Несовпадающий паззл

Артур спал, и ему снился сон. Само это было совсем не странно — и даже, скорее, нормально и привычно, но вот происходящее в этом сне смущало и пугало его. Все, начиная от серого, какого-то текучего и вязкого воздуха до его собственных непослушных рук, было неправильным и тревожным. Как Артур ни старался, он не мог сосредоточиться достаточно, чтобы стены и пол перестали ходить ходуном и изменяться каждую секунду до неузнаваемости. Да что там, он вообще не мог собрать мысли вместе и хотя бы понять, что это за сон и почему он в нем оказался. Кажется, он должен был что-то извлечь… у Кена? Воспоминание о Кене — смутное и нечеткое — внезапно потрясло Артура. Его сердце застучало, как бешеное, а перед глазами почернело и расплылось, погружая все в еще большую неопределенность. — Мне страшно, — сказал Артур самому себе — а может быть, про себя, — поднимая руки к самому лицу. — Я в ужасе. Почему? На ладонях темнели глубокие раны, но боли Артур не чувствовал. Только леденящий страх — будто он умирал, от кровотечения или от самого этого страха, падал с огромной высоты и вот-вот должен был встретиться с землей, и все его тело замирало и сжималось в ожидании удара. — Артур… Задохнувшись от неожиданности, Артур вскинул голову. Он наконец-то понял, где находится. Дом Кена в Токио, и хотя обстановка постоянно менялась, стены расширялись и сужались, комнаты превращались одна в другую — все же этот дом он слишком хорошо знал, чтобы с чем-то спутать. К тому же, тут был сам Кен. Наряженный в длинный шелковый халат, волочащийся за ним по полу, и в солнечные очки — и все! — он медленно двигался по комнате, вытянув руки вперед и шаря перед собой. Как будто был слеп. — Артур, — позвал он сладким, медоточивым голосом, — где же ты? У Артура пересохло бы в горле от этого тихого призыва — если бы там уже не было сухо, как в самой жаркой пустыне, сухо и горько, и глотку будто бы снова сжимали железные пальцы, грозя задушить. И это ощущение наконец-то хоть немного прояснило туман в голове. Надо умереть, сообразил Артур, ему просто надо умереть — и проснуться от этого кошмара, навязчивого сна, который он не контролирует и не может изменить. Ему нужно оружие… Медленно отступив к стене, прижавшись спиной и затылком, он зашарил по карманам — не отрывая взгляда от приближающегося Кена. Монстра, настойчиво подсказало подсознание, но Артур не собирался сейчас слушать свое подсознание, он и так в нем погряз, завяз, потерялся. Ему нужен пистолет, нож, хотя бы что-нибудь — убить себя или эту жуткую проекцию, но от страха движения были неловкими, и ничего не находилось. А может, он просто был слишком одурманен ужасом, слишком дезориентирован, чтобы что-то создать. — Артур, любовь моя, мой принц, — издевательски пропел Кен, — ку-ку! Он был почти рядом; Артур замер, стараясь не шевелиться — и все равно выдавая себя хриплым, загнанным дыханием. Он понятия не имел, что произойдет, если Кен прикоснется к нему, потому что он мог справиться почти с любой проекцией голыми руками, но ни одна другая проекция никогда не вызывала у него такого липкого, всепоглощающего ужаса, ужаса, от которого он готов был потерять сознание на месте. У Кена не было глаз. Там, за полупрозрачными темными очками, не было глаз — теперь, когда Кен был так близко, Артур видел его лицо во всех подробностях. На мгновение совсем перестав дышать, Артур в панике оглянулся, ища хоть что-то, любой острый предмет, или шнурок, или хотя бы угол… но все поверхности были округлыми, мягкими и безопасными. Кошмарно безопасными. Пальцы Кена, холодные, как у трупа, коснулись его подбородка. Артур рванулся в сторону, ударился о стену — и та внезапно подалась, оказавшись дверью и распахиваясь. Не устояв на ногах, Артур буквально вывалился в соседнюю комнату и с размаху упал на пол. От удара он на мгновение оглох, но в следующую же секунду тяжесть навалилась сверху, а жесткие, мертвецки ледяные пальцы сжались