Крысолов

— Прости, Мина, что я так поздно… Просто… Я хотела с тобой… поговорить… Усаги переминалась с ноги на ногу, бросая на меня отчаянные взгляды. Её волосы были растрёпаны и немного выбивались из привычной причёски оданго. Из-под накинутой наспех толстовки выглядывала футболка с кроликами, в которой она обычно спала. Вне всяких сомнений девушка уже собиралась ложиться в постель, как вдруг нечто заставило её изменить решение, взять такси и приехать ко мне домой. А уж мне-то, как никому, была известна любовь Усаги поваляться в кровати. Что же случилось? — Пойдём ко мне в комнату… — тут же предложила я, замечая, что моя подруга стала затравленно озираться по сторонам. Возможно, она уже успела пожалеть о своём импульсивном желании меня увидеть и теперь искала пути отступления. Однако я не хотела позволить ей уйти так легко, потому что другого шанса откровенно поговорить у нас могло и не быть, ведь в последнее время Усаги так сильно отдалилась от нашей компании, полностью растворившись в своих переживаниях. Как только я закрыла дверь своей комнаты, моя подруга шумно выдохнула, её ноги подкосились, и она прямо-таки рухнула на кровать. Усаги дрожала, избегая моего взгляда. Я села рядом, давая ей возможность собраться с силами, чтобы начать разговор, но она молчала и, казалась, вообще перестала меня замечать, устремив свой взор в пустоту. — Усаги… — ласково позвала её я. При звуке своего имени девушка вздрогнула, как будто внезапно очнувшись ото сна. — Я видела вечерние новости… О том… О том, что ты была в доме Сато Камацу… — пробормотала она низким и хриплым голосом, — Я… Я… Я пришла тебя попросить, чтобы ты продолжила искать Чибиусу, несмотря на сегодняшнее пережитое потрясение… И я готова тебе в этом помочь. — Я и не собиралась бросать поиски, Усаги, — заверила я свою подругу. — Но откуда ты знаешь детектива Камацу? Моя подруга вздохнула. — Он… Он приходил к нам в дом месяцев пять назад… Хотел расспросить Чибиусу о Хотару, но мама запретила… Потом… Потом Сато Комацу пристал с расспросами ко мне. Он говорил, что Чибиусе может угрожать опасность, но я не поверила ему… Понимаешь, до сегодняшнего момента я не думала, что всё так плохо! Слёзы брызнули из её синих глаз, оставляя влажные дорожки на щеках. — А о чём тебя спрашивал детектив? — Он хотел узнать, не рассказывала ли Чибиуса о некоем подозрительном человеке, которого она могла бы заметить рядом… — А что ты ответила? — Что не знаю… — И это была неправда? Казалось, Усаги смутил мой вопрос. — Я… Понимаешь, Чибиуса всё время фантазировала… То про единорога Пегаса, то про мёртвый цирк и колдунью с зеркалом из сказок, которые она читала … Я не могла предположить, что это окажется важным… Поэтому даже в полиции об этом не упомянула… — Значит, Чибиуса тебе что-то рассказывала? Усаги кивнула. — Она говорила о каком-то новом друге, который появился, незадолго до того как исчезла Хотару. Будто он мог играть на флейте и заставлять крыс танцевать под музыку, как крысолов из легенды… Подумай сама, меня бы на смех подняли, расскажи я о подобном. Кто вообще может заставить крыс танцевать? Внезапно моё сердце ёкнуло. Действительно, кто ещё умел проделывать подобные фокусы? И будто бы нарочно, перед глазами замелькали картинки невероятно погожего денька во время пикника у моря — я, Мако, Рей, Ами, Оливия и крыса по имени Сет, танцевавшая на задних лапках под музыку, которую играл на флейте Кунцит. — Но тогда я подумала, что она как всегда выдумывает! — неожиданно зарыдала Усаги. — А когда я услышала в новостях, что дело об исчезновении Хотару Томо могут вновь возобновить, то подумала, что вдруг я зря тогда не сказала Сато Камацу про этого