Крысолов

На часах было 07:30 утра. У меня было ровно тридцать минут, чтобы найти файл с личным делом Усаги, до того как на работу заявится госпожа Минь, и займёт своё законное место архивиста. В офисе было темно из-за маленького окошечка, через которое скудные лучи солнца освещали лишь северную часть помещения, большую часть которого занимал обшарпанный стол и огромные от пола до потолка стеллажи с коробками для хранения документов. Я не хотела включать свет, опасаясь, что кто-нибудь из сотрудников канцелярии мог заглянуть сюда и проверить, почему это госпожа Минь явилась сюда ни свет, ни заря, поэтому каждый скрип пола за дверью заставлял моё сердце сжиматься. Конечно, если бы меня застали здесь, пришлось бы что-нибудь наплести, но лучше уж обойтись без этого. Тем более мне очень нужна эта работа. Я взглянула на часы: уже было семь сорок утра, а полудохлый компьютер всё никак не мог загрузить программу. Ума не приложу, какое нужно иметь адское терпение, чтобы терпеливо ожидать, пока эта груда металла выполнит то, что от неё требуется. Я вздохнула и откинулась на спинку стула. Видимо, мне патологически не везло даже в такой малости. Я сидела в темноте помещения, в котором пахло пылью и бумагой, пытаясь направить поток мыслей на более позитивный лад, но вместо этого в голову стали проникать события вчерашнего вечера. Я не хотела об этом вспоминать, но невольно возвращалась назад. Я думала о маме и папе, о Катарине и естественно, о Кунците Сайто. Точнее я думала ТОЛЬКО о Кунците Сайто и о том, что он вчера со мной сделал. Это же надо быть таким подонком, чтобы залезть ко мне под юбку во время ужина, когда рядом находилась моя семья! У этого человека, видимо, вообще отсутствовали моральные принципы. Однако хуже всего было то, что я легко поддалась на его манипуляции и просто позволила ему сделать ЭТО со мной. Теперь я ещё больше сомневалась, являлось ли то видение в объятиях неизвестного мужчины галлюцинацией. От такого порочного человека можно было ожидать чего угодно. Вне всяких сомнений, Кунцит воспользовался моей беспомощностью и… И тут я покраснела вновь, вспоминая подробности той самой любовной сцены. Наверное, мне следовало бы чувствовать себя изнасилованной, но я не могла не признать, что те пьянящие и жгучие мгновения доставили мне истинное удовольствие. Возможно, если бы личность того мужчины осталась для меня загадкой, я бы восприняла случившееся, как волшебное приключение или сон, но не теперь… Волшебство растаяло, уступив место реальности, которая имела вполне себе физическое воплощение, решившее продолжить свои порочные игры. Я помнила, как вчера на негнущихся ногах еле доползла до своей комнаты и упала на кровать. Щеки пылали, а тело сходило сума от переполнявших меня чувств и сумасшедшей пульсации внизу живота. Когда через двадцать минут в мою комнату пришла мама, чтобы привести меня вниз, мои нервы не выдержали: — Ни за что! Можете продолжать ужин без меня! Мысль о том, чтобы вновь сесть рядом с Кунцитом Сайто и делать вид, что ничего не случилось, вызвало во мне бурю негодования. — Минако, не болтай глупостей, — сказала мама, бледнея. — Этот ужин посвящён твоему чудесному спасению и это вообще-то очень не вежливо, оставлять нашего дорого гостя. Он, между прочим, переживает о твоём самочувствии… Краска ударила мне в лицо. Этот гад ещё смел переживать! Как бы не так! — И что за печаль? Я думаю, ты и Катарина сможете занять доктора Сайто увлекательнейшей беседой о достоинствах моей старшей сестры так, что он престанет интересоваться моим самочувствием, которое и так никому не интересно! — желчно ответила я. Мама нервно откашлялась. — Минако, ты говоришь ерунду… Откуда у тебя этот тон? Я тебя вообще не узнаю… — Ну, раз я говорю ерунду и меня трудно узнать, тогда моё присутствие тем более нежелательно. К тому же у меня жутко разболелась