на горле. — А вот и ты, кими, — проворковал Кен. Лицо, еще минуту назад гладкое и цветущее, избороздили глубокие царапины, кровь стекала на шею, пропитывая воротник халата, измятого и порванного. Волосы спутались и промокли, и ко лбу у самой границы волос прилипло крылышко мотылька и несколько травинок. Артур не видел в жизни зрелища страшнее. — Мы всегда будем вместе. Вместе, мое сокровище, не на этом свете, так на том… Тело наливалось неподвижностью, мышцы отказывали, будто слова Кена моментально сбылись, и Артур уже не был жив, не дышал, не двигался, не думал. Если он умрет, то проснется — вот только где он проснется и с кем? И будет ли там лучше, чем здесь? Медленно повернув голову, Артур облизнул губы — как будто от этого они стали хоть капельку послушнее. — Имс, — шепнул он. У камина в своем любимом кресле сидел Имс. Спокойный и безмятежный, он читал газету и слушал музыку в огромных нелепых наушниках — и не замечал, что происходит у него буквально под ногами. — Имс… — Артур все равно пытался его позвать, и тогда хватка на горле стала сильнее, больнее, картинка перед глазами утратила резкость и поплыла вбок, вспыхивая бледными кругами. А потом тяжесть вдруг пропала, и над Артуром склонилось лицо Имса. Обеспокоенное, испуганное и любящее. А потом Имс его задушил.   Артур открыл глаза. В кромешной темноте, как ему показалось поначалу, но уже через несколько секунд зрение слегка прояснилось, и выяснилось, что в палате просто выключен свет. В палате. Он был в больнице. Это наблюдение так поразило Артура, что он не сразу услышал шаги: только когда его руки коснулось что-то теплое, он с криком отшатнулся — попытался отшатнуться. Получился только крик, и то какой-то хриплый и негромкий; лишь сердце, похоже, работало как надо. Трепыхалось и норовило выпрыгнуть из груди. — Артур, — наверное, в голосе Имса была паника; Артур не слышал из-за грохочущего в ушах пульса, но с таким потрясенным лицом Имс не мог не паниковать, и это было бы забавно, если бы не вызывало такой страх. — Артур, успокойся! — Отойди, — проскрипел тот, снова пытаясь отодвинуться — и снова безуспешно. — Отойди от меня. Имс отшатнулся, отдернул руки, прижимая их к груди, как испуганный ребенок. Он не двигался с места и не произносил ни слова, только смотрел на Артура, сжав губы и почти не моргая. Артур быстро огляделся. Света, пробивающегося из коридора, хватало, чтобы рассмотреть обстановку — это действительно была больничная палата. И Артур совсем не понимал, как он мог тут оказаться. Сон до сих пор не развеялся — надо же, он и не думал, что все еще может видеть сны, — перед глазами стояло окровавленное лицо Кена, а на горле до сих пор болели отпечатки пальцев Имса. Или что-то другое: теперь, когда Артур подумал об этом, он почувствовал, что болит не только шея. Болит вообще все. — Артур? — робко позвал Имс. — Артур, ты в порядке? — Нет, — Артур глубоко вдохнул, стараясь успокоиться — и тут же скривился, когда ребра запротестовали. — Я в больнице. Это не порядок. — Кошмар постепенно отпускал его, но вместе с тем нарастала тревога. Что он тут делает, что случилось, и почему у Имса такой бледный вид? Только теперь Артуру пришло в голову осмотреть Имса, и увиденное ему не понравилось. — Что с тобой, тебе плохо? Имс рассмеялся — тихо и сдавленно, с очевидным оттенком истерики, а его лицо исказилось явно не от веселья. Резко оборвав смех, он шагнул вперед и осторожно присел на край кровати Артура, не отрывая от него пристального взгляда, будто ждал какой-то неожиданности. Ну, если чего-то вроде вскакивания и выбегания из палаты — то зря. Хотя Артур был бы рад выбежать отсюда. — Со мной все нормально, — сказал Имс. Это прозвучало неубедительно. Лживо — надо же, кто бы мог подумать, что Имса вообще возможно поймать на лжи. Артур покачал головой, потому что направление, в котором двигались его мысли — оно было совсем уж странным. Как будто черная ирония отгораживала его от беспросветной