***
Найти Юсуфа оказалось совсем не трудно — тот совсем не скрывался, и когда Имс позвонил в звонок на задней двери аптеки, «друг Артура» сам открыл ему дверь. Подпольный врач и фармацевт, совсем не удивительно, что Артур был с ним знаком — но вот то, что первым делом после падения с четвертого этажа Артур вызвал этого парня в больницу, было очень странно. Подозрительно. — Привет, — сказал Юсуф доброжелательно, словно неожиданный визит Имса его нисколько не обеспокоил. А с другой стороны, чего ему беспокоиться? У Имса было оружие, но он не собирался пускать его в ход. — Ничего, если я войду? — спросил он вместо приветствия. Юсуф молча посторонился. Темный коридор, пропитанный запахами лекарств, спирта, сушеных трав и нео-шанхайской плесени, заканчивался освещенным дверным проемом, и Имс направился именно туда — раз хозяин не указал ему другого направления. За дверью оказался большой кабинет, все стены которого до потолка покрывали стеллажи, заставленные банками, склянками и пыльными коробками. Здоровенный стол, монументально расположившийся в центре комнаты, был весь покрыт зарубками и подпалинами, и в центре, прямо на груде бумаг, спала пушистая серая кошка. Она и ухом не дернула, когда Юсуф зашел следом за Имсом и прикрыл скрипучую дверь. — Воды? — предложил он. Имс передернул плечами и сел на единственный свободный стул, не дожидаясь разрешения. — Ты меня ждал? — воды Имс не хотел. Он хотел ответов — хотя бы немного правдивой информации. Парочку настоящих, полновесных фактов про Артура и его жизнь. На мгновение он представил себе Артура — чопорного, молчаливого, затянутого в тесный тагирийский костюм, скрывающий почти все тело, — сидящим на этом самом стуле в этой хаотичной комнате — и почти улыбнулся. Почти. Юсуф обошел стол и опустился в кресло, откидываясь на спинку и не отрывая от Имса взгляда своих больших, бархатисто-темных глаз. — Предполагал, — не стал отпираться он. — Вы, пери, довольно настойчивые ребята, особенно если вам наступить на больное место. С этим Имс спорить не стал — ему определенно отдавили все до единого больные места, некоторые не по разу. — Ты думаешь, я слишком назойливый? — и, кажется, он начал нащупывать, как стоит разговаривать с этим Юсуфом. — Я думаю, что ты засранец, — прямо ответил Юсуф. Но уголки его губ дрогнули. Это была не улыбка, но что-то похожее. — Артур мне нравится, он мой добрый друг — так что я болтать не стану, можешь даже не начинать мне вешать всю эту лапшу про неземную любовь. Он был у меня в воскресенье, и я не особо хочу помогать тебе вытворять такое. Имс поджал губы. Это было честно, но Юсуф не знал всей правды. Не то чтобы Имс собирался ему рассказывать. Он взвесил свои варианты. Можно было бы попробовать поугрожать — но Имс не был убийцей, он не чувствовал той ярости, что толкала его наставлять оружие на Доминика. Или можно предложить денег, но если Артур действительно друг этого химика, вряд ли тот возьмет деньги. — Можешь сказать, что это такое? — спросил он, доставая из кармана флакончик и ставя его на стол перед Юсуфом, прямо возле мордочки спящей кошки. Юсуф помедлил, потом взял флакончик и поднес его к лицу, разглядывая этикетку. — Эфросин, — прочитал он вслух — но тон едва заметно изменился, и Имс почувствовал, что он на верном пути. — Препарат фенилпирацетама, психостимулятор. Бодрящие таблеточки, довольно безвредное средство для допинга. Можно было посмотреть в интернете. И купить в аптеке без рецепта. Имс не очень любил сарказм — особенно направленный на него, но сейчас готов был потерпеть. — Ты уверен? — спокойно спросил он. — Насчет безвредности? Потому что, представь себе, у них был довольно странный побочный эффект. Я почти уверен, что это никакой не фенол… как ты его назвал? — Имс припомнил, что таблетки действительно стимулировали. — Ну или не только он. Юсуф внезапно наклонился вперед, складывая руки на столе и пронзая Имса взглядом, тяжелым, как кирпич. — Слушай, — юмор ушел, как не бывало. — Я такими вещами не занимаюсь и