Отец

      Вернувшись домой, все были удивлены, когда не обнаружили Франкенштейна. М-21 первый нашёл записку, и её содержимое заставило хакера метнуться к компьютеру.       — Странно, про какие небольшие проблемы он говорит? — нахмурился мужчина, быстро щёлкая по клавишам. — Вроде бы всё в порядке… так… хм…       — Что за «хм»? — поторопил задумавшегося товарища Такео.       — Теперь понятно, что за проблемы появились у нашего босса, — без тени улыбки ответил аналитик. — У него почти не осталось денег!       — И ты этого не заметил? — иронично поднял бровь М-21.       — Наш босс не любит показывать свои проблемы, — резонно заметил Тао. — Он скидывал на основной счёт достаточно средств, чтобы усыпить мою бдительность. К тому же я был полностью поглощён делами, связанными с Союзом. Нет, конечно, меня это не оправдывает, но, по крайней мере, теперь мы знаем, куда собрался Франкенштейн.       — Всё так плохо?       — Он скинул абсолютно все деньги на основной счёт, — ответил Тао. — И этой суммы хватит не более чем на месяц нашей обычной жизни. Без учёта закупок новой техники и оплаты счетов.       — Как всегда заботится обо всех, кроме себя, — едва слышно прошептал Рейзел. Никто, кроме отца, не услышал.       Тао что-то пощёлкал, похмыкал и включил телевизор. В новостях показывали Франкенштейна и ещё одного директора школы японской страны.       — … практика образования, связанная со студентами по обмену настолько прочно укоренилась в моей школе, что… — вещал директор Ли, приятно улыбаясь и совсем не выказывая никаких признаков волнения.       Кажется, твой ручной дьявол меня надул своим примерным поведением.       Франкенштейн… может ввести в заблуждение.       И как часто он обманывает тебя?       Он не желает мне зла, отец. Не думаю, что он будет обманывать.       Я не говорю про тебя. Я имею в виду, сколько раз он показывал тебе, что расстроен?       Я и сам могу это увидеть.       Я тоже так же думал до того, как он сумел обмануть меня.       Ноблесс задумчиво отпил из чашки, но ничего не сказал.       — Что-то не похоже, чтобы Франкенштейн занимался поиском студентов по обмену, — нахмурился Тао. — Слишком крупные суммы падают на счета. Ну-ка…       Экран мигнул, и новости сменились уютным гостиничным отелем. Отель не был пятизвёздочным, да и район за окнами оставлял желать лучшего, и Франкенштейн в своём дорогом костюме и прекрасной внешностью смотрелся здесь немного неуместно.       Директор сидел за столом, медленно отпивая из бокала. Постель была заправлена, посуды на одну персону, но складывалось ощущение, будто мужчина кого-то ждал.       В дверь постучали, и с разрешения хозяина номера в комнату прошёл мужчина. На вид ему было около пятидесяти-пятидесяти пяти лет. Седеющий на висках, но бодрый на вид, он смотрел прямо, не пряча глаз. Улыбался, словно старому другу.       — Здравствуйте, Франкенштейн, — поздоровался посетитель.       — Добрый вечер, Оскар, — вежливо склонил голову Франкенштейн. — Прошу, ты выглядишь старше меня, не обращайся ко мне так, словно до сих пор мой ученик. Надеюсь, ты хорошо долетел? Прости, что назначил встречу так далеко от твоего дома.       — Ради того, что ты мне обещал, я готов хоть край мира посетить! Покажи мне это!       Директор Ли кивнул, достал небольшой чемоданчик и открыл. Там, аккуратно упакованные в специальные крепления стояли небольшие баночки.       — Ты понимаешь, что это поможет исцелиться…       — Тише, тише, — остановил его Франкенштейн. — Прошу, не позволяй стенным ушам услышать то, что не следует. Надеюсь, охрана у тебя надёжная?       — Как и всегда, но почему ты отдаёшь мне это? Ты мог бы обогатиться, если бы решил сам стать учёным и использовал этот препарат! Или хотя бы продолжать практику хирурга! Ты стал бы знаменитым!       — Я не очень люблю известность, — улыбнулся Франкенштейн. — И эти руки… они не созданы для спасения жизней, Оскар. Я не имею права быть хирургом. Прошу, не продолжай! Ты едва ли не единственный человек, который знает мою небольшую тайну, и я благодарен тебе за то, что дальше это не прошло. Прими мою скромную плату. Ты сам не раз повторял, что это бесценный дар. Поэтому деньги я всё-таки надеюсь получить.       — Конечно, сейчас переведу, — улыбнулся мужчина. — Мне снова приходило предложение работать на Союз. Я завалил их тесты. Аккуратно, не переживай.       — Просто будь осторожен, — вздохнул мужчина. — Иди. Тебе пора.       — До свидания, учитель.       — Просто Франкенштейн, прошу, не называй меня учителем, — поморщился директор. Двери закрылись, и блондин снова уселся за стол.       — Кто бы сказал мне лет сто назад, что я буду вести знакомство с обычным, не модифицированным человеком-учёным, я бы рассмеялся ему в лицо, — вздохнул мужчина.       — Он продаёт свои разработки, — ошеломленно проговорил Тао, глядя, как в комнату заходит другой мужчина, с которым Франкенштейн вёл себя уже подчёркнуто вежливо. И которому он продал оружие.       — И, кажется, он не рад этому, — заметил М-21.       — Его изобретения и разработки могут использовать как во вред, так и во благо, — вздохнул аналитик. — Босс это понимает так же, как и то, что продав их, он уже не сможет контролировать их дальнейшее развитие. Не думаю, что он часто использует этот способ для того, чтобы заработать денег, но в последние месяцы у нас у всех не хватает времени.

