Black Butler: The Lost Empire

Для прислуги утро в поместье Фантомхайв начиналось с первых солнечных лучей. В то время как рассветная пелена устилала цветущий сад, им нужно было приготовить все необходимое для приятного пробуждения их господина, ведь от его настроения мог зависеть весь дальнейший день. Пока часах было всего лишь шесть, верный своему делу дворецкий следовал давно выверенному распорядку дня с точностью до минуты. Сонная Мейлин уже убирала комнаты, Финни подметал на улице, Снейк приводил в порядок столовое серебро, а Барда пришлось отправить в огород за травами для салата, чтобы он оказался как можно дальше от кухни. Как только большая часть утреннего марафона была завершена, то пришел момент будить хозяина имения и потчевать его свежим чаем. Ему, хозяину, к слову, было не более четырнадцати лет. Поэтому, слуги и, в особенности, дворецкий, обращались к нему с приставкой "юный", так как вопреки своей железной деловой хватке, наследник рода Фантомхайв все еще внешне оставался нежным и хрупким существом, которое следовало оберегать от любого пагубного влияния. Естественно, в этом была своя ирония. Не только потому, что юный граф Фантомхайв обладал исключительной решительностью в своих стремлениях, но и потому, что его преданным слугой был никто иной, как демон в самом буквальном значении этого слова. Себастьян, а так мальчик некогда окрестил своего слугу, уже поднимался на второй этаж с подносом излюбленного лордом напитка. Пробравшись в окутанную тенями спальню, Михаэлис первым делом опустил серебро на стол, чтобы раздвинуть шторы и открыть окно. Так, легко и непринужденно, дворецкий впустил в комнату ласковый свет солнца и прохладный воздух наряду с мелодичным чириканием ранних птиц. На сию перемену чуткий граф отреагировал незамедлительно, очнувшись от своего трепетного сна. Чудо, но сегодняшняя ночь обошлась без кошмаров. Похлопав длинными ресницами и смахнув с них тонкими пальчиками остатки пыльцы Морфея, проснувшийся всего мгновение назад юноша тихо зевнул. Себастьян, не теряя ни секунды драгоценного времени, подал все для умывания, а затем наполнил фарфоровую чашку ароматным напитком и оставил ее господину. — Доброе утро, милорд, — промолвил вкрадчивый баритон, — Ваш чай сегодня Эрл Грей от Джексона с Пикадилли. Какую газету желаете?, — сегодня, как обычно, пришел целый набор из "Таймс", "Утренних Хроник", "Ежедневных новостей" и "Пэл-мэл гэзет". Господин всегда предпочитал разнообразие в любых печатных изданиях, но редко когда успевал рассмотреть все варианты. Хотя это не значило, что можно было пренебречь какими-то страницами и не пройтись по ним с утра утюгом. — Пэл-мэл, — флегматично ответил граф, наслаждаясь приятным ароматом чая и содержавшимися в нем нотками бергамота. Дворецкий молча повиновался. Но только лишь глаза мальчика пробежались по первой полосе газеты, как на его лбу появилась вертикальная бороздочка.

"По Британскому музею вновь бродит ожившая мумия!"

