Нашествие Брутов?

– Хаято, ты здесь? Гокудера поднял голову от ноута и посмотрел на остановившегося в дверях кабинета туманника. Стучаться тот так и не научился, считая, что будет сам входить, куда вздумается, но завёл привычку какой-нибудь нейтральной фразой возвещать о своём появлении, особенно после того, как Такеши чуть не выбил ему мозги, кидая мячик в стену (неизвестно ещё, кто больше перепугался), Хаято едва не подорвал его, ставя опыты со взрывчаткой, а стая Хибёрдов налетела и сбила с ног, решив, что вернулся любимый хозяин. – Да, чего тебе? – Хранитель Урагана развернулся на крутящемся стуле к выходу. – Мы договорились с Альберто сходить часов в восемь в бар, так что одним подозреваемым в шантаже вечером будет меньше, – поделился Мукуро. – Правда, я молодец? – Правда, – вяло отозвался подрывник. Туманник поджал губы. – Пошли в тир! – Я устал. – Вот и отдохнёшь! – не сдавался иллюзионист, переступая порог. – У меня настроения нет. – Вот и появится! – Мукуро, отстань, а? – Гокудера потёр виски, пытаясь вспомнить, когда он последний раз не чувствовал этой головной боли. – Иди один. – Одному ску-учно, – протянул Мукуро, беззастенчиво садясь рядом с ним на стол и закидывая ногу на ногу в лучших традициях голливудских фильмов. Правда, киношные красавицы обычно при этом не носили тяжёлые шнурованные ботинки чуть ли не до колена и с мощным протектором. – Я хочу посоревноваться. – Тыжиллюзионист, – поддразнил его Хаято, – натумань себе соперника. – Издеваешься? – с одобрением поинтересовался Рокудо и качнул ногой, пнув Хранителя Урагана в плечо. – Ну пошли-и. – Да ну тебя, – огрызнулся Гокудера, закрывая крышку ноутбука. – Говорю же, ни сил, ни настроения. – Ты весь искришься от напряжения. Хочешь, массаж сделаю? – Мукуро, – на всякий случай напомнил ему Хаято, – я натурал. – Я тебе предлагал массаж плеч, а не… – Всё равно не надо! – торопливо отрезал подрывник, вызвав у Рокудо приступ смеха. Ему всегда нравилось пугать остальных Хранителей, и поначалу он, вероятно, прикидывался геем, приставая к ним, подобно Луссурии. Цуна до смерти боялся, Хаято психовал, Кёя лез в драку, Ямамото воспринимал всё как шутку, а Рёхей был закалён тем же Луссурией и не воспринимал подкаты вообще. А потом Мукуро подумал – а чего бы, собственно, и нет? – и обратил своё внимание на внешний мир и его население обоих полов. Похоже, ему понравилось. Хотя вычислить его предпочтения было нереально – туманник подчинялся только какому-то внутреннему порыву вдохновения, какой-то своей логике, особой интуиции, которая вкрадчиво шептала, на кого сегодня падёт выбор. Как ни странно, пока его никто не убил. Как признавался Хибари, он при этом чувствовал смесь облегчения и досады – с одной стороны, обидно, что нахала никто не пришиб, а с другой – ну и хорошо, ему больше достанется. – Значит, самоедством занимаемся? – уточнил Мукуро, продолжая дружелюбно подпинывать собеседника в плечо. Гокудера вздохнул и запустил пальцы в волосы. – Эгоист ты, Хаято. – Чего? – не понял тот, поворачиваясь к туманнику лицом. Рокудо обличающе наставил на него указательный палец. – Того. Эгоист, самый настоящий! Сам подумай: сидишь тут, грызёшь себя, только о себе и думаешь! Себя жалеешь, страдаешь, какой ты несчастный, а все волнуются! – Я вовсе не… – попытался возразить Хаято, но иллюзионист прервал его насмешливым фырканьем. – Я тебе не наши миротворцы, я углы сглаживать не буду, говорю, как есть! Сам посуди: ты страдаешь потому, что твой обожаемый Десятый свалил в закат, и ты винишь в этом себя. Бред какой-то, все виноваты, но мы делом занимаемся, а не торчим в комнате, огрызаясь на всех, будто старый беззубый пёс! – он спрыгнул на пол и склонился над сидящим на стуле Гокудерой, ухватившись для равновесия за подлокотники и сощурив разноцветные глаза. – Чистой воды эгоизм – ты не думаешь о чувствах других, сосредоточившись на своих страданиях. Разве ты не главный помощник Цунаёши? Разве ты сейчас не должен руководить нами и организовывать нашу работу? Не будь тряпкой, насквозь пропитавшейся к себе жалостью, а то я ткну тебя трезубцем, дабы прекратить твои мучения. Гокудера несколько секунд смотрел ему в глаза, после чего прикрыл веки, положив пальцы на виски. – И что делать? – спросил он и вздрогнул, когда почувствовал на коже холодный металл – Рокудо прижал к его голове револьвер. – Стреляться. Играть в русскую рулетку. Выпить таблетку от головной боли и сходить со мной в тир! – туманник вложил оружие в руки Хаято. – Вариантов масса, но я за последний. Ну пожа-алуйста! Гокудера повертел фамильный револьвер, с которым Мукуро так и не смог расстаться – старинный, изящный, содержащийся в идеальном состоянии. Провёл пальцами по гладкой поверхности и со вздохом облегчения приложил боком к виску вновь – прохлада металла притупляла боль. – Чёрт, Мукуро, но я правда не из эгоизма… мне действительно паршиво. – Ох… – туманник закатил глаза, выпрямляясь, – на что только не приходится идти ради того, чтобы заполучить партнёра по стрельбе! Давай разберёмся. Ты почему переживаешь? – Потому что я подвёл Десятого. – Окей, ладно, ты подвёл, – согласился Рокудо и прислонился спиной к столу, скрестив руки на груди, – и что теперь? – В смысле? – В прямом, – туманник пожал плечами. – Когда меня подвела мафия, я решил её уничтожить. И начал прорабатывать план по достижению цели, делал определённые шаги. Бьякуран решил, что мир его не устраивает – он его захватил, правда, в процессе разрушил. Хибари решил, что канарейка должна петь гимн Намимори – он её научил петь. Понятно? У