Несовпадающий паззл

Артура разбудил какой-то шум. Грохот, как ему показалось во сне — и некоторое время он считал этот грохот частью сновидения, где кто-то бегал, кричал, и гигантские лестницы изгибались под странными углами, а потом разрушались ступенька за ступенькой. Но постепенно сквозь сон проступала реальность, и на особо громком стуке он окончательно проснулся. Кто-то действительно колотил в его дверь. Устало поморгав — Артур не знал, на сколько отрубился, но этого отдыха явно было недостаточно, — он сел на кровати. И тут же пожалел об этом. Как бы мало он ни проспал, этого хватило, чтобы обезболивающие успели выветриться. Артуру немедленно захотелось снова спрятаться в кровати и впасть в забытье на пару недель, пока не срастутся все переломы и не затянутся швы. И чтобы это время его никто не трогал и даже не пытался будить. Увы, ему не могло так повезти. Со стоном поднявшись, Артур подошел к шкафу, не обращая на шум внимания. Раздетым он точно не станет открывать дверь, даже если это ужасно срочно. А уж тем более, если это полиция явилась арестовывать его за убийство Вудрафа. Сморщившись, Артур запахнул халат и попытался затянуть пояс так, чтобы не давить на повязку — одной рукой это было не так-то просто. Он чувствовал себя неудачливым героем боевика из тех, что так нравятся Имсу, правда, в боевиках герои всегда мужественно переносили раны и были бодры и веселы, даже когда истекали кровью. А вдруг это Имс? Артур резко вдохнул, шокированный, что мысль не сразу пришла ему в голову. Прохромав к выходу, он отпер замок и резко распахнул дверь. — Имс?.. — он осекся. За дверью был вовсе не Имс. На пороге — на коленях — замер агент Фишер, и, судя по отмычке в руке, он собирался взломать замок. В квартиру Артура. Полицейский. Несколько секунд Артур ошеломленно смотрел на него, пока не почувствовал, как рывок до двери отдается сердцебиением и болью в костях, и не навалился на косяк — и это, кажется, заставило агента Фишера отмереть. — Господи, Андерсон! — прошипел он, быстро поднимаясь на ноги и засовывая отмычку в карман юбки. — Вы меня до смерти перепугали! — Гарднер, — машинально поправил Артур. — И это вы ко мне ломитесь. Фишер, не отвечая и не спрашивая разрешения, просто прошел мимо Артура — и обернулся от кровати, окидывая Артура взглядом. Тот подавил желание поплотнее завязать халат. Вот еще. Вместо этого он выглянул на лестницу, но там не было ни назойливого американца, ни других полицейских. — Вам нужен врач? — спросил Фишер. Впрочем, смотрел он на Артура так, будто заранее не доверяет его ответу — как на душевнобольного. Может, он и был душевнобольным. Артур знал, что сбегать из больницы было очень глупо, что если бы ему стало плохо здесь, то вряд ли кто-то смог бы ему помочь — но тогда ему было безразлично, станет ему плохо или нет, ему и так не было хорошо. Наверное, в какой-то степени Артуру было безразлично и сейчас. Странно только, что — он взглянул на часы — почти три часа его никто не разыскивал. Он же теперь убийца. Мысль до сих пор казалась странной и чужой, незнакомой. Артур никогда никого не убивал и не собирался, а сейчас почему-то радовался, что убитые были людьми, а не пери. Ему казалось, все это произошло — происходит — не с ним. — Собираетесь меня арестовать? — спросил он, захлопывая дверь и стараясь так привалиться к ней, чтобы со стороны это не очень бросалось в глаза. — Как вы нашли эту квартиру? А где Кински? Фишер поджал губы, словно вопрос его разозлил. — Его здесь нет, я приехал один. Адрес я нашел в вашей записке. И я не собираюсь вас арестовывать, только поговорить, — он шагнул вперед и скинул с кресла одежду Артура. — И ради бога, сядьте, или я вызову скорую, и разговаривать будем в госпитале. Артур открыл было рот, чтобы сказать, что он думает о таких угрозах, но в идее присесть коварно притаилось весьма рациональное зерно — на самом деле, больше всего ему хотелось лечь и закрыть глаза. И пусть там Фишер разговаривает хоть сам с собой, хоть с воздухом. Собрав всю волю в кулак, Артур проковылял к креслу — как мог прямо — и почти упал в него, пытаясь не кривиться. — О чем разговаривать? — спросил он. И тут же перебил сам себя. — Имс проснулся? Он не ищет меня? Еще два часа назад, когда он забрался в кровать с единственной мыслью — забыться и ни о чем не думать, Артуру не хотелось видеть Имса, а теперь почему-то хотелось больше всего на свете, и собственная непоследовательность раздражала. Расстраивала. А что, если Имсу вообще все равно? В конце концов, почему именно сейчас ему должно стать не все равно? Артур и раньше пропадал… — Когда я уходил, он еще спал. Врач сказал, мы переборщили с дозой, — Фишер тоже сел — на кровать напротив Артура, расправляя юбку и складывая руки на коленях, как будто прекрасно воспитанный знакомый зашел к Артуру на чашечку чаю и светскую беседу. Вот только ни чая, ни светского разговора не предвиделось — Артур не собирался угощать незваного гостя, даже если бы был