Несовпадающий паззл

— Если ты соблаговолил закончить свой чайный ритуал, — Кински старался сохранять выдержку, но это было трудно, ой как трудно. — То, может быть, пора позвонить твоим друзьям из бюро и поинтересоваться — как там наш дорогой Кен Сайто поживает? Фишер оторвался от хрустящей свежей газеты и перевел на него безмятежный — хотя и с некоторым оттенком утомленности — взгляд своих синих глаз. За те несколько дней, что они сидели в Нео-Шанхае, Кински уже успел осточертеть этот взгляд. Впрочем, и сам Нео-Шанхай не был городом его мечты — слишком жарко, влажно, тесно и полным-полно пери. Даже днем Кински натыкался на них повсюду: в забегаловках, магазинах, транспорте и даже на улицах, под жгучим южным солнцем. Нет, он, конечно, не верил, что от солнечного света они сгорают, как упыри — хотя в родном Альбертвилле почти все утверждали, что это так и есть, даже местная библиотекарша миссис Бартен, дама образованная и культурная. Но в Альбертвилле отродясь не было ни одного пери. Пери вообще не жаловали Алабаму, и совершенно взаимно. Фишер пристроил чашку — и где-то ведь уже успел достать изящную китайскую чашку из бело-голубого фарфора — на блюдечко и вежливо улыбнулся. Ну, он явно считал, что вежливо — Кински показалось, что улыбка у него раздражающая и провокационная. Будь проклято все это дело. Начальство знало, знало про его отношение к пери — и все равно навязало ему этого павлина! — Наш дорогой Кен Сайто поживает очень неплохо, — сказал Фишер и тщательно разгладил складки на плиссированной юбке — сегодня темно-синей. — Встречается с бизнес-партнерами, ходит на свидания. Я звонил своим друзьям час назад, когда ты выходил в ресторан. Сомневаюсь, что за час он успел совершить что-нибудь незаконное. Кински поджал губы. Похоже, у этого пери в привычку входило выставлять его идиотом. Усевшись на свое место, Кински с трудом отодвинул эмоции и задумался. Именно в этом и был корень проблемы — Сайто не совершал в Нео-Шанхае ничего незаконного. Все его встречи проходили отнюдь не тайно, он никуда не пропадал с радаров больше чем на пятнадцать минут, и даже со своим любовником встречался вполне открыто. — А этот Гарднер? — спросил он. — Который бывший Андерсон. Фишер помрачнел. — С ним все не так очевидно. Но он никак не связан с нашим расследованием. Кински насторожился — этот тон ему не понравился. Фишер явно знал что-то, какую-то информацию о делишках Гарднера, но не хотел делиться. О да, очередное «внутреннее дело Тагиру». Вот только порой внутренние дела Тагиру становились внутренними делами США. — А поподробнее? Фишер вздохнул, но все же кивнул и отложил газету. — Он действительно Андерсон, — неохотно сказал он. — Приехал сюда четыре года назад из Токио — после того как разделился с Сайто. Снова женился. — А, то есть Гарднер — это фамилия его мужа? — спросил Кински. — Нет, — Фишер покачал головой. — Фамилия его мужа Имс, серейский бизнесмен, живет тут пять лет. Документы Андерсона оказались поддельными. Кински вскинулся. Наконец-то! Хоть какой-то след, ниточка в этом мутном местном криминальном болоте. — И ты утверждаешь, что этот тип, который встречается с Сайто и живет по фальшивым документам, никак не связан с расследованием? — он ушам своим не верил. — Я совершенно уверен, что его документы никак не связаны с работорговлей, — отрезал Фишер и вернулся к газете. Как будто говорить больше было не о чем. Кински открыл рот, подбирая выражения, которые не будут стоить ему должности, но смогут пробиться через эту гремучую смесь высокомерия и наглости. Вот из-за таких вот мнящих о себе невесть что засранцев ему и приходилось потом мотаться по всему свету, охотясь за торгующими живым товаром уродами. Вот такими, как Сайто.   