не торгую, это слишком грязно. Не знаю, где ты это взял, и не знаю, почему решил, что я имею к этому отношение — но я с таким связываться не хочу. Здесь не все законно, — он махнул рукой в направлении полок, — но то, что я вколол Артуру, получено из больницы, а не от каких-то торговцев детишками и все такое. Имс похолодел — буквально застыл от охватившего его внезапного осознания. — Ты хочешь сказать, это якобы «безвредное» дерьмо, — он кивнул на все еще зажатый в пальцах Юсуфа флакончик, — сделано из… сделано из… Он не смог закончить. Не смог. Юсуф снова выпрямился, хмурясь на Имса с досадой. — Ты не знал? — спросил он. — Думал, препарат с подобным действием сделан из невинных травок? Ну, в любом случае, ничем не могу помочь, я такое не продаю и не знаю, кто может… Эй, что с тобой? Имс вскочил, зажимая руками рот, и бросился из комнаты, искренне надеясь, что ближайшая закрытая дверь окажется туалетом и не будет заперта. Или кому-то придется заняться уборкой. — Ты что, это пил? — спрашивал Юсуф десять минут спустя, помахивая у него под носом флаконом с вонючей дрянью, от которой у Имса глаза вылезали на лоб. Но он не протестовал — без этой вони его моментально начинало снова тошнить. — Я не собираюсь лезть в чужую личную жизнь, но тебе настолько не нравится Артур? — Мне нравится Артур, — огрызнулся Имс — и закашлялся, отпихивая флакон. — Я думал, это просто что-то вроде кофеина! Юсуф посмотрел на него как на идиота. Причем идиота довольно лживого. — И ты, конечно, купил их в ближайшей к дому аптеке под видом фенилпирацетама. Ну да. Эту химию везут в такой упаковке только из одного места, и ее совершенно точно не продают на каждом шагу. — Мне ее дали, — сказал Имс. — Давали. Несколько лет. Юсуф даже отшатнулся — и Имс невольно вздрогнул, заметив, как в глазах этого чудака загорелся откровенно научный интерес. Быстро сменившийся расчетливым, торгашеским выражением — не сулившим конкуренту ничего хорошего. — Кто? — быстро спросил он. — Кто-то тут торгует продуктами работорговли? Имс взвесил все за и против. Юсуф знал кое-что, что было ему очень нужно, — а он знал то, что нужно Юсуфу. Они могли договориться. — Я расскажу все, что знаю — но ты расскажешь мне все, что ты знаешь об этой гадости, — потребовал он. — Окей, — немедленно согласился Юсуф. — По рукам. Имс едва себе язык не прикусил — он собирался расспросить еще об Артуре, но в только что заключенную сделку Артур не входил. — Ты первый, — недовольно сказал он. Юсуф вздохнул, словно дурное настроение Имса его одновременно забавляло и раздражало, но послушно вернулся на свое место за столом, водружая злополучный флакончик прямо перед собой. — Я такое не продаю, — повторил он. — У меня есть аналог, но он действует слабее, потому что получен не из живых пайрик, — он запнулся, заметив, видимо, как Имс позеленел, — и продолжил уже без отвратительных деталей. — Я его использую, когда кто-то загибается от ломки, — и он прохладно улыбнулся Имсу. Если бы тот сейчас мог испытать стыд, он бы обязательно испытал. — Мой годится, чтобы снимать приступы, и у него куча побочных действий, поэтому часто его не повводишь. Да еще и наркотический эффект, только без кайфа. Это, — он передвинул флакон, — более чистый препарат, и менее вредный. Он, скажем так, блокирует метаморфоз — и никаких явных побочных эффектов. Названия у него нет, но его запаковывают вот в такие вот банки с наклейкой фенилпирацетама. Последний туда действительно добавляют для усиления действия, так что не удивлюсь, если тебя таблетки и правда бодрили. Бодрили не то слово. Имс и сейчас испытывал бодрость и настойчивое желание выбежать отсюда, разыскать Мол и придушить ее. Он звонил ей несколько раз по дороге сюда, но Мол не брала трубку. Но ничего. Они еще поговорят. — Кто запаковывает? — спросил он. — Слышал про «Кобол»? — Юсуф дождался кивка и вскинул палец в предупреждающем жесте. — Это все не больше, чем слухи. «Кобол» используют эту дрянь, но они ее не производят. Покупают в Японии. — У «Проклус», — прошептал Имс. Юсуф посмотрел на него с уважением, вытянув губы трубочкой и покивав. — Да ты осведомленный парень, — заметил он. — Но не знаю, насколько это все правда. Здесь у нас никто это не продает. Раньше всплывал флакон-другой тут и там, но давно уже нет. Похоже, источник благодати иссяк. Хотя вот он ты, сидишь тут, и ты откуда-то это получил. Это был вопрос, и Имс не стал прикидываться, что не понял его. — Думаю, что от «Кобол», — сказал он. — Мне их дала женщина по имени Мэллори Майлз. Она работает на «Кобол». Но последний флакон кончился месяц назад, и с тех пор ничего не было. Ему непросто было это сказать. Они были друзьями с Мол — ну, или он думал, что друзьями. Но эта отрава… К горлу снова подкатила горечь, но Имс заставил себя сглотнуть ее и остаться сидеть. — Женщина? — живо заинтересовался Юсуф. — Человек? — Нет. Она пайрика. Ты давно знаешь Артура? Юсуф прищурился, явно сбитый с толку неожиданным вопросом, но все же ответил: — Больше четырех лет. — Тогда ты должен знать Доминика Кобба. И Имс выжидающе уставился на Юсуфа. Если тот не врал, что дружит с Артуром, то знает о Доминике. — Дома Кобба? — Юсуф остался совершенно равнодушен к подвоху. — Да, я его знаю — знал. Он исчез с радаров, и довольно давно. Казался неплохим парнем, но свалил, как только запахло жареным, — но Артур меня кастрирует, если узнает, что я тебе сказал. — Я в курсе про Доминика, — уныло сказал Имс, рассматривая свои колени. Все вокруг знали про проблемы Артура больше, чем он. — Мол Майлз его жена. Юсуф помолчал, щуря глаза и о чем-то напряженно размышляя. — Можешь ее описать? Имс пожал плечами — почему бы и нет? — Не очень высокая. Темные волосы, довольно короткие, вьются. Голубые глаза. Очень красивая — она тагирийка. Одевается строго и закрыто… — И она пыталась купить у меня волшебные таблетки, — перебил Юсуф и постучал ногтем по крышке флакона. — Чуть больше месяца назад. У Имса внутри все обрушилось. Последняя надежда на невиновность Мол лежала, раздавленная гнетом информации, не подающая признаков жизни и жалкая. «Испытываем новые препараты», — сказал Доминик. Мол испытывала их на Имсе. Имс никогда еще не чувствовал себя таким грязным. — Что же теперь делать? — спросил он. — Есть какое-то противоядие? Потому что у меня был метаморфоз — когда Артур отметил меня, — он расстегнул воротник и показал Юсуфу впечатляющий синяк. — Он снова может отказать? Если Артур укусит меня… — Чувак, я могу обойтись без подробностей твоей сексуальной жизни, — запротестовал Юсуф. — На самом деле, беспокоиться не о чем. Оно действует не дольше недели, а ты не пил его сколько? Месяц? И следа не осталось. Оно очень нестойкое — в этом и есть его недостаток. Поэтому, думаю, его и не использует каждый первый работорговец в мире — пайрики не перестают быть ядовитыми, когда действие препарата уже кончается. А теперь, — он нырнул под стол и вынырнул, сжимая в руках толстую и потертую на вид тетрадь, — расскажи мне очень подробно, как ты себя чувствовал. — У меня мало времени, — предупредил Имс, разглядывая тетрадь с опаской. Несмотря ни на что, на сердце у него полегчало, и даже отвращение и тошнота отступили перед лицом нового радостного известия — он не испорчен на всю жизнь, с ним все в порядке, это был всего лишь яд, и его больше нет. О мести он подумает попозже. — А я надеюсь, это не последняя наша встреча. И Юсуф раскрыл тетрадь на чистом листе, нахлобучивая на нос очки.***
