Нашествие Брутов?

Мукуро застонал и с трудом разлепил глаза, чтобы посмотреть на время. Семь утра, какого чёрта… с чего бы Ламбо так реветь, неужели Фран опять скормил ему какую-то гадость под видом конфет? Надрать уши, чтоб такого шумного ребёнка не обижал… иллюзионист накрыл голову подушкой, но очередной вой буквально подбросил его на кровати. Ему вспомнилось, что такими банальными иллюзиями Ламбо уже не обмануть, да и плач был каким-то излишне высоким и тонким для подростка, у которого уже сломался голос. Рокудо героически (а точнее – снедаемый любопытством) бросился к источнику шума, на ходу просыпаясь. На кухне обнаружились искомый Ламбо, а ещё Ямамото с Гокудерой. Бовино сидел за столом, с печальным видом водя пальцем по скатерти, Такеши возился с кофе, а Хаято пытался унять дёргающийся глаз. – Кто-нибудь мне что-нибудь объяснит? – поинтересовался туманник. Ламбо поднял на него грустный и чуть виноватый взгляд. – Базука… Незадолго до десятилетия Ламбо Цуна запаниковал и собрал консилиум из Бьякурана, Шоичи и Гокудеры с целью изучения вопроса перемещения во времени. Бовино объяснил: Базука хранится под замком из поколения в поколение, но глава семьи, узнав, что сын намылился в Японию, испугался за ребёнка и вручил ему такое мощное оружие для защиты – уж в пятнадцать лет как-то больше шансов отбиться от страшных опасностей Страны Восходящего солнца! Не самый лучший способ, но это была единственная реликвия, дающая семье преимущество – собственно, только из-за неё Бовино и оставались на плаву, стараясь не нарываться и не ввязываться в серьёзные разборки мафии. Савада немного успокоился, определив, что до чехарды со внезапными исчезновениями его Хранителя осталось ещё лет с пять. Вообще, он подозревал, что Бовино-старший как раз с помощью Базуки выяснил, на кого он собирается оставить сына и почему это не такая уж и плохая идея. Отец научил Ламбо пользоваться Базукой, попросив никогда не наставлять её на других людей и вообще стрелять лишь в случае крайней нужды. Тогда мальчик впервые и переместился в будущее, для примера. Воспоминания остались яркие, но слегка деформированные детским восприятием. По мнению Ламбо, он провёл там с полчаса, потому что было очень скучно: он оказался в пустой комнате за письменным столом с кучей тетрадок и книжек, в которых он ни слова не понял. К счастью, рядом стояла вазочка с его любимыми виноградными леденцами, которые Бовино тут же принялся поедать. Чтобы чем-то заняться, он принялся вырывать из книг и тетрадей странички и делать самолётики. За этим делом его застала симпатичная девушка с, как запомнил Ламбо, виноградными волосами. Она пришла позвать его обедать, а когда увидела превратившийся в аэродром пол, всплеснула руками и вскрикнула «Что же ты наделал, Ламбо?» Мальчик точно не знал, пугаться ему или нет, потому что вид у неё был растерянный, а не рассерженный, а в следующий момент он оказался дома. Поэтому у него сложились двойственные отношения к будущему – с одной стороны, там конфетки, но с другой, ооочень скучно и какие-то незнакомые люди. После некоторых расспросов Ламбо определил, что девушкой, наверное, являлась Хром, которая пришла звать на обед делающего уроки подростка. Вообще, признался Бовино, отец дал ему с собой правила пользования Базукой, но они оказались такие же скучные, как и будущее, и он, не прочитав и второго, принялся делать самолётик в зале ожидания. Самолётик не вышел похожим на самолёты за окном, и Ламбо, обидевшись, смял и выкинул листок там же. Цуна связался с Бовино-старшим, и тот с готовностью переслал список на почту. Правила, в принципе, выглядели логично: – никому не отдавать Базуку (это единственный пункт, который Ламбо прочитал и усвоил); – не использовать Базуку без крайней необходимости; – не направлять Базуку на других людей, особенно стариков и больных; – не использовать заряды отдельно от Базуки; – не трогать настройки Базуки; – не использовать Базуку чаще одного раза в день; – не пытаться изменить будущее; – ничего и никого не трогать в будущем; – никуда не уходить в будущем; – никого не расспрашивать в будущем. Цуна с грустью отметил, что так или иначе они нарушили все пункты, и не однажды. Бьякуран потребовал немедленно перейти к полевым испытаниям, но большинством голосов (шесть рук и три вопля «только не снова!» против одинокого властелина мира, впрочем, так и не состоявшегося) его предложение забраковали. Цуна поговорил по скайпу с Бовино-старшим и припомнил всё, что ему самому говорил «взрослый» Ламбо. Бьякуран чутка помедитировал в параллельных мирах, после чего предположил, что, поскольку миров много, а прошлое для них одно (ну, условно одно), «нагрузка» распределяется на них более-менее равномерно. Вот Ламбо и перемещался в тот мир, который, с точки зрения мироздания/богов/искусственного интеллекта Базуки, оказывался наиболее логичным вариантом развития событий. Поскольку мир крутится не только вокруг Вонголы, встречи глав мировых держав или ураган в Испании также тасуют параллельные