друга… Вдруг это и был похититель? По телевизору сказали, что его съели крысы… КРЫСЫ, понимаешь?! "Доктор Сайто похож на крысолова из легенды. Ты сама говорила Ятену, что Чибиусу и Хотару мог увести за собой крысолов", — послышался в моей голове мелодичный голосок Оливии. "Зачем вести расследование об исчезновении девочки, за которое щедро платит состоятельный клиент, и параллельно следить целый месяц за одним человеком? Уж не потому ли, что детектив считал Кунцита каким-то образом, замешанным в этом?" — услышала я голос Катарины. Нет, не может быть! Это ещё ни о чем не говорит! Возможно, Кунцит мог знать девочек, ведь его пригласил сюда сам доктор Томо. Тем более Чибиуса назвала его другом… Но почему же он тогда не рассказал мне об этом, зная, что я разыскиваю их? В таком деле любая информация могла бы оказаться полезной… "Наши чувства могут затмевать разум и перекрывать возможность трезво взглянуть на вещи. Что ты о нём вообще успела узнать, прежде чем прыгнуть к нему в койку?" — вновь послышался серьёзный голос сестры. Да, действительно… Что я вообще знала о Кунците, кроме того, что он имел докторскую степень, отлично разбирался в древностях, был великолепным любовником, и его дом полон странных книг эзотерической направленности? "А может ему вообще кто-нибудь заплатил за то, чтобы он утопил девчонок, ради какой-нибудь жертвы или просто, чтобы тупо избавиться!" А что, если Чибиуса изменила своё мнение о "друге", когда исчезла Хотару? Вдруг маленькие девочки не сразу осознали опасность? Катарина полагала, что Сато Камацу напал на след серийного маньяка, похищавшего детей. А ведь мне было известно, что подобные типы обладают уникальными способностями в области коммуникации. Они, как опасные хищники, маскируются под миролюбивых существ, для того чтобы нанести смертельный удар, когда жертва потеряет бдительность… Неужели и я стала игрушкой в руках демонической личности? От осознания нависшей надо мной угрозы, по спине пробежал неприятный холодок, а сердце болезненно сжалось. Стоп! Нельзя так! Я сделала глубокий вдох, чтобы направить ход мыслей в иное русло, иначе я легко могла додуматься до чего угодно. Кунцит ни в чём, не виноват! Я должна доверять ему и расспросить обо всём сама — таков был план ещё несколько часов назад. Но если это не Кунцит, тогда КТО? "Может я и дура, а ты как будто сама не слышала, что Усаги во всём призналась! Она ведь сказала, что во всём виновата. Только представь, что эта психопатка имеет отношение и к исчезновению Хотару". Я перевела взгляд на заплаканное лицо Усаги и, глядя на неё в упор, спросила: — А почему ты винила себя в произошедшем с Чибиусой до того, как услышала новости о смерти Сато Камацу? Раньше у тебя была иная версия произошедшего, ведь так? Усаги с ужасом на меня посмотрела. Её синие глаза казались неправдоподобно огромными на бледном лице. — Я… Я… Думала, что она могла просто уйти из дома… Этой же версии придерживалась и полиция… — Это понятно. Но почему ты винила СЕБЯ? — М-м-мы постоянно ссорились… Я думала, ты знаешь… — Так сильно, что это могло заставить маленькую девочку уйти из дома, ни сказав родителям ни слова, да так, что её не могут найти до сих пор? Усаги, это же бред! Моя подруга не ответила. Она опустила голову, судорожно вцепившись пальцами в покрывало, на котором сидела. — Это как-то связано с больницей Сёнен Камакура, в которой ты проходила реабилитацию? — спросила я. Усаги вздрогнула и задрожала. Слёзы закапали на побелевшие руки, безжалостно терзавших плотную ткань. Я приблизилась к ней и обняла за плечи. — От-т-куда т-т-ты знаешь? — прошептала она еле слышно. — Неважно. Знаю и всё. Но только это и то, что ты принимаешь