Крысолов

Я отложила нож в сторону, чтобы положить только что нарезанные помидоры в миску. Одно неловкое движение и несколько кусочков соскользнули с разделочной доски и упали на пол. — Минако, какая ты неаккуратная. Будь внимательнее, когда готовишь, — нахмурилась мама, стоявшая у плиты. — Да, конечно. Прошу прощения, — на автомате сказала я смиренно затёртую до дыр фразу, которую следовало говорить в таких случаях, чтобы избежать дальнейших проповедей в свой адрес. Из гостиной доносились голоса моего отца и старшей сестры Катарины, приехавшей сегодня утром, чтобы провести долгожданный отпуск в родных местах. Спрашивается, какого чёрта ей не сидится в Лондоне подле своего бойфренда Алана? Будь я на её месте, ни за что бы не оставила такого красавчика без присмотра. И о чём только думала моя сестрица? Отпуск в нашем захолустье? Ничего бредовее в жизни не слышала! Я достала из пакета зелень, сполоснула под холодной водой и начала мелко рубить. Я так отчаянно стучала ножом по разделочной доске, что мама снова подозрительно на меня посмотрела, но ничего не сказала. С каждым ударом с лезвия ножа стекало моё раздражение, роняя на стол невидимые капли горечи. Я и сама не могла объяснить, почему вдруг мысль о Катарине и Алане вызвала такие чувства. "Ты просто ревнуешь и завидуешь своей родной сестре, которая всегда была лучше, правильнее, талантливее и естественно красивее…" Я вздохнула. Если подумать, обладая такими качествами, как Катарина, немудрено, что она решила провести отпуск вдали от Алана. Никуда он не денется… а если и денется, быстро найдёт другого и получше. Что ни говори, а моя сестра принадлежала к такому типу женщин, которым ничего не стоило вскружить мужчине голову, одним лишь взглядом. Не то, что некоторые неудачливые в любви блондинки… Из гостиной донёсся смех моего отца. Видимо Катарине опять удалось его рассмешить, что было почти невозможно. Мой отец, начальник местной полиции, практически никогда не смеялся, отчего глубокие морщины, казалось, навечно прорезали на его лице несменяемую маску серьёзности и озабоченности, которая, как по волшебству преображалась, когда Катарина была рядом. "Смотри на Катарину!", "Бери пример с Катарины", "Почему бы тебе не попробовать сделать так, как Катарина?" — и так с утра до вечера проходило моё детство. Несомненно, моя сестра выделялась и красотой и сообразительностью, а в школе она естественно была лучшей ученицей и примером для подражания, не то, что её младшая сестра, которая постоянно оставалась после уроков и исправляла неуды. — Это пройдёт, — любила говорить моя мама. — Минако нужно время, чтобы раскрыться. В конце концов, Катарина на пять лет старше… Уже тогда я знала, что мама лукавила. Возраст был абсолютно ни при чём. Будь старшей я, Катарина все равно бы оставалась любимицей родителей. Я была рассеянной, не обязательной, смешливой и больше любила смотреть на красивых мальчиков, нежели в учебник. Я, в самом деле, выбивалась из всего семейства с их учёными степенями и философскими рассуждениями о смысле жизни и взглядах каких-то греков, давно канувших в вечность. Тем не менее, несмотря на патологическую аллергию к учёбе, у меня была своя собственная страсть. Сколько себя помнила, меня всегда очаровывали звуки. Плеск и журчание воды, шелест ветра, звуки голосов, пение птиц и раскаты грома. Музыка чудилась мне повсюду. Ещё в детстве я с упоением играла с игрушечным пианино и ксилофоном, извлекая крохотными ручками магию звуков. — Чем бы дитя ни тешилось… — пожимали плечами родители, но, тем не менее, наняли мне репетитора по фортепьяно и вокалу. И хотя я делала явные успехи, а учителя не уставали хвалить меня, по-настоящему довольными родители были только Катариной, поскольку считали моё увлечение музыкой чем-то вроде праздного хобби, которое никоим образом не поможет мне найти хорошую работу и стать достойным членом общества. Когда я окончила школу и объявила о своём желании поехать в столицу, чтобы пройти пробы в шоу "Стань Звездой", в доме разразилась настоящая буря. — Только через мой труп! — кричал мой отец, метая молнии гнева. — Чтобы моя младшая дочь окунулась в мир бездельников и прожигателей жизни?! Не будет этого никогда! — Минако, послушай, в этой сфере одна сплошная грязь. Ты просто не представляешь, чем девушки жертвуют на пути к сцене… — увещевала меня мама. — Посмотри на Катарину. Она много достигла благодаря своей усидчивости и прилежанию… Вот так общими усилиями семьи я осталась в своём маленьком приморском городке и поступила в местный колледж, избрав психологию своим дальнейшим ремеслом, поскольку это была единственная сфера, которая более или менее интересовала меня. — Пусть уж так, чем карьера полубордельной певички, — пожимал плечами отец, считавший всех психологов шарлатанами. Катарина к тому времени окончила с отличием Оксфордский университет и получила работу в отделении Интерпола в Лондоне, чем несказанно обрадовала