миры, и будущее чутка меняется, даже если для Вонголы, например, всё остаётся по-прежнему. Так как в несостоявшемся будущем остался всего один-единственный целый и невредимый мир без катастроф, у подростков не было выбора, куда попадать, а теперь-то вариантов много. Никто ничего не понял, но все прониклись, а Цуна забрал у Ламбо Базуку, запретив ею пользоваться. В конце концов, она нужна для защиты мальчика, а у того теперь есть абсолютная защита кольца Лампо и мощный бык, которые работают куда дольше пяти минут и не ставят под угрозу существование всех известных миров. Какое-то время Савада страдал, не зная, стоит ли уничтожить столь опасную вещь, но побоялся, что это чревато ещё какими-то последствиями. И вообще, мало ли что. Джессо долго смеялся по этому поводу, говоря, что в этом вся суть человека, на что Цуна обиделся и случайно снёс стену. Немного успокоившись сам и успокоив до неприличия весёлого Бьякурана, который требовал, чтобы ему напоследок показали тридцатилетнего босса Вонголы, Цуна немного подумал, подумал ещё, сдался, привлёк к сему сложному процессу всех остальных и выдал Ламбо план действий на случай, если звёзды сложатся так, что конкретно их Ламбо отправится в прошлое. За последние полтора года им «везло» пять раз, причём тот самый, первый, с Хром, выпал на долю какого-то другого мира. К счастью, это было головной болью уже другого Цуны, но учёный совет в лице множества Бьякуранов разнёс новости по всем мирам. И вот теперь опять. К счастью, оставалось подождать всего-ничего – через пару лет Ламбо стал использовать Базуку реже, а к моменту, когда Цуна изолировал Базуку от мира, уже и вовсе перестал, так что не очень расстроился, когда у него отобрали игрушку. Правда, периодически то там, то здесь всплывали заряды, но пока всё обходилось. – Иди досыпай, – посоветовал Ямамото иллюзионисту, который, выяснив, что всё самое интересное уже закончилось, с несчастным видом извлечённой из дупла на солнце совы хлопал глазами. – Ничего страшного не случилось – просто Ламбо когда-то давно обиделся на Гокудеру, разревелся и использовал Базуку. Но мы его успокоили, и вот он уже дома… в нужном времени. – Почему ты так громко ревёшь? – спросил Рокудо и подростка. – Вы со Скуало не родственники? – Это древний инстинкт, – мрачно пояснил Хаято, – или как это там называется… в общем, я слышал, что человек считает детский плач особенно раздражающим звуком, так эволюция сделала, чтобы племя сразу реагировало на плач младенца и кормило его. Поэтому плач мелкого телёнка нам кажется особо громким. – Серьёзно? – опешил туманник и посмотрел на Ламбо. – Ты уверен? – Извини, – искренне выпалил Бовино, и Рокудо махнул рукой. – Проехали. Чего я буду ругать тебя за то, каким ты десять лет назад был? Я в твоём возрасте мир разрушить хотел. – А в твоём Бьякуран уже вовсю разрушал, – смеясь, напомнил Такеши. Рокудо сморщился, будто у него разом заныли все зубы. – Я не хочу слышать про него ни слова, тем более, с утра, которое и так не задалось! – Ревнуешь? Потому что он смог, а ты нет? – беззлобно поддел его мечник. Мукуро широко зевнул, демонстрируя своё мнение на сей счёт. – Только не говори, что ты спать лёг полчаса назад! – Обижаешь, полтора, – иллюзионист потёр глаза, но от предложенного кофе отказался. Хаято фыркнул. – Хибари вчера вернулся поздно, но всё-таки вчера! И отправился спать. А некоторые шлялись невесть где и вернулись под утро! – Я вот не понял, – Рокудо ухмыльнулся, – мне же вчера дали карт-бланш, потому что в субботу мои услуги не требуются. – Невесть где – потому что на сей раз мы о ваших похождениях в новостях ни слова не нашли, – пояснил Такеши, смеясь. Туманник тонко улыбнулся и одёрнул кимоно юдзё, в котором он спал – была у него такая странная блажь, появившаяся явно ради высшей цели: бесить своим видом Кёю ещё больше, хотя, казалось бы, куда. На вопрос, почему же кимоно женское, он с важным видом указывал на цветы сакуры, рассыпанные по ткани, а на вопрос, почему оно завязано спереди и знает ли он, что это значит, таинственно отмалчивался. Футболки на ночь, впрочем, он тоже надевал – те, в которых уже в люди не выйдешь, но они всё равно любимые и вообще подарки. Дело в том, что Хранители установили традицию: к Рождеству каждый анонимно готовил остальным по футболке с сакральной картинкой и/или мудрой надписью, подписывал получателя и клал под ёлку, а потом все дружно разбирали, кому что досталось, и гадали, кто автор какого принта. Главное – не спалиться во время распаковки, что это твой подарок, выдав себя мимикой или возгласом. Таким образом, каждый Хранитель получал на грядущий год шесть футболок, поражающих глубиной мысли – хоть каждый день меняй, а в воскресенье ходи цивилизованно. В марафоне подарков не участвовала только Хром, потому что парни, во-первых, боялись её обидеть, а во-вторых, Докуро просто не надела бы такие вещи в отличие от мальчишек. Так что Хранители делали ей коллективный подарок – одну футболку, причём даже такую, что в гардеробе уж точно