бодр и здоров и мог бы встать и пойти на кухню. — Я подумал, что у меня есть чудесная возможность поговорить с вами. Без посторонних. Фишер сделал ударение на последнем слове. Интересно, кого он считал посторонним: Имса или Кински? Их обоих, решил Артур. — О чем же? — без интереса спросил он. Как будто тут есть так много вариантов. — О вашем браке. — О котором? — Артур попытался расслабиться. Чем напряженнее он будет, тем больше Фишеру удастся из него вытащить. Он на секунду задумался, не отказаться ли ему от беседы, не попросить ли гостя убраться… Но, наверное, лучше сразу ответить на все вопросы. Артуру не хотелось привлекать к себе слишком много внимания со стороны спецслужб, он и так уже привлек достаточно. Более чем достаточно, если подумать. Фишер пожал плечами и мило улыбнулся. — Об обоих, если вы не против. — Ну да. Конечно, Артур не против. Конечно. — Но прежде всего втором. Эдвард — он ведь сереец, я не ошибаюсь? Артур сжал губы, обдумывая ответ. Этого он не ждал. Он думал, полицейских в первую очередь заинтересует Кен. — Давайте обойдемся без намеков? — сказал он. — Немного нарушим приличия, раз уж мы тут одни и даже без пери? Вы отлично знаете, какой национальности Имс, это видно невооруженным глазом — ну, если на секунду предположить, что вы не заглядывали в базу данных. К чему это все, Фишер? Фишер улыбнулся еще шире, будто только и ждал возможности перейти на неофициальный тон, — но тут же посерьезнел. — Из-за чего вы разделились? — Из-за ссоры, — отчеканил Артур. — Это он вас избивал? — Я выпал из окна, — Артуру совершенно не нравилось, куда двигается разговор, который давно уже перешагнул все возможные границы приличий. — Вы не могли не заметить. Фишер вздохнул, переплетая пальцы — ему самому эта тема тоже вряд ли была приятна. — Я заметил. И еще заметил медицинское заключение. — Нет, это не Имс, — сдался Артур. — К чему такое любопытство? Ему вдруг и правда стало интересно. Даже если бы Имс действительно ударил его, и Артур с какой-то стати не дал ему сдачи, то какое это имело значение? Они были в браке. — Рад слышать, — Фишер сверлил Артура взглядом — так, будто мечтал прочитать его мысли и убедиться, что он говорит правду. — Иначе мне пришлось бы его арестовать. Артур не удержался от смешка. — За что? Фишер еще некоторое время продолжал молча смотреть на Артура, но потом тяжело, почти страдальчески вздохнул. — Андерсон, ваши новые документы сделаны очень гладко, не спорю. И даже гражданство — но это самое сложное. Мы в Тагиру не так охотно отпускаем пайрик, бюрократия делает все, чтобы затянуть и запутать процесс, и базы обновляются довольно медленно — даже если им помочь. Они обновятся примерно к понедельнику, а до тех пор вы гражданин Тагиру. Гражданин другой страны не может жениться на тагирийском пайрике — значит, ваш брак был недействительным, а значит, если кто-то, даже иностранец, поднял на вас руку, и это был не ваш супруг — он заслуживает самого строгого наказания. Серейский Союз не очень-то охотно выдает своих граждан под наше правосудие, но у них, в конце концов, есть и свое. Отсюда и мое праздное, казалось бы, любопытство. Артур на мгновение перестал дышать. Если полиция знает это — то что еще она знает? Про него — и про Имса. Нет, конечно, все эти завуалированные угрозы ничего не стоят, они никогда не докажут, что Имс был с ним груб, но вот документы… Оставалось надеяться, что все это сочтут одной большой махинацией Артура. В конечном счете, он первый подозреваемый, верно? — В базах тоже бывают сбои, — сказал он так спокойно, как мог — как пери, которому не о чем волноваться. — И в любом случае Имс никогда не позволил бы себе ничего подобного. Скорее уж я. — Почему? — искренне удивился Фишер. — У меня вспыльчивый характер, — пояснил Артур непринужденно. — О. Понятно, — Фишер теперь поглядывал на Артура с некоторым недоумением в глазах. — Вы собираетесь снова заключить брак? — Да. И я бы больше не хотел обсуждать личную жизнь. И вообще обсуждать что-либо. Но Артур сомневался, что Фишер сейчас встанет и уйдет. Он не рассказывал бы Артуру про его слабое место, только чтобы поболтать. Определенно нет. Артур откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Он чувствовал себя плохо. Просто отвратительно он себя чувствовал. И совсем не знал, что делать, если Фишер вдруг решит арестовать его за предполагаемую подделку документов — в голову не приходило ни единой умной мысли. А соображать надо было побыстрее. Вот только как раз соображать сейчас Артуру хотелось меньше всего. Он чувствовал во всем этом какую-то ловушку. Опасное болотце, такое милое и безобидное на вид, как чистые голубые глаза агента Фишера. Который спит и видит, как помочь ему, Артуру. Артур не доверял всем этим помощникам. Фишер внезапно поднялся, прошел на кухню и, судя по звукам, залез в холодильник. Спустя минуту он вернулся и протянул Артуру стакан с водой. Тот, подумав, взял. — Что бы вы не навоображали, я пришел сюда не