Несовпадающий паззл

— Итак, ты почему-то уверен, что он не замешан, — Кински злился и не собирался это скрывать. — Потому что «поверь моему опыту, такого не может быть» — отличный и такой убедительный аргумент. Фишер картинно вздохнул. — Да, я уже понял, что ты ничего не знаешь про пери, — Кински открыл было рот для протеста, но Фишер не дал ему вставить слово. — Но ты сам возмущался возрастом Андерсона. — При чем тут возраст? Я сейчас не о предполагаемой педофилии Сайто. — При том. Они жили в Японии. Отлично. — И что? В Японии нет преступности? — Кински знал, что сарказм делает его похожим на студента-мизантропа, но ничего не мог с собой поделать. — Там все подростки законопослушны и невинны? Фишер прижал ладонь к лицу. Серьезно — он сделал именно это, как какой-то мелодраматичный злодей из свежего голливудского блокбастера. — Нет, — Фишер ощутимо проглотил «идиот», — разумеется нет. Но с женатым пайрикой все иначе. Ты… ты представляешь себе, что это значит — быть частью целого? — его голубые глаза, казалось, могли прожечь Кински насквозь. — По японским законам пайрика — всего лишь часть, он не равная половина, как у нас, а до двадцати одного года у него нет даже права голоса. — Это отвратительно! — вспылил Кински. Чем больше он узнавал про обычаи пери, тем меньше они ему нравились — а уж обычаи в Японии вообще были эталоном нарушения прав человека. — Это традиции, — Фишер пожал плечами. — А теперь подумай. Сайто любил Андерсона, причем не взаимно. Он боялся, Андерсон его оставит, как только сможет. Позволил бы он ему засунуть нос в свои дела, дал бы хоть какой-то рычаг для давления? И сам Андерсон — стал бы он ждать совершеннолетия, если бы знал хоть что-то? Если бы у него была хоть одна улика, что Сайто замешан в наркоторговле и даже работорговле? — Может, он тоже был запачкан и боялся ответственности, — Кински ненавидел признавать, что слова Фишера звучат убедительно. К тому же, увы, за время работы в ФБР он повидал немало невинных несовершеннолетних ангелочков, замешанных в такой грязи, что большинство взрослых упадут в обморок от одного только описания. И что-то ему подсказывало, что пери в этом смысле не исключение. — Но ему не грозило никакой ответственности, — сообщил Фишер. — Обратная сторона бесправия. — Хорошо, — сдался Кински. Он решил на время оставить эту тему — им еще есть что обсудить. — Хорошо. И что тогда с показаниями? Все как один твердят, что Сайто просто свихнулся от любви. Но тут не все чисто. Не верю я в это внезапное сумасшествие столько лет спустя. Что он нес про якобы незаконный брак Андерсона — или Гарднера — с Имсом? Действительно просто не знал про смену фамилии? Фишер, незаметно (как он думал) разглядывающий в блестящей стенке чайника свои едва выступающие рожки, вздрогнул, отвлекся от этого неимоверной важности занятия и посмотрел на Кински. — Нет, — легкомысленно сказал он, — Сайто блефовал. Как я понял, он пытался убедить Гарднера — или Андерсона — что их раздел не состоялся. Двоемужие у пери противозаконно — значит, его брак с Имсом не мог быть действительным. А если Сайто и Андерсон все еще женаты, то убийство могло бы сойти ему с рук. В Японии, по крайней мере. Потому что в Тагиру за убийство пайрики расстреливают, — с удовлетворением закончил он. — Но раздел состоялся? — Конечно. Просто Андерсон не мог быть уверен — он покинул Японию за несколько часов до того, как судья принял решение. — Прелестно, — процедил Кински. — Какая-то сицилийская мафия. Любовь и страсть, тайные побеги и покушения. Сбежать от одного ублюдка, чтобы тут же спутаться с другим таким же — высший класс. Андерсону определенно нужно походить на курсы анонимных… я не знаю, женихов? — Он полюбил. Это нормально, — теперь Фишер разглядывал ногти — с таким вниманием, будто серьезнее дела не было. — Неплохой шанс наладить жизнь. Кински невольно рассмеялся. — Ну да! — недовольный взгляд Фишера не унял его