пригодится, хотя бы дома носить. Впрочем, девушка не расстраивалась – все знали, что принты Ламбо помогает придумывать именно она. Каждый Хранитель сам решал, что делать с остроумием коллег, и сейчас на груди Ямамото красовались крупные буквы «Вся наша жизнь – игра» со слегка изменённым пиратским флагом под ней: вместо черепа – бейсбольный мяч, а под ним скрещенные бита и катана. Хаято выбрал футболку с собственным стилизованным под дядю Сэма с плаката изображением и подписью на английском «Ты нужен мне в отряде по поиску инопланетян!» Ламбо выбрал на сегодня футболку с быком и надписью «Священная корова: не бить, не приносить в жертву, не есть и вообще обходить по стеночке». Хибари делал вид, что его эта традиция бесит, что не мешало ему каждый год педантично подбирать подарки для глупых травоядных, а Ямамото однажды застал его, когда заглянул в спальню слишком рано, в футболке «Ёжики – тоже хищники!» и с умильной мордочкой Ролла. – Видеоотчёт о наших совместных похождениях я скинул на общую почту. Если коротко – мой герой вчера пришёл, увидел, победил, – он коснулся губ пальцами и послал далёкому Кёе воздушный поцелуй. – В общем, мы поколесили по району и обнаружили один банкомат со сломанной камерой в тихом переулке. Немного подождали, засекли злоумышленников, я постоял у них за плечом, чтобы удостовериться, что это мой пин-код. Проследили за ними до их квартиры, и тут – сюрпри-и-из! – он развёл руками, будто хотел обнять весь мир. – А теперь, хоть я и понимаю, как вы рады внимать моему божественному голосу, я пойду досматривать сны. Смотрите видео, я там всё комментирую, так что ещё насладитесь. Небрежно перекинув косу через плечо – она так и осталась со вчерашнего вечера, – Мукуро покинул кухню. Но не успел он сделать и пары шагов, как позади раздался новый приступ ультразвукового плача. Иллюзионист, чертыхнувшись, вернулся. На кухне Ямамото – как наиболее, спасибо Скуало, привыкший к высокочастотным звукам – пытался успокоить маленького Ламбо, но тот его банально не слышал. Хаято стоял, судорожно зажав уши, стиснув зубы и надеясь, что звуковая волна не создаёт такого давления, от которого лопнут барабанные перепонки – во всяком случае, пока евстахиева труба справлялась. Рокудо, не выдержав, подскочил к Ламбо и, стукнув кулаком по столу, навис над ним. – А ну тихо! – рявкнул он и угрожающе сверкнул алым глазом, попутно из воздуха извлекая любимое оружие. – Если ты сейчас же не угомонишься, я ткну тебя трезубцем и захвачу твоё тело! Бовино действительно замолчал, круглыми глазами вылупившись на туманника. Тот качнул трезубцем для закрепления эффекта и хотел было уже выпрямиться и с чувством выполненного долга отправиться досматривать сны, но Ламбо внезапно заорал, на сей раз – от ужаса. Мукуро, и сам испугавшись, отскочил назад, чуть не выронив оружие. Такеши укоризненно на него взглянул. – Ну чего ты… – А он чего? – огрызнулся туманник, брезгливо глядя на ребёнка. – Чего он опять орёт, так рано? Это вообще законно? – Вот будут у тебя свои дети… – нравоучительно начал Ямамото, но Рокудо замахал на него руками, чуть не насадив на трезубец. – Мне пока хватает чужих! Как вы его вообще терпели? Я знал, что он всегда был капризный, но что настолько… – Ну ты с ним ближе познакомился лет в шесть-семь, он вроде успокоился к тому времени… – мечник бросился к шкафчикам, торопливо хлопая дверцами в поисках чего-то вкусного, чтобы отвлечь мальчика. Гокудера пасмурно повернулся к Рокудо. – А ты спрашивал, чего я такой нервный. Так у меня то сестра, то вот это… – Бедный Хаято, – искренне посочувствовал иллюзионист, – вот поэтому я и воровал только детей постарше, они уже не вопят. – У тебя, по-моему, вообще никто не вопит, – содрогнулся подрывник. Мукуро качнул оружием и ностальгически улыбнулся. – Помнишь мои развалины? Я в принципе люблю тишину. Стук капель с протекающей крыши… гул шара для боулинга, эхом разносящийся по зале… и мой прекрасный голос, раздающий приказы. Блин, может, я его всё-таки пырну?! – Нет! – поспешно откликнулся Хаято, оторвавшись от невесёлых воспоминаний. К счастью, Рокудо не пришлось спорить, потому что в облачке розоватого дыма появился Ламбо-подросток. Такеши вздохнул с облегчением и перешёл к другой проблеме. – Мукуро, – строго обратился он к туманнику, шагнув к нему, – не пугай ребёнка. – Он первый меня пугать начал! – запротестовал тот. – Он очень раскаивается, – заметил Ямамото, и Ламбо виновато шмыгнул носом. – Я не хотел. – И он больше не будет! – добавил бейсболист. Хаято с искренним изумлением посмотрел на него. – В смысле – не будет? Ламбо-то? – Буду, – печально подтвердил тот. – Ещё несколько лет буду. – Вот видишь! – иллюзионист развёл руками, и Ямамото, воспользовавшись моментом, схватился за его трезубец и потянул к себе. – Так, а ну дай сюда! – Ещё чего! – Рокудо даже опешил от такой наглости, но пальцы сжал только крепче. – А если он опять появится? – Вот поэтому и отдай! – решительно кивнул Такеши и, поднажав, вырвал у туманника