тебя есть проблема – ты составляешь план по её решению и решаешь, а не страдаешь от того, что эта проблема случилась. В процессе у тебя возникают новые проблемы, и этот замкнутый круг и называется жизнь… – Но конкретно наша проблема случилась из-за меня! – Я, конечно, не хочу это признавать, но всё-таки проблема больше из-за меня, – Мукуро поморщился, – и с одобрения Хибари, с активной помощью всех остальных. Ты вообще ничего не делал почти, мы тебе не доверили. Ладно, давай по-другому, – иллюзионист встрепенулся. – Вот она, проблема. Она из-за тебя. Цунаёши смотался, оставив на нас текучку. Если ты будешь грызть себя сейчас из-за того, что случилось, текучка накопится, и когда босс вернётся, он будет огорчён, что всё это разгребать ему. И ты снова будешь страдать от чувства вины. Разорви этот порочный круг, сродни колесу сансары, и займись делом сейчас, дабы Цунаёши вернулся и похвалил нас всех! Идёт? – Ты прав! – лицо Хаято осветилось улыбкой. – Столько дел, а я тут предаюсь унынию. Спасибо, Мукуро! – он сунул револьвер обратно опешившему Рокудо и, оттеснив его от стола, открыл ноутбук. Туманник растерянно поморгал. – А как же тир?! – Потом, я сейчас занят… – подрывник, нацепив очки, открыл список счетов, которые давно ждали его внимания. Рокудо обиженно прижал дуло револьвера к его затылку. – Хаято, я тебя пристрелю. Серьёзно. Я ради чего сейчас старался?! – Давай чуть позже? Я разберусь с некоторыми вопросами, потом подойду… Иллюзионист скорчил недовольную гримасу, прижал оружие к своему виску и нажал на спусковой крючок. Незаряженный револьвер вхолостую щёлкнул. Гокудера обернулся. – Если б выстрелил, я бы тебя с ранениями к Рёхею отправил. – Садист. Изверг, – заворчал Мукуро и внезапно сменил тему. – Давай призовём кого-нибудь? – Кого? – заинтересовался Хаято и помрачнел. – Нет, никаких призывов. У меня смутное подозрение, что кого бы мы ни вызывали, придут Первые и сделают нам втык! – Не хочу втык, – согласился туманник, окидывая кабинет блуждающим взглядом. Книги по математике, паранормальным явлениям, криптографии, эзотерике и взрывному делу вперемешку громоздились в шкафах; повсюду валялись листочки с математическими формулами, шифрами и мистическими рисунками. На видном месте торжественно стояла исцарапанная каменюка под стеклом – это Хибари притащил из одной экспедиции с родителями кусок стены какой-то гробницы и вручил Хранителю Урагана, мол, дарю, расшифровывай! – Давай тогда проклянём кого-нибудь? – Вот уж нет! – подрывник выразительно глянул на Рокудо поверх очков. – Я больше на это не куплюсь. Никакого вуду! Я думал, в тот раз Хибари нас… – Но ведь весело же было, – мечтательно протянул туманник, жмурясь от сладких воспоминаний, наполненных проклятыми куклами, боем барабанов, масками и одолженным у профессора Верде крокодилом. – Ладно, жду тебя в тире! – Мукуро сделал вид, что хочет чмокнуть Хаято в щёку, и со смехом покинул комнату. Гокудера фыркнул ему вслед, нашёл обезболивающее и принял таблетку, запив водой. Несмотря на постоянные препирательства, неудачное (мягко говоря) начало знакомства и вечные подозрения, последние несколько лет именно Гокудеру туманник подбивал на самые странные идеи – хотя бы потому, что остальные не были настолько повёрнуты на мистике. И если Кёю легко было поднять на разборки с недружественными семьями или просто хулиганами, то ловить привидений куда интереснее было с Хаято. Если, конечно, этими привидениями не оказывалось Первое Поколение Вонголы – тогда интересно становилось всем, особенно, собственно, Первому Поколению Вонголы. – Ойя, а я думаю, кто так шумит? А это наша птичка певчая истязает несчастный манекен… Кёя опустил тонфу и обернулся к двери, где ожидаемо обнаружил Мукуро. – Ты куда шёл? Вот туда и иди. – Шёл-то я в тир, но тут до меня донеслись безмолвные мольбы о помощи… – Мукуро, – Хранитель Облака нехорошо ухмыльнулся, – ты всегда можешь занять место манекена. – Нет уж, – пошёл на попятный иллюзионист, – я не настолько проникся любовью к ближнему своему. Словно подтверждая его слова, Хибари красиво размахнулся ногой и точным сильным движением снёс с манекена голову. Она покатилась, подскакивая, к двери, и туманник с готовностью подхватил её. – Бедный Йорик! Я знал его… – Рокудо повертел «черепушку» в руках, – а, нет, не Йорик. НК-23, партия 693…1? Или 7? – Мукуро, уйди, а? Я стресс снимаю. – Снимай на здоровье! Я вот тоже иду. Пойдём вместе? – Рокудо любовно погладил лысую голову одного из тренировочных манекенов, на которых обычно отрабатывали точность ударов, поскольку боксёрскую грушу Рёхей ревностно оберегал и не позволял Кёе даже дышать на неё, прекрасно понимая, что встреча с его кулаком или тонфой станет для несчастного спортинвентаря последней. А пустить на тренировки рядовой состав не позволял уже Цуна, что позволяло Кёе грозиться уйти в Варию, где учёт рядовых никто не вёл, так что одним больше, одним меньше… – Ты же знаешь, я не стреляю, – возразил Хранитель Облака, беря со стола бутылку с водой. На нём был белый спортивный халат с поясом, который обычно носили те, кто занимался боевыми искусствами – Хибари считал, что это наиболее удобная одежда для тренировки. Мукуро сунул голову «НК-Йорика» подмышку, явно собираясь прихватить с собой и, возможно, использовать в качестве мишени. – Просто посмотришь. Тебе же нравится, разве нет? Кёя промолчал, делая глоток воды. Ему действительно нравилось наблюдать за тем, как кто-то мастерски выполняет свою работу, поэтому он не пропускал матчи Ямамото и смотрел все записи боёв Сасагавы. На