Имс подумал, что домой приезжать не стоило, только припарковав машину в гараже. Если придурки из «Кобол» действительно решат надавить на Артура, то они точно знают, где Имс живет, — и хотя у него в доме есть оружие, вступать в военные столкновения с обученными убийцами Имсу не улыбалось. Но всю дорогу мысли Имса занимали вовсе не работорговцы из «Кобол», а теперь, раз он уже приехал, можно зайти и забрать пару вещей. Так он себе сказал, захлопывая дверь гаража, бросая ключи на столик и следуя прямо в спальню. Коробочка лежала там, где он ее оставил — под стопкой одежды на верхней полке в шкафу. Имс не знал, залезал ли Артур в его вещи и находил ли ее, сам Артур никогда не говорил о своем подарке и не спрашивал, что Имс о нем думает. Может быть, хорошо, что он не открыл его раньше, — думал Имс, садясь прямо на пол и нерешительно дергая простую серую ленту, — кто знает, что он сказал бы тогда, обидев Артура еще сильнее. Имс пожалел, что открыл это, в ту же секунду, как крышка стукнулась о ковер. Больше всего на свете ему захотелось закрыть коробочку, убрать на место и забыть о ее содержимом — но вместо этого он бережно, двумя пальцами вытащил подарок — так, словно прочный металл можно было раздавить одним неловким движением. Если бы. Небольшое серебристое сердечко анатомической формы смотрело на него почти издевательски. Наверное, оно было сделано из настоящего серебра — Имс никогда особо не интересовался такими вещами, но даже если бы его изготовили из жеваной бумаги, оно стоило бы больше, чем все состояние Имса, включая то, что он получил от Артура после раздела. Больше двухсот лет жизни, молодость, здоровье, и все это в крошечной, пустячной на вид вещичке с выгравированным на обратной стороне номером. Кинув сердечко назад в коробку, Имс закрыл лицо руками. Он не хотел такого подарка, не хотел даже думать о нем — не тогда, когда Артур все еще в больнице и никак не выздоравливает, и не когда каждую ночь жизнь Имса совершает новый неожиданный кульбит, и не когда его все еще тошнит от одной мысли о каннибализме… Все, чего ему хотелось — поехать в больницу и уговорить Артура забрать этот подарок назад и больше никогда не предлагать ничего подобного. Понятно теперь, почему его все-таки согласились пустить к Артуру — номер давно уже во всех медицинских базах, и наверняка он записан в страховке у Артура, а значит, больничный персонал в курсе, как сильно Артур любит своего бывшего пери. Никто не подарит собственное тело тому, кого не любит. Сердечко означало, что если Артур умрет в больнице — или где-то, где его органы удастся сохранить, — то свое сердце он завещает Имсу для пересадки. А пересаженное сердце пайрики означало, что Имсу больше никогда не нужно будет думать о партнере, метаморфозе и обо всем, что нависало над каждым пери: короткой, почти человеческой жизни и старости. Артур никогда не верил, что Имс его полюбит! Никогда. Это была такая ужасная мысль, что Имс застонал — все его уговоры, должно быть, казались Артуру такими пустыми и фальшивыми! С трудом поднявшись, он осторожно запаковал коробочку и спрятал ее в шкаф, надежно прикрыв парочкой свитеров, а потом побрел в свой кабинет. Ему нужно было выпить и собраться с мыслями. И решить, что сказать Артуру. Когда он поправится. В больницу Имс вернулся на такси — не решился сесть за руль после двух порций скотча. Он не чувствовал себя захмелевшим, напротив, был трезв как никогда, но дорожная полиция могла не согласиться с его мнением, а проблем сейчас у него и так хватало. Но, к сожалению, поездка на такси означала, что Имсу не на чем было сосредоточиться, и мысли в голове множились, сталкивались друг с другом и грозились взорвать череп. Если Юсуф не ошибся, если он не врал, и все это не был какой-то заговор, если уверенность Артура в том, что Мол смотрела на Имса вовсе не дружескими глазами, не была пустой ревностью — то обстоятельства принимали совсем уж зловещий оборот. Мол травила его, хотела, чтобы Имс остался несвязанным и неполноценным, и как бы ему не хотелось верить, что она тоже была введена в заблуждение, что не знала об эффекте таблеток, верить в это не получалось. Но почему? Они переспали всего один раз, и оба были пьяны, и Имс раскаивался — потому что не ощутил ничего, кроме неловкости, но Мол сказала, что тоже ничего не испытала. А потом она вышла замуж, разве она стала бы связываться с другим, если бы была увлечена Имсом? Имс нахмурился, тщетно пытаясь вспомнить все их встречи — найти хоть какой-то намек на скрытые мотивы, на чувства с ее стороны. Может, он просто был