неопределенности происходящего, защищала от страха. — А со мной нет, — медленно сказал он. — С тобой нет. — Имс сложил руки на коленях, стиснул пальцы так, что они побелели, — глаза Артура достаточно привыкли в темноте, чтобы замечать даже такие мелочи. — Произошел несчастный случай… ты упал. Артур смотрел на него несколько секунд, не видя на самом деле, потом перевел взгляд на свои руки, лежащие поверх одеяла. Они дрожали. Короткие рукава больничной рубашки бесстыдно оголяли исцарапанную кожу на левом предплечье — правое было плотно упаковано в гипс. Кисти почернели от синяков, но Артур все равно заставил себя разжать пальцы, открывая ладони. Чистые. Ран из сна не было — и это только придавало Артуру ощущение невероятной иллюзорности происходящего. — Мне нужен мой тотем, — сказал он больше про себя. — Какой сегодня день? — Все еще четверг, — с готовностью откликнулся Имс. Словно рад был, что Артур задает такие простые вопросы. А Артур, снова подняв взгляд на его недоумевающее лицо, вдруг вспомнил все. Всю ночь — и как Кен сошел с ума, и как до этого он отказал Кену, и раздел, и угрозы Вудрафа, и — последнее убийственное воспоминание — слова Имса и леденящий, смертельный ужас падения. Он выпал из окна, Кен пытался убить его! Потому что Имс… — Артур! Артур! Голос проник в его перегруженный и затопленный эмоциями разум, снова выдергивая Артура в реальность — болезненную и едва ли более дружелюбную. Имс навис над ним — с лицом, искаженным тревогой и заботой. Артур едва не закричал: желание обнять и оттолкнуть этого предателя одновременно сводило с ума; ему хотелось выгнать Имса из палаты и своей жизни, чтобы больше никогда не видеть — и оставить тут насовсем, отгородившись им от Кена. Артур никогда не чувствовал себя более беспомощным, жалким и слабым. — Артур, пожалуйста, успокойся, — попросил Имс. Только сейчас Артур заметил, что отодвинулся так далеко, что вот-вот упадет с кровати. Как будто ему нужно еще больше травм. Рука Имса — теплая и надежная — крепко держала его за левое запястье, не давая окончательно свалиться на пол. — Не трогай меня, — сказал Артур. Это было выше его сил — когда Имс трогал его, бороться с собой становилось почти невозможно. Но слова Имса — которые тот сказал перед тем, как Кен окончательно сошел с ума, — все еще звучали у Артура в голове. Неужели он сам хоть на мгновение поверил в возможность взаимности? — потрясенно подумал Артур. И залился краской стыда, осознав внезапно, что да, невольно поверил. Имс обиженно поджал губы и исчез из поля зрения; но не успел Артур решить, что он ушел, как Имс снова появился и поставил рядом с кроватью стул. Он, похоже, взял себя в руки — по крайней мере, когда он заговорил, голос был почти сдержанным и ровным: — Врачи сказали, ты поправишься. У тебя сломана рука, еще пара ребер и сотрясение мозга, нужно побыть в больнице несколько дней, пока не станет понятно, что все в порядке… — Спокойствие не протянуло долго, и Имс, вскочив со стула, смущенно взъерошил волосы и потер шею, не глядя Артуру в лицо. — Я скорой не сказал, что мы разделились… Правда, они все равно узнали и хотели меня выгнать, грозились вызвать полицию, — он нервно одернул края торчащей из-под ремня мятой рубашки. Артур следил за каждым его движением с настороженностью и опаской. — Но я убедил их, что мне можно остаться. — Почему? — А ты не понимаешь? — с горечью спросил Имс. Артур не понимал. Не понимал, что Имс тут делает, зачем вообще что-то объясняет — и что именно? Не понимал, зачем Имс пришел в ресторан, о чем говорил Кену и для чего он это говорил. Что он требовал от Кена — и от самого Артура? Он ведь уже получил, что хотел, почему же продолжает стоять тут и ждать ответа на незаданный и непонятный Артуру вопрос? Тот самый Имс, что должен был сейчас быть в аэропорту, или в самолете, или — лучше всего — на другом конце света. Одно-единственное обещание, Имс дал Артуру одно-единственное обещание за всю