угрожать, — сказал Фишер, возвращаясь на свое место на кровати. — Меня интересует исключительно ваше благополучие. Если бы я мог, я бы просто вернул вас на родину, но я не могу. Если Имс не трогал вас — значит, это был Сайто. И я был бы счастлив его наказать. И его, и всех причастных к этому преступлению — и сейчас, и в прошлом. — С чего бы это? — Артур не удержался от сарказма. Фишер, на его взгляд, совсем не походил на идеалиста, борющегося с ветряными мельницами. — Не все браки удачны, но закон тут бессилен. Фишер наклонился вперед, упираясь локтями в колени и пряча лицо в ладонях. — Артур, — голос из-за ладоней звучал глухо, — Артур, я даже не знаю, с чего начать объяснять, как вы заблуждаетесь. И я очень надеюсь, что вы согласитесь дать показания, потому что нельзя просто так вывезти подростка за границу, особенно в Японию, и органы опеки обязаны… — Нет, — отрезал Артур. И повторил громче, чувствуя, как кровь приливает к лицу, а пальцы слабеют и начинают дрожать. — Нет. Он не собирался давать никаких показаний, и не собирался больше говорить об этом, и думать об этом — даже задумываться, что должны или не должны органы опеки конкретно ему и почему все получилось как получилось. Он просто забудет. Забудет! — Хорошо, — вздохнул Фишер. У Артура промелькнула мысль, что ровно с таким же выражением лица он прощает своих детей за плохие оценки в школе. — Мы еще поговорим об этом. И о других преступлениях Кена Сайто — но их можно будет обсудить в более официальной обстановке. Неужели он наконец-то уходит? Артур отпил воды, чтобы надежда на его лице не проступала слишком уж явно. Ему нужно лечь и по возможности заснуть — иначе его разорвет от эмоций. Или отключит от усталости, он еще не решил. Он не понимал, зачем этот пайрика приходил, зачем наговорил все это и чего ему нужно от Артура. Может, он просто в плохой форме и не понимает очевидных намеков? — Это все? — сам Артур намекать не стал, все равно сейчас у него не получилось бы быть тонким и изысканно вежливым. — Нет. — Фишер оторвал руки от лица и снова выпрямился. — Я все знаю про дримшеринг. Артур едва не подавился водой — горло вдруг онемело, как будто вместо воды он глотнул лидокаина. — Тема разговора меняется слишком быстро, — холодно сказал он, продышавшись. Он думал, визит Фишера означает проблемы с полицией — и он очень, очень сильно ошибался. Это не проблемы, это самая настоящая катастрофа. Артур как будто завис в невесомости — он знал, что надо срочно что-то придумать, но ничего не придумывалось, не было даже самой жалкой, завалящей идеи, что сказать, как выкрутиться. Что лучше делать: все отрицать и утверждать, что понятия не имеет, как ПЭСИВ оказался в его палате? Или попытаться свалить на Вудрафа, благо, тот уже не сможет опровергнуть, что бы Артур ни сказал? Артур не знал. Не знал! С того самого чертова момента, как Имс принялся копаться к его тщательно скрываемой, покрытой мраком неопределенности и долгов жизни, все пошло под откос, и Артур так и не нашел лишней минутки, чтобы решить, что делать с собой и с этой самой жизнью. А теперь жизнь сама пришла на его порог с отмычкой и стаканом воды, задает неудобные вопросы и грозится неудобными последствиями. Артуру хотелось забраться под одеяло и предоставить Фишера самому себе. Но вместо этого он сказал: — Тема разговора меняется слишком быстро. Как будто у них действительно была светская — хотя и немного напряженная — беседа. Фишер мягко улыбнулся. Мягко, черт его побери, улыбнулся, делая знак рукой, чтобы Артур пил свою воду и не переживал слишком сильно — и Артур действительно не понимал, как одна улыбка может быть настолько многозначительной. — Вы, конечно, собираетесь сказать, что понятия не имеете, о чем я. — Конечно, — согласился Артур. Фишер вздохнул с очень искренним на вид сожалением. — Жаль, мне и правда было бы интересно, — он снова опустил взгляд на свои руки, будто размышлял о чем-то. — Артур, вы зря считаете, что я угроза для вас. Меня не интересуют фальшивые документы, и фальшивое гражданство, и незаконный оборот наркотиков, и дримшеринг. И даже убийство парочки ублюдков — вы не верите, но я сделаю все, чтобы замять этот случай. В конце концов, это была самозащита. Но что меня действительно интересует — это работорговля и похищение пайрик. И кто подписал документы, позволившие вывезти подростка в другую страну и лишить доступа к юристам и консулу. Это меня касается. И я надеюсь, что мы сможем это обсудить и прийти к решению — и я могу обещать, что ни пресса, ни родня Кена Сайто, никто из них не потревожит вас. Просто подумайте над этим. Что до дримшеринга, — Фишер поднялся, доставая мобильный телефон и глядя на табло, — то я уверен, вы не собираетесь завязывать. Вы очень молоды, Артур, но рано или поздно вам захочется подняться повыше — или вашему мужу, он хорошо следит за бизнесом, но у меня есть странное ощущение, что все не так чисто. И если вы захотите вернуться в Тагиру, вам наверняка понадобятся