оружие. Всё-таки, мускулы на руках у бейсболиста-мечника были сильнее. – От греха подальше! – Ребят… – позвал Ламбо. – Грех – это то, что тут происходит! – иллюзионист гордо вздёрнул подбородок. – И смыть его можно только кровью! – Ребята! – И с кого ты хочешь начать, мне прям интересно, – невнимательно уточнил Ямамото, разглядывая трезубец, и пару раз стукнул древком по полу, будто примеривался. – Стой! Хранители разом обернулись на голос Ламбо и успели заметить, как Гокудера выбегает в коридор. И ростом он был явно ниже, чем следовало. – Это то, о чём я думаю? – уточнил Мукуро после паузы. Бовино, поджав губы, кивнул. – А я вас звал! Хаято поменялся с собой… – Ясно, – мечник почесал в затылке и сунул оружие обратно иллюзионисту. – Ну, ничего, побегает и вернётся в своё время. Что там происходит, в прошлом-то? Заряды рассыпали, что ли? – Когда я отправлялся в прошлое, там находились ты, Хаято и Цунаёши, – охотно пояснил подросток. – Я оказался в гостиной у Цунаёши, поболтал с ними немного и вернулся. Я так понял, в первый раз Хаято, как всегда, сказал что-то резкое, и я обиделся. Во второй раз я уже очутился на кухне, мама Нана приготовила на всех завтрак. Похоже, я хотел стащить еду из тарелки Хаято, тот мне не дал, я разревелся. – Ну ты… – Рокудо заку-фуфукал, обнимая трезубец. – Наглость – второе счастье. – Я попросил их больше не использовать Базуку, потому что рано, люди спят, – продолжал рассказ Бовино. Мукуро послал ему воздушный поцелуй. На кухню вошёл растерянный Рёхей с полотенцем на плечах и влажными волосами. – Я в коридоре столкнулся с Гокудерой лет пятнадцати, он спросил, где Цуна, я машинально ответил, что его здесь нет. Твоих рук дело? – обратился он к туманнику. Тот помотал головой и, ткнув пальцем в Ламбо, сдал его с потрохами. – Базука. Ты что, не слышал, как тут сиреной заходился наш малолетний Хранитель Грозы? – Нет, я был либо в душе, либо снаружи бегал, – мотнул головой Сасагава. – То есть, я сейчас серьёзно встретил мелкого Гокудеру? – Похоже на то, – пожал плечами Ямамото. – Он не говорил, куда так торопится? – Что-то крикнул о том, что нужно найти Десятого, и убежал. – Сомневаюсь, что у него что-то получится, – скептически приподнял бровь Мукуро и широко зевнул. – В этом доме мне кто-нибудь даст поспать или нужно снова перейти к угрозам разрушения мира? – Типа, ты не спишь, так пусть и другие не будут? – проворчал Хаято, заходя на кухню и сосредоточенно вытаскивая из волос веточки. – Только не бросай меня в этот терновый куст… – иллюзионист изумлённо моргнул. – Братец Кролик, что с тобой? – Со мной Братец Базука, – подрывник потряс головой, и на пол посыпались травинки. – В общем, я попал в прошлое, а там ребята завтракают. Я услышал голос Наны-сан, она собиралась зайти из коридора в кухню, ну, я извинился перед Десятым и ласточкой нырнул в окно, чтобы Нана-сан меня не спалила. – Да, Цунаёши, конечно, кого только ни приводил в дом, но я бы на месте уважаемой Наны-сан несколько удивился взрослому мужику на своей кухне, – поддакнул Рокудо и выудил из-за уха Гокудеры листочек. – А ты не успел спросить, почему ты махнулся с прошлым собой? Хаято покачал головой и внимательно посмотрел на трезубец, с которым туманник так и не расстался. Мукуро спрятал любимую игрушку за спину и сделал вид, что его крайне заинтересовал потолок. Ямамото принялся подталкивать его к выходу. – Всё, спать, спать, спать. – Если тебя это успокоит, – проворчал Ламбо, потянувшись к блюду с выпечкой, – мне вот тоже не дают спокойно поесть. И мне, в отличие от тебя, винить можно только самого себя. Ну и Хаято, который меня обижает где-то в прошлом! – Да ты что? – подрывник, подойдя к нему, ловко выхватил из пальцев Бовино булочку и демонстративно откусил. – Я считаю, мы квиты. Иллюзионист, ку-фуфукая, покинул кухню, бросив напоследок: – Месть – это блюдо, которое стоит подавать холодным. В нашем случае, мы подвергли его глубокой десятилетней заморозке! Однако в коридоре его застал знакомый рёв. Мукуро, грязно выругавшись, развернулся и поспешил обратно. – Ламбо, ну пожалуйста, успокойся! – в пятый раз взмолился Ямамото, пытаясь хоть как-то привлечь внимание малыша и вручить ему конфету. – Хм, может, просто закинуть её в рот? – Боюсь, ты ему так череп пробьёшь, – возразил Сасагава, морщась и забирая у прирождённого киллера пакет с леденцами. – Давай лучше я. – Хоть скажи, что случилось? – продолжал настаивать Такеши. Малолетний Бовино хлюпнул носом, посмотрел на них, набрал в грудь побольше воздуха и разразился новой тирадой: – Они не хотят брать меня в поход против Муку-у-у-уро! – А зачем против меня поход? – опешил вихрем ворвавшийся обратно Рокудо, даже перестав злиться. Ламбо, услышав его голос, замолчал, захлопал глазищами и пулей выскочил мимо в коридор, оглашая его очередным воем. – Не, ну нормально вообще? Вы это слышали? – Слышали, и мне это не нравится, – нахмурился Хранитель Урагана. Вопль снаружи оборвался так же резко, как и начался, и порог переступил Кёя. Одетый, как всегда, безукоризненно, в