сами соревнования Хранителя Солнца он не ходил, потому что помещение было довольно маленькое, а людей – довольно много, и происходящее вокруг подбешивало Хибари настолько, что не удавалось сосредоточиться на самом бое. По натуре склонный к созерцанию, он мог часами наблюдать не только за медленным движением облаков, но и за Гокудерой, закопавшимся в книги, или за стрелявшим Мукуро. Того подобное внимание поначалу нервировало, поскольку туманнику казалось, что на него сейчас нападут, но вскоре он даже начал получать кайф от такого признания своего мастерства. – Ну, как знаешь, – нарочито равнодушно бросил иллюзионист, разворачиваясь и покидая спортзал. Спустя пару секунд он услышал позади шаги и довольно улыбнулся, однако поворачиваться не стал. В тире он придирчиво выбрал себе пистолет и, подойдя к стойке, где уже стоял Кёя, водрузил рядом голову манекена, словно второго зрителя. Пока Рокудо заряжал оружие, Хранитель Облака надел наушники, чтобы не оглохнуть от стрельбы, к которой он, конечно, привык, но тир – не место разборок, можно и поберечься. Туманник, заметив это, поморщился и без лишних слов стянул со спутника наушники, пристроив их на манекен. Хибари спорить не стал и потянулся за новыми, но Мукуро лишь шевельнул пальцами, погрузив помещение в полную тишину. На сей раз поморщился уже Кёя и пару раз кашлянул в кулак, чтобы проверить, что слух не изменил ему. Звук раздался почти без искажений. – Не люблю я этого, – проворчал он, непроизвольно касаясь уха. – Лучше обычным способом, надёжнее. – Ты не доверяешь моим иллюзиям? – шутливо обиделся Мукуро. Хибари красноречиво на него посмотрел, и он обиделся уже всерьёз. – Ну блин, сейчас вообще нечестно было. – У тебя и так нагрузка большая, лучше отдыхай, – уклончиво проговорил Кёя. Туманник фыркнул, как бы говоря, что видит все его попытки увильнуть насквозь. – Может, ты ещё и мне не доверяешь? – вопрос был задан в том же игривом тоне, но в мозгу бывшего главы ДК сработал привычный звоночек – осторожно, у Рокудо может случиться очередной сдвиг по фазе. – Совершенно не доверяю. Я боюсь, что так ты будешь трепаться во время стрельбы, а я совершенно не хочу тебя слушать. Я пришёл посмотреть, а не поговорить. И если вдруг у меня возникнет дикая идея насладиться твоим голосом, я найду в интернете подборку твоих песен, – Мукуро засмеялся, приняв такое объяснение, и Хибари, подумав, добавил. – А если бы я не доверял твоему Пламени или тебе, я бы просто надел наушники поверх твоей иллюзии. – Я не буду сильно тебя отвлекать, – промурлыкал туманник, довольно улыбаясь. Без предупреждения он забросил руку через плечо и нажал на спусковой крючок три раза подряд. Вместо выстрелов ожидаемо прозвучали приглушённые хлопки, и все три пули попали точно в центр мишени. – Может, всё-таки поучишься? – Не хочу, – упрямо отказался Кёя. Рокудо лениво развернулся и, прищурившись, прицелился, выбирая, куда он хочет попасть. – Не моё. – У тебя просто сбит прицел. Ты понимаешь, почему? – спросил туманник, размышляя, сколько пуль нужно для того, чтобы выбить на мишени контур звезды. Японец кивнул. – Понимаю. Я просто не целюсь. Мукуро нередко шутил про способности Хибари к стрельбе, но тот даже не обращал внимания, признавая за собой такой грешок. Спустя время им всё-таки удалось выявить причину проблемы: Кёя ценил в бою скорость и терпеть не мог бездействия, а на то, чтобы прицелиться, требовалось время, которое нужно было стоять спокойно и дышать ровно. Проще было за эти секунды рвануть к противнику, попутно замахиваясь чем-то потяжелее, чтобы не терять драгоценных секунд. Цуна, узнав о такой логике, запаниковал и потребовал, чтобы его Хранитель всегда носил бронежилет, на что тот резонно возразил, что это не спасёт от попадания в голову. Раздалось ещё несколько хлопков, потом пауза, пока иллюзионист перезаряжал оружие, и снова хлопки. Кёя полюбовался на дырки в форме звезды на мишени. Мукуро, развернув пистолет дулом вниз, протянул его зрителю. Тот опять мотнул головой. – Ну и дурак, – беззлобно заметил туманник. – Вот схлопочешь пулю в лоб, что мы делать будем? – Хоронить, – мрачно откликнулся Хибари. – Не каркай. Как будто если я буду уметь стрелять, меня это убережёт? Так у меня, наоборот, больше шансов – я в движении, а не стою, выцеливая противника. – Логично, – признал Мукуро, зная, что переубедить упрямца всё равно не удастся. Скучая, он забрал у Кёи бутылку воды и отхлебнул, после чего, развлекаясь, придал ей Пламенем вид старинного чайничка для заварки и поставил рядом с бывшим главой ДК на стойку. В конце концов, Ямамото и Рёхей тоже специализировались на ближнем бое, хотя и стрелять научились неплохо – одного тренировал лично Реборн, а второму помогал Колонелло. У всех свои любимчики. Однако Кёя стрелять всё же умел. При желании, наличии терпения, мотивации и конкретно доставших окружающих, требовавших от него хотя бы номинально соответствовать образу мафиози, он делал глубокий вздох, брал пистолет и стрелял по мишени (хотя искушение развернуться и спустить всю обойму в другую сторону было ой как велико). В целом, его результат обычно представлялся удовлетворительным: если не самый центр, то внутренний круг. Как говорил успокоившийся Дино, главное – в человека, при желании, попадёт, а уж в голову или грудь… Саваду всегда передёргивало от таких шуток, хотя за жизнь Хранителя он тоже перестал так сильно волноваться. Какое-то время Хибари ещё из принципа демонстративно везде «забывал» пистолет, когда уходил на разборки, но с возрастом признал, что в жизни всякое