Отец

      — Ну, вот, Рейзел, — удовлетворённо проговорил Ройлис, осторожно прерывая поток. — Твоя аура, наконец, восстановила свою структуру. Теперь дело пойдёт быстрее.       Рей молчал, не открывая глаз и пытаясь привыкнуть к новому ощущению. Он мог свободно дышать, слышал выровнявшийся стук сердца, он был уверен в том, что будет жить. И там, глубоко внутри, наконец, заполнилась холодная пустота.       — Спасибо, отец.       — Почему вы так торопились исцелить именно ауру? — тем временем спросил Франкенштейн. — Может, стоило просто восстановить резерв мастера, чтобы он сам смог помочь себе силами? Влить больше сил, устроить встряску организму?       Они уже привычно сидели в гостиной. Утро только-только начиналось, через час спустится Сейра, чтобы приготовить завтрак. И сегодня Рой пообещал, что сделает важный шаг в восстановлении сил сына.       — Ты немного торопишь события, — мягко улыбнулся старший Кадис. — Как бы тебе объяснить? Попробую очень просто. Аура является отображением души благородного, да и человека тоже. Если дошло до того, что она, хм, скажем так, порвалась, то это означает, что благородный истощился настолько, что вынужден был использовать не данную ему энергию, которая восстанавливается довольно быстро, но энергию жизненную. И вот её восстановить сложнее. Рейзел же вынужден был использовать подобное не единожды. Да, Франкенштейн, кровь из глаз, как раз признак использования жизненных сил. Они, конечно, тоже восстанавливаются, но только если есть из чего взять… нет, — оборвал себя Ройлис. — Давай так. Представь себе два сосуда. Один большой, это данная нам, благородным, энергия для использования сил. Второй меньше, наша жизненная энергия, аура, пусть будет так. Если случается так, что, израсходовав свои основные силы, благородный вынужден использовать свои жизненные силы, то, восстановившись после боя, из большого сосуда мы возвращаем, переливаем, энергию в малый. Ты понимаешь, что он важнее, правда? Но Рейзел не успевал восстановить энергию ни в одном из, хм, кувшинов. Поэтому для меня важнее наполнить сначала то, что позволит ему жить.       Франкенштейн задумчиво кивнул, подтверждая, что он всё услышал и, более того, понял.       — И теперь вы будете заполнять большой кувшин?       — Это не так просто, но да. Но позже. Рейзелу сейчас надо немного подождать, пока малый кувшин не исцелит внутренние повреждения.       — Что вы имеете в виду? — нахмурился Франкенштейн.       — Лорд не зря дал Рейзелу серьги, что сдерживали силы, — вздохнул Лорд. — От частых перегрузок организма и травм, из-за того, что Рейзел долго не получал помощи, оба сосуда треснули. Поэтому изначально я не мог помочь сыну, энергия задерживалась ненадолго, а потом утекала из кувшина. Это ещё могло измениться, но лечение без моей помощи проходило бы намного дольше, ведь лечит только часть энергии, которая успевает «застрять».       — Но как же ноблесс справлялись раньше? Ведь только вы можете передавать силы!       — Раньше не было необходимости так сильно тратиться, ноблесс успевал восстановиться сам, — с грустью ответил Ройлис. Учёный кивнул, потом нахмурился:       — Погодите, вы сказали оба?..       — Ещё немного, и малый сосуд невозможно было бы восстановить, — вздохнул Ройлис. — Сейчас трещина мала, энергия успевает задержаться и залечить хоть что-то, но ещё одна-две битвы, и Рейзел бы погиб, и смерть эта не была бы лёгкой.       — То есть?.. — хрипло переспросил Франкенштейн. Он не был уверен, что хочет знать правду, и в то же время подался вперёд.       — Он угасал бы медленно, чувствуя, как энергия утекает из его тела, как он не может удержать то, что должно было его спасти, хватался бы за неё, понимая, что бесполезно. Ты ведь уже чувствовал это, правда, Рейзел?       Ноблесс чуть дрогнул, не желая вспоминать то ощущение безысходности и ожидания вечного сна. Медленное, томительное, дарящее лишь боль и опустошение.       — Юная Лорд, сама того не зная, пришла очень и очень вовремя. Прежний Лорд сумел не просто помочь Рейзелу, но спасти, — без тени улыбки продолжил Рой.       