моего отца, увидевшего в призвании моей сестры предмет своей неусыпной гордости, добавив тем самым лишний камень в мой огород с табличкой: "Ну, хоть один ребёнок в семье Айно по-настоящему удался". Убедившись, что я худо-бедно сдала сессию третьего триместра в колледже, родители решили махнуть на меня рукой — младшая дочь больше не грезила сценой в столице, а наконец-то взялась за ум, ступив на путь истинный. Такое положение вещей меня в принципе устраивало, давало некую свободу и долгожданное спокойствие. Появление на кухне отца вывело меня из состояния задумчивости. — Девочки, а когда же у нас обед? — поинтересовался он, подцепив двумя пальцами кусочек томата из миски, которые я только что нарезала. — Через двадцать минут, — ответила мама, заглянув в духовку. — Мы бы сделали все быстрее, если бы Катарина помогла нам, — заметила я. — Я могу и подождать. А твою сестрёнку лучше не беспокоить — она еще не отошла от долгого перелёта, — ответил он. Ну конечно! Кто бы сомневался, чтобы Катарину Айно заставили суетиться по кухне! Сколько себя помнила, я вообще ни разу её не видела здесь. Помогать маме с приготовлением пищи было естественно пустой тратой таланта, красоты и времени! Отец отпил немного минеральной воды и направился назад в гостиную, однако неожиданно задержался в дверях. — Да, я совсем забыл. Тебе звонила твоя подруга — Усаги Цукино, — сказал он, обернувшись ко мне. Нож выпал у меня из рук. — Когда это было? — спросила я. — Да около часа назад… — Чёрт возьми, папа! Почему ты мне ничего не сказал?! — вскричала я, снимая передник. — Минако, сбавь свой тон, когда разговариваешь с отцом, — с упрёком отозвалась мама. — Но это важно! Сегодня мы с девчонками хотели присоединиться к группе волонтёров и помочь полиции в поисках Чибиусы! Я просила Усаги позвонить, когда они поедут к лесу! — Нечего тебе там делать, — отрезал отец. — К тому же сегодня семейный обед. Наконец-то приехала Катарина, а ты как будто вовсе и не рада. — Папа, я рада приезду Катарины, но речь идёт о Чибиусе! — Что за шум, а драки нет? — усмехнулась Катарина, пройдя на кухню и встав возле отца. Видимо подслушивала, как всегда, и решила появиться, уловив своё имя. Есть вещи, которые никогда не изменятся, кроме, возможно, новой стрижки моей старшей сестры, которая бесспорно ей очень шла, делая из неё по-настоящему городскую штучку, а не просто красивую провинциалку. — Минако хочет отправиться в лес на поиски Чибиусы и это при том, что она умудряется иногда заблудиться в любимом торговом центре, — фыркнула мама. — А, вы про ещё одну девочку, которая недавно пропала? — спросила моя сестра. — Я об этом прочитала в интернете… — Еще одну? — удивилась мама. — А разве ещё кто-то пропадал? — Ты забыла дело Хотару Томо, не вернувшейся домой после школы несколько месяцев назад? Ее отец поднял в прессе настоящую шумиху, обвинив полицию в бездействии. — Ах, ну да, конечно… — кивнула мама. — Он конечно перегнул тогда палку с нападками, но доктора Томо тоже можно было понять… он тяжело пережил смерть жены, а потом вдруг пропал единственный ребёнок… Насколько я помню Хотару и Чибиуса дружили и я их часто видела, слоняющихся по парку вместе… Отец нахмурился. — Вот поэтому газетчики, прознав об этом, устроили настоящий скандал о том, что в нашем городе орудует серийный маньяк и похищает детей. Ещё немного и введут обязательный комендантский час для всех детей не достигших восемнадцати. — А разве это плохо? Подобные меры помогут успокоить население… — заметила Катарина. — Плохо то, что если мы введём комендантский час, таким образом, негласно подтвердим, что теория с похитителем детей имеет серьёзные основания, а не просто домыслы и слухи. К сожалению, дети иногда пропадают, но по статистике виной всему самовольный уход из дома с целью бродяжничества или несчастный случай, что не мудрено для наших лесов и болот… Я вздохнула и протиснулась между Катариной и отцом, направляясь к выходу. — Куда ты собралась, Минако, — окликнула меня мама. — На сбор волонтёров, — спокойно ответила я. — А как же семейный обед? — Я не голодна. — Но ведь сегодня первый день Катарины! — Мне нужно идти, мама! Пусть у меня патологический картографический кретинизм, но я не могу ничего не делать, когда пропала маленькая сестрёнка моей подруги! — Если бы от этих твоих усилий был какой-то толк, тебя можно было бы понять. Только толку не будет, а вот потеряться можно и самой, — сказал отец, нахмурившись. — В мире ежедневно происходят несчастья, но, несмотря на это, важнее семьи ничего не существует… — Я рада за тебя и весь остальной мир, — холодно сказала я, хлопнув дверью. Оказавшись на улице, я остановилась, чувствуя, что закипаю от злости. В этот момент я неожиданно поняла одну вещь: чтобы я ни делала, какими благородными не были бы мои цели, всё это ничего не будет значить в тени моей старшей сестры. Не проронив ни слова, я села в свой Mini Cooper и повернула ключ зажигания.