бывает, и стал носить оружие с собой – скорее, правда, для душевного спокойствия окружающих. Причина же, по которой от него никак не мог отстать Мукуро, была проста и банальна — туманник мечтал заставить Хибари сделать то, что тот никогда не делал: сходить в клуб, пострелять, напиться, сходить на свидание. Кёя же изыскивал все способы, чтобы избежать того, чего хотел Рокудо. А Цуна считал, что они два идиота, но так хоть друг друга не убьют. Наверное. – Почему ты не хочешь сделать мне приятное и просто совершить пару выстрелов? – промурлыкал туманник. – Как будто от этого пострадает твоя гордость! – Потому что я не хочу делать тебе приятное? – предположил Кёя, вызвав смешок собеседника. Иллюзионист сменил мишень на чистый лист бумаги, перезарядил пистолет и в тишине выбил улыбающийся смайлик. Хибари молчал и не двигался, только его взгляд скакал с обманчиво-расслабленного стрелка на листок с увеличивающимся количеством дырок. Когда они оставались наедине, их коммуникации сокращались вдвое – препираться без зрителей было скучновато, плюс Кёя переходил, как выражался Мукуро, в сберегательный режим: его движения становились более медленными, отвечал он после секундной паузы и довольно скупо, хотя, если иллюзионист язвил, в долгу не оставался. Сберегательным он являлся, собственно, потому, что сберегал здоровье туманника – ведь раз уж рядом никого не было, значит, если Кёя кинется в атаку, его никто не остановит. Рокудо же, в зависимости от настроения, мог принять правила игры или, напротив, провоцировать собеседника, либо дразня и убегая, либо потом действительно вступая в бой, что называл гуманитарной помощью. Вот и сейчас иллюзионист, в очередной раз меняя обойму, косился на прикрывшего глаза и словно бы потухшего Кёю и размышлял, не протянуть ли ближнему своему руку помощи, вооружённую трезубцем? – Я даже боюсь спросить, что у вас тут за тёплые посиделки? – весело обратился к ним Ямамото, заглянув в тир и застав идиллический пейзаж: мишень со смайликом из пуль, Хибари в тренировочном халате, заварочный чайник, Мукуро с пистолетом и голову манекена в наушниках. – Как будто я зашёл на съёмочную площадку «Шерлока». – Ты был на съёмочной площадке «Шерлока»? – заинтересовался Кёя. Такеши весело помотал головой. – Атмосфера у вас тут такая… не хватает скрипки и Ирен Адлер. – Одетой? – тут же включился Рокудо, откладывая оружие и доставая из воздуха указанный инструмент. – Чур, я – Шерлок! А ты, недруг мой, можешь быть Ватсоном. – Только если на роль Майкрофта возьмём Саваду, – невозмутимо парировал Кёя, которого приход мечника будто пробудил ото сна. – Ты его вконец достал, и он приставил меня, чтобы я за тобой присматривал. – Мукуро, – опасливо подал голос Такеши, – а ты играть-то на скрипке хоть умеешь? – Ой, да не сложнее, чем на гитаре! – радостно сообщил тот и провёл смычком по струнам. Кёя с неподдельным ужасом на лице зажал уши – глушащая грохот выстрелов иллюзия явно не была рассчитана на визг посаженной на дыбу кошки, иначе описать последовавший звук не представлялось возможным. Мукуро опустил руку и подмигнул Хранителям. Хибари недоверчиво убрал ладони от головы, готовый в любой момент снова перейти в глухую (в прямом смысле слова) оборону. – Ямамото, – осторожно проговорил он, глядя в глаза иллюзиониста, – я его сейчас схвачу за руки, а ты вырывай скрипку. – А? Ты что-то сказал? Кёя обернулся к двери – Такеши весело улыбался, так и не разжав уши. Хранитель Облака снял с манекена наушники и метнул их мечнику. Тот профессионально поймал их, но надевать не спешил. – Я тут тебе, Мукуро, партнёра по стрельбе привёл, но божественная музыка в твоём исполнении, боюсь, его спугнула. – Хаято? – туманник подбросил скрипку, и та опала на пол стремительно тающими лепестками сакуры. Хибари привычно сделал вид, что ничего не заметил, потому что японская вишня в иллюзиях Рокудо всегда посвящалась бывшему главе ДК и, как выражался Хранитель Тумана, той прекрасной ночи, подаренной ему Кёей. Хотя тот обычно возражал, что, во-первых, стоял день, а во-вторых, подарки всё-таки дарят, а не вбивают силой. – Не, тот делом занялся, ударно так, – Ямамото выглянул в коридор и втащил в тир Ламбо, сосредоточенно ковыряющего в ухе. – Во! Ламбо тоже хочет стрелять. – А? – громко переспросил тот. Кёя выразительно посмотрел на иллюзиониста. Похоже, его уши спасло всё-таки Пламя Тумана, а Такеши – быстрота реакции. Юному Бовино же не повезло. – Извини, – повысил голос Рокудо, разведя руками, – я не знал, что ты тоже здесь! – Вы тут кого-то расстреляли? – спросил подросток, оглядываясь в поисках истекающих кровью трупов. – Да, моё чувство прекрасного и скрипку, – Кёя красноречиво изобразил итальянский жест, означающий сомнение в умственных способностях собеседника. – Так, я пошёл, желаю удачи, – с этими словами он быстро покинул тир. Такеши, махнув стрелкам рукой, поспешил следом. Мукуро подул на ладонь, и Пламя Тумана окутало уши Ламбо. – Из чего стрелять хочешь? И как насчёт немного приукрасить эти скучные мишени? Глаза Бовино заблестели от предвкушения. С иллюзионистом скучать не приходилось. – Я ничего не слышу из-за щебета твоих птиц! – рявкнула Лар, надеясь, что её голос перекроет звуки из динамика. – Зачем я буду тебе что-то говорить, если не уверена, что ты меня слышишь? Я никогда не повторяю по два раза, Хибари Кёя! – Понял, понял, извините, – не стал спорить японец и свистом распустил свой пернатый отряд, который он кормил в тот момент, когда ему позвонила капитан. – Теперь нормально? – Да, – Милч глубоко вздохнула – вероятно, за