их совместную жизнь — и нарушил его. — Ты обещал, — сказал Артур тихо, — уехать. Глупо, что я поверил. Как он выберется отсюда, как доберется до Кена, что делать теперь, когда случилась катастрофа? В голову настойчиво лезло только одно решение, и Артур задержал дыхание, пережидая дрожь. Он хотел жить. Имс потемнел лицом — буквально, точно мгновенно вспыхнувший гнев состарил его лет на десять и сделал почти некрасивым. — Глупо было воображать, что я брошу тебя наедине с этим дерьмом, — он повел рукой, обрисовывая нечто абстрактное, но, вне всякого сомнения, мрачное, — разбираться. Подставлять голову и… кое-что другое. Глупо и жестоко, Артур. — Чем это «всем»? — похолодел Артур, пропуская оскорбление мимо ушей. И тут же пожалел, что спросил. — Не изображай дурака, — возмутился Имс. — И не делай дурака из меня. Неужели ты действительно думал, что я не узнаю про Вудрафа? Про твои самоубийственные делишки? Про этого безмозглого скота Доминика?.. Пожалуйста, Артур, — его гнев испарился так же внезапно, как вспыхнул, — пожалуйста, не гони меня. Разреши мне остаться. Пожалуйста! — Про Дома? — прошептал Артур. Он чувствовал, как из-под него уходит кровать, словно он снова падает, но на этот раз ничто не остановит это падение. Откуда Имс узнал про Дома? — Зачем тебе это, зачем? Я не понимаю. Почему ты не мог просто уехать, раз у тебя уже есть то, что ты хотел… Он резко замолчал, когда Имс прижал пальцы к его губам. — У меня нет того, что я хочу. Я хочу тебя! — Убирайся, — прошептал Артур, мотнув головой. Все это вранье, все эти льстивые слова — они только делали хуже, разбалтывали те крохи самоконтроля, что еще оставались у Артура. Если бы гнев придавал сил, он вышвырнул бы Имса отсюда за считанные секунды. Но гнев, наоборот, точно всосал в себя всю оставшуюся энергию, оставляя Артура опустошенным и обессилевшим, способным только хмуриться. А еще какая-то противная мыслишка не давала ему покоя, но усталый мозг отказывался поймать ее и опознать. Имс побледнел. — Ты от меня не избавишься, — заявил он твердо. Выпрямился, пожимая плечами и демонстративно заправляя рубашку под юбку, дергая подол, словно это могло разгладить складки и замятости. — Я все равно останусь, даже если ты позовешь полицию… — Он резко замолчал с лицом таким ошеломленным, словно вспомнил что-то невероятно важное. — Полиция! — Что? — растерялся Артур. — С тобой хотят поговорить два парня. Полицейских из Интерпола. Хотят расспросить тебя, но я не верю, что это только из-за произошедшего. Они спрашивали меня про Сайто, — его губы дернулись, словно само имя вызывало отвращение и ненависть. — Они придут через, — Имс бросил быстрый взгляд на часы, — двадцать минут. Ты должен был проснуться позже. — Что? — непонимающе повторил Артур. — Из Интерпола? Имс кивнул. — Я думал позвонить адвокату, но так будет подозрительнее. Ты болен, ты можешь вообще с ними не разговаривать, если плохо себя чувствуешь… — Он посмотрел на Артура со смесью заботы и огорчения. — Или сказать, что ничего не помнишь. Или сказать, что не в курсе про бизнес твоего бывшего мужа. Учитывая твой тогдашний возраст, это неудивительно. Артур, — он отвернулся, рассматривая капельницу с преувеличенным вниманием, — они знают, что твоя фамилия не Гарднер. Артур тоже посмотрел на капельницу. Самая обычная, скучная и неинтересная. Осведомленность полицейских не шокировала его — на самом деле, это было уже не важно. Он не успеет, понял вдруг Артур, его планы разрушились, и новых нет. Имс не уехал, Вудраф захочет его крови, а единственное, что Артур может сделать — исключить из этого уравнения икс. Он не хотел умирать. Не хотел. Но ничего другого не приходило в голову. А еще Имс знает, что он лгал. — Собираются арестовать меня за подделку документов? — спросил он, отсчитывая взглядом падающие капли. — Вряд ли, — Имс щелкнул пальцами по прозрачному мешку, потом подошел к подоконнику и взял с него свой пиджак. — Законы Тагиру позволяют