***

      Франкенштейн устало выдохнул и открыл дверь ключом. Он был удовлетворён своей работой. Успев за неделю обойти полмира, учёный заключил сотни контрактов от разных имён, перепродал десятки недвижимости, даже наладил сеть ресторанов, которую назвал «Noblesse», да простит ему Мастер эту маленькую шалость!       Разработки было немного жаль, но учёный знал, на что он идёт. Он уже ушёл далеко вперёд после того, как создал проданные результаты. В мире они ничего плохого не сделают, а в правильных руках — в иные они бы и не попали — даже пойдут во благо.       Дом встретил его вечерним спокойствием и отсутствием ауры мастера. В гостиной были все, кроме ноблесс. Модифицированные радостно помахали руками, благородные кивнули. Поздоровавшись, учёный сдержано поинтересовался об отсутствии мастера.       — Рейзел ушёл к друзьям с ночёвкой, как теперь это говорится, — улыбнувшись, проговорил Ройлис.       — Что? С ночёвкой?! — растерялся Франкенштейн. — Но как же это? Там же дети, они…       — … будут прекрасной компанией для моего сына, — закончил за него благородный. — Пойми же, что для Рейзела общаться с людьми только в радость, а ты ограждаешь его словно каменными стенами! Так нельзя, Франкенштейн.       — Я, — человек помолчал немного, — не думал, что это так важно для мастера. Простите, Ройлис-ним, я вас покину.       Чуть поклонившись, мужчина развернулся и поднялся наверх.       — Расстроился, — не сдержался Тао, глядя вслед шефу. Ройлис чуть нахмурился, проследив за взглядом человека. Не слишком ли он переусердствовал?       Этой ночью благородному было неспокойно. Словно что-то тёмное разлилось по комнате, мешало, давило, занимало все мысли. Но это было издалека так, словно это касалось не его, словно он стал свидетелем чужого разговора.       — Да что же это?! — не выдержал благородный, с силой потерев лицо руками.       — Не обращайте внимания, — ответил М-21, выходя с кухни со стаканом в руке. — Шефу снова снится кошмар. Так всегда, когда у него кошмары, но обычно Рейзел-ним помогает. Мы не говорим, что знаем об этом. Шефу было бы неудобно знать, что он как-то смущает нас.       — Не беспокойся, я не скажу, — кивнул Ройлис. Оборотень кивнул в знак благодарности и ушёл к себе, на ходу отпивая из стакана.       Посидев ещё немного, благородный встал и поднялся в комнату Франкенштейна.       Человек разметал все подушки и одеяло, и теперь метался по кровати, намеривая сбросить ещё и простынь. Волосы взмокли от пота, лицо искажено в муках.       Благородный растерянно смотрел на него, не зная, что делать. Разбудить?       Сон был настолько явный, что возник в голове благородного даже без применения способностей. Ройлис дрогнул, невольно подсмотрев кошмар, беспокоящий человека.       Франкенштейн стоял посреди поля, припав на одно колено. Ощущение полного опустошения как физического, так и морального накрыло его с головой. Вокруг него лежали люди. Мёртвые люди.       — Ты не уберёг их, Франкенш-ш-тейн-н, — грянул голос со всех сторон.       — Это ложь, — тихо ответил мужчина. — Я знаю, что всё это ложь.       Лица, кругом мёртвые лица. Он знал, что всё это проделки копья, но смотреть на изломанные тела людей было невыносимо. Совсем рядом лежали модифицированные. Превращались в прах Регис и Сейра.       — Это ложь!!! — закричал Франкенштейн, не в силах на это смотреть.       — Ты прав, — раздался совсем рядом знакомый голос.       — Мастер? — взволнованно обернулся к нему мужчина. Раны, неполученные в бою, загорелись новой болью, которой нет на самом деле. — Простите, я побеспокоил вас.       — Идём, — сухо проговорил ноблесс, протягивая руку. Человек осторожно коснулся руки мастера и привычно взлетел вверх, дальше от этого кошмара.       Он поднялся на своей кровати, встал на пол и поклонился.       — Благодарю вас, мастер.       — Надеюсь, больше этого не повторится? — чуть резко спросил Рейзел.       — М-мастер? — растерялся Франкенштейн.       — Сколько ещё мне необходимо истратить энергии, чтобы ты научился подчинять себе копьё? — спросил мастер. Учёный дрогнул и нахмурился. Он всё ещё спит? Это проделки копья?       — Разве я только не помог тебе пробудиться? — прочитал мысли мужчины благородный. — Или ты не веришь своему мастеру?       — Нет-нет, мастер, я просто…       — Достаточно, — перебил его ноблесс. — Завтра мы возвращаемся в Лукедонию.       — Уже? Но мастер, разве вы не хотели пожить ещё немного с детьми? — растерялся мужчина.       — Нет.       — Я понял, я всё подготовлю…       — Без тебя, Франкенштейн.       Учёный вздрогнул. Ему послышалось? Ему же послышалось?!       — Мастер? Я… я должен что-то закончить здесь? — попытался найти оправдание человек, чувствуя, как всё внутри сжимается. — Мастер?       — Наш контракт не расторгнуть до тех пор, пока жив один из нас, — медленно проговорил ноблесс, неотрывно глядя на человека. — Я знаю это. Поэтому приказываю тебе, Франкенштейн. Никогда больше не показывайся мне на глаза. Ты мне больше не нужен.       Учёный с трудом удержался на ногах, чувствуя острую необходимость сесть. И почистить уши. Мужчина резко опустился на колено.       — Мастер, в чём я провинился? — тихо спросил он.       — Ты мешаешь, — ответил ноблесс. — Ты помог мне, когда я был один, но теперь у меня есть отец. Ты больше не нужен, Франкенштейн.       Словно земля разверзлась под ногами. Теперь учёный понял эту фразу как никогда лучше. Он больше не нужен. Был лишь заменой. И кто? Он — Франкенштейн! Всего лишь замена!       Вместо ожидаемой злости пришла боль. Тупая, сжигающая заживо боль. Учёный медленно опустился на пол, глядя, как уходит мастер. Сколько лет он обманывал себя, смея надеяться, что он хоть кому-то нужен?       Сколько лет он жил во лжи?       Останови это, отец! Я слишком поздно почувствовал, не успею добежать!       Ройлис моргнул, потом встряхнул головой, вырывая себя из чужого сна, и посмотрел на человека. Франкенштейн лежал тихо, почти не шевелился, но его тело неожиданно почернело. Нахмурившись, Ройлис сосредоточился на человеке, ощущая непонятную энергию. Это и есть чёрное копьё? Найдя в воспоминаниях сына то, как он отгонял это оружие, мужчина постарался повторить. Судя по тому, как дрогнуло тело человека, и посветлела кожа, получилось.       Учёный мотнул головой и резко сел, судорожно вдохнув кислород. Ройлис притушил свою ауру, скрывшись в густой тени комнаты. Однако вряд ли Франкенштейн бы его заметил.       Учёный поднялся и, глубоко вздохнув, вышел из комнаты. Хлопнула дверь в ванную, но Ройлис всё стоял, вспоминая сон. Этого Франкенштейн так боится? Что Рейзел оставит его?       Уже в гостиной благородный крепко задумался. Что должен был пережить этот человек, чтобы так цепляться за службу ноблесс? Почему он так боится остаться один? Из-за чёрного копья? Ему слишком много лет для человека, но благородный до сих пор не знал его.       Усмехнувшись, Ройлис выпрямился. Теперь он понял. Франкенштейн никогда не обманывал Рейзела. Он просто не показывал всего, максимально открывшись только своему мастеру. Но остальные, в том числе и Ройлис, видели только то, что хотел показать Франкенштейн.       — Не на того напал, малыш, — покачал головой старший Кадис. Поднявшись, он снова пошёл в комнату человека. Учёный как раз только что зашёл в помещение, но, увидев благородного отошёл, пропуская его.       — Ройлис-ним? Что-то случилось?       — Франкенштейн, посмотри мне в глаза, — попросил Ройлис. Человек послушно повернулся и застыл, потерявшись в пучине этих огненно-красных глаз.       Установив контакт, Рой сразу пошёл по намеченному пути, отшвырнув взвинтившееся копьё, обходя выставленные щиты, в самые глубины памяти, в самую суть.       Чтобы потеряться в тех чувствах, что тщательно скрывал этот человек.       Тоска       Усталость       Века одиночества       Предательство       Смерть       Всё то, что так давил в себе Франкенштейн навалилось на Роя каменными стенами, обрушилось, словно горы на плечи.       Но он пошёл ещё глубже.       Грусть по ушедшей в вечный сон семье, оставленный поневоле сын*.       Страх.       Это чувство словно доминировало над всеми остальными, заполняло, было готово вырваться при любой возможности.       Страх нового предательства. Предательства со стороны единственного существа, которому он смог довериться за многие века.       Сейчас Рой видел, сколько сосредоточилось в одном только служении Рейзелу: преданность, доверие, неотданная отцовская ласка.       Защита.       О, это чувство Франкенштейн прятал так глубоко, как только мог, даже себе не признаваясь в том, как он нуждался в защите, как он устал быть самым сильным. И Рейзел смог дать ему это, позволил почувствовать себя слабее, понять, что он до сих пор кому-то нужен.       