Франкенштейн сидел, словно громом поражённый, не имея сил даже на то, чтобы пошевелиться. Он знал, что тогда мастеру было плохо, что он умирал, но страшная правда оказалась ещё хуже.       — Сейчас я смог поправить только малый сосуд, ауру Рейзела, сила не будет уходить, он постепенно восстановит жизненные силы, я помогу ускорить этот процесс, но со вторым сосудом придётся быть осторожным. Слишком много сил может попросту разрушить всё то, что я так долго восстанавливаю.       — Но почему?       — Возьми треснувшую банку и резко налей в неё воды, что будет? — спросил Ройлис и сам же ответил: — Она рассыплется в осколках.       — Мастер… — совершенно потерянно сказал Франкенштейн, ощутив, как сдавило в груди. Не зная всего этого, он мог только лишь навредить! Он же сам собирался влить в ноблесс энергию с помощью кровавого камня! Он же… собственными руками… едва не убил мастера!       На плечо мягко опустилась ладонь Рейзела.       — Всё в порядке, Франкенштейн, ты не знал, — сказал ноблесс, считав мысли человека. — Я бы остановил тебя, не переживай. Я догадывался, что ты задумал.       — Но, мастер! Вы же могли быть без сознания, я мог… я был готов нарушить ваш приказ! — взволнованно вскочил учёный. — Я был уверен, что знаю! Я так долго изучал благородных, я уговорил Сейру пройти обследование, Раджека, Кэриса, даже Раэля и Региса! Я столько времени потратил и всё равно едва не погубил вас! Мастер…       — Успокойся, — мягко улыбнулся Рейзел. — Ты проделал огромную работу, узнал то, что даже многие благородные не могли знать. Но то, что рассказал тебе отец, доступно лишь немногим. Я благодарен тебе, Франкенштейн. Ты не щадил себя в попытке спасти мою жизнь и, можешь мне поверить, я бы не позволил, чтобы все твои старания были зря.       Голос Рейзела действовал, как и всегда, успокаивающе. Франкенштейн снова опустился на диван, выдохнул и сразу же поднялся.       — Чай кончился, — чуть смущённо проговорил он, подхватив чайничек и чашки. — Пойду, налью ещё.       — Он так привязан к тебе, Рейзел, — чуть удивлённо сказал Ройлис и тут же хитро прищурился. — Насколько часто ты используешь контроль разума, чтобы успокоить своего человечка?       — Редко, — легко улыбнулся ноблесс. — Очень и очень редко. Это был всего лишь третий раз, отец.       Вернувшись, Франкенштейн задумчиво разлил чай по чашкам, сел на диван и замер. Оба благородных почти физически чувствовали мыслительные процессы в светлой голове.       — Ройлис-ним, — медленно проговорил учёный. — Вы сказали, что нельзя резко передавать энергию, но ведь Лорд именно это и сделала.       — Юная Лорд действительно сделала ужасную ошибку, — чуть поморщился старший Кадис. — Вонзить в грудь меч, пусть даже и духовный, это не только неприятно, но ещё и опасно, но на её стороне была частичка души прежнего Лорда. Это не сырая энергия, прежний Лорд сам направил силу в нужном потоке и в необходимое русло. Раскрея знала, что она может передать энергию, но не знала как. А у четы лордов есть интересная черта, если они не знают, как действовать, то действуют решительно, — усмехнулся Ройлис. — Единственные, кто могут безболезненно передать большое количество силы за раз — оборотни, но эти ребята вообще неохотно делятся энергией. Более того, не все из них умеют и могут это делать.       Франкенштейн задумчиво кивнул.       — Не переживай ты так, человечек, — вдруг усмехнулся Ройлис. — Я не собираюсь никуда исчезать, больше не брошу сына. Дай время, чтобы восстановиться, всё-таки я потратил немало сил, и я продолжу лечение.       — Ройлис-ним, я…       — Франкенштейн, — укорительно прервал учёного благородный. — Чтобы понять то, о чём ты сейчас думаешь, не надо даже мысли читать. Я больше не оставлю Рейзела. Даже он мне уже поверил, ты-то чего сопротивляешься?!       Франкенштейн некоторое время молчал, а потом горько усмехнулся и поднялся.       — Я не привык верить в лёгкие решения, Ройлис-ним. Они почти всегда требовали слишком высокую плату.       Мужчина поклонился и ушёл в лабораторию. Необходимо было пересмотреть информацию о благородных в связи с полученными сведениями.