использовать все средства для спасения жизни, включая чужой паспорт, если владелец не против. А потом ты в течение месяца поменял фамилию, все документы должны быть готовы, — он снова взглянул на часы, — сейчас. Ты, естественно, не афишировал. Это не идеально, но если их интересует Сайто, вряд ли они будут слишком тщательно изучать твой паспорт. — Ты знал? — невольно вырвалось у Артура. — Узнал несколько недель назад, — Имс не смотрел на него. — Думал, это неважно… Имс все знал. Знал и молчал. Знал, что их брак недействителен, а значит Артур, как Кен и грозился, все еще может быть женат на Сайто… В голове у Артура щелкнуло, и та самая ускользающая мыслишка вспыхнула, как бенгальский огонь. Кен не вытолкнул его в окно. Кен поскользнулся… и упал вместе с ним? Что? — Имс, — позвал Артур, не смея вздохнуть, не смея подумать даже про себя, что последняя надежда исчезла. Если Кен мертв, то все кончено. Все кончено. — Кен, он погиб? Имс сжал зубы — так, что желваки заходили, надел пиджак, пока Артур, застыв, ждал его ответа. Наконец он поднял лицо и посмотрел на Артура — нечитаемым и тяжелым взглядом. — К сожалению, нет, — сказал он. — Он в коме. Я отойду за кофе — отдохни, пока не пришли полицейские. Придумай стройную версию. Я подтвержу все, что ты скажешь. И с этими словами он вышел из палаты, беззвучно прикрывая за собой дверь.   Оставшись в одиночестве, Артур позволил себе пару минут просто лежать и пялиться в потолок, даже не пытаясь придать мыслям хоть какую-то стройность и последовательность, но время шло, и надо было что-то решать. Стиснув зубы, Артур попытался сесть — и улыбнулся от облегчения, когда это у него хоть и с трудом, но все же получилось. Дышать было трудновато, рука болела до головокружения — а может, голова кружилась сама по себе, — но он не был прикован к постели. Он даже мог стоять, в этом Артур убедился, спустив ноги с постели и одним резким рывком поднявшись. Хорошо. Если бы он сломал ногу, было бы гораздо хуже. Сотрясение, правда, не добавляло приятных ощущений — перед глазами все прыгало и мельтешило, а к горлу подкатывала тошнота, — но, учитывая обстоятельства, Артур счел, что легко отделался. Туалет у палаты был отдельный. Артур не знал, кого стоит благодарить, Имса или свою страховку, но в любом случае был благодарен — к концу пути из пары десятков шагов его оптимизм относительно самочувствия несколько поувял. Все-таки сотрясение и ребра не стоило сбрасывать со счетов. А при взгляде в зеркало тревога Имса вполне разъяснилась: Артур и сам бы перепугался, увидев такую физиономию. Правая половина лица пестрела синяками и заметно отекла, зато левая щеголяла синюшной бледностью с одним-единственным ярким кровоподтеком вдоль линии волос. Артур осторожно пощупал разбитые рожки и поморщился — руки были не лучше. А может, и хуже. Короткие рукава рубахи ничего не скрывали. Гипс на правой руке доходил почти до локтя, а над гипсом… Артур удивленно нахмурился. Всего несколько часов назад — а как будто дней, — когда он решил во что бы то ни стало переспать с Имсом на прощание, он ни о чем не думал. Не думал, что это только сделает все тяжелее, не думал о последствиях. Разве что мимолетная фантазия о чудо-лекарстве Юсуфа посетила его голову, когда он сидел на коленях у Имса, уже без одежды и жаждущий продолжения. Посетила и пропала. Артур не так скучал по ломке, чтобы заметить ее отсутствие. Имс занялся с ним любовью, ушел, а Артур остался, и у него не было даже минуты подумать о странностях. Но странности никуда не делись. Несколько отметин Имса, чистых и едва заметных — так, будто они не расставались, — точечками темнели над повязкой, поднимаясь от локтя выше. Артур посмотрел на синяк на шее, огромную болезненную гематому, разливающуюся вокруг предыдущего укуса Имса, снова перевел взгляд на бледные отметинки их недавней страсти. С трудом задрал рубашку и изучил укус на груди — тоже заживший. Это все было очень странно. Либо