Ветви акации

Луна нигде не счастлива так, как в своей уютной берлоге. «Цветочная Скрипка» — удивительный симбиоз растительного мира под человечьим крылом. Она цветочная потому, что нет ни единого уголка, где не было бы слышно цветочного аромата или не видно зеленых листочков в поле зрения. А скрипка… ведь что сыграет на струнах души удивительней? В ее кафе нет ни одного одинакового стола или стула, а каждое окошко она выбирала из каталога шедевров архитектуры от древности и до наших дней. Конечно же, с мебелью помогал ей Гарри, и она действовала будто магическим способом, незаметно успокаивая посетителей, хотя Гарри клялся что ресурсы использовал самые обыкновенные. Луна знала, что все равно сквозь его шершавые руки просачивались капельки его волшебства, а потому скромно улыбалась. Хотя в первое время и проводила эксперименты, выискивая поселившихся здесь, в цветочной гавани, невидимых существ. Вот профессор Снейп, глядя на хаотичную обстановку кафе, закатил бы глаза и поджал губы — она не знала, смолчал ли? — но сколько всего едкого он мог бы сказать! Луна иногда даже записывала сказанные им фразы из своего воображения в дневник, а потом показывала Гарри, и усталость в его глазах сменялась искрящимися смешинками, а уголки губ едва-едва, но поднимались. Как бы Гарри ни надеялся, профессор мертв. Луна сама, обернувшись серой мантией, каких никогда раньше в ее гардеробе не бывало, ходила к его могиле и опускалась на сырую землю, тонкими пальцами вцепляясь в землю. От изящной урны с прахом веяло измученным человеком, и невыразимцы не сомневались, что пепел, найденный на полу визжащей хижины, и есть прах Северуса Снейпа. Луна тоже так думала, ведь эта щемящая тоска, которую она испытывала, держа в руках вытянутую, черненую гробницу, могла принадлежать только или Гарри, или профессору Снейпу. Луна знала также, что она права — даже полная скептицизма Гермиона, в девичестве Грейнджер, всегда соглашалась с ней с тех пор, когда начала понимать и переносить «глупости» на объективную картину реальности. Любимый столик Гарри круглый и белый, опоясывающий дерево, что подпирало потолок и раскинуло ветви куполом. Невилл усердно трудился, выращивая его, а Луна заваривала из листьев чайной акации превосходный напиток. Это дерево друзья отыскали где-то в восточной Европе, и Невиллу удалось уговорить акацию опускать ветви вниз. Это было так давно, что Гарри с трудом вспоминает слова, обращенные к нему. «Мы нашли тебе нового друга, и он будет… печаль твою. Он …ет твои тайны и … потерь» Акация своенравна и цветет лишь тогда, когда он, казалось бы, окончательно теряет в себя веру. Она подставляет Луне свои плоды учтивым жестом, а та приносит ароматный розовый чай в синей чашке с толстыми стенками. Каждый посетитель, хотя бы дважды бывавший в «Цветочной Скрипке», слыхал, что этот столик принимал под свою крону только одинокого, взрослого мужчину, в котором давно не распознать героя и победителя. Кафе дарило посетителям покой и уют, и его хозяйка всегда была готова выслушать всех и каждого, коллекционируя разные истории — грустные и не очень, — а потом превращая их в сказки. Только вот сказка Гарри получилась печальная и тревожная, а он не желал отрубить от себя прошлое и шагнуть вперед, прячась в своем собственноручно сколоченном гробу. — Луна? — Гермиона, тяжело перебирая ноги, спустилась по винтовой лестнице в тихий зал. — Да, моя красавица? — прикрыв глаза, Луна играла на пианино — и пусть его не существовало в реальности, — что-то скачущее и звонкое. Гермиона иногда не понимала ее, но не могла злиться и хмуриться — ведь, если ты что-то не понимаешь, то есть вероятность, что дело в тебе, а не в том, что тебе что-то не так пояснили или показали. — Скорпиусу скоро в Хогвартс, а я скучаю по Драко и мэнору, — усевшись за барную стойку, Гермиона окинула взглядом пустующее в будний день кафе. Ей не хотелось в Министерство, и она проводила дни тут, с хорошей подругой, и они как будто вернулись в дни молодости — пижамные вечеринки, куча чая и немножко алкоголя, но теперь еще и имея под рукой фильмы, музыку и игры. — И не хочешь сходить с нами за школьными принадлежностями? Выбираться на Диагон Аллею в их семье всегда традиция, хоть возможностью заказать все на дом пользовались многие маги. — Блейз внес в список учебников какую-то новую книгу? — припомнила Луна. — Да, говорит, с ней зелья станут понятнее в разы, — Гермиона мечтательно закатила глаза. — Такую бы нам тогда, на первый курс, и Гарри с Роном не потеряли бы из-за Снейпа кучу баллов. Рука Луны замерла над ручкой чайника. Сжав прихватку в виде овечки в кулаке, она спросила: — А кто этот учебник написал? — А никто не знает, — понизив голос, доверительно шепнула Гермиона. Потом, по-девичьи хихикнув, уже нормально пояснила: — Его просто принесла сова в Министерство и отказалась улетать без ответа. И эти советы действительно удивительны. Кое-где даже есть заметки для того, чтобы улучшить зелья. Гильдия зельеваров прислала ответ, что все модификации уже зарегистрированы и подтверждены, но имя гения выдавать отказались. — Вот как, значит. — Скорпиусу же нравятся зелья, хотя ни у меня, ни у Драко, особого к ним таланта нет. Сварить по рецепту-то каждый дурак сумеет, — не замечая потерянных серо-голубых глаз, продолжила Гермиона: — А он прямо живет ими. И, кстати, в школе и у Блейза не шедевры получались, а спустя года… Забини нашел свое место в Хогвартсе в то лето, когда умер Слагхорн. Никто поначалу не верил, что слизеринца после такой войны примут на должность, но Забини показал себя мастером, да и пожирателем, по сути своей, не являлся. Вот метку на руке Драко прощать не хотели долгих тринадцать лет… А Забини, что он? Варит для Мунго и больничного крыла громадными партиями, всегда приходит на помощь ученику и, кто бы мог подумать, его сердце действительно принадлежит детям. — Мама, — Скорпиус появился ближе к обеду, когда Луна уже пришла в себя и втянулась в разговор. Посетителей стало побольше, и теперь цитрусовый запах мешался с розами, малиной и мятой. — Отец написал, что дед «готов ко всему», но я немного переживаю. Гермиона нежно посмотрела на сына, который точь-в-точь Драко, только с карими глазами и чуть более упрямым подбородком. — Ну, ко всему, так ко всему! Собирай вещи. *** Гарри помахал рукой Гермионе, аппарировавшей с сыном в мэнор, с крыльца своей лавки, и вернулся к работе. Он тоже получил сообщение, но не от Драко, а от его отца, да еще и с совой. Люциус утвердил эскиз и настала пора приниматься за работу. Чертеж был готов быстро, осталось лишь встретиться с заказчиком, подобрать для него соответствующий материал. Экзотическая древесина Люциусу не подходила, а вот вязкие породы наугад не выберешь, глядя только на цену. Приказав Крикер растопить печь, Гарри принялся за рукоять. Она будет однозначно из ясеня, Гарри уверен, что она подойдет для навершия лучше всего. Крикер пробухтела что-то в пол, но зажгла огонь в специальной комнате, выискала наждачку, которой Гарри потом будет обрабатывать материал. Осталось дождаться Люциуса, чтобы подобрать ему что-то «в характер». — Примись за работу, чертяка, — пока Гарри отложил разлинованный брусок — и