день её уже кто-то успел довести. – Значит, так: у Фабио неплохое Пламя Тумана, а у второго – слабенькое Урагана, так что завтра я отправлю их к вам. – Но завтра выходной, – попытался было увильнуть Хибари, который избегал лишнего общения с живыми и теми, кто таковым останется в ближайшее время. – Вот именно! – отрезала Лар. – У меня выходной, и я не хочу провести его в компании двух малолетних преступников. Ты поймал, ты и воспитывай! – Лар Милч-сан, ну давайте прибьём хотя бы второго! – взмолился Кёя, но капитан была неумолима. – Нет, мы не будем их убивать, тебе пора смириться, что в этой жизни не всё бывает так, как хочется тебе! – Но почему всё должно быть так, как хочется вам? – Сказать по правде, – призналась Аркобалено, – мне тоже хотелось бы его пристрелить, он мне нахамил. Вся Вонгола знала, как легко нахамить Лар, когда она была не в духе – нужно просто открыть рот и издать какой-то звук. Впрочем, молчание в таком настроении она тоже могла расценить как неповиновение старшему по званию. – Ну так… – Нет, я этого не сделаю! Поэтому и ты не будешь, должна же быть в этом мире хоть какая-то справедливость, – проворчала женщина. – Ладно, я с ним как следует поговорю и отправлю домой. Но Фабио тебе придётся забрать! – Если вас это хоть как-то утешит, Лар Милч-сан, – после некоторой паузы заметил Хибари, – один из них назвал меня корейцем. Капитан расхохоталась. – Ладно, я поняла, что тебе тоже пришлось очень трудно. – Микрофон? – На месте, – пальцы Рокудо коснулись одной из серёжек и постучали по ней. Хибари поморщился и вытащил один наушник из уха. – Отлично работает. Хаято кивнул ему и снова обратился к туманнику. – Динамик? – На месте, – повторил Мукуро, указывая на другую серьгу, ближе к ушной раковине. Кёя наклонился и что-то шепнул в микрофон. Иллюзионист прислушался и возмущённо повернулся к Хранителю Облака. – Сам ты дурак! Хаято, он обзывается по-китайски! – Ябеда, – парировал Хибари уже в полный голос. Гокудера с недоумением переводил взгляд с одного на другого. – Я думал, ты не знаешь китайского! – сказал он туманнику. Тот фыркнул и демонстративно скрестил руки на груди. – Делать мне нечего, как учить этот адский язык! Куча диалектов, в одном тонов больше, чем в другом! Однако, – он нравоучительно поднял указательный палец, – поскольку наш дорогой облачный воробушек болтает на нём, как на втором родном, я счёл своим долгом выучить хотя бы ругательства, чтобы знать, когда он обзывается! Как видишь – не зря. – Не вижу смысла оскорблять человека, если он не в состоянии этого понять, – поделился Кёя. – И в мыслях не было обзывать Мукуро. Подрывник скептически приподнял брови. – Но ты только что… – Ну так он же теперь понимает, – Хранитель Облака круто развернулся на стуле обратно к компьютеру, – если бы Мукуро не выучил это всё, мне и в голову бы не пришло ничего подобного. И вообще, я просто сказал «испорченное яйцо», чтобы проверить связь. – Я прекрасно знаю, что «испорченное яйцо» – это «дурак»! – запротестовал Рокудо. – Скорее, «негодяй», – поправил его Хибари, не оборачиваясь. – С тонами всё расслышал, значит, микронаушники работают отменно. Камера, – он указал на монитор, – тоже функционирует нормально, только постарайся не закрывать её волосами. А ещё лучше, возьми вторую, которую ты обычно крепишь на воротнике. Слушай, может, просто вмонтируем тебе камеру в левый зрачок? Один глаз будет демонический, а другой – механический. – Очень смешно, – буркнул иллюзионист, болезненно воспринимавший шутки по поводу глаз, – сразу после того, как сделаем из тебя киборга. Тебе пойдёт, тебя и так многие за робота принимают. – Только не надо их разубеждать, – откликнулся Кёя, – пусть мафия думает, что на службе у Вонголы и потусторонние силы, и передовые технологии. А судя по поискам Гокудеры, не за горами и помощь инопланетян. – А может, они уже, – предположил Мукуро, – и наш Хаято просто ищет своих родичей… – Прекратите, у нас серьёзное дело! – с досадой оборвал их Хранитель Урагана. Иллюзионист прижал кулак к губам, ку-фуфукнув. – Это у тебя серьёзное дело, а я собираюсь в бар культурно отдыхать, меня отпустили вполне официально. Выпьем, а там, глядишь, дело и дальше пойдёт… – Мукуро, нет… – Гокудера сжал пальцами виски и чуть не застонал. Иллюзионист доброжелательно похлопал его по плечу. – Боулинг, мой консервативный друг, боулинг, – он повернулся к столу, где лежала шкатулка с аккуратными рядами небольших серёжек и каких-то заклёпок, воткнутых в мягкий бархат. Открыл одно из многочисленных отделений и достал незаметное украшение типа брошки, которое прикрепил на воротник, попутно включая. Кёя, немного поколдовав над клавиатурой, дождался сигнала и вывел на экран второе изображение. – Нормально? – уточнил на всякий случай Рокудо, и Хранитель Облака кивнул. – Будем писать изображение, лучше перестраховаться и потом стереть, – решил он. Мукуро изящно заправил прядь волос за ухо и, послав воздушный поцелуй Хранителям, выпорхнул навстречу приключениям. Все столпились вокруг компьютера, жадно наблюдая за происходящим на экране – никто не хотел пропустить шоу, которое собирался устроить Мукуро. Правда, пока там не происходило ничего интересного, только приборная панель и дорога. Гокудеру замутило, и он отвернулся, кляня водительские навыки иллюзиониста. Вскоре тот остановился и, мурлыкая под нос, вошёл в бар, где сразу, без напоминаний, замолчал, чтобы не засорять эфир. Хранители вместе с Рокудо оглядели помещение, приглядываясь к мелочам. Хаято даже сделал пару скриншотов, мало ли. С табурета