хорошие друзья. А сейчас я собираюсь позвонить и вызвать врача… Артур открыл рот для возражений — потому что сейчас он даже не будет пытаться осмыслить и переварить все, что Фишер сказал, но на врача надо реагировать быстро, если он не хочет вернуться в больницу… Но не успел вымолвить ни слова. В дверь постучали. Громко. — Артур?! Артур попытался вскочить раньше, чем сообразил, что делает, — и, возможно, закончил бы на полу, если бы Фишер не успел схватить его за плечи и удержать на месте. — С другой стороны, теперь тут есть кто-то, кто сможет о вас позаботиться, — сказал он с легким оттенком иронии в голосе. С этими словами Фишер отпустил Артура, быстро подошел к двери и распахнул ее. Имс, поднявший было руку для стука, замер посреди движения. Он моргнул несколько раз, глядя на Фишера, потом его взгляд, полный тревоги и недоумения, обежал комнату и уперся в Артура. — Артур? — негромко повторил он. — Рад был увидеть вас, Имс, — доброжелательно произнес Фишер, отодвигаясь и пропуская его внутрь. И, на прощанье улыбнувшись Артуру — так, будто он действительно рад был встретиться с ними обоими, — Фишер вышел и тихо прикрыл дверь за собой. Замок щелкнул. Артур остался наедине с Имсом в полной тишине. Он облизнул губы, пытаясь придумать, что сказать, спешно отпил воды, потому что рот превратился в пустыню — и Артур не знал, от неловкости это или потому что на него действовали лекарства. Хотя он был бы не против, чтобы они действовали посильнее. Потому что теперь, когда Фишер ушел, Артур в полной мере прочувствовал все свои раны. Сморщившись, он поднялся, выбираясь из кресла и почти роняя стакан на подлокотник — и именно тогда Имс отмер. — Артур, ты с ума сошел, — прошипел он, бросаясь вперед и подхватывая Артура под локоть. — Как ты мог до такого додуматься? Как тебе в голову пришло быть таким безрассудным? И отключить телефон? Артур не ответил — он был слишком занят, стараясь не дрожать. Не то от усталости, не то от прикосновений Имса, не то от странного и пугающего визита Фишера. Или от всего вместе. Он не успел моргнуть, как оказался в кровати, распластанным поверх одеяла, и только тогда почувствовал, как сильно ему на самом деле хотелось лечь. Надо было позволить Фишеру взломать дверь, может быть, увидев Артура в постели, он вообще передумал бы разговаривать. Ага, и вернул бы Артура в больницу. Не то чтобы Имс не может сделать этого прямо сейчас. Мысли и чувства Артура метались от нежелания ехать в больницу ко все нарастающей боли в боку, от тревоги, потому что Имс очевидно зол, к радости — потому что он все-таки приехал, и всего этого было слишком много, чтобы остановиться на чем-то одном. Но потом Артур почувствовал, как Имс дергает его за пояс от халата, и переполняющий его хаос внезапно смыло ровной, огромной волной паники. Он не хотел раздеваться, не хотел и не собирался, но если Имс попросит — потребует — то как найти слова, чтобы возразить, как решиться сказать «нет»?.. — Не надо, — это чудо, что у него еще остался голос, потому что Артур совершенно не соображал, что он говорит, и вообще не был уверен, что говорит не только в своей голове. Даже в голове голос звучал слабо и испуганно, вовсе не так, как ему бы хотелось. Артур резко сел, хватая Имса за запястье — и сжимая, потому что ему точно не надо было делать резких движений, не сейчас. — Что… что ты хочешь? Имс отшатнулся, как будто Артур ударил его по лицу — сильно, так сильно, что он прикусил язык и не может говорить, и Артур на мгновение ощутил укол вины, но только на мгновение. Сердце колотилось слишком сильно, чтобы он мог ощущать что-нибудь, кроме этого. — Я хочу посмотреть, что с тобой, — Имс, кажется, пришел в себя. Он взлохматил и снова пригладил волосы, дернул себя за рожки, будто не знал, куда девать руки. — Чтобы узнать, нужно вызывать скорую или нет. Объяснение звучало таким пустым и невыразительным и сухим, что Артур парадоксальным образом почувствовал себя спокойней. — Хорошо, — выдавил он. Не давая себе времени передумать, сам развязал пояс — непростое дело с одной рукой — и стащил халат с плеча, демонстрируя Имсу повязку на боку. — Хорошо? Имс несколько секунд смотрел на повязку, перевел взгляд на лицо Артура — такой странный, потерянный и несчастный взгляд. А потом он бросился вперед, падая на колени и обнимая Артура поперек тела. — Господи, Артур, — простонал он. — Ты меня убьешь. Убьешь. И Артур, наверное, задумался бы над тем, что все это значит, если бы мог.  