***

      — Серьёзно?! Этика? Правила поведения? Да зачем нам такая чушь?! Директор совсем что ли головой двинулся?       — Заткнись, Куен, — резко оборвал его Шинву, незамедлительно встав на защиту директора Ли. — Если директор ввёл этот урок, значит надо попробовать. Занятие-то обязательное, там даже контрольная будет. Познакомимся с учителем, послушаем, что скажет.       — Действительно, вдруг нам понравится? — поддержала друга Юна.       А в это время Ройлис стоически выслушивал длинную речь мистера Пака о том, как надо вести себя с детьми.       — Дадите им только поблажку и всё, считайте вы у них на поводке! — не в первый раз повторял он.       — Мистер Пак, и всё-таки мне кажется, что мой урок не следует вести с помощью вашего метода, — мягко возразил Рой. — Всё-таки это этика, а не математика.       Новое слово заставило задуматься, но учитель сразу же вывел новенького в реальный мир, заново начиная лекцию о маленьких дьяволятах. Самым интересным было то, что благородный чувствовал: мистер Пак на самом деле любил детей и с удовольствием ходил на работу.       — Вы действительно будьте с ними построже, — улыбнулся учитель физкультуры. — Детишки довольно активные.       Ройлис покивал и уселся на диван, читать тему сегодняшнего урока. Не так он представлял свой первый день. Тема была скучной и неинтересной, но присутствовала в учебном плане, а, как сказал мистер Пак, необходимо чётко следовать именно учебному плану. Вздохнув, мужчина сделал ставку на своё обаяние и подхватил журнал.       В кабинете было шумно — перемена в самом разгаре. Ройлис мягко улыбнулся. Дети. Может это шанс получить хотя бы часть той жизни, которую он пропустил?       — Вы готовы, Ройлис-ним? — спросил Франкенштейн, подойдя к аристократу.       — Всю жизнь только об этом мечтал, — отшутился Кадис, и оба прошли в кабинет.       Мгновенно стало тихо. Ройлис оглядывал учеников и думал о том, какие большие глаза у корейских детей. Хотя у его товарищей, которые тоже были здесь, вроде бы они были меньше?       Они просто удивлены, отец.       А, ну да, он же не говорил им про то, что скоро станет учителем.       — Я рад представить вам нового учителя по этике и правилам поведения, — тем временем вещал Франкенштейн. — Кадис Эйтара ди Ройлис…       Ройлис почти не слушал его, думая о том, как начать урок? Он знал, что произвёл на них приятное впечатление, но иначе и быть не могло. Люди всегда остро реагируют на благородных. Хотя он вроде бы одет был просто: брюки, водолазка и пиджак. Урок, конечно, обязательный, но смотреть на скучающие моськи детишек совсем не хотелось.       Директор ушёл. Ройлис медленно прошёлся по полу и встал справа от стола.       — Здравствуйте, — мягко улыбнулся он. — Что же, раз уж моё имя вам уже сказали, было бы неплохо познакомиться?       Франкенштейн сидел в своём кабинете, наблюдая за уроком через камеры. Начало было оживлённым, старший Кадис познакомился с детьми, ещё раз назвал своё имя, а потом перешёл к уроку.       