костюме и при галстуке, он брезгливо держал в вытянутой руке Ламбо, покрепче ухватив его за шиворот. Ребёнок смотрел на него круглыми глазами и боялся не то, что плакать – даже вздохнуть. – Что это? – процедил сквозь зубы бывший глава ДК. – Это Ламбо, – пояснил Ямамото, вздохнув. Кёя обжёг его своим фирменным взглядом, но у того имелся врождённый иммунитет. – Я в целом. Почему здесь ребёнок? Почему травоядное с трезубцем? Почему поход? Сасагава поспешно забрал у него малыша и посадил за стол, вручив пакет леденцов. – Ламбо, куда вы там собрались и зачем? – Глопудера сказал, что мы идём в поход против Мукуро, – послушно заговорил Бовино, шмыгнув носом и успокоив себя парой конфет. Глаз Хаято дёрнулся. – А меня не беру-у-ут! – он снова заныл, размазывая слёзы по лицу. Хранители переглянулись. – Зачем в поход? – повторил Такеши. Рёхей прижал палец к губам, заметив, что туманник готов начать возмущаться. На лице Кёи читалось «давно пора». – Всё плох-о-о! Надо спасать будуще-е-е! Бовино окутало розовое облачко, и на смену ребёнку явился подросток, сосредоточенно что-то жующий. Гокудера всплеснул руками. – Ну вы это видели? У нас тут назревают проблемы, а он уминает готовку Наны-сан! Ламбо, дожёвывая то, что отхватил в прошлом, нравоучительно произнёс: – Всефда есть фремя для готофки Наны-сан. – Фу, эта еда просрочена на десять лет! – поддел его Рокудо. Подросток невозмутимо проглотил добычу. – От этого она не стала хуже. Но зато я знаю, что происходит в прошлом. – И что же? – торопливо спросил Такеши. – Что за поход против нашего иллюзиониста? – Хаято накрутил остальных, сказав, что в будущем случилась катастрофа, Мукуро всех захватил и угрожает Цунаёши. И если разобраться с ним сейчас, можно спасти будущее. – Класс, – пасмурно констатировал Рокудо, – мне даже стыдно, что я не оправдываю твоих надежд, Хаято. – Ну извини, – подрывник почесал в затылке и нахмурился. – А какого чёрта ты наорал на мелкого? – А какого чёрта он сам орал в семь утра?! – мигом набычился Рокудо, однако и Ламбо тоже не хотел быть крайним. – А не надо было меня обижать! – То есть, это я во всём виноват? – оскорбился Гокудера. – А вот ради разнообразия! – парировал туманник. – Но трезубец, ради справедливости, отобрал я, – виновато добавил Такеши. – Маленький Гокудера, наверное, не так это понял… – Все виноваты! – рявкнул Хибари так, что прочие Хранители притихли. – А теперь нормально объясните, что произошло. Ямамото коротко рассказал о перемещениях. Кёя помрачнел и, отобрав у иллюзиониста трезубец, который тот так и таскал с собой, легонько стукнул Рокудо древком по макушке. Легонько – потому что не сломал ни череп, ни оружие. – Ты с утра невыносим, – сообщил Хибари туманнику. Мукуро прищурил глаза. Трезубец в руках бессовестного вора растаял и очутился у хозяина. – Это ты с утра невыносим! А я просто хочу спать! – Брейк, – сунулся между ними Сасагава, сурово сдвинув брови. – Давайте лучше сначала. Мы что, только что изменили прошлое? Я не помню никакого похода против Мукуро. – Трындец, – Рокудо скорбно вздохнул. – Когда я хотел уничтожить мир, я собирался утопить его в море крови, а не порвать пространственно-временной континуум. Какой-то Бьякурановский способ! – Да нет, я помню поход, – возразил Гокудера. – Дело было вскоре после Битвы Представителей, по времени вроде совпадает. Во всяком случае, было тепло, потому что Хибари, как всегда, был в рубашке и накинутом на плечи пиджаке, а не в пальто. – Замечательно, я, значит, там тоже присутствовал, – Кёя поджал губы. – Почему я просто не мог пойти один и прибить травоядное? – Потому что мы друзья. А я почему не помню? – удивился Рёхей. – В смысле, Хибари в рубашке я помню отлично, а вот всё остальное… – А-а, потому что мы тебя по дороге в Кокуё-ленд встретили, ты как раз с пробежки шёл, – осенило Такеши. – Было дело. – А разве мы не в гости к Мукуро направлялись? – боксёр нахмурился, пытаясь воскресить в памяти события далёкого прошлого. – Это не в тот раз мы три стены пробили в заброшенном кинотеатре и обрушили часть потолка? – Нет, так мы мой день рождения отмечали, – отмахнулся Рокудо. – Думаю, это тот день, когда вы завалились ко мне всей толпой со сломанной Базукой, а потом ещё и Хибари подтянулся? Что-то вы определённо сломали. Может, мой диванчик любимый? Или мою хрупкую детскую психику? – Наверное, сколько времени-то прошло, – Ямамото почесал в затылке. – Сложно. Мы к тебе потом стали часто ходить, как-то всё такое… одинаковое. В смысле, я лично понятия не имею, что когда случилось, разве что снеговиков мы точно зимой лепили, снега ведь летом не бывает. – А вот и нет, – Хаято пожал плечами, – один раз мы лепили летом, года четыре назад, когда Мукуро на нас обиделся и мастерски сыграл Эльзу – спасибо, что не целый город накрыло, конечно. Кстати, он тогда и песенку спел на всех языках, которые знал. На третьей – помнится, это был итальянский – я хотел его придушить больше, чем наш Хибари. – Я вот помню, как увидел, что вы куда-то собрались