***

Имс все еще был ужасно зол — так зол, как ему еще не приходилось чувствовать в своей жизни. И может, все дело в том, что злость эта на две трети состояла из страха, и еще на треть из обиды: на Артура, на Мол, на несправедливость жизни, из-за которой у него украли то, что по праву принадлежало ему — его любовь. Но больше всего на себя, потому что именно любовь, как ни крути, он украл у себя сам. И поэтому он злился. Но боялся больше. Артур сбежал — снова, — рискнул жизнью и здоровьем, лишь бы не быть рядом с ним. Артур вцепился в свой халат и смотрел на Имса так, будто никогда, никогда не сможет ему доверять, будто Имс — чудовище. Имс уже видел этот взгляд — в ресторане, где Сайто сошел с ума, как раз перед тем, как они… упали. Он не знал, как и что сказать, лишь бы Артур больше не смотрел на него так. Сказать мягко, успокаивающе — а не заорать, как ему хотелось больше всего на свете. Потому что неужели он действительно заслужил все это? Имс пытался цепляться за конструктивные мысли, за что-то, что могло бы потушить этот пожар. Вроде того, что повязка выглядела неповрежденной, и что Артур был бледен и дрожал так сильно, словно был на грани панической атаки, и что ему наверняка нужны лекарства, а значит, лучше вызвать врача, но Имс не решался сделать хуже, и интересно, есть ли тут аптечка. И зачем приходил агент Фишер. Но надолго этой трезвости не хватало, и Имса снова захлестывали эмоции. Махнув рукой на рациональное мышление, Имс просто подошел и обнял этого идиота, прижал к себе крепко-крепко. Артур дернулся было — Имса больно ранила такая реакция, — но не стал отстраняться и несколько мгновений спустя даже немного расслабился, подаваясь вперед. Имс вдохнул запах лекарств, теплой кожи, едва уловимый запах кондиционера от халата. Он не знал, с чего начать. Им нужно поговорить, обсудить то, что произошло — и что делать дальше, но Имс тянул и тянул время, наслаждаясь молчанием и теплом тела в руках. Ему, впрочем, давно стоило бы знать, что Артур — мастер испортить момент. — Я оставил записку, — сказал Артур вполголоса куда-то в макушку Имсу. — Тебе не о чем было беспокоиться. Имсу вдруг захотелось сжать руки посильнее. Но он сдержался. Выпрямился, отступил на безопасное расстояние и зацепился взглядом за забытый стакан. Тут должна быть аптечка, хоть какие-то лекарства — и хоть какой-то повод занять руки и мысли для Имса. Не поднимая глаз на Артура, он забрал стакан и прошел на кухню, потому что лучше делать что-нибудь полезное, чем пытаться задушить Артура или рыдать у его ног. Аптечка нашлась в шкафчике под раковиной, вода — в фильтре, а Имс еще не успел остыть. — Я люблю тебя, — сказал он сухо, вываливая содержимое аптечки на одеяло и ставя стакан на тумбочку. — Я люблю тебя. Артур, кажется, не шевельнулся за все время, что Имс отсутствовал. Он все так же сидел на кровати, не потрудившись даже поправить спущенный халат, и смотрел на свои колени. — Я знаю, — сказал он. Тихо и безнадежно. Имс выронил коробку из-под лекарств. Он, должно быть, ослышался. Транквилизаторы, которыми его накачали по приказу этого говнюка Фишера, сделали что-то с его слухом. Или мозгом. Или и тем, и другим. — Что? — переспросил он. — Что ты сказал? — Я знаю, что ты меня любишь, — повторил Артур. И поднял глаза на Имса. В его взгляде не было ни капли радости, облегчения, ничего того, что Имс хотел бы — ждал — там увидеть, и жутковатое чувство непонимания угнездилось у него в животе, ощущение, что он что-то не знает, что Артур уже успел сделать из происходящего свои выводы. Выводы, которые совсем не понравятся Имсу. — Но как? — Имс почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Артур знал — и притворялся, что не верит? Зачем он устроил весь этот ад, зачем так мучил Имса — хотел отомстить? — Почему тогда?.. — Я укусил того парня, врача, и он умер, — сказал Артур. — Он же умер? Имс кивнул. На самом деле, он понятия не имел, умер ли тот ублюдок — но предполагал, что да. Надеялся на это. — Естественно. И что? Артур помолчал. — У меня третья группа, — наконец сказал он. Как будто это все объясняло. Имс хотел было сказать ему, что ни черта это заявление не объясняет — и заткнулся. Задохнулся воздухом, когда смысл сказанного дошел до него полностью. У Артура была третья группа! То есть… то есть все эти три года, что они были женаты, Артур был совершенно беззащитен! Если бы хоть кто-то узнал, хоть кто-то получил доступ к его медицинской карте — в которую сам Имс не потрудился заглянуть, — и этот кто-то знал бы, что Имс не любит его… Мол знала. Это была кошмарная мысль. Имс вцепился в рожки, стараясь успокоиться. Он никогда, ни на единую секунду не думал, что Артур может оказаться в третьей группе. Ему надо было спросить. Это не такая уж ужасная редкость. — И Сайто?.. — начал он и сам себя оборвал. Он не мог сказать такое вслух, облечь горечь измены в полновесные, материальные слова. Просто не мог. Ведь тогда придется решить, как жить с этой изменой. — Сайто никогда не делал меня ядовитым, — Артур как будто прочитал его мысли. Впрочем, чего тут читать? И так понятно, о чем Имс думает — о том, что за прошедшие несколько дней Артур спал не только с Имсом. Черт. — Я даже не догадывался, пока не укусил того бандита. Думал, мне конец. Имсу совсем не нравилось, каким спокойным тоном Артур это сказал. Как будто подобные ситуации давно вошли у него в привычку и не вызывали ничего, кроме легкой досады и усталости. И Имсу совершенно не по душе