Рой чувствовал, что сейчас страх человека усилился. Он действительно боялся, что Рейзел отвернётся от него. Он готов был уйти в тень, лишь бы не дать повода сделать это.       Ведь он всего лишь слуга, замена. Монстр.       Осторожно разорвав контакт, Рой подхватил упавшего человека и уложил на кровать. Он знал, что Франкенштейн не вспомнит то, что произошло только что.       Ройлис вздохнул. В данной ситуации ему надо действовать хитрее, чтобы и Рейзелу дать то, что ему нужно: время, которое можно провести с потерянным и вновь найденным отцом, и показать Франкенштейну, что он всё ещё нужен, что никто не собирается от него отказываться.       — Люди, — мягко улыбнулся благородный. — Они такие забавные.       Утром, когда все собрались за завтраком, в том числе и вернувшийся Рей, Франкенштейн спустился вниз, на ходу завязывая галстук. Никаких признаков переживаний, трудной ночи или кошмара не было. Директор выглядел свежим и хорошо отдохнувшим человеком, настроенным на продуктивный день.       — Доброе утро, — поздоровался со всеми учёный. Поклонившись мастеру, он, уже не обращая внимания на чашку, прошествовал в кухню. Ройлис бросил взгляд на сына. Брови Рейзела едва заметно сдвинулись.       Отец? Что-то случилось?       Сам не догадываешься?       Лицо ноблесс стало ещё более озадаченным. Ройлис усмехнулся. Он и правда не замечает? Подхватив чашку сына, мужчина вылил содержимое в кружку М-21, не обращая внимания на возмущённое «Эй!» с последующим осознанием, к кому было обращение, и смятением.       Рейзел до сих пор не понимал всех манипуляций отца. Чем отсутствие его чая поможет Франкенштейну?       — Мастер, с вашего позволения, я пойду в школу раньше, — тем временем проговорил человек. Ройлис мысленно восхитился его самообладанию. Так обмануть самого ноблесс!       — …       — Франкенштейн, — перебил не успевшего ответить сына Ройлис. — У нас тут чай кончился.       Мужчина замер, недоверчиво глядя в пустую чашку мастера. И как он этого не заметил?!       — Но если ты торопишься, то я сам…       — Нет-нет, я успею, не переживайте, — поспешно проговорил учёный, от волнения даже не заметив, кого он перебил. Подхватив чашечку мастера, он пошёл в сторону кухни.       Чай в это утро был просто великолепен!       Сам учёный действительно ушёл раньше, но Ройлис всё-таки заметил изменение в ауре человека — тёмный всполохов стало меньше.       Когда они остались одни, мужчина повернулся к сыну.       — Рейзел, я не представляю, как вы жили до этого! Вы оба прекрасно обманываете друг друга и живёте этим обманом, считая, что всё прекрасно! — с восхищением воскликнул Ройлис. — Я в жизни такого не видел!       — Я не понимаю тебя.       — Конечно, не понимаешь. Ты не говоришь Франкенштейну, чего хочешь ты, а он не смеет говорить тебе, чего хочет он. И вы оба считаете, что знаете друг друга, как облупленных! Не перебивай. Я восхищён, действительно восхищён, твоим помощником. Настолько хорошо выучить твою скрытную натуру не получалось ни у одного дворецкого, ни у одной нянечки! Да он угадывает твои желания по одному взгляду и различает мимику почти так же хорошо, как я! Но в то же время он считает себя недостойным тебя.       — …?       — Не смотри так удивлённо. Ты не замечал? Не видел, что он скрывает от тебя свои проблемы, считая, что должен решать свои проблемы сам, да и твои проблемы тоже сам. Ты считаешь его другом, я знаю, но он считает себя только лишь слугой. Ничего больше.       — Я не знаю, как дать ему понять иное.       — Просто поговори, Рейзел! — с ноткой удивления ответил Рой. — Объясни ему то, что тебе кажется понятным. Ты же сам знаешь, насколько сложной была его жизнь. Не говоришь ему, что при заключении контракта ты узнал о нём всё, но ты сам знаешь. Как и то, насколько ему сложно поверить снова в то, что он кому-то ещё нужен. Не как слуга или учёный, а как друг, товарищ, наставник. Он считает себя монстром, но ты даже не пытаешься переубедить его в обратном. Сбрось с его плеч хотя бы один камень, сын.       — Я действительно не задумывался об этом, — нахмурился Рейзел. — Поговорю с ним, когда вернёмся.       Тао, сидя в своей комнатке, медленно отключил камеру и откинулся на спинку стула. Шеф действительно так считает?       — М-21! Такео! Нам надо вернуться в лабораторию! — заговорщицки прошептал в гарнитуру Тао.