голова, и думаю, ты извинишь меня за то, что я не смогу помочь с уборкой на кухне. Хотя, у тебя же есть Катарина, и ты научила её всему, что знаешь сама, в том числе и готовить жаркое! С этими словами я отвернулась и демонстративно накрыла себя одеялом с головой, показывая, что разговор окончен. Мама ничего не ответила. Она постояла несколько секунд, видимо переваривая мою пламенную речь, вздохнула и удалилась, тихонько притворив за собой дверь. Я прижала колени к груди. Это действительно было мне не свойственно. Впервые в жизни я разговаривала с мамой так. Однако неожиданно я почувствовала смутное удовлетворение, как будто сказала именно то, что намеривалась давно сказать, но всё не решалась. Утром я проснулась посвежевшая и отдохнувшая, несмотря на несусветную рань. На цыпочках я спустилась позавтракать, молясь про себя, чтобы никто из членов семьи не вздумал последовать моему примеру. Столкнуться с кем-то из них не было никакого желания. И мне повезло. Закончив завтрак и накормив Артемиса, я отправилась на работу в колледж. И вот спустя сорок минут я сидела в душном помещении архива, сражаясь с древним, как сама смерть, компьютером госпожи Минь. Наконец эта рухлядь сделала усилие и на экране загрузилась главная страница программы. Есть! "Усаги Цукино" — ввела я в поисковик и нажала кнопку enter. Затаив дыхание, я ждала, как на экран медленно загружалась сухая регистрационная карточка. Имя: Усаги Цукино Дата рождения: 30 июля 1995г. Пол: женский Отец: Цукино Кэндзи, редактор журнала «The Culture» Мать: Цукино Икуко, домохозяйка Средний балл вступительных работ: 80 Примечание: В 2009 г учащийся провёл двенадцать недель в стационаре и шесть на амбулаторном лечении в клинике Сёнен Камакура. Текущее состояние учащегося: согласно заключению клиники Сёнен Камакура, подписанного доктором Ямамото, в соответствии с политикой о возвращении в социальную среду, существующие психологические проблемы преодолены. Процедуры: рекомендована когнитивно-поведенческая терапия. Заключение: На основании права учащегося на конфиденциальность поставленного диагноза и пройденного лечения, вся информация об этом засекречена и дальнейшие запросы запрещены без личного одобрения директора колледжа. Хм-м-м… Я задумалась. Что же такого засекретили об Усаги, что даже запрос можно получить только с личного одобрения директора колледжа? Больница Сёнен Камакура … это довольно дорогая клиника в городе Камакура, напичканная современными технологиями и новейшим оборудованием… Я знала о ней, потому что Ами часто твердила, что хотела бы работать именно там после учебы… Откуда у семьи Цукино взялись деньги на столь дорогостоящее лечение? Насколько я знала, достаток у них был средним и его никак бы не хватило, чтобы Усаги прошла полноценную реабилитацию в Сёнен Камакура… Город Камакура… Моя подруга там раньше жила… 2009 год… Тогда ей было четырнадцать лет… совсем еще девочка-подросток, которая провела три месяца в стационаре клиники… Интересно, Усаги признали сумасшедшей? Нет, не может быть. Здесь чётко написано, что она допущена в социальную среду, а без официального заключения никто бы не принял её в колледж… Я посмотрела на часы и содрогнулась: 07:51. Пора закрывать программу и выключать компьютер, пока сюда не пожаловала госпожа Минь. Ну, что же… я нашла интересную информацию, хотя я до конца так и не поняла, что именно я нашла, и как мне это поможет найти Чибиусу и Хотару. Да, Усаги побывала в клинике. По сути, там может оказаться любой подросток с наркотической, алкогольной зависимостью, анорексией или последствиями несчастной любви… Меня смущала лишь давность. Что же с ней тогда произошло, если она до сих пор пьёт транквилизаторы? Решив поразмыслить над этим позже, я выключила компьютер и направилась в деканат, где меня ожидала сортировка писем и документов, а так же новые поручения.