у барной стойки поднялась высокая заметная фигура иллюзиониста Каваллоне. Он махнул рукой, привлекая внимание Мукуро, и тот с готовностью приблизился. «Побольше бы таких заданий», – подумалось туманнику, когда он с обворожительной улыбкой пожимал руку Альберто. – Давно не виделись, не так ли? – спросил он. Иллюзионист Каваллоне засмеялся и что-то ответил по-итальянски. В особняке Вонголы Рёхей растерянно похлопал по плечу Гокудеру. – Что-то со связью? Я не расслышал, что он сказал. – Он сказал «конечно, целую вечность», – с досадой отозвался подрывник, – но у него жуткий акцент, он практически говорит на одном из итальянских диалектов. Чёрт, неужели придётся постоянно вам переводить? Синхронный перевод – это не совсем моё… Мукуро, который и сам всё понял, сел за стойку и лукаво улыбнулся. – Значит, тебе предстоит поучиться у меня? – Да, – кивнул Альберто, устраиваясь напротив. – Сочту за честь. Туманник Вонголы, сделав заказ, переплёл пальцы, разглядывая собеседника. – Тогда предлагаю начать прямо сейчас. Ты ведь… хотел бы лучше говорить по-японски? – окончание фразы он произнёс уже на японском языке, на котором и продолжил разговор. – Разговорным я владею в совершенстве, и если ты не собираешься обращаться к императору, то я к твоим услугам. – Гениально, – выдохнул Ямамото. Мукуро, услышав похвалу, чуть кивнул, довольный собой, хотя никто из Хранителей не мог видеть выражения его лица. Альберто ничего не заметил, мысленно перенастраиваясь на иностранный язык. – Хорошо, Мукуро… а как мне вас называть? Сенсей? Иллюзиониста Вонголы перекосило. – Нет, только не это! Так меня называет мой ученик, противно растягивая слова… – Но я ведь тоже теперь что-то вроде вашего ученика? – Нет! – торопливо отрёкся Мукуро. – Я временно не беру учеников, могу просто потренировать. – Сан? Сама? Кун? – перебирал Альберто известные ему суффиксы, и Рокудо засмеялся. – Пока ты не перешёл к «чан» или «химе», предлагаю остановиться. Ко мне можешь обращаться просто по имени, разрешаю. Итак… – он подпёр рукой щёку и дождался, пока бармен поставит перед ними напитки. – Итак. Первое, что ты должен запомнить, став иллюзионистом – иллюзионист всегда и во всём виноват. – В смысле? – опешил туманник Каваллоне, и Мукуро скорбно покивал головой. – В прямом. В отличие от тех, кто обладает другими типами Пламени, мы можем несколько изменять реальность или, точнее, изменять восприятие реальности. Говоря простым языком, мы дурим людям головы, а люди этого ой как не любят, – Рокудо поболтал трубочкой в коктейле и с наслаждением сделал глоток. – Если это, конечно, не фокусы, в таком случае люди почему-то дают добровольное согласие на то, чтобы их обманули. Но про фокусы потом. Главное, что из всех Хранителей именно от иллюзиониста ожидают подставы и обмана, вплоть до предательства, или, скажем, шантажа. Ты меня понимаешь или мне нужно подбирать слова попроще? – Понимаю, – медленно кивнул Альберто, помрачнев. – Зачем он поднял такую тему? – огорчился Ямамото, прикрыв ладонью микрофон. – Мы же его любим и не обвиняем ни в чём… – Если он действительно не напортачил, – сумрачно поправил его Хаято. – Он выясняет про шантаж, сами слышали! – Хибари шикнул на обоих и сделал погромче. – Замечательно, – Мукуро тем временем удовлетворённо кивнул. – Так вот, проблема в том, что часто люди бывают правы, и именно иллюзионист оказывается той тёмной лошадкой, источником всех бед и интриг… – он, наконец, отвлёкся от увлекательного монолога и обратил внимание на лицо собеседника. – Альберто? – По-вашему, – молодой итальянец облизнул пересохшие губы, – я похож на человека, который может, скажем, предать семью? – Ты иллюзионист, – резонно откликнулся Рокудо. – А значит, если не ты, то кто? – он развёл руками, состроив скорбную мину. Альберто засмеялся и заметно расслабился. – Ну вы скажете, конечно. Я уж испугался! – Ойя, ну не можешь же ты быть засланным семьёй-конкурентом мафиози, который втёрся в доверие к ко… Каваллоне, чтобы в удобный момент пристрелить его, подставить кого-то другого и развязать междоусобицу, чтобы твоя семья под шумок укрепила позиции? – иллюзионист Вонголы философски возвёл очи горе. – От кого ещё ждать подставы? Ну конечно, это же очевидно, стоит только взглянуть на тебя! – Мукуро! – воскликнул, нервно сжав микрофон, Гокудера, у которого на мониторе слева появился потолок, а справа оставался мафиози. – Мукуро, опусти голову! – Мне жаль, – печально проговорил Хранитель Тумана Каваллоне. Рокудо, и сам почуяв неладное, посмотрел на него, но большее его внимание, нежели побледневшее лицо собеседника, привлёк небольшой пистолет, направленный прямо ему в грудь. – Мне правда очень жаль. Мне казалось, что мы неплохо ладили, но… я не могу поставить под угрозу своё задание из-за того, что вы каким-то чудом меня раскрыли. – Он в своём уме? В чём вообще дело?! – Сасагава округлил глаза. Хаято судорожно вдохнул и выдохнул сквозь сжатые зубы. – Кажется, своей болтовнёй Мукуро случайно раскрыл заговор против Каваллоне… может, интуиция Десятого заразна? – И он так просто собирается пристрелить нашего Мукуро в полном народа зале?! – возмутился Такеши. – Тебя Мукуро и Хром, верно, избаловали реальными иллюзиями, – хладнокровно откликнулся Кёя, – которые могут обмануть технику. Альберто-сан Пламенем прикрыл пистолет, но мы его видим через камеру. Я пошёл. Не дожидаясь возражений, он быстро покинул комнату. Хаято, спохватившись, бросился за ним. – Постой, ты же его прибьёшь! Рокудо тем временем разглядывал направленное на него дуло. Медленно потянулся к