***

      Франкенштейн сидел в своей лаборатории, опустив голову на руки. Он не понимал.       Он действительно не понимал, что происходит вокруг. Только он смирился, только готов был уйти, не мешать, как тут же понадобился едва ли не всем. С самого утра к нему забрели модифицированные с просьбой возобновить усиление их возможностей, а во время разговора сбились на чашечку (а кто-то и кружечку) чая. После этого к нему в большую перемену проскользнула Сейра, спросив о некоторых нюансах в рецептах. Даже Регис, старательно делая вид, что просто так зашёл, выпросил у него какую-то книгу.       Ройлис забежал раз пять, выспрашивая моменты по урокам. Он всё ещё не понимал всего в человеческой жизни и, найдя в лице Франкенштейна, бесплатного консультанта, периодически терзал его вопросами.       Почему он не может разобраться в этой ситуации? Почему он, Франкенштейн, запутался? Почему он вообще об этом думает?       Разве такому монстру, как он, так всё это важно?       — Ты ошибаешься. Ты не монстр, Франкенштейн.       — Мастер? — подскочил учёный, растерявшись от неожиданного появления ноблесс. Он же должен был сегодня быть с детьми, в парке! — Я прошу прощения, я был неосторожен…       — Достаточно, — оборвал его Рейзел. Мужчина напрягся. Этот тон, как в том сне. Что он хочет? Неужели…       — Франкенштейн, — ноблесс немного помолчал, подбирая слова. — Ты больше не мой слуга.       Это был удар ниже пояса. Учёный чуть склонил голову, опуская глаза, прячась за чёлкой и глядя сквозь ноблесс, лишь бы тот не заметил его эмоций.       Чтож, этого и следовало ожидать.       — Посмотри на меня.       Голубые глаза снова сфокусировались на красных. Мужчина старательно сдерживался, помня о том, что мастер всё ещё слаб, что, пусть Ройлис и залечил один из его сосудов, второй ещё треснут и на его восстановление нужно время. О том, что дай он волю эмоциям, и копьё сразу же воспользуется моментом. Рейзел подошёл чуть ближе. Он был настроен только на человека, только теперь замечая те барьеры, которые выстроил его помощник, чтобы не волновать своего мастера. Выдохнув, благородный поспешил исправить ситуацию.       — Ты давно уже не мой слуга, — повторил он. — Ты тоже член семьи, Франкенштейн.       Человек замер, широко распахнутыми глазами глядя на мастера. Он? Он — семья?       — Мастер? — хрипло переспросил мужчина. На мгновение всё внутри взбунтовалось. Разве так обращаются со слугами? Нет, не может быть. — Это жестокая шутка, мастер.       — Шутка? — нахмурился Рейзел. — Разве я когда-нибудь позволял себе шутить на подобные темы? Разве я давал тебе повод не верить мне?       — Нет, но…       — Контракт, заключённый меж нами, не означает, что ты стал моим слугой, — перебил его Рейзел. — Ты мой помощник, Франкенштейн, напарник, как сейчас говорят. Не слуга, но друг. Просто подумай над этим.       Сказал и ушёл, оставив сбитого с толку учёного стоять на одном месте. Но на полпути ноблесс вдруг остановился и чуть повернул голову.       — Ты никогда не был заменой, Франкенштейн.