были такие привычки. Если бы только Артур согласился завязать… Но даже когда они были женаты, Артур не особенно его слушал. Имс внезапно подумал о том, как Артур ушел от него в годовщину свадьбы, и как отказывался вернуться и не отвечал на звонки, и как Имс пытался поймать его и в конце концов поймал — с помощью наемных охотников и транквилизатора, и каким сильным и крутым Имс себя чувствовал. Он всегда считал себя хорошим парнем. — Значит, — Имс спешно отогнал неприятные мысли — он обдумает это потом, когда все уладится, — значит, теперь все будет по-старому? — Он позволил надежде просочиться в голос, да что там, он хотел, чтобы Артур видел его надежду, поверил ему. — Ты вернешься? Артур внезапно засмеялся. И Имсу показалось, это не от веселья — лицо Артура уж точно веселым не было. Скорее, оно было злым и совершенно отчаявшимся. Имс поворошил лекарства, читая названия на баночках и откладывая подходящие в сторону — лишь бы не смотреть на Артура. — По-старому? — Артур закашлялся, пытаясь подавить смех. — Это как же, интересно, Имс? Как тогда, когда ты неделями не обращал на меня внимания и не видел, днюю я в твоей постели или где-то еще? Вроде того раза, когда ты попросил выполнения супружеского долга и даже не заметил, что у меня, твою мать, разбит рог и сломано два пальца! Имс так резко сжал блистер с таблетками, что тот сломался и впился острым углом ему в ладонь. Он не помнил ничего подобного! Он бы никогда!.. — Ты должен был мне сказать! — Имс в гневе кинул измятый блистер в сторону — чтобы тут же схватить новый. — Почему ты ничего не сказал? Ты должен был отказаться… Имс прикусил язык, но было поздно. На лице Артура сначала отразилась растерянность, потом его залило бледностью, а всего секунду спустя — ярким румянцем. Имс хотел бы взять свои слова назад. — Ах да, я забыл, — процедил Артур. — Я должен был сказать, ведь тебя так интересовало мое благополучие. Удивлюсь, если у тебя в телефоне вообще есть мой номер! У Имса в телефоне был номер Артура! И именно Артур не отвечал на звонки! — Я бы никогда не сделал тебе больно, — горько произнес он. Может, на самом деле эти слова и нужно было сказать вслух — причем давным-давно. — Если бы ты не прятал свои раны в темноте под одеялом, я бы никогда не причинил тебе боль! Я не такой, как Сайто! — Ты гораздо хуже, — отрезал Артур. Имс невольно отшатнулся — и Артур растянул губы в безрадостной, недоброй улыбке, как будто такой реакции он и ждал, и теперь не знал, веселиться ему или огорчаться. — Кен меня держал за вещь, но я его не любил. А ты все это время хотел быть со мной — и нарочно лишал меня надежды. Зачем? Тебе это доставляло удовольствие, ты так играл, тебе нравилось смотреть, как я страдаю? Имс задохнулся от неожиданности — ему совсем не нравилось, куда свернули мысли Артура. — Меня отравили! — воскликнул он. — Мол отравила меня какой-то дрянью, из-за этого у меня не было метаморфоза! Из-за этого все произошло. У нас бы с самого начала все было в порядке, Артур, — Имс в раздражении бросил крышку от баночки на постель и высыпал таблетки в ладонь. — Я не знал, я думал, со мной что-то не в порядке, ты мне нравился, но у нас ничего не получалось. Да, я поступал по-свински, но я был так сильно разочарован и не знал, что делать! Артур вдруг обмяк — словно испытал облегчение, словно слова Имса что-то надломили в нем, обрушили какой-то тяжкий груз, и теперь Артур стоит по колено в обломках и растерянно оглядывается. Но эта растерянность промелькнула и прошла, сменилась мрачной, полной сарказма решимостью. — О, ты прекрасно знал, что делать, Имс. Разве не ты расхаживал с голой шеей и руками, демонстрируя, как сильно тебе нужен партнер? Не ты флиртовал с каждым встречным пайрикой в моем присутствии, Имс? — он схватил таблетки и залпом проглотил их, даже не глядя. — Не ты каждую ночь говорил о своих планах поменять меня на что-нибудь получше?! — Я бы не стал открывать шею, если бы на ней были отметины, — огрызнулся Имс прежде, чем успел захлопнуть рот. — Я пытался поговорить с тобой, пробовал найти общий язык. Скажешь, нет? Но ты закрылся, ты был так холоден со мной, Артур. Ты сам не захотел попробовать хотя бы дружить! Имс знал, знал, что не стоит это говорить, знал, что он не имеет право предъявлять претензии — не после того, через что он заставил пройти Артура, как обращался с ним. Но остановиться уже не мог, все накипевшее просилось наружу, вырывалось на поверхность горячими пузырьками гнева, обиды и ревности. — Значит, это я во всем виноват? — Артур оттолкнул его руку и поднялся с кровати, не обращая внимания на протесты. — Это моя вина, что твоя подружка подсыпала тебе какой-то дряни, и ты за это обращался со мной, как с временным дружком для удовольствия, который слова доброго от тебя не заслуживает? Которого можно трахать, когда захочешь, а потом убирать в шкаф, чтобы не мешал тебе наслаждаться жизнью и искать свою единственную настоящую любовь? Это я сам все себе устроил? Или