всей толпой, – Кёя постарался сосредоточиться на событиях прошлого. – Очевидно же, что вы пошли на поиски проблем! Каждый из вас притягивает неприятности, все вместе вы усиливаете эффект, а с Цунаёши он возводится в мощную степень. Кроме Мукуро, конечно. – Что за дискриминация? – обиделся Гокудера. Рокудо заку-фуфукал. – Наша певчая пташка имеет в виду, что я неприятности не притягиваю – я их целеустремлённо ищу! Как, впрочем, и он, только от Хибари неприятности разбегаются, что его сильно печалит, вот он и увязался за вами. А уж когда он понял, куда именно вы намылились… – Давайте всё же попробуем вспомнить, что тогда произошло, – Ямамото потёр виски. – Утро, суббота, мы идём ловить Мукуро, Хибари идёт его бить… – Ты прикалываешься? – Хаято беспомощно воззвал к потолку. – Я не помню, что я ел на завтрак в прошлые выходные, а ты предлагаешь вспомнить, что было десять лет назад! – Минуточку, – оскорбился туманник, – одно дело завтрак, а тут меня убить хотели! – Действительно, – с сарказмом отозвался Хранитель Урагана, – завтрак же бывает куда реже, всего лишь раз за сутки! – Ну ты язва! – восхитился Рокудо. – Хаято прав, – Сасагава опустился на стул и подпёр ладонью щёку, – нереально в подробностях вспомнить что-то конкретное из того, что бывало с завидной регулярностью. Ламбо часто использовал Базуку, Базука иногда ломалась, а из-за этого творилась такая ересь, что я вообще ничего не понимал! – А какая разница? – вдруг спросил Ямамото. – Если мы совершенно случайно сделали так, что в прошлом завертелись события, которые и должны были случиться – значит, мы и так всё правильно сделаем! И ничего не изменим. А если вдруг что-то не так случится, то просто создастся параллельный мир, который уже создан… – А-а, замолчи! – взвыл Мукуро, затыкая уши. – Это слишком сложно! А ты слишком много общаешься с Джессо! – Бьякуран прикольный! – тут же радостно сообщил мечник. Хибари скрестил руки на груди. – Я не разбираюсь в том, как течёт время, но мне хватает личного опыта путешествий и того, что натворил Ириэ-сан. Мне совершенно не нравится происходящее! Потому что если Мукуро прибьёт кого-то из вас или я прибью Мукуро… – Ку-фуфу, как будто у тебя это может получиться. – … то никакого будущего не получится! В смысле, того, что у нас есть сейчас. Меня лично всё устраивает! – А будущее без Мукуро? – скептически уточнил Хаято. Кёя, к негодованию иллюзиониста, на пару секунд задумался, но потом глубоко вздохнул. – Заманчиво, не могу не признать. Но будет скучно. – Ты моя птичка! – восторженно пропел Рокудо. Хибари резко помрачнел. – Хотя нет, я передумал, мир без Мукуро – не самый плохой вариант развития событий. – А я всё-таки считаю, – упрямо настаивал Такеши, – что, вне зависимости от наших действий, всё будет в порядке! – Получается, ты считаешь, что будущее предопределено? – уточнил Хаято. – И у нас нет выбора, потому что всё уже случилось? – А я-то думаю, чего он такой беззаботный! – догадался туманник, загоревшись от возбуждения, что открыл одну из величайших тайн семьи. – Я всё гадал, на какой наркоте он сидит, какую дурь курит, может, допинг какой-то столь интересный побочный эффект даёт, а он просто фаталист! Бейсболист замялся. – Нет, это как-то… совсем безрадостно. Скорее, мы выбираем, в какой параллельный мир попадём. – Значит, кому-то другому выбора не остаётся? – уточнил Рёхей, но бейсболиста перебил Мукуро, для привлечения внимания стукнув трезубцем об пол и вызвав столб пламени: – Так, хватит! Я не хочу, не желаю слушать о таких ужасных вещах с утра пораньше! Я и так в них слабо разбираюсь, а уж говорить о них до обеда, да ещё и на голодный желудок… – Ой, и правда! – всполошился Такеши и бросился к кофемашине. – Мукуро, ты перекуси, а то потом некогда будет. Или сам же у себя завтрак и стащишь… – Это я могу, – согласился иллюзионист, свободной рукой делая пламени «кыш-кыш». Столб, стыдливо съёжившись, переместился в уголок да там и растаял. – Давайте все нормально поедим и решим, что делать, – предложил Сасагава. – В дороге вроде Базуку не должны использовать, значит, у нас ещё есть время в запасе. В качестве подношения он передал булочку Рокудо, и тот, в два укуса её проглотив, заметно подобрел и успокоился. Получив чашку свежего кофе и очередной круассан, туманник даже признал, что в данном мире жить можно и не стоит его разрушать. Трезубец пришлось испарить, потому что это оказалось проще, чем удержать в двух руках оружие, чашку и выпечку, а отращивать себе третью руку Мукуро не любил, считая такое поведение больше в стиле Спейда. Ямамото раздал кофе остальным, и даже Кёя решил на сей раз обойтись без чая. – Итак, что мы имеем? – спросил Хаято, который предпочитал всё раскладывать по полочкам – если речь, конечно, не шла о его собственной комнате, где неизменно царил творческо-научный беспорядок. – Мы ни черта не знаем, как работает время, – тут же встрял Мукуро. – И нам не нужно, чтобы повторился фокус с Джессо, – добавил Хибари. – Одного много. А если Мукуро получит знания