он разлюбил Имса в одночасье — Артур содрогнулся от одной мысли, раскаленное шило во внутренностях отвергало эту версию самым печальным образом, — либо средство Юсуфа обладало поистине убойным действием. Это начинало пугать. Тяжело вздохнув — ну серьезно, будто сейчас это самая большая из его проблем, — Артур опустился на крышку унитаза, откидываясь назад и прижимая гудящий затылок к холодному кафелю. Наверняка должен быть какой-то выход. Почему, ну почему Имс не сдержал слово и не уехал — сейчас Артуру было бы и вполовину не так страшно. Но Имс не уехал, Артур здесь, Кен в коме, а Вудраф именно в этот момент строит кровожадные планы, не иначе. И все, что приходит Артуру в голову — это снова выпрыгнуть из окна и надеяться, что в этот раз асфальт не подкачает. Интересно, какой тут этаж? Взгляд Артура невольно скользнул вдоль электрического провода, идущего по притолоке двери. Вудраф оставил бы Имса в покое, и больше никакого Кена… Нет, нет, должен быть выход, нормальный план, который поможет Артуру выпутаться из этого дерьма и остаться в живых, обязательно должен! Надо просто подумать. Вот только с «подумать» сейчас были самые большие проблемы. Артур снова прижался головой к кафелю и закрыл глаза. Если приехала неотложка, то их с Кеном наверняка привезли в одну больницу — ближайшую к ресторану. Конечно, могли и в разные — но все-таки вероятность такого была невысока. А это значит, что Кен тоже тут, рядом. Но чем это может помочь? Не то чтобы Артур мог накачать его снотворным, чтобы вытащить такую нужную Вудрафу информацию. Он в коме, а не спит, а ПЭСИВ Артура надежно спрятан в ящике комода в его квартире на другом конце города. И вряд ли Имс согласится его принести, даже если бы Кена можно было погрузить в сон. Одно хорошо — Кен точно не улетит в пятницу в Токио. Артур вздрогнул. Вудраф ничего не знает про несчастный случай, но он знает, где живет Имс. Вдруг он придет требовать результатов и крови уже завтра? Артур понятия не имел, где теперь его телефон. Можно попробовать позвонить с поста медсестры, если он сосредоточится достаточно, чтобы вспомнить номер. И что это даст? У Артура все равно не было ПЭСИВа, а если бы и был — то как можно извлекать у того, кто в коме? Он никогда не делал ничего подобного и не знал даже, возможно ли это. Если мозг Кена мертв, то нет. А если это просто… вроде обморока? Если там, внизу, сохранилось какое-то подсознание? Невероятная идея пришла Артуру в голову. Если Кен действительно тут, и если его мозг не поврежден необратимо, то почему бы не попробовать? В конце концов, чем Артур рискует? Он и так почти покойник. Пробраться в палату к Кену и подключиться, должно быть, не так уж и трудно — тот все равно не станет сопротивляться. А вот как достать ПЭСИВ? Не Имса же просить, в самом деле? Артур улыбнулся, потому что это был хреновый юмор, но все же воображаемая сценка немного развеяла его мрачное настроение. Конечно, о том, чтобы поехать домой самому, тоже речи не шло. Наверное, он смог бы выписаться, если бы захотел — кто сможет удержать его тут против воли? — но как потом проникнуть назад? Да и Имс вряд ли согласится оставить его одного. Мысль об Имсе убила зародыши веселья, будто и не было. Имсу чего-то нужно, и пока Артур не узнает чего, в его жизнь не вернется покой — Имс не из тех, что послушают уговоры и уступят. Юсуф. Юсуф — вот кто может помочь! Имя пришло Артуру в голову и никак не хотело уходить. Артур поежился, потому что идея впустить постороннего в свою квартиру и позволить рыться в своих вещах ему совсем не нравилась. Он не доверял Юсуфу, потому что не доверял вообще никому (кроме Дома, подсказал внутренний голос, и посмотри, чем это кончилось) — и хотя Юсуф за прошедшие годы ни разу не подвел его и всегда помогал, все равно идея довериться ему отвращала и нервировала. Они с Юсуфом даже не были друзьями. Наверное. Но… Артур задумался на минутку, можно ли назвать другом чувака, которому ты не раз блевал на туфли и который вытаскивал осколки из твоей задницы. По всему выходило, что можно. К тому же, у него просто не было другого выхода. Просто не было.   