ты искренне веришь в этот ваш серейский бред про то, что пайрика может по своему желанию одаривать бедненьких маленьких пери метаморфозом? Господи, да какая мне разница, с кем жить — с тобой или с Кеном? Артур был явно в неподходящем состоянии для ссоры, и он заводился все сильнее, и если бы Имс мог думать головой, он бы закрыл свой рот и не открывал его ни для чего, кроме извинений — но он думал не головой, да и вообще почти не думал. До него доходило едва ли одно слово из десяти, и среди них попадались такие, как «подружка», «Кен» и океан сарказма. — Хочешь поговорить о Сайто? — прошипел он. — Или, может, о твоей работе — той, про которую ты мне лгал! Или о Сайто и о работе вместе? Я нашел машину в твоей палате, зачем она тебе понадобилась, а? Не терпелось пообщаться с этим ублюдком? Ублюдком, который пытался тебя убить! А ты не мог перенести разлуки?! Ты изменил мне, Артур! Ты с ним переспал! Зачем? Зачем?! Имс не заметил движения, был так занят, выплескивая свои чувства, что даже не понял, что Артур взмахнул рукой — и только когда его голова дернулась, челюсть обожгло огнем, а из глаз посыпались искры, до Имса дошло — Артур ударил его. Артур его ударил! И как будто ведро колотого льда высыпали ему за шиворот. Имс моментально протрезвел — до кристальной ясности мыслей и звенящего в ушах воздуха. Хотя звон, возможно, был совсем от другого. Что он вытворяет? Что он несет? Он пришел сюда позаботиться об Артуре и вернуть его, а сам только и делает, что разрушает их отношения. И Артур прав, конечно, прав, когда говорит, что Имс ничуть не лучше Сайто, такой же эгоистичный подонок, пекущийся только о себе и своих чувствах. Просто… эти чувства делали его таким несчастным… — Пошел ты! — у Артура стучали зубы. Имс сообразил вдруг, что тот на грани обморока, что этот безобразный скандал окончательно раздавил его выдержку, доконал его. Артура, который выпал с четвертого этажа и получил сотрясение мозга, а потом его похитили работорговцы и снова ранили. — Артур, пожалуйста, присядь, — забормотал Имс испуганно. — Прошу, тебе нужно отдохнуть. — Мне не нужно отдыхать! — Артур вывернулся, отпихивая Имса — пытаясь отпихнуть, потому что все силы явно ушли на вспышку ярости, и теперь в нем лишь вяло кипятились остатки раздражения. Он повторил: — Пошел ты к черту, Имс. Имсу в жизни не было так стыдно. И он до сих пор не понимал, как это чувство уживалось в нем с обидой. На которую он не имел права, но как будто ей было дело до каких-то там прав. И челюсть болела — военная подготовка у Артура не прошла даром. — Артур, погоди. Выслушай меня, пожалуйста, — взмолился Имс — потому что о своей обиде он точно подумает как-нибудь в другой раз. Артур отступил, с размаха сел на кровать и вцепился в полы халата. Судя по лицу, он не намерен был ничего выслушивать — его буквально колотило то ли от гнева, то ли от перенесенного напряжения, и Имс всерьез задумался, не вызвать ли ему неотложную помощь. Прямо сейчас. Но вместо этого он осторожно приблизился — и, поколебавшись, сел рядом. Он хотел поговорить, найти хорошие, подходящие слова. Слова, которые убедят Артура в его искренности, в том, что прошлое не повторится, что Имс раскаялся и хочет начать все с начала. Он знал, что может сказать что угодно — и Артур вернется. И все будет как раньше: жизнь в одном доме, сон в одной постели, секс. Напряженное молчание, неискренность, холодные взгляды. Постоянное ожидание подвоха. Имс хотел лучшей жизни для себя — и много, много лучшей для Артура. — Прости меня, — сказал он. Артур снова рассмеялся, наклоняясь вперед — правда, теперь в его смехе не было той ядовитой иронии. Скорее, он был печальным и закрытым, словно Артур чувствовал себя глупо, но не мог удержаться. Вскоре, впрочем, смех оборвался, и Артур замер, разглядывая пол и кусая губы. — Никогда не думал, что изменю тебе, — сказал он потерянно. — Никогда не думал, что снова встречусь с Кеном, надеялся, что нет. Я не хотел с ним встречаться. Я не собирался, я надеялся, что мы не… — Он повернул руки ладонями вверх, пошевелил пальцами. На правой под гипс уходила глубокая царапина, и у Имса сжалось сердце. — Я пробовал сказать «нет». А теперь Вудраф мертв, и оказалось, что мне не надо было… — Это Вудраф? Он тебя заставил? — Имс ничего не мог поделать с постыдным облегчением. Пусть он знал, что Артур не стал бы спать с Сайто добровольно — но слышать это все равно было приятно. И в то же время больно. Больно знать, что кто-то мог заставить Артура пойти на подобное, а еще больнее от того, что Артур покорно согласился, а не пришел к Имсу со своей проблемой. — Хотел бы я, чтобы ты рассказал мне о «Кобол». Артур громко усмехнулся — не отрывая, впрочем, взгляда от пола. — Зачем бы тебе понадобился муж с такими проблемами? Имс едва не сплюнул от этой внезапной рассудительности. Он никогда, ни разу не предлагал Артуру раздела, он даже в мыслях такого не держал. Только теперь ему начало во всей красе раскрываться, каким