Отсюда первые мысли дворянина варьировались от жалкого ребячества для привлечения посетителей и чьей-то попросту глупой шутки до реального происшествия, в котором мог быть замешан Гробовщик. Здесь мальчик не знал к какому варианту в первую очередь склоняться, хотя учитывая то, что известный ему жнец предпочитал проворачивать свои махинации тайно — он вряд ли имел к этому отношение. Но как можно знать наверняка? Осторожно граф повернул свое лицо к Себастьяну и непонятливо посмотрел на него, словно во всей этой буффонаде был виноват именно он. Михаэлис одарил лорда не менее многозначительным взглядом, после чего осмелился спросить: — Что-то не так? — Ты видел что здесь написано?, — поинтересовался аристократ. — Видел, — ответил дворецкий, — Желаете узнать мое мнение об этом? — Желаю услышать кто придумал эту глупую шутку, — недовольно пробормотал Фантомхайв, отведя взгляд обратно на первую страницу своего утреннего чтива. — Я знаю довольно много персон с не слишком хорошим чувством юмора, — поделился Себастьян, приложив палец к нижней губе. — Подобные вещи отбивают у меня аппетит, — фыркнул дворянин, отложив газету и присев на край кровати, чтобы дворецкому было проще его одеть. — Жаль. Сегодня на завтрак Ваше любимое творожно-банановое суфле, — немного расстроено признался Михаэлис, застегивая пуговицы на белоснежной рубашке господина. Ответа не последовало и, бесшумно вздохнув, мужчина предположил: — Хотите съездить в музей и лично убедиться в том, что это подстроенный фарс? — Нет, — спокойно отрезал юноша, — Меня не должны волновать подобные глупости. Я просто не понимаю кому могла понадобиться такая абсурдная рекламная компания. Застегнув черные подвязки на изящных ножках маленького господина, Себастьян принялся обувать его. — Людям всегда нравились сверхъестественные сюжеты для литературных произведений. С чего им хотеть другого для более разнообразной жизни?, — и здесь взгляды хозяина и слуги встретились. Но коварная насмешка демона заслужила лишь приглушенное "хм" со стороны молодого человека. — Пока Ее Величество не привлечет меня к делу, я не собираюсь копаться во всяких древних останках, — заявил Фантомхайв. Дворецкому очень захотелось пошутить на тему псов, которые регулярно откапывают всякие косточки на заднем дворе, но он подумал, что оно того не стоит. — Раз так, то позвольте сопроводить Вас в столовую. Завтрак уже подан, — спокойно сменив тему разговора, дворецкий по привычке приложил ладонь к своей груди.

***

Завтрак выдался очень приятным. Под мирный шелест листьев за окнами столовой, молодой граф лакомился вкуснейшим суфле и слушал озвученный дворецким план на грядущий день. Где-то через минут десять после начала трапезы в комнату зашел Снейк, держа в руках округлый блестящий поднос с белым конвертом посередине. Стеснительный лакей был настолько тихим, что граф приметил его лишь тогда, когда он неуверенно подал голос. Себастьян же стоял ровно и горделиво, охраняя покой мальчика. — М-мастер Сиэль, Вам письмо, — причем змееуст, как и много раз до этого, с трудом сдерживался, дабы случайно не назвать хозяина Смайлом, — Сказал Вордсворт, — добавил он и коричневая пятнистая змея свернувшаяся у его шеи выразительно зашипела. Сизоволосый граф отвлекся от еды и глянул на бледное лицо Снейка. Письмо? Внутренний голос, кажется, точно давал понять от кого оно было. И взяв заветный конверт в руки Сиэль ни капли не ошибся: печать на нем принадлежала королевской семье.

Нетерпеливо вскрыв конверт, граф извлек из него письмо, с содержанием которого немедленно ознакомился:

"Здравствуй, мой дорогой мальчик. Пишу тебе в надеждах о том, что ты находишься в добром здравии, так как мне снова нужна твоя помощь. На этот раз дело касается одного из важнейших учреждений культуры Британии. Как ты уже, вероятно, мог слышать: гордость историко-археологич­еского сообщества, где располагаются коллекции самых редких исторических артефактов, уже не раз подвергалась нападению со стороны "мумии". Я склонна считать, что это ничто иное, как умышленно осуществленный акт вандализма. Мне хотелось бы верить, что эти происшествия не имеют ничего общего с тайными заговорами наших недоброжелателей, ведь это похоже на попытку отвлечь нас от чего-то важного и творящегося у нас за спиной. Прошу тебя выяснить первопричину возникновения данных инцидентов и доложить мне все важные детали. При возможности, я так же прошу тебя остановить злоумышленников. Заранее благодарю за оказанное содействие.

— Виктория К."

Как только им было прочитано последнее слово, Сиэль задумчиво опустил ресницы и сложил лист бумаги пополам. — Себастьян, — изрек он, даже не оборачиваясь на дворецкого. — Да, милорд?, — отозвался мужчина. — Приготовь экипаж. После завтрака я отправлюсь в город. — Поездка носит деловой характер?, — счел вежливым проявить интерес Михаэлис, хоть и сам уже обо всем прекрасно догадался. — Ее Величество беспокоится о сохранности древних реликвий, поэтому кто бы не устраивал балаган с мумией, то мы настигнем его при первой же возможности, — твердо заявил граф. Что ж, если эти безобразные проделки в музее привлекли внимание Королевы, то придется пуститься вдогонку за таинственным вандалом. Лондон попросту не мог обойтись без клоунады мистического характера, таков уж он был.

В ответ на приказ мальчика, дворецкий поклонился, выражая ему свою покорность: — Слушаюсь.