слеп, сначала поглощенный поисками партнера, потом разочарованием от брака с Артуром, а потом неуверенными попытками найти к отстранившемуся Артуру подход? Вспоминался только один случай — но никогда прежде Имсу не приходило в голову взглянуть на него под таким углом. Примерно через неделю после его свадьбы с Артуром Мол пригласила его встретиться, и Имс не нашел причины отказать. Ему тогда хотелось развеяться, немного сбросить напряжение — и, честно говоря, не видеть Артура и не думать, почему с ними случилось то, что случилось. К тому же, от волнения он съел почти все таблетки и надеялся, что Мол достанет новую упаковку. Идиот. Она позвала его в ресторан, уютное, но роскошное заведение с очаровательными кабинетами в традиционном китайском стиле, на ней было ослепительное черное ципао из чистого шелка, и Имсу тогда показалось, что у нее есть какой-то повод для праздника. Имс тогда спросил, как она узнала про его свадьбу. — Если я разобью голову о приборную панель, ты очень разозлишься? — спросил он водителя. Тот на мгновение оторвался от дороги, посмотрел на Имса, на приборную панель — и пожал плечами. — Смотря чью голову. Имс поморщился от неразборчивого северного акцента. — Мою, — пробормотал он себе под нос. Неудивительно, что он до двадцати пяти лет был один, да и после того, как нашел партнера, все испортил. Он вообще не разбирался в пайриках, и странно, что Артур не ушел от него раньше. Мысли об Артуре причиняли боль, но думать о Мол тоже не хотелось. Имс не понимал, чего она добивалась — даже если бы он не полюбил Артура, он все равно никогда не был бы с ней. Не потому ли Доминик так настаивал, чтобы Имс с Артуром уехали? Он не мог не знать, и вряд ли его радовало, что соперник живет в одном городе с любовью его жизни. Имс понимал его чувства — о, он понимал, как никто! Воспоминание об отметинах на шее Артура наполняло его болью и гневом, и ревностью, и жаждой мести, и все эти чувства раздирали его изнутри, как горючая смесь. А он-то думал, Доминик хочет спасти Артура из-за их былой дружбы. С другой стороны, Имс не был уверен, что на его месте поступал бы иначе. Расплатившись с опасливо поглядывающим на него таксистом, Имс нырнул в двери больницы — солнце уже взошло и ощутимо припекало, обжигая кожу, — и прошел прямо к лифту, хлопая по кнопке вызова. Медленно сменяющиеся цифры на табло вызывали смутное раздражение. Свет на этаже не горел. Имс шагнул вперед, невольно вздрогнув, когда двери лифта за его спиной закрылись — плотные жалюзи оставляли холл почти в полной темноте, и после яркого освещения глаза приспосабливались не сразу. Медсестры на посту тоже не было. Двери ближайших палат были плотно закрыты, не пропуская ни звука, и тяжелая тишина в холле и коридоре пугала, будила почти суеверные страхи. Ни движения, ни вздоха, ни одной живой души, словно больница вдруг вымерла, оставив только Имса — в одиночестве и тревоге. Странно, подумал он, стараясь отогнать сосущее чувство в районе диафрагмы — чувство, которое шептало ему на ухо, что происходит нечто дурное. Заглянув за стойку медсестры и ожидаемо ничего — и никого — не обнаружив, он перестал сдерживать панику и рванул к двери палаты Артура. Та была открыта, и Имс ввалился внутрь, безрассудно хлопая ладонью по кнопке включения света. Артура в кровати не было. Только смятое одеяло, трубка от капельницы и съехавшая набок подушка. — Артур? — прошептал Имс, как будто от одного призыва Артур должен был вылезти из-под кровати и с улыбкой признаться, что все это розыгрыш и ничего страшного не случилось. Но в ответ царила тишина — тяжелая и угнетающая, сжимающая виски и давящая на грудь, и Имс неуверенно сделал шаг, потом другой, не отрывая взгляда от опустевшей кровати, а пустота в голове все не желала приходить в себя и подсказывать хоть какое-то решение. Объяснение. Утешение. — Артур! — закричал Имс, обхватывая ладонями голову. — Артур! На полу около кровати темнела небольшая лужа крови, размазанная чьей-то ладонью. Артура тут не было. Он исчез.