Имс застукал его у поста медсестры, когда он как раз клал трубку, и Артур ни за что не признался бы, что рад — даже несмотря на явное раздражение, с которым на него смотрел Имс. Коленки дрожали и начали подламываться, а меньше всего Артуру хотелось оказаться на полу в коридоре. Если медсестры будут постоянно дежурить подле него в ожидании безумных выходок, ему точно не удастся осуществить свой план. А ведь он только что выяснил, что Кен действительно в этом же здании, и его никуда не собираются перевозить! Медсестра охотно рассказала все, что знала — хотя и отругала его за самовольный подъем. Но она разрешила позвонить, а это главное. Зато Имс, как подсказала Артуру его интуиция — а также глаза, — входить в его положение не хотел. — Ты с ума сошел? — прошипел Имс, как змея, едва ли не бросая полупустой стаканчик на стол сестры и подхватывая Артура под локоть здоровой руки. — Что ты тут делаешь? — Что надо! — вспылил Артур, но ноги выбрали именно этот момент, чтобы ослабеть, и он пошатнулся. Хватка Имса на руке оказалась как нельзя кстати. А еще этот взгляд — он прожигал в Артуре дыры похлеще лазерного луча. Может, показывать характер и не стоило, подумал Артур уныло. — Мне надо было позвонить. — Ты упал с четвертого этажа, — такой же взгляд достался как раз выходящей из подсобного помещения медсестре; Артуру на короткое мгновение стало жалко девушку. — Я отошел на пять минут — и ты не мог подождать? Я дал бы тебе телефон. И куда тебе нужно было звонить так срочно? — Артур не заметил, как оказался в палате и на своей кровати, и только мягкая подушка под спиной заставила его испустить вздох блаженства — он и не чувствовал, что так напряжен и устал. А он даже не успел придумать версию для полицейских — он вообще о них забыл. — Полицейские пришли? — спросил он у замершего у кровати Имса. Тот нахмурился, явно недовольный, что Артур проигнорировал его упреки, но потом все же кивнул. — Да. — Скажу, что не знаю, чего хотел Кен. Ничего не знаю про его бизнес. Скажу, это все из-за ревности — он хотел взаимности, но я люблю тебя… — голос Артура дрогнул. Имс скривился, словно откусил лимон, но снова кивнул. — Они спросят, почему мы разделились. — Поссорились, — Артур расправил одеяло на коленях. — Пока меня ни в чем не обвиняют, я не обязан рассказывать о своей личной жизни. — Ну да, — бесцветно сказал Имс. — Тогда я их зову. — Зови, — в тон ему отозвался Артур.   Полицейских было двое, и один из них был человеком. В другое время Артуру стало бы любопытно, как уживаются такие разные напарники — пери и люди нечасто работали вместе. Но сейчас он хотел только одного: чтобы они как можно скорее задали свои вопросы и ушли. Тогда он сможет несколько часов поспать. Пери — а точнее, пайрика, — уселся на стул, принесенный Имсом. Второй остался стоять. — Спасибо, что согласились встретиться, мистер Гарднер, — сказал пайрика, наклоняясь вперед и вежливо улыбаясь. Он был довольно привлекательным, с яркими голубыми глазами, безупречно одетый, и кольцо на пальце намекало, что с таким состоянием можно было бы и вовсе не работать, тем более в полиции. Артур сжал губы. Если пайрика работает в таком возрасте, при нем лучше вовсе не открывать рот, чтобы не выболтать лишнее. Человек сунул руки в карманы — он был полной противоположностью напарника. Артуру он показался пародией на все сериалы про одиноких детективов скопом — такой же мрачный, небритый, в мятых брюках и воняющий табаком. И наверняка мнит себя крутым. — Или вы предпочитаете «мистер Андерсон»? — недружелюбно спросил «крутой», не обращая внимания на предостерегающий взгляд пайрики. Видимо, роль плохого полицейского досталась ему — не то чтобы Артур удивился. — Как вам удобнее, — предложил он. — И я бы предпочел, чтобы вы тоже представились, офицеры.