ФБР заинтересовалась Кеном Сайто всего полгода назад — до этого он проворачивал свои грязные дела на родине и не совался в США. Или — если быть точным — он возможно проворачивал грязные дела. Доказательств пока не было, но Кински над этим работал. Ведь именно он раскрыл банду работорговцев, ввозящих через границу обдолбанных до полной бессознательности пайрик. Обдолбанных наркотиками, которые производила корпорация Сайто. Наркотраффик шел из Японии и Индии через США в Тагиру. Кински не особо рассчитывал на сотрудничество, когда обращался в Интерпол. Но Тагиру неожиданно заинтересовалась расследованием. С другой стороны, ничего неожиданного — Тагиру боролась с работорговлей непримиримо и безжалостно. Работорговцев расстреливали, но поток не оскудевал. Свободных пайрик похищали, вывозили в другие страны, живьем расчленяли в подпольных лабораториях, зарабатывая миллионы на каждой капле крови. Даже самый цивилизованный и гуманный человек готов был поступиться моралью, когда речь заходила о дополнительных десяти годах жизни или лекарстве от рака. Органы свободных пайрик были самой дорогой валютой в мире. Кински знал это, как никто. Чего он не знал — это откуда в Тагиру вообще берутся свободные пайрики, с их-то ранними браками?   — Погоди-ка, — сказал он. — Андерсону двадцать пять, он развелся с Сайто четыре года назад. И какое же было основание для развода? Фишер сложил руки на коленях. — Раздела. Невзаимность. Со стороны Андерсона, — коротко ответил он. — Какая прелесть, — Кински улыбнулся. — А сколько ему было лет, когда они поженились? Он наизусть знал биографию Сайто — тот впервые женился больше десяти лет назад. Андерсон его второй муж? Но о повторном браке записей не было. Любовник, сожитель? — Около четырнадцати, — недовольно ответил Фишер. Кински прижал ладони к лицу. Чертовы педофилы. Чертовы, чертовы педофилы. — А вот и секрет фальшивых документов, да? — саркастично спросил он. Понятно, почему Фишер юлил и не хотел отвечать на вопросы. — Андерсон просто свалил от насильника? Фишер вспыхнул. Впервые с момента их знакомства его самоуверенность и невозмутимость дали трещину. — Пери не насилуют! — возмутился он. — Мы не люди. У пери не бывает сексуальных преступлений. — Конечно, — глумливо согласился Кински, — ведь если трахать состоящих в браке детей, то они не станут сопротивляться, так что это не изнасилование. «Ты — это я». Все равно что насиловать свою руку, так вы говорите? Фишер сжал кулаки, будто раздумывая, не бросить ли в Кински чашкой — или, может, броситься самому. Но потом медленно выдохнул через нос, опустил взгляд — и потянулся за своей газетой. — Если тебя внезапно заинтересовала наша культура, — прежним легким тоном заявил он, — то я могу посоветовать пару пособий. Широта взглядов, знаешь, развитие. — Он улыбнулся, хотя и несколько напряженно. — И мы защищаем права граждан. Любой пери любого возраста может обратиться за помощью и подать на раздел. В любой момент. — Но не в Японии. Фишер развернул газету. — Увы, не в Японии, — согласился он. Кински покачал головой, упал в свое кресло и постарался взять себя в руки. Что толку ссориться с этим индюком? Это никак не поможет им с Сайто. — Давно хотел спросить, — начал он — и усмехнулся в ответ на настороженный взгляд Фишера, — а пайрики — это у вас вроде женщин? Он мог поклясться, что Фишер скрипнул зубами. Хотя и не на Библии — пожалуй, все же не на Библии. — Вы, американцы, такая удивительная нация, — пробормотал Фишер. Но, не успел Кински просиять, добавил: — Удивительная своим невежеством. И уткнулся в газету. Мир был восстановлен.   Кински почему-то вспоминал этот разговор сутки спустя, когда в четыре утра к нему в номер вломился Фишер — выглядящий вовсе не так гламурно, как обычно. — Вставай! — рявкнул он прямо в лицо ошарашенного Кински. — Только что звонили, нам надо ехать! — Что? — проскрипел Кински, моргая на свету и шаря по тумбочке в поисках мобильника. — Кто звонил, почему?.. — Сайто только что попытался совершить убийство — или совершил, из больницы еще нет информации. Сам он тоже там, пострадал в процессе. Кински был на ногах еще к концу первого предложения. — Кого он убил? — брюки упирались и никак не желали налезать на ноги. — Своего бывшего мужа, — сказал Фишер.