веселья. — Какая там любовь. Этот Имс явно повелся на его богатство, а когда на горизонте снова замаячил Сайто — дело кончилось разводом и больницей. — Он любит Андерсона. — И поэтому ты не спросил его, не он ли избивал своего бывшего? — ядовито поинтересовался Кински. Этот вопрос волновал его со вчерашней ночи. — Или это неважно — раз уж он имел право? — Он любит Андерсона, — Фишер наконец-то оставил в покое свою внешность и перенес все внимание на Кински. — Я расспросил медсестер — они сказали, у Имса был припадок. Такое нельзя симулировать. И у него есть следы от ломки. А Андерсон завещал ему свои органы. Кински резко оборвал смех. Эту тему он не хотел обсуждать — совсем. Даже сейчас, столько лет спустя, пайрики и их органы — и бесценная, достающаяся не всем квота — заставляли старую боль и обиду поднимать голову. Он был уверен — Фишер знает, этот самодовольный ублюдок все знает. — А может, это мотив, — мрачно сказал он. — Может, Имс все подстроил. А что. Он получает половину состояния Андерсона и его органы. Неплохой расклад. Ты утверждаешь, у обоих ублюдков любовь до гроба — и кто-то из них любя бил ненаглядного, так что помешает найти общий язык? — И Имс подговорил Сайто выпасть из окна, — с издевательской серьезностью подхватил Фишер. — Блестяще, вот ты и раскрыл дело. — А может, он обещал поделиться, — Кински несло. — Сайто терять нечего, без пайрики ему осталось лет двадцать — у вас ведь это смерть во цвете лет? Да еще и старость, все меньше шансов подцепить очередного ничего не подозревающего ребенка и присосаться к нему. Имс взял бы себе сердце, а ему бы подкинул что-нибудь помельче — почку там или печень… Он не заметил, как навис над Фишером, все поднимая и поднимая голос — но тот внезапно поднялся и оказался выше Кински, и в лице его не было ни намека на обычную милую вежливость. — А может, ты засунешь уже в задницу свои эмоции и свою персональную драму и начнешь работать? — холодно спросил он. — Или я за десять минут отстраню тебя и отошлю назад в вашу варварскую страну — и дальше придумывать остроумные шутки на темы, о которых ты имеешь очень мало представления. Кински задохнулся от гнева, открыл рот — и закрыл. Раздражение вдруг схлынуло, сменившись чем-то, напоминающим стыд. Личная неприязнь к Фишеру ненадолго ослепила его — и теперь он рискует всем делом из-за этой вспышки. Ни единого шанса, что он отдаст дело пери. Фишер, видимо, удовлетворенный произведенным эффектом, сел на место и как ни в чем не бывало пододвинул к себе чайник. — Итак, что мы имеем? Кински позволил себе секундное молчание, но потом уселся напротив и неохотно заговорил: — Мы знаем, что Сайто занимался наркоторговлей. Конечно, он слишком крупная шишка, чтобы подставляться — к нему не вело никаких ниточек. Он продавал наркотики через «Кобол» — еще одни засранцы, к которым не подкопаешься. Но после развода дела Сайто пошли неважно. А полгода назад, когда мы перекрыли канал работорговли, его предприятия стали банкротиться одно за другим — у него почти не осталось денег. — И он, видимо, решил поправить положение, вернув то, что в свое время отдал Андерсону, — Фишер одобрительно кивнул. — Который скрывался. И кто-то помог Сайто его найти. Но Сайто сорвался. Нужно искать его связи с «Кобол». Тогда мы сможем хоть что-то доказать. — Фишер ласково улыбнулся и наполнил стоящую перед ним чашку. — Чаю? — Спасибо, нет, — сквозь зубы ответил Кински — и решил не обращать внимания на то, что улыбка расползлась шире. — И еще эта женщина, Мэллори Майлз, с которой он встречался. Сомневаюсь, что у него романтический интерес — учитывая обстоятельства. Она знакома с Имсом. Тебе все еще не кажется странным, что у них есть общая знакомая? Фишер хотел что-то ответить, но в этот момент зазвонил его телефон. — Wei? — поздоровался он. И тут же нахмурился и быстро заговорил по-китайски. — Это Имс, — шепнул он, закрывая микрофон ладонью. — Что-то случилось…