Примерно тогда же директор и понял свою ошибку. Он не объяснил благородному, как вести уроки, предположив, что с этим ему могут помочь преподаватели. Но, судя по тому, что благородный, чуть хмурясь, начал читать лекцию, к тому же ещё и исторические факты, он просто не понял.       Было скучно всем: детям, благородным и даже самому Ройлису, который старательно пытался исправить положение интонацией. К середине урока ученики осторожно начали перешёптываться, к концу не выдержал сам благородный, отпустил всех с урока. Отложил книгу и вздохнул. К нему медленно подошёл Рейзел, похлопал по плечу, что-то сказал.       Первое впечатление было смазано, и директор смел только надеяться, что это можно исправить.       Вернувшись домой, Франкенштейн нашёл Ройлиса в крайне задумчивом настроении. Вокруг было тихо, никто не хотел мешать расстроенному благородному.       — Ройлис-ним?       — А, Франкенштейн, — слабо улыбнулся аристократ, очнувшись от задумчивости. — Видимо тебе придётся искать другого преподавателя. Я не справился.       — Здесь нет вашей вины, — улыбнулся директор, присаживаясь напротив и выкладывая на стол несколько толстых пачек листов. — Я сам допустил ошибку. Послушайте, вам не надо настолько чётко следовать правилам.       — Ты, конечно, хороший человек, но исправлять планы только из-за меня всё-таки не стоит, — усмехнулся старший Кадис.       — Нет, я не собирался. Это слишком хлопотно и вызывает некие подозрения. Я хотел сказать, что вам не стоит следовать лекциям предыдущего преподавателя. Именно из-за нудных и неинтересных уроков мне и пришлось его уволить. Вам стоит вести уроки так, как хотели бы вы. Я не имею ничего против практики, не буду возражать, если вы захотите переставить или совсем убрать мебель. Следуйте темам, но вам стоит подготовить свою лекцию и рассказать её так, как сделали бы это именно вы. И совсем необязательно весь урок рассказывать только по теме, вы можете делать некие отступления. Например, если ученик задал какой-то вопрос. Вот, по этим документам вы сможете подготовить к следующему уроку, я могу помочь разобраться в них. Я подготовил для вас инструкции по педагогике.       Ройлис кивнул, и оба мужчины ушли в другую комнату, где Франкенштейн подробно разъяснил, что к чему, а так же помог правильно составить планы на уроки. Разошлись они уже довольно поздно, когда старший Кадис заметил сонный взгляд учёного. Чуть раздражённо выдохнув упрямству человека, желающего сделать всё идеально и вот прямо сейчас, Рой был вынужден практически выгнать его из комнаты, не обращая внимания на заверения о том, что он бодр, свеж и совсем не зевает, нет-нет, вам показалось!       — Перевоспитывать его надо, — проворчал благородный, глядя на недошедшего до комнаты и уснувшего на диване учёного. Рейзел едва заметно усмехнулся, но пожал плечами, мол, попробуй.