транквилизаторы… Больше ничего… — О, Господи! — отчаянно всхлипнула моя подруга. — Успокойся, дорогая. Я вовсе не хотела причинять тебе вред, расспрашивая о неприятном. Если ты не хочешь рассказывать о каком-то событии в своей жизни, я пойму. Однако я ищу твою сестру и мне могла бы пригодиться любая информация, связанная с ней… Усаги потянулась к бумажным салфеткам на моей тумбочке и высморкалась. Она довольно долго молчала, а потом, глубоко вздохнув, подняла на меня полные печали глаза и заговорила каким-то бесцветным голосом: — Воспоминания… Знаешь ли, Минако, это зыбкая вещь: есть в них личная история, но со временем она кажется фантастической сказкой, случившейся с кем-то другим и уж точно не с тобой… Только представь себе… В далёком 2009 году жила была принцесса, которой только-только исполнилось четырнадцать лет, когда она познакомилась с самым прекрасным на свете принцем по имени… Впрочем назовём его Эндимион, ведь сказки не любят реальных персонажей… Это произошло так смешно и нелепо — принцесса получила неуд за контрольную и, скомкав формуляр со своими ответами, швырнула его не глядя куда-то в сторону. Наверное, это была судьба, потому что листок угодил в голову высокого темноволосого молодого человека. Поначалу, казалось, у принца и принцессы не было ничего общего… Он — круглый отличник, невероятный красавец из очень богатой семьи, готовившийся к поступлению в Гарвард… А принцесса — обычная девчонка… Двоечница, лентяйка, которая вечно всюду опаздывала… Знаешь, Мина, так в сказках обычно и бывает — кто-то беден, а кто-то богат, но это не мешает зарождению великих чувств… Так произошло с принцем и принцессой… Они влюбились… Вот так просто… Возможно даже вопреки… Однако сказка быстро закончилась, когда принцесса поняла, что беременна… — Что?! — мои глаза округлились — Да, — кивнула Усаги. — Так тоже бывает… В реальной жизни, а не сказках… Физическая любовь приносит свои плоды. Принц обещал поддержать принцессу, взяв с неё слово никому об этом не рассказывать до поры до времени, чтобы подготовить к счастливому событию своих строгих родителей. Принцесса доверилась ему, ведь она без памяти любила принца… И продолжала верить даже, когда узнала, что он уехал в другое королевство, не сказав ей ни слова о своём отъезде. Дома у принцессы поднялся настоящий скандал, когда её тайна открылась матери, но она была уже на таком сроке, когда аборт делать нельзя… Родители Эндимиона хотели откупиться, предложив принцессе денег с условием, что она и её ребёнок исчезнут из поля зрения их семьи… Но принцесса отказалась… Отказалась, потому что продолжала верить, что принц одумается, поймёт… Приедет или напишет… Будь её воля, она бы отправилась за ним сама, чтобы увидеть ещё хоть один раз, услышать голос… Просто поговорить… Сентиментальная дура эта принцесса, правда? Но ребёнок держал её даже так — постоянные угрозы выкидыша, ужасное состояние… Каждый день она молилась Богу, чтобы Эндимион услышал зов своей принцессы и вернулся к ней… Но он естественно не приехал, и после родов девушка попала прямико в в ад, внезапно осознав, что вся эта любовь ничего для него не значила. Принцесса хотела покончить с собой — наглоталась снотворного в надежде, что в забвении, наконец, перестанет чувствовать всю эту боль разбитого сердца… Однако даже в выборе милосердной смерти было отказано — мать неожиданно вернулась домой… Несколько месяцев принцессе пришлось проходить дорогостоящее лечение в Сёнен Камакура, которое всё же оплатили родители Эндимиона, с условием не поднимать шумихи вокруг их громкого имени. Безутешные мать и отец принцессы пошли на эту сделку, потому что денег на приличную реабилитацию у них тогда