о параллельных мирах?! – У меня просто голова лопнет, – успокоил его иллюзионист, – там слишком много информации об иллюзиях, Шести Путях, буддизме и перерождениях. – Да уж, пусть уж лучше что-то одно, – согласился Рёхей, – пусть один затирает про другие миры, а второй – про другие жизни. Не надо смешивать. – А прикиньте, если Цуна их получит? – у Рокудо даже глаза засверкали от такой идеи. Очень нехорошо засверкали. – В смысле, знания о параллельных мирах! И сможет перемещаться… – Тогда ему остаётся только принять проклятье Аркобалено, и можно единолично владеть Тринисете с чистой совестью, – предположил Такеши, отхлёбывая глоток кофе. – А там и мир захватывать. Хранители замолчали, представляя перспективу. Наконец, Хибари тряхнул волосами и первым нарушил тишину. – Нет, давайте как-то… постараемся, чтобы Цуна вообще не попадал в будущее, ладно? Нет, я не спорю, что при мировом правлении Цуны всем, вероятно, будет хорошо, и вообще начнётся чистая утопия, но давайте проверять не будем? – И вообще, прикиньте, что Цуна с нами сделает, если мы его вырвем из отпуска? – добавил Рокудо. – Точнее, ничего он с нами не сделает, но что он нам скажет? А как он… посмотрит? – Так, хватит пугать! – Рёхей даже засмеялся. Вдруг ему в голову пришла мысль, которую он тут же озвучил. – Ребят, кстати, а вы вообще помните, что вы делали, когда перемещались в будущее? Или что видели? – Смутно, – признался Хаято. – Вот Ямамото с трезубцем помню, действительно. Надо подумать, какие из моих воспоминаний связаны именно с тем периодом времени. – Я о другом. Разве вам не хотелось увидеть взрослого Цуну? – Сасагава хмыкнул в кулак. – Лично мне хотелось, поэтому я бегал по особняку и искал его. А теперь я понимаю, почему мне не удалось его найти! Хранители переглянулись и засмеялись. Похоже, взрослого Цуну в будущем искали все. – Значит, нам просто нужно следить, чтобы маленькие мы друг друга не убили, – принялся загибать пальцы Рёхей, – и чтобы здесь, в настоящем, мы из прошлого ничего лишнего не узнали. И самим нельзя проболтаться! А также исключить попадание в будущее Цуны. – Ни в коем случае нельзя, чтобы в наше время попала Базука, – добавил Хаято, – боюсь, это может повлечь за собой что-то невообразимое. Так что не пытаемся отобрать её, даже если очень захочется. Следим за временем и… ну… не пугаем себя. Мукуро, тебя это особенно касается, переоденься. – Ладно, подберу что-то более подходящее случаю, – решил тот, – возможно, что-то из сценических костюмов… – Вроде всё, – решил Кёя и, залпом допив кофе, круто развернулся и покинул кухню. – Куда ты? – растерянно крикнул ему вслед Такеши. Хибари притормозил и обернулся через плечо. – Вы как хотите, а я собираюсь изолироваться от всего этого безобразия и запереться в комнате. Так будет безопаснее для всех. Я не желаю, чтобы я-подросток носился по всему особняку в поисках Мукуро! – он продолжил свой путь. Иллюзионист, торопливо проглотив кусок, выскочил за ним. Прочие Хранители вернулись к завтраку. Между Хранителями установились достаточно доверительные отношения, чтобы не запирать свои кабинеты – хотя бы потому, что кто-то виртуозно вскрывал замки, кто-то вполне мог выбить дверь без особых усилий, кто-то вечно терял или забывал ключи, да и вообще, всегда можно зайти через окно. Поэтому запертая дверь воспринималась исключительно как «я не хочу, чтобы вы входили, и это для вашей же безопасности». На ключ закрывался Хибари, когда не желал видеть родных и любимых травоядных; Такеши, если собирался в перерыве немного размяться и покидать мячик; Цуна, когда читал отчёты Хранителей; Хаято, когда уходил в очередной научный запой, и так далее. В таком случае молодые люди с уважением относились к решению коллег и сохранению своих жизней и здоровья. В остальное время всегда можно было постучаться и зайти к кому угодно. Или не стучаться и завалиться в надежде на прилив адреналина. Кроме того, не стоило забывать о животных, которые, хоть и являлись коробочками, но демонстрировали вполне натуральные повадки – например, Ури начинала совершенно немузыкально орать, если на пути ей встречалась дверь, которую нельзя было толкнуть лапой. Запертыми оставались только нежилые комнаты и гостиные, которыми не пользовались, но коробочкам они, к счастью, интересны не были – оттуда пахло пустотой и холодом. Ну, и на этой неделе Хранители закрыли на ключ кабинет и спальню Цуны. – Ты всё-таки думаешь, что может случиться что-то… непредвиденное? – спросил Рокудо, догоняя Кёю. Тот, не оборачиваясь и не замедляя шаг, пожал плечами. – Меня это всё бесит. Ситуация, которую нельзя контролировать, потому что всё зависит от того, когда и в кого десять лет назад выстрелила Базука! – Ты слишком напряжён, – промурлыкал туманник, – и слишком стремишься к тотальному контролю. – Как будто ты любишь, когда твои планы летят к чертям! Когда ты не можешь следить за ситуацией и болтаешься в дурной неизвестности! – огрызнулся Хранитель Облака. Мукуро беззаботно улыбнулся. – Некоторые вещи просто