***

В моем родном приморском городе было бесчисленное количество всевозможных кафешек и закусочных. Я зашла в то, что было ближе всего к колледжу, несмотря на то, что здесь готовили ужасный кофе и безвкусные сэндвичи. Однако после работы я была голодна, как волк и организм требовал своих законных калорий, пусть даже не совсем вкусных. Я пила зелёный чай с мятой и ела шоколадный чизкейк, задумчиво чертя в блокноте каракули и слово "Анех" в рамочке из переплетённых листочков и цветов, как неожиданно за мой столик, на место напротив, присел какой-то человек. Он с грохотом поставил на стол стеклянную бутылку с лимонадом и от этого звука я вздрогнула. Я подняла голову, отбросив назад упавшие пряди волос и с изумлением, к которому примешивался страх, посмотрела на сидящего передо мной мужчину. — Прости, что напугал, — улыбнулся Кунцит Сайто как в рекламе зубной пасты. Ошеломлённая, не в состоянии проронить ни слова, я таращилась на него со странной смесью ужаса и восхищения. Вчерашнее происшествие за ужином было слишком недавним, чтобы я позабыла неприязнь к этому человеку. Однако я всё же не могла не признать, что никогда ещё не встречала подобный образчик человеческой красоты. Умопомрачительное, атлетичное тело, которое подчёркивала неизменная белая рубашка и темно синие джинсы, длинные платиновые пряди тонких волос небрежно раскиданные по плечам и эти странные слишком светлые глаза, не умеющие мигать. — Так, ты простишь, меня? — снова донёсся до меня густой грудной голос, от которого у меня сжалось сердце, и пробудился гнев, достаточный, чтобы вернуть дар речи. Я гордо вздёрнула подбородок и с холодностью взглянула на Кунцита. — Меня пугают только ваши манеры и странные понятия о гостеприимстве, которое вам вчера оказали, доктор Сайто. — Что же такого странного я вчера сделал? — улыбнулся он приторной улыбочкой, склонив голову на бок. — Если пороетесь в своей памяти, найдёте там эпизод с насилием молодой девушки, — пробормотала я сквозь зубы. — Если бы речь шла о девушке, то я бы возможно и согласился, но передо мной сидит лишь очаровательная молодая женщина, которой было слишком тесно в тисках девичества. К тому же я не припомню, чтобы ты отчаянно сопротивлялась в обоих случаях, отстаивая свою честь. Улыбка Кунцита стала ещё шире. По всей видимости, он решил меня доконать. Так это на самом деле БЫЛО?! Я и он тогда в темноте… Краска ударила мне в лицо. Призвав на помощь все своё самообладание, я посмотрела на него с видом оскорблённого достоинства. — Я бы очень попросила вас, доктор Сайто, не тыкать мне, а так же оставить свои грязные намёки при себе! Кунцит рассмеялся. — Я говорю тебе "ты", потому что более чем кто-либо имею на это право. А насчёт намёков — тут я не соглашусь. Я не намекаю, а говорю открытым текстом. — Вы просто мерзавец и подонок! Белые зубы сверкнули на бронзовом от загара лице, а в серо-голубых глазах проскользнуло неприкрытое веселье. — А почему бы и нет? Не припомню, чтобы я боролся за звание джентльмена, как твоя очаровательная сестрица, которая из кожи вон лезет, чтобы продемонстрировать товар лицом. При упоминании Катарины во мне стало закипать бешенство. Какого хрена он сидит тут передо мной, да ещё вешает ярлыки на моих родственников?! — Да вам до уровня Катарины, как пешком до Китая! Для таких, как вы нет ничего святого! — Святым любой объект становится только для тех, кто верит в его святость. А уж верить или нет — личное дело каждого человека. По крайней мере, я не присваиваю себе чужие заслуги из желания произвести хорошее впечатление. Я вновь покраснела и не найдя, что ответить резко поднялась из-за стола и уже хотела направиться на выход, как неожиданно Кунцит задержал меня. — Пригладь свои взъерошенные пёрышки. Попробуем еще раз. Меня зовут Кунцит Сайто — он отпил лимонад. — Но я предпочитаю, чтобы ты звала меня Кунцит. Если хочешь, можешь высказать мне все, что думаешь обо мне, только не уходи сейчас. Я хочу побыть с тобою ещё немного… Мне жутко хотелось обрушить на его голову какую-нибудь ехидную фразу, от которой он бы тут же превратился в соляной столб, но я так ничего и не смогла придумать. Кроме того, неожиданно для себя самой я послушно села, опустив голову. Его слова смутили меня до крайности. Ни один парень никогда не говорил мне: "Останься, я хочу побыть с тобой еще немного". Кунцит улыбнулся своей волнующей улыбкой и откинул назад свои длинные волосы. — Что ж, Минако, я хочу предложить мир… В споре с женщиной можно выиграть лишь потерю драгоценного времени, а его у нас очень мало, — его взгляд упал на начертанное мной слово "Анех" в блокноте. — Интересуешься древнеегипетским языком? — Это… это древнеегипетский? — прокашлявшись, спросила. Кунцит все ещё держал меня за руку и от этого я начала нервничать. — Ну, естественно. Неужели ты сама не знаешь, раз написала это? — Вообще-то я лишь воспроизвела по памяти то, что слышала от вас… — Тебя, — поправил Кунцит, — думаю, будет проще, если мы перейдём на "ты" — Тебя… то, что слышала от тебя, — послушно повторила я. — Просто это слово "Анех" засело в голове. — У тебя отличная память. — Не сказала бы, — пожала плечами я. — Так что это означает? Что такое "Анех"? — Я уже это говорил. Это слово означат "жизнь вечную". Анех — это один из вариантов прочтения иероглифа АНКХ. Вот посмотри… С этими словами Кунцит взял мою ручку и нарисовал в блокноте крест с петлёй на вершине. — Это и есть анкх, — пояснил он. — Крест означает жизнь, а петля бесконечность. В итоге мы получаем значение "вечная жизнь" или "бессмертие души". Однако у этого символа много значений — это и символ магии, мудрости, а так же соединения мужского и женского начала. Анкх также означает союз Исиды и Осириса. — Кто это? — Древнеегипетские боги. Согласно легенде Исида собрала по частям расчленённое тело своего мужа Осириса, убитого братом Сетом и возродила к жизни. Таким образом, крест анкх — это божественный узел, соединяющий в себе возрождение к жизни, верность и преданность, небо и землю. Он означает человеческую жизнь, которая поднимается на петлю бессмертия, если дух и помыслы чисты. Подъем к небу по петле анкха ведёт к вечности и бессмертию души, способствует её переходу на новый уровень бытия. Самым древним изображениям анкха более 10000 лет. В форме креста с петлёй строились храмы, анкх изображали на стенах гробниц. — А что же этот анкх для тебя? — Всё то же, что я перечислил, Минако. Магия древних работает даже сейчас и к подобным святыням нужно относиться с уважением. — Святым любой объект становится только для тех, кто верит в его святость. А уж верить или нет — личное дело каждого человека, — повторила я его фразу. — Один-один, — весело заметил Кунцит. По-видимому, он находил этот разговор весьма забавным. Я поджала губы. — Раз ты так хорошо разбираешься в египетских иероглифах, не мог бы ты сказать, что здесь написано? — с этими словами я достала телефон, нашла фотографию человечка с флейтой, которую сделала у разрушенной стены, и протянула Кунциту. Мужчина взглянул на фотографию, уголки его губ слегка дёрнулись, однако выражение лица не изменилось. — Здесь написано: "хентиментиу", что означает "владыка обитателей Запада", "неб-та-джесер", что переводится, как "владыка священной земли" и "ханти-ше-неджер", означающее: "тот, кто председательствует над павильоном бога". Я удивлённо вскинула брови. — И что это может означать? — То, что я сказал. Перевод самый точный. — Я верю, но это странно звучит, особенно рядом с картинкой человечка, похожего на крысолова из легенды, сделанной детской рукой. — Странность — это фактор определяющий невежество. — Значит, ты всё же в курсе, что это может означать? Кунцит на мгновение замолчал, крутя в руках бутылку с лимонадом. — Вероятно. — Тогда поделись со мной. Он сделал глоток, не сводя с меня глаз. — У каждой информации есть цена, Минако. А как тебе должно быть известно время такого специалиста в области древностей, как я, очень дорого. — Сколько же ты хочешь? У меня собой долларов пятьдесят… — Деньги меня не интересуют. — Тогда что же? Красиво очерченный рот Кунцита растянулся в ехидной улыбке. — Посмотрим по обстоятельствам. Можно, например, поехать ко мне… Я вспыхнула до корней волос, вырвала свою ладонь из его рук и подскочила со своего места. — Ты самый отвратительный и невоспитанный человек на свете! — Эй, я всего лишь хотел пригласить тебя на чашку чая. У меня есть отличный сорт. А не то, что ты подумала. Хотя, если хочешь предложить мне своё тело, я с удовольствием приму сей бесценный дар ещё раз. Не припомню, когда в последний раз я встречал столь пылкую особу, у которой под кожей течёт настоящая горячая кровь, а не вода. - Что?! — Ну-ну, что же ты так разволновалась? По-твоему я говорю неправду? Ты очень незаурядная молодая женщина, у которой отличный потенциал. Поверь, у меня их было предостаточно, чтобы отличить стекляшку от драгоценного камня, которому требуется искусство опытного ювелира. — И опытный ювелир — это естественно ты? — желчно проговорила я. Кунцит посмотрел на меня в упор, отчего я содрогнулась. Его глаза были невыносимо светлыми — неестественно светлыми, у людей таких глаз не бывает… — А почему бы и нет? Когда я встречаю достойный экземпляр, самое настоящее преступление — пройти мимо и позволить ему сгинуть в небытие, не предоставив шанс, который заслуживает… По всей видимости, он находил меня весьма забавной, потому что снова тихонько рассмеялся, осматривая с ног до головы. Наверное, я бы убила его, если бы смогла, но чтобы сохранить остатки достоинства, мне пришлось поскорее ретироваться, пулей вылетев из кафе. И только пробежав квартал, я поняла, что не заплатила за чай и чизкейк, оставив Кунциту счёт. "Ну, и поделом ему!" — зло подумала я. Этот человек безмерно раздражал меня. Я сбавила шаг, чтобы успокоиться, и вспомнить, как правильно дышать. Однако, несмотря на гнев, я не могла не признать, что почувствовала разочарование от того, что Кунцит Сайто не последовал за мной…