не было, а душевное состояние дочери вызывало опасения у врачей… Через несколько месяцев она вернулась домой, но больше не могла видеть своего ребёнка… Хуже того принцесса возненавидела его… Пережитый кошмар оставил на её душе своё клеймо, запечатав все чувства где-то глубоко внутри, поэтому до сих пор ей приходится иногда принимать транквилизаторы. Веришь или нет, но принцесса так ничего и не почувствовала, когда подписывала отказ в пользу своих родителей, которые взяли на себя опеку. Даже сердце не дрогнуло… Вот так из дочери Чибиуса превратилась в сестру… Одно время мать и отец принцессы верили, что она одумается, твердили, что ребёнок — часть её и даже назвали его Чибиусой, то есть маленькой Усаги в надежде вызвать материнский инстинкт… Но всё без толку… Этот ребёнок, как считала принцесса, отобрал у неё любовь… Она думала, что Эндимион никогда бы её не бросил, если бы принцесса не забеременела… — Господи, Усаги, но это же ерунда! Этот парень поступил, как самый настоящий трус и подонок! Ты столько пережила! — Да, но Чибиуса пережила от меня не меньше… Всё это время она терпела мою грубость, раздражение, но продолжала ходить за мною тенью, как будто чувствовала эту самую связь между нами, которую я всеми силами хотела уничтожить… Видишь, я даже с Сейей не могу встречаться, потому что боюсь… Боюсь, что он отвернётся от меня, если узнает правду о Чибиусе… А я ведь его люблю… По-настоящему люблю впервые за долгое время и проклинаю судьбу за то, что мы с ним не встретились раньше… Восемь лет я ненавидела Чибиусу, а когда она исчезла, поняла, что… Не знаю, что поняла, но моё сердце ноет и болит каждый раз, когда я о ней думаю… Я винила себя, потому что всю жизнь мечтала, что эта девчонка однажды просто растворится или куда-нибудь вдруг денется из моей жизни, что позволит, наконец, дышать и всё забыть… А когда это произошло, я испугалась… Дико испугалась за неё, как будто мне внезапно отсекли пол сердца, на фоне чего мои собственные переживания и вечное нытье показались несущественными… Полиция сообщила, что вероятность того, что она ушла по своей воле была очень высокая. И тогда я предположила, что Чибиуса могла каким-то образом узнать, кто её настоящая мать и отправиться на поиски отца… Она ведь такая смышлёная… Но сегодня, услышав о смерти того детектива, я осознала, что Чибиуса могла попасть в беду… Усаги подняла на меня взгляд. Её синие глаза лихорадочно горели непонятным огнём, выжигавшим пыльную муть, скопившуюся за восемь лет на дне саркофага её души. — Теперь ты знаешь всё… И я пойму, если ты больше не захочешь со мной общаться… Ведь я… Я — ужасная и гадкая! Только человек с чёрным сердцем может ненавидеть своего ребёнка и винить во всех своих несчастьях! Она спрятала лицо в ладонях и опять тихонько разрыдалась. Я вновь обняла её за плечи и стала поглаживать затылок. — Ну, что ты, Усаги. Я тебя вовсе не осуждаю. С тобой приключилось много плохого, но всё это позади… На самом деле ты любила Чибиусу все эти годы, просто придумала, что ненавидишь, чтобы оторваться от этого Эндимиона и заблокировать воспоминания о нем… А Чибиуса обязательно отыщется… Я тебе это обещаю… — П-п-правда? — подруга подняла на меня заплаканные глаза. — Ты обещаешь? — Ну, конечно! И когда она найдётся, ты наверстаешь упущенное… Возможно, вы не станете матерью и дочерью в типичном понимании этих отношений, но сделать шаг навстречу уж точно сможете… На лице Усаги промелькнула слабая улыбка. Мы проговорили ещё два часа, а когда за окном окончательно стемнело, перешли на шёпот, как будто опасаясь нарушить магию этой прекрасной летней ночи. Мы болтали о пустяках, смеялись, спорили, плакали, утешали друг