***

Дозвонившись до моей подруги, Ами Мицуно, я узнала, что поиски до сих пор продолжались. Мы договорились встретиться с ней на месте первичного сбора, поскольку все остальные наши друзья и знакомые уже разбились на группы и прочёсывали лес. Интересно, а с кем в группу попал Ятен? Наверняка с этой рыжей стервой Оливией, и к гадалке не ходи! При мысли о хорошенькой девушке с факультета менеджмента и объекте моих романтических фантазий настроение испортилось окончательно. Если бы папа рассказал мне во время о звонке Усаги, я бы конечно попала в группу с Ятеном и чем чёрт не шутит, возможно, объединённые общей целью по поискам Чибиусы, мы бы стали ближе… Я вздохнула и тут же устыдилась собственным мыслям — нашла, о чём думать, когда пропала маленькая девочка! Припарковавшись на поляне, где и так яблоку негде было упасть из-за огромного количества машин всех желающих помочь в поисках Чибиусы, я пошла по дороге с растрескавшимся асфальтом, через какое-то время сменившимся насыпью гальки. Ами ждала меня под большим стендом с информацией, который сплошь был обклеен листовками с фотографией Чибиусы и надписью: "Внимание! Пропал ребёнок". — Прости, что опоздала! Папа мне сказал о звонке Усаги только через час, — сказала я, обнимая свою подругу. — Ничего. Хорошо, что всё равно приехала, — ответила Ами. — Сама знаешь, что сейчас нужно осмотреть каждый дюйм, а людей всё равно не хватает… лес такой большой… И это была правда — огромный лесной массив обступал маленький приморский городок с запада, граничащий обширной болотистой местностью с морем. Потеряться здесь было очень легко, а стать добычей трясины и того проще. Район, в котором жила семья Цукино, находился недалеко от леса, поэтому единственное предположение, куда мог бесследно исчезнуть ребёнок, упиралось именно в это место. Какое-то время мы с Ами шли молча, раздвигая кусты палками. Напряжение накапливалось. Воздух был горячим и влажным. Ноги путались в высокой траве, а тополиный пух противно щекотал лицо и прилипал к волосам и телу. Мне вдруг вспомнилось, что когда-то в детстве мы с подружками называли этот пух «волшебным летним снегом». И вот теперь, когда мы повзрослели, пух остался, а волшебство, делающее его особенным, бесследно исчезло… Внезапно тишину леса прорезал надрывный, скулящий женский вопль моей подруги Усаги: "Чибиуса!", от которого невольно поползли ледяные мурашки, а волосы встали дыбом. Крик облетел лес, подобно стремительной чёрной птице, и неожиданно оборвался. Спустя какое-то время, откуда не возьмись стали появляться люди. "Нашли?", "О, Господи! Нашли?" — слышались взволнованные голоса кругом. Моя спина и виски покрылись испариной. Бросив друг на друга короткий испуганный взгляд, мы с Ами бросились вперёд. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Пробираясь сквозь заросли и кусты вместе с Ами и другими волонтерами, мы наконец-то обнаружили Усаги. Моя подруга сидела на берегу заболоченной заводи и тихо поскуливала, раскачиваясь взад и вперёд, глядя прямо перед собой стеклянным взглядом. Казалось, она ничего не видела и не слышала, а только неразборчиво что-то шептала. Я застыла на месте, как вкопанная не в силах пошевелиться, как и вся толпа, которая довольно быстро собиралась вокруг девушки плотным кольцом. Однако вовсе не полубезумный вид моей подруги поверг молодых людей в безмолвный ужас, заставляя всех остолбенеть… А то, что Усаги сжимала в руках…