***

      На следующий день по иронии судьбы урок был в том же классе. Ройлис вздохнул и прошёл в кабинет. Никого ещё не было, все ученики находились на улице. Задумчиво оглядевшись, Кадис закрыл двери, проверил, чтобы никто не следил и повёл рукой.       В это время на улице ученики активно спорили, стоит ли идти на занятие.       — Просто ещё один нудный парень, вот и всё, — рьяно доказывал Куен. — Что мы там забыли? Идём домой уже!       — Да погодите вы, — остановил всех Шинву. За товарища по играм он готов был побороться. — Вы же видели, что он сам не в восторге от подобного урока, даже отпустил раньше! Давайте дадим ещё один шанс, вдруг он придумает что-то другое? Ну, если нет, то мы можем сами об этом сказать, он вроде бы неплохой человек!       О том, что они каждый вечер играют с новым преподавателем в игры, подросток благоразумно не стал говорить. Это сыграет не в их пользу.       — Он же ещё так молод, — тихо сказала Юна, заставив недалеко стоящего Тао прыснуть в кулак. — Наверняка в прошлый раз он впервые вёл урок. Если мы сейчас не придём, то это может совсем лишить его желания учить.       Прозвенел звонок, и дети нерешительно переглянулись.       — Я пойду, — решительно сказала Суйи, первой направившись к школе. За ней прошествовали благородные и Юна с Ик Ханом, следом — Шинву и добрая половина класса. Куен немного поколебался и, вздохнув, пошёл тоже.       Они застали Ройлиса в коридоре, мужчина уже закрывал кабинет. На прекрасном лице легко читалась печаль.       — О, Ройлис-ним! — забывшись, позвал его Шинву уже привычным именем. — Мы просим прощения за опоздание!       Благородный чуть растерянно оглядел весь класс, мазнул взглядом по сыну, стоявшему здесь же, и улыбнулся.       — Что же, я рад, что вы всё-таки решили дать мне ещё один шанс, — весело сказал он, открывая кабинет. — Прошу, проходите. Стоп, куда? Вот вам сразу первый урок: юноши всегда пропускают дам вперёд. Давайте ещё раз, прошу, вперед, Шинву, придержи двери, не позволяй этого девушкам.       Пройдя в класс, ученики растерянно замерли. Кабинет заметно преобразился со вчерашнего дня. Парты стояли так же, как и раньше, но сдвинуты немного назад, чтобы между учениками и учителем оказалось больше места. Часть, предназначенная учителю, теперь стала выше, благодаря широкой ступеньке, начинающейся у дальней стены и заканчивающейся около двери. На этой ступеньке вдоль стен разместились манекены с абсолютно разными костюмами, платьями и прочим реквизитом, у дальней стены стоял широкий шкаф. Появились даже кулисы, которые повесили по краю ступеньки и аккуратно собрали к стенам. Стол преподавателя переместился ближе к партам и был повёрнут в сторону ступеньки.       — Итак, наше первое занятие не понравилось никому, — весело провозгласил дворянин. — Будем исправляться. Напоминаю, что занятие обязательное, и болтовни не по теме, особенно если из собеседников буду исключён я, я не допущу. Прошу, присаживайтесь.       Дождавшись, пока дети рассядутся по местам, Ройлис улыбнулся и продолжил:       — Я долго думал, как разнообразить те скучные темы, которые мне дали…       Франкенштейн, наблюдающий за действом из кабинета, фыркнул.       — …и решил, что только лекции — это довольно тоскливо. Мы будем разбавлять их практикой, — Ройлис буквально сиял от восторга. — Например, проигрывать небольшие сценки.       — Чем это нам поможет, Ройлис-ним? — тут же подняла руку одна из учениц. Рой на мгновение задумался о том, что вроде бы дети должны звать его иначе, но потом махнул рукой.       — Вы прочувствуете на себе все тонкости вежливой речи, а я буду объяснять, что не то вы сказали и почему так не говорят. Итак, тема на сегодняшний урок…       Франкенштейн сложил пальцы замочком и уместил на них подбородок, невольно увлекаясь рассказом. Получив разрешение самому вести урок, Ройлис не скупился на сравнения, примеры и шутки. Дети, даже Шинву, с интересом слушали преподавателя и под конец занятия осмелились выйти на сцену. Смельчаков было всего лишь двое: Суйи, которой к вниманию не привыкать и, как ни странно, Куен.       А Ройлис? А Ройлис был счастлив.