друга… А потом я заметила, что у меня получилось — взгляд Усаги очистился от боли и страха, и наполнился может и не оптимизмом, но состоянием близким к этому. Так и должно было быть. Я предложила ей переночевать у меня, но моя подруга отказалась, заявив, что хотела бы вернуться домой. Она вызвала такси, а когда машина подъехала, обняла меня на прощанье и сказала: — Знаешь, мне кажется, что из тебя получится очень хороший психолог… Она сняла с себя небольшой кулон с иероглифами и протянула мне. — Мне его подарила Чибиуса… А той в свою очередь Хотару… Здесь зашифровано имя какого-то Анубиса. Чибиуса говорила, что этот бог помогает справиться с внутренними противоречиями и является покровителем всех психологов. Пусть он пока побудет у тебя… — Спасибо, — поблагодарила я подругу, вешая медальон на шею. — Но я его обязательно верну тебе, когда найду Чибиусу… — Договорились! Мы обнялись ещё раз, а потом Усаги уехала домой. Родители и Катарина давно уже спали, а я всё лежала в темноте под одеялом, вглядываясь в тёплый сумрак комнаты. Несмотря на задушевную беседу с подругой, на сердце было тяжело. Я продолжала думать о Кунците и о его роли, которую он мог сыграть в исчезновении Чибиусы и Хотару. Но хуже всего было внезапное осознание того, что я позволила себе легкомысленно влюбиться в этого странного и невероятно притягательного человека. Он появился в моей жизни, подобно порыву ветра, благодаря которому я сделала живительный глоток воздуха и оттаяла, словно после затянувшейся зимней летаргии. Это был толчок, взрыв, внезапно поменявший вектор моей жизни, направивший его к одной единственной цели — отыскать двух пропавших девочек. Впервые в жизни я смогла поверить в себя. И вот теперь, осознав, что над моей новой любовью начали собираться тучи, я ощутила настоящее отчаянье, заставлявшее меня метаться в горячей постели из стороны в сторону, предчувствуя беду. Внезапно какой-то шум, резко нарушивший сонную тишину дома, привлёк моё внимание. Это был одиночный звук, напоминавший скрип. Больше я ничего не услышала, но ясно ощутила чьё-то присутствие, чей-то внимательный взгляд. Я повернула голову, и моё сердце ёкнуло от испуга. На фоне окна, из которого лился мягкий лунный свет, виднелись очертания высокой человеческой фигуры. Вне всякого сомнения, некто влез ко мне в комнату, и намеренья этого незваного гостя мне вовсе не хотелось выяснить прямо сейчас. Скрипнула половица, послужившая сигналом к действию. Я быстро выскользнула из постели и молниеносно бросилась к двери, рассчитывая на то, что злоумышленник плохо сориентируется в темноте комнаты. Главное, успеть убежать и разбудить отца. Однако я просчиталась. Тень настигла меня внезапно и почти бесшумно, скрутив руки и повалив на пол. Я хотела было закричать, но мне тут же заткнули рот требовательным поцелуем. В нос ударил знакомый пряный аромат, исходивший от кожи и волос Кунцита, и я тут же ответила на поцелуй, инстинктивно обхватывая его бедра ногами, теснее прижимая к себе. — Вот так, моя красавица. Не нужно кричать, — прошептал он в мои губы. Кунцит отстранился от меня, и на тёмном лице сверкнула белозубая улыбка. — Ч-ч-что ты здесь делаешь? — прошептала я, захлёбываясь своим сбившимся дыханием. — Пришёл навестить. Я соскучился… С величайшей осторожностью Кунцит взял мои руки в свои и помог подняться. — Мог бы просто позвонить… Мы бы встретились утром… Ты напугал меня до полусмерти! — У меня нет телефона, моя красавица. К тому же желание тебя увидеть было настолько сильным, что я бы не утерпел до утра. Прошу прощения, что заставил твоё сердечко поволноваться… Он бережно усадил меня на постель, устроился рядом, и в тоже мгновение его