своему бокалу, но оружие качнулось, и вместе с ним головой покачал Альберто. – Не стоит. – На меня наставили пистолет, – напомнил иллюзионист Вонголы, – у меня ожидаемо пересохло в горле. – Мне совершенно не хочется, чтобы вы выплеснули коктейль мне в лицо в надежде выиграть время, – резонно заметил мафиози. Мукуро пожал плечами и остался на месте. – Значит, ты и вправду собираешься предать Каваллоне? – Я бы не назвал это предательством… в конце концов, своей-то семье я верен. Не хочется обсуждать этический вопрос, вы всё равно меня не переубедите. – И не собирался, – Рокудо поморщился. – А почему ты считаешь, что, если уж я раскрыл тебя, то меня надо пристрелить? Может, я сохраню твою тайну? Я ведь недолюбливаю Каваллоне, так что мне плевать на его судьбу. – Вы – Хранитель Савады Цунаёши, они с Дино-саном большие друзья, – напомнил Альберто, не сводя внимательного взгляда со своей жертвы. Рокудо опять пожал плечами, на сей раз равнодушно. – И что? Не я же с ним дружу. Меня он подбешивает. Убей его. – Извините, Мукуро, я не могу рисковать, – повторил иллюзионист Каваллоне. – И что ты будешь делать? Застрелишь меня прямо здесь, посреди бара? – полюбопытствовал Рокудо. – Это рискованно. – Надеюсь, вы не попытаетесь позвать на помощь или привлечь внимание бармена или посетителей, – предупредил Альберто и доброжелательно улыбнулся, словно между ними шёл самый что ни на есть дружеский разговор. Мукуро тут же улыбнулся в ответ – ему нравилась эта игра. – А как, вы думаете, я поступлю? – Я бы предложил вывести меня на улицу и пристрелить где-нибудь в подворотне. Или уйти в игровой зал, где больше никого не будет, пристрелить, а самому уйти с моей иллюзией. Или это слишком сложно? – Пожалуй, я выберу первый вариант, – решил Альберто, – второй мне действительно пока довольно тяжело выполнить… – А вот мне – раз плюнуть, – раздался нежный голос у него над ухом. – Куда больше пистолетов я люблю револьверы, есть в этом какая-то романтика. Один как раз сейчас находится ровно между твоими лопатками с очаровательной татуировкой в виде расправившего крылья пернатого змея. Чёрт, Альберто-кун, мы же действительно так замечательно общались… как насчёт сыграть в русскую рулетку? – Вы… – Тс, не перебивай старших, – ласково приказал голос, и иллюзионист Каваллоне ощутил холод оружия на спине даже через рубашку. Рокудо, сидящий напротив, невозмутимо улыбнулся и закинул ногу на ногу, после чего взялся за свой коктейль. – Сейчас, мой дорогой змей-искуситель, мы вместе покинем сей гостеприимный бар и пойдём гулять до рассвета, у меня сегодня выходной. А там решим, что делать… – Мукуро, к вам едет подкрепление, – чётко проговорил в микрофон Такеши, разобравшись, наконец, что происходит с участием реальных иллюзий. – Далеко не уходите от бара. – Вставай, Альберто-кун, нам стоит поторопиться, а то наше веселье могут прервать… – заторопился Рокудо, и туманник Каваллоне, помрачнев, поднялся на ноги. Иллюзия Мукуро, легко соскочив с табурета, попрощалась с барменом, попросив записать оба напитка на его счёт, после чего подхватила Альберто под руку и настойчиво потащила к выходу. Тот в месте прикосновения ощущал лишь лёгкое давление воздуха, а вот давление на спине было самым что ни на есть реальным. – Мукуро, ты что задумал? – запаниковал Рёхей, однако туманник молчал, а монитор ничем не мог помочь – одну камеру заслоняли синие волосы, а другую – сам пленный, выступающий перед Рокудо. Однако далеко уйти иллюзионистам не удалось – у порога иллюзиониста Каваллоне поймал в стальной захват Кёя, а к Мукуро бросился Хаято, поспешно его осматривая. Вместе они нырнули в ближайшую подворотню. – Живой! Слава Мадонне, ты не ранен? Мы беспокоились! – Чёрт, вы испортили всё веселье! – обиженно проговорил иллюзионист, проявляясь. Когда до него дошёл смысл услышанного, он тупо повторил, глядя на подрывника. – Беспокоились? Что я его всё-таки пристрелю? – За тебя, дубина, – Хибари вздохнул, защёлкивая на руках притихшего Альберто наручники. – Привыкай, ты в семье. – Ты тоже за меня беспокоился? – поинтересовался Рокудо. Хибари фыркнул. – Я? С чего бы? Тебя такой ерундой не достать, это Гокудера у нас нервный, особенно последнее время. – Ты не думай, я в тебе не сомневался, – Хаято нахмурился, устыдившись своей сентиментальности. – Просто… ну… вдруг он бы курок спустил, случайно попал бы… мало ли… – Хаято, ты душка, – расцвёл Мукуро, – ты уверен, что ты натурал? – Уверен! – торопливо открестился тот. – Жаль. Передумаешь – обращайся, – Рокудо подмигнул, и Гокудера погрозил ему кулаком, после чего покосился к Альберто. – Разрази тебя Верде, как ты догадался по поводу этого типа? – Да я ляпнул первое, что в голову пришло! – смущённо признался их иллюзионист. Хранитель Урагана скептически посмотрел на него. – И часто тебе в голову приходит такое? – Сценарий №248, – опередил туманника Вонголы Кёя. – Как вычислить предателя в семье и что с ним делать. Сразу после сценария о вторжении инопланетных зомби-вампиров. Мы же тестовая группа по безопасности, забыл? – Инопланетных? – Хаято беспомощно переводил взгляд с одного на другого. – А почему мне не сказали?! – Извини, не хотели тебя беспокоить. Но не переживай, как только нападут – мы сразу к тебе, это прописано в сценарии, – успокоил его Мукуро и повернулся к Альберто. – Сферы влияния семей, как это пошло… лучше б ты мир захватить решил. Или разрушить… ну и что с тобой делать, змей-искуситель? – Кстати, а пернатый змей – это Кетцалькоатль? – уточнил Хибари. Оба иллюзиониста вытаращились на него с ужасом. – Хибари, тебя