кое-где уже подпиленный — в сторону, Крикер пнула его в голень. — У тебя еще два заказа, а ты для павы напыщенной хорохоришься. — Ты путаешь слова, Крикер, — Гарри хмыкнул и щелкнул домовуху по лбу. — Займи себя уже чем-нибудь. Гарри слегка устал — никогда раньше работа не отнимала столько сил, и он понимал, что век магов хоть и долог, но пора молодости сменяется зрелостью, когда энергии становится меньше, но появляется знание, как экономнее ее расходовать. Гарри этого знания не искал — привык выкладываться на все сто процентов, хотя в школе это приносило ему много неприятностей. Вроде сонности на трансфигурации или зельях. Многое в этой жизни изменилось. Вот раньше он ненавидел Драко всем своим естеством и считал его своим самым злейшим врагом, терпеть его не мог и нелестных эпитетов мог подобрать столько, что уши завяли бы и у завсегдатая «Кабаньей Головы». А сейчас он выбился в люди, примерно взращивал следующее малфоевское поколение рука об руку с лучшей подругой Гарри, происхождение которой раньше презирал. Да и Мерлин! Маги еще двадцать лет назад и представить себе не могли, что будут в их рядах те, кто сумеет столкнуть два мира в одной точке. Этой точкой стал тот отдел в Министерства, и сейчас Гарри, не покидая магического мира, пользовался всеми маггловскими радостями. Джинни добавила в Инстаграм фотографию, где Томас держал поднос с пирогами и целовал дочку в щеку. Драко таки сделал селфи на фоне ошарашенного лица отца, и за их спинами Гермиона и Скорпиус подняли большие пальцы вверх. Рон запостил в Твиттер «моральную поддержку» Пушкам Педдл, которые проиграли Клайдовским Кротам и вылетели из турнира. Джордж с сыном выложили короткий видеоролик прямиком из «Флориш и Блоттс», держа в руках стопки с учебниками для четвертого курса. Аккаунты Гарри пустые и без фотографий. О чем ему писать? «Продал часы старушке Диггл»? Фотографировать незаконченные изделия? Делать подборки с фразочками Крикер? Ох, ему это не нужно. И не нужно никому из его друзей, которые в любой момент могли прийти к нему в гости и все увидеть собственными глазами. — Хорош дурью маяться, давай работай! — Крикер включила свет, чем вырвала Гарри из раздумий. Люциус скривился при виде расценок на розовое дерево, что подошло ему лучше всего. «Чем-то напоминает выбор палочки», — подумал он, не осознавая даже, как близка к правде мысль. — Ясень тоже неплохо подойдет, и если вас волнует денежная сторона вопроса… — Гарри запнулся при виде сурово сведенных на переносице бровей. Но все же, втайне, скидку он сделал — Люциус совершенно не разбирался, сколько древесины Гарри потратит. А остатки он потом продаст в парфюмерию неподалеку, этим и возместит убытки. — Вы отличный мастер, — спустя неделю Люциус опирался о превосходного качества трость. Удобно лежащую в руке и без проблем выдерживающую нагрузку, бесшумно ступающую по полу, — даже та, что наследовалась в их семье из поколения в поколение, не давала таких приятных ощущений. «Потому, что не индивидуальна», — знал Гарри. — Обязательно посоветую вас знакомому. Он тоже нуждается в ней, хотя упорно отнекивается от близящейся старости. — Какая вам старость, мистер Малфой, — «еще полвека не сдохнешь», откомментировала Крикер. — Подлатать вас, залечить душевные раны и как новенький будете. А лечебные процедуры лучше пройти в соседнем кафе. Обещаю, атмосфера не оставит вас равнодушным, а волшебный чай и вовсе словно умиротворяющий бальзам. Люциус, ухмыльнувшись, попрощался с Гарри и по пути домой все же заглянул в «Цветочную Скрипку». И выпал из окружающего мира сразу на несколько часов.