руках неожиданно возник большой пакет, из которого он тут же достал бутылку из тёмного стекла, два бокала и большой контейнер с деликатесами в виде крошечных сэндвичей, сырных и мясных нарезок, оливок и морепродуктов, жаренных на гриле. Я потянулась к ночнику, но Кунцит удержал мою руку. — Не стоит нарушать эту ночь искусственным светом. Съешь что-нибудь? — Спасибо, я хорошо поужинала. — Как странно. В твоём возрасте, я постоянно испытывал чувство голода. Но нет, так нет. Лично я поем с удовольствием, тем более в хорошей компании делать это вдвойне приятнее! Может тогда вина? Ты просто обязана его попробовать… Это урожай 1727 года Рюдесхайма из знаменитой бочки имени Иуды, которое никогда не продавали, а преподносили только известным государственным деятелям и королям. — Как же тебе удалось его раздобыть? — удивилась я, наблюдая, как он наливает в бокал тёмную жидкость, казавшуюся почти чёрной в полумраке моей комнаты. — Для меня почти нет ничего невозможного, моя красавица, — улыбнулся Кунцит, передавая мне бокал. Он ухаживал за мной с такой осторожностью и вниманием, что моё сердце затрепетало. Я сделала глоток из бокала. Вино оказалось сладким, освежающим и с лёгким привкусом смородины, оно тут же ударило в голову, заставляя реальность кружиться и танцевать. Кунцит улыбнулся, искоса посматривая на меня. — Ну, как тебе? — Восхитительно! А можно ещё? — Конечно же, можно, но я не советую увлекаться, потому как это вино довольно крепкое, несмотря на сладкий ягодный вкус. А у нас ещё вся ночь впереди… Я покраснела, слегка пригубив вино, чувствуя, как внизу живота что-то сжалось в тугую пружину от предвкушения. — Ну, вот. Теперь твои глаза сверкают ярче кашмирских сапфиров, не то, что несколько минут назад… — заметил Кунцит. — Скажи, тебя что-то тревожило до моего прихода? Я задержала дыхание. Неужели это так заметно? — Сегодня был тяжёлый день… Мы с Катариной побывали в доме детектива, который вёл расследование по делу исчезновения Хотару, а там обнаружили его тело… — Что ты говоришь, — ответил Кунцит, но в его голосе я не почувствовала удивления. — Ты испугалась? — Нет, вовсе нет… — Это хорошо. Ты очень храбрая, моя красавица… Он взял мою руку и стал покрывать поцелуями. — Возможно, но там я обнаружила фотографии… Как будто детектив следил за тобой. А Усаги рассказала мне, что незадолго до исчезновения Хотару, Чибиуса упоминала некоего друга, который заставлял крыс танцевать под музыку. Он не ответил. Его губы двинулись от запястья к локтю, а дальше к плечу, освобождённого им от рукава моей футболки, отчего по телу пробежали восхитительные электрические токи. — Так что? — спросила я, пытаясь вернуть ясность мысли, ускользавшей от меня всё дальше, сдаваясь в плен его ласкам. — О чём ты? — прошептал Кунцит, засовывая руки под мою футболку и чувственно сжимая грудь. Но я не хотела уступать так легко. Мне хотелось развеять свои подозрения. — Я о том, почему детектив следил за тобой… — Не знаю, — пробормотал он, скручивая мои соски. — Может, спросить у самого детектива? — Он вообще-то мёртв! Кунцит усмехнулся. — И что же? Мёртвые тоже умеют говорить, правда, не все слышат их зов. Я вздрогнула. Конечно же, это была шутка, но отчего-то мне сделалось жутко от этих слов. Вывернувшись из его рук, я взглянула в непроницаемое лицо. — Я серьёзно. — И я тоже. Что ты хочешь знать, Мина? Спроси меня прямо, только не нужно этих окольных вопросов. Сердце ёкнуло. Вот и настал момент истины. — Я хочу знать, имеешь ли ты какое-нибудь отношение к исчезновению Хотару и Чибиусы? Кунцит с недоумением посмотрел на меня, потом рассмеялся, притягивая к себе. — Нет, Мина, я не имею отношения к их исчезновению. — Но