случаются, и нужно уметь быстро корректировать свои планы в соответствии с ситуацией. А если не можешь… помнишь, как в песенке поётся – отпусти и забудь… – Только Диснея мне сейчас не хватало! – процедил Хибари, ускоряя шаг, но иллюзионисту с его длинными ногами не составило труда поравняться с ним вновь. – Ну чего ты, Белоснежка, относись к жизни проще! С тех пор, как в нашей жизни появился Цунаёши, все планы летят к чертям – кроме тех, в составлении которых участвует он сам. Но и те работают не всегда так, как ожидалось. Кёя резко остановился, так что Мукуро чуть не налетел на него, развернулся и схватил болтуна за грудки. – Хватит трепаться! Ты знаешь, я уже мечтаю о том, чтобы десять лет назад я бы тебя где-то там, в недрах Кокуё-ленда – или где-то здесь, в особняке! – нашёл и забил до смерти! Может, настоящее и изменится к лучшему! Доброжелательность мигом испарилась с лица Рокудо. Он прищурил глаза и с вызовом посмотрел на Кёю. – Думаешь, что ты справишься? Что ж тебе до сих пор не удалось со мной разобраться, а? Просто признай, что ты сла… – слова застряли у него в горле, поскольку Хибари рывком поднял его в воздух и припёр к стене, так что Мукуро зашипел, стукнувшись о неё затылком. Холодные серые глаза равнодушно уставились в разноцветные. – Повтори. На губах Рокудо появилась знакомая змеиная усмешка. – А ты не расслышал? Я сказал, что тебе пора признать – ты слабее. Туманник и бровью не повёл, когда рядом с его ухом в стену впечатался кулак. Хибари приблизился вплотную к лицу собеседника и выдохнул сквозь зубы: – Иногда я очень жалею о том, что не хочу от тебя избавиться. Встряхнув Мукуро, он быстро зашагал прочь по коридору. Что-то стукнуло, упав на пол, и этот звук привёл иллюзиониста в чувство – он торопливо прикусил язык, не дав сорваться едкому комментарию. Вместо того он присел на корточки, озираясь в поисках упавшего предмета – им оказался рубин, который Мукуро сунул накануне в широкий рукав кимоно, полюбовавшись на свою новую игрушку перед сном. Выпрямившись, Рокудо поспешил следом за бывшим главой ДК. – Хибари, постой! Я всё слышал, ты сказал «не хочу», а не «не могу»! Да стой же ты, хищная козлина! Кёя остановился, но не из-за оклика иллюзиониста, а потому что достиг цели – своего кабинета. Мукуро замер рядом, переводя дыхание. – Ну правда, прости. Я не хотел тебя дразнить. Я знаю, я по утрам злой, просто невыносимо, если меня разбудить, и это не исправить чашкой кофе и парой булочек. Хранитель Облака смерил его потухшим взглядом. – Нет, ты невыносим всегда. – И мне не стоило называть тебя слабым, я ведь не думаю так на самом деле… – Да, не стоило. – Слушай, хватит, а? – взорвался туманник. – Я пытаюсь извиниться, что тебе стоит молча выслушать, а потом сказать что-то вроде «ну бывает» или «проехали»? – Ну бывает. Проехали. – Ты издеваешься?! – Нет, – Кёя открыл дверь и, переступив порог, достал ключ, чтобы запереться. – Я просто очень, очень зол. И на тебя в том числе! Тебе стоит быть сдержаннее, даже если ребёнок тебя совершенно вывел из себя. – Уж кто бы говорил о сдержанности! – моментально завёлся Рокудо. – Сам-то вечно за тонфы хватаешься, чуть что не так! – Я хотя бы не создаю проблем окружающим, – парировал бывший глава ДК. – Во всяком случае, таких проблем, которые могут вызвать временной коллапс. – Чёрт, ну вспылил, так если всё уже произошло, как могло быть иначе? – Тоже в фаталисты подался? – Хибари прищурился. – А ты не думал, что, если бы ты следил за языком, ничего бы не произошло? Что, если мы ошиблись с датой? Прошло всё-таки десять лет! Я помню, что состоялась заварушка с Базукой, но когда именно… я постоянно ходил к тебе в Кокуё-ленд, чтобы подраться, для Гокудеры каждое посещение заброшенного парка казалось сродни партизанской вылазке, Ямамото всё считал игрой, а Рёхей полагал, что мы собрались в гости, потому что он не участвовал в первой драке в Кокуё-ленде и считал тебя относительно нормальным парнем, чья сестра дружит с его сестрой. В конце концов, лучше бы всё это случилось где-то в параллельном мире, чем в нашем, чтобы не у нас голова болела, как бы не изменить прошлое! Спасибо, я читал Брэдбери. Вот дам я тебе по уху, а в Америке не того президента выберут. А если в драке кто-то оступится и раздавит чёртову бабочку? И грянет, чтоб его, гром. – Прекрати винить меня во всех смертных грехах! – туманник не на шутку обиделся и, вырвав у опешившего Кёи ключ, с силой захлопнул дверь перед его носом. – Ну и сиди там, cretino! – Мукуро перешёл на итальянский и принялся на родном языке высказывать всё, что думает о Хранителе Облака, попутно сунув ключ в замочную скважину и не без удовольствия провернув его. – Сazzo sei! Продолжая ругаться, он развернулся, сжав кулаки. Почувствовав, как что-то мешает ему, впечатавшись в кожу, он разжал ладонь, помянул все драгоценные камни мира, размахнулся и с яростью метнул рубин в стену. Тот отскочил и остался неприкаянно валяться на полу. Рокудо, всё ещё сыпая проклятьями, пошёл в противоположную сторону.