же просили – не ругайся на китайском, – укоризненно напомнил Рокудо. – Это не китайский, – возразил Хибари. – Ты сказал, что у него татуировка на спине в виде пернатого змея. Это Кетцалькоатль? – Вот, опять, – обратился Мукуро к Хаято. – Он кого-то призывает? – Ага, призывает, – проворчал тот, – божество ацтеков. Ему приносили в жертву бабочек и колибри. – А иногда – и людей, – хищно ухмыльнулся Кёя. – Я, конечно, не жрец, но можем попробовать и призвать его… потому что бабочек и колибри я в обиду не дам, а вот человеческая жертва… – А ты знаешь, как всё надо делать? – игнорируя Альберто, на полном серьёзе спросил Гокудера. Хибари фыркнул. – Обижаешь, я писал курсовую по жертвоприношениям богам ацтеков! – Нет-нет-нет, я против! – неожиданно возмутился Рокудо. – Я не желаю призывать бога, имя которого я не в состоянии выговорить! – Мы тебя научим! – хором предложили Хранители Облака и Урагана. Мукуро замахал на них руками. – Да идите вы со своими ацтеками! Не моё это, не моё. – И слава богам, – поделился с Гокудерой, который интересовался всеми религиями, Кёя, – он хотя бы в экспедиции со мной не ходит. – На работу как на праздник? – язвительно ввернул иллюзионист Вонголы и положил ладонь Альберто на плечо. – Не бойся, они не принесут тебя в жертву. Во всяком случае, этому коатлю. – Кетцалькоатлю, – с удовольствием повторил бывший глава ДК и будущий великий то ли археолог, то ли путешественник. – И он не очень любит человеческие жертвы. Можно выбрать кого-то ещё из богов… – С ещё более невыговариваемым именем? – запротестовал Мукуро. Кёя приподнял бровь. – А что, лучше, чтоб ты сыграл с ним в русскую рулетку? – А что такого? – А то, что это нечестно, – Хибари скрестил руки на груди, – поскольку ты в эту игру вообще не проигрываешь со своим древним револьвером и особой пулей, которая подходит, похоже, разве что тебе. – Ты таскаешь с собой тот самый револьвер? – уточнил Хаято. Иллюзионист нахохлился. – А что, он красивый! И иногда мне очень хочется адреналина… – Тебе не хватает адреналина, бедненький, – сочувствие в голосе Кёи совершенно не соответствовало хищному блеску в его глазах, – я тебе его обеспечу! – Я имел в виду, что он же старый и ценный, оставил бы дома. И у нас дело, потом выясните отношения! – торопливо прервал их Гокудера. – И ничего мы сделать с ним не можем, только отдать его Каваллоне вместе с записями. Пусть уже он решает, как поступить. Мукуро и Хибари разочарованно переглянулись. – Вот всегда ты всё портишь, Хаято, – отчитал иллюзионист Вонголы Гокудеру. – Не будь таким занудой, и люди к тебе потянутся. – А ты потом их отгоняй, – поёжился Кёя и вдруг помрачнел. – А как мы поедем? – Ну, я на машине приехал, – отозвался Мукуро и осторожно уточнил. – А вы? – На мотоцикле Хибари, – Гокудера, вспомнив поездку, непроизвольно сунул руку в карман за сигаретами. – Ты не представляешь, как мы гнали! Примерно как ты на машине, только с Хибари на байке… – Так ты всё-таки волновался за меня! – просиял Мукуро, протягивая руки к Хранителю Облака. Тот мотнул головой. – Я волновался за Альберто-сана и, вижу, не зря – ты с ним уже готов был начать играть. А твои игры… – Я не понял, тебе что, тогда не понравилось? – слишком искренне огорчился Мукуро. Лицо Хаято перекосило как от зубной боли. – Ему не понравилось, мне не понравилось, вообще никому не понравилось! Давайте не поднимать эту тему? – Мне тоже не понравилось, – подумав, согласился Рокудо. – Я тогда с Цунаёши познакомился. Хаято, дай закурить. – Вот мы уедем – и кури, сколько влезет, хоть всю пачку, – отрубил Хибари. Туманник Вонголы демонстративно вытащил у него из-за уха сигарету и похлопал себя по карманам. – А, чёрт, опять зажигалку не взял. Вот, помнится, была такая классная, я её у Эс… в качестве трофея забрал, в общем, – он задумался, и сигарета растаяла в пальцах. – Ума не приложу, куда я её дел. – Потерял, – Хранитель Облака скептически поджал губы. – Когда дело не касается коварных планов, ты удивительно рассеянный. – Ойя, да когда я что терял! – обиделся Рокудо. – Буквально на днях терял рубин, – напомнил Кёя. – Вот где он сейчас? – Эм… – иллюзионист задумчиво уставился в ночное небо. – Дома? Но ничего важного я не терял! – А как же совесть? – язвительно уточнил Гокудера. Мукуро фыркнул. – Я же говорю – ничего важного. Ладно, Хибари, давай мне ключи от мотоцикла, и мы с Хаято поехали домой. – Ещё чего! – японец посмотрел на него с таким шоком, будто Мукуро только что пообещал стать вегетарианцем и, вступив в Гринпис, отправился спасать косаток. – Давайте сами на машине. – А как же ты Альберто повезёшь? – удивился Хаято, судорожно размышляя, на чём и с кем за рулём он хочет ехать меньше. – Это как задача про волка, козла и капусту! – Рокудо засмеялся. – В роли капусты – любимый байк Хибари. – Правильно, как бы ты, козёл, не сожрал мой мотоцикл, – не остался в долгу Кёя и, достав ещё пару наручников, взял пленника под руку. – Ничего, мы с Альберто-саном тоже хотим домой, поэтому поедем побыстрее. Весьма побыстрее. И на такой скорости лично я бы не пытался сбежать или мешать мне вести транспортное средство… – он ухмыльнулся. – Потому что, если мы врежемся в столб, я, вероятнее всего, выживу. А вот как вы, Альберто-сан… – А говорят, Хранители с одним атрибутом не похожи, – пробормотал Гокудера под нос. – Что один на мотоцикле, что второй, что один бессмертный, что на другого стену обрушивали, и хоть бы хны… Спустя десять минут Альберто осознал, что наручниками к мотоциклу Кёя его пристегнул для его же собственной безопасности.