они ведь знали тебя! — Да, знали. Я несколько раз показывал этим девочкам фокусы у полуразвалившейся стены. Мы разговаривали об истории древних царств, богах и археологии. На этом моё знакомство с ними закончилось. — Почему же ты мне об этом не рассказал? — А это было важно? Я встречаю много людей, но неужели мы с тобой должны говорить о каждом? К тому же эта информация никак бы тебе не помогла в поисках. Я задумалась. Говорил ли Кунцит правду? По крайней мере, его голос звучал убедительно и искренне. Да, такое вполне могло быть. Он общался с девочками, развлекал номерами с крысами… Их то как раз и заметил мальчик из парка, решивший подойти поближе к разрушенной стене, услышав звуки флейты. Чибиуса вполне могла восхищаться Кунцитом, делая рисунки с его участием, а Хотару добавила иероглифы, памятуя его теорию о том, что образ крысолова восходит к богу смерти, которым она увлекалась… Всё это звучало логично, и даже объясняло заинтересованность детектива Камацу. Вполне могли найтись случайные свидетели того, как Кунцит разговаривал с девочками… Однако Сато Камацу был мёртв, а это доказывало, что его расследование могло идти по верному направлению… Но был ли Кунцит подозреваемым или просто случайным объектом изучения, в ходе которого детектив наткнулся на своего убийцу? — А ты не заметил случайно никого подозрительного? — спросила я, после небольшой паузы. — Я имею в виду, может некто следил за Хотару и Чибиусой… — Нет, ничего такого, — пожал плечами Кунцит. — И снова тупик, как же… — вздохнула я и не успела закончить фразу, как настойчивые губы снова закрыли мне рот поцелуем, да так, что я чуть было, не потеряла сознание от нахлынувших чувств. — Всё, довольно болтовни! Сегодня ночью никаких разговоров об этом деле. Только ты и я! — прошептал Кунцит, не отрывая губ от моего рта. — У нас и так осталось мало времени… — М-м-м… — застонала я, обвивая его шею руками, с силой прижимая к себе. Поцелуй был настойчивым и длился, наверное, целую вечность, пока я не стала задыхаться от волны невероятного возбуждения, накрывшей меня с головой. Кунцит усадил меня на колени, словно маленькую девочку. Он бормотал нежные и ласковые слова на неизвестном языке, снимая с меня футболку, шорты и трусики, одновременно покрывая поцелуями шею, плечи и грудь. Губы Кунцита были нежными, но настойчивыми и вскоре отбросив всякую стыдливость, я растворилась в этих беспорядочных и волнующих ощущениях, ради удовольствия чувствовать его рядом. Что могло сравниться с этим? С ним? Я оплела ногами бедра своего возлюбленного и позволила войти в меня резкими мощным толчком. — А-ах! — застонала я, но мой вскрик утонул в поцелуе. Кунцит двигался яростно и неистово, разнося меня в щепки, а я льнула и прижималась к нему всё сильнее, позволяя утолять своё желание. Мы горели, словно два сгустка пламени, нас смывало приливной волной, мы находились в эпицентре бури, порождённой магией наших тел. А когда пароксизм страсти достиг своего предела, я ощутила долгожданную истому, разливавшуюся по телу пульсирующим теплом острого наслаждения. Двумя часами позже, удовлетворённая и переполненная впечатлениями, засыпая в объятиях Кунцита, мне неожиданно вспомнились его слова. "У нас и так осталось мало времени…" — послышалось в моей голове, словно слова проклятья, призванные омрачить мгновения моего безоблачного счастья. — Что с тобой, моя красавица? — спросил Кунцит, целуя меня в плечо, почувствовав, как я прильнула к нему сильнее, жадно вдыхая пряный аромат его кожи. — Ничего… Просто у нас осталось так мало времени… — пробормотала я, перед тем как провалиться в сон. У меня появилось предчувствие, что это может оказаться правдой…