Артур видел и считал его — определенно не самым хорошим пери. — Я бы помог тебе, — сказал он. — Я бы помог. Я правда хотел быть ближе, правда. Я просто не знал, как к тебе подступиться. Ужасно ревновал к твоим знакомым, знаю, ты хотел бы не меня — кого угодно, а не меня, но что я мог тебе дать? Я не мог обещать любовь. А на что еще ты бы согласился? Разве тебе захотелось бы дружить? — На доброту? — предположил Артур. В его голосе не было сарказма. — Внимание? Уважение? Имс, к чему сейчас этот разговор? Уже слишком поздно пытаться что-то исправить. Я… прости, что я изменил. Я знаю, это не такая вещь, за которую достаточно извиниться, но я не могу вернуть все назад — если бы мог, я бы все исправил. Если ты не захочешь… Артур извиняется перед ним? Имсу стало по-настоящему тошно. Он вскочил и прошелся взад-вперед, искоса поглядывая на Артура. Тот замолчал. И да, Имс приехал сюда прежде всего поговорить — но сейчас, пожалуй, он сообразил, что трудно было найти более неудачный момент. Зачем он все это разворошил, зачем поднял вопросы, которые ни один из них пока не в состоянии решить? Артуру нужно поправиться, а самому Имсу — собраться с мыслями. А вместо этого он доводит их обоих, нажимая и нажимая на больное. Он вспомнил о страхе, который испытал всего несколько часов назад — когда думал, что потерял Артура навсегда. О мучительной неполноценности, которая терзала его две последние недели. О той ночи, когда Артур ушел — и нескольких ужасных, отвратительных ночах, когда Имс думал, что все дело в Сайто. О том, из-за чего — из-за кого — Артуру пришлось пойти на условия Вудрафа. О синяках. Да, момент неудачный, но удачного может не наступить, понял вдруг Имс. Они слишком привыкли к молчанию. Артур слишком привык. Артур неожиданно завалился набок, роняя голову на скрещенную здоровую руку, и Имс, не раздумывая, рванулся к нему, падая на колени. И задохнулся от облегчения, поняв, что Артур просто лег. — Он тебя больше не тронет, кими, — сказал он твердо. — Я его не боюсь, — отрезал Артур — но Имс слышал за его уверенностью слабую, едва заметную дрожь. — Я справляюсь. Мне не нужен защитник. «Ты, мне не нужен ты, — слышал Имс за этим тоном, и дрожью, и якобы уверенными словами. — Я справлялся без тебя». — Хорошо. — Он не собирался спорить. Не сейчас. — Я убью его, если он еще раз к тебе прикоснется. Артур справлялся без него, но теперь он будет справляться с ним. Артур неожиданно улыбнулся. Эта улыбка преобразила его покрытое синяками лицо с распухшим носом и отекшими рожками — сделала открытым и по-детски счастливым. Но всего мгновением позже он вновь погрустнел. — Фишер все знает про меня. Про фальшивые документы и про дримшеринг. Он хочет, чтобы я дал показания, но я не дам. Имс, тебя он пока ни в чем не подозревает, — Артур прикрыл глаза, вздыхая со смесью усталости и облегчения. — Тебе стоит уехать. Вернуться к родителям. Завтра я что-нибудь придумаю, чтобы ты… — Артур, — Имс не желал это слушать. Под «придумать» Артур вполне мог подразумевать что-то вроде пересадки почки или тому подобного бреда, Имса бы ничего не удивило. Этот придурочный пайрика выплачивал долг за кинувшего его приятеля и согласился переспать с насильником, чтобы отодвинуть от опасности мужа-засранца. Если бы Имс не был этим мужем, он бы пожелал расстрела им всем троим. А так — только двум другим ублюдкам. — Плевать мне на Фишера. Я люблю тебя. Мы уедем — но только вдвоем. — Он потянулся, чтобы поцеловать Артура в щеку — и сделал вид, что не заметил, когда тот отодвинулся. — У меня есть предложение. Лицо Артура моментально замкнулось. — Да ну, — скептически произнес он. — Наверное, очень щедрое? Имс вздохнул. Он и не думал, что Артур вот так сразу начнет ему доверять. Поднявшись с колен, он стряхнул таблетки и с постели, расправил одеяло и накрыл им Артура, подложил тому под голову подушку. Артур сонно моргал, следя за его действиями с угрюмой подозрительностью. — Я люблю тебя, — Имс снова сел на пол, убирая прядь волос Артуру с лица и дуя на рожки. — Ты любишь меня. Я хочу быть с тобой, но ты мне не доверяешь. Вкратце — у нас непростая ситуация. Я хотел бы, чтобы мы поженились. — Хорошо, — холодно сказал Артур. — Хотел бы, но не буду предлагать, — Имс не дал себя перебить. — Я снова переделаю твои документы, и наш брак окажется недействительным. Он запнулся, потому что Артур побелел. Он и до этого не был румяным, но теперь стал похож просто на труп. Разочарование и боль вспыхнули в его глазах — и тут же сменились непроницаемым, чужим выражением безразличия и вежливости. Тем самым, к которому Имс успел привыкнуть за три года их брака и которое не хотел бы снова видеть. Имс поспешно прокрутил сказанное в голове и сам побледнел, сообразив, как прозвучали его слова. — Не делай поспешных выводов, — быстро сказал он и опустил голову на кровать, вглядываясь Артуру в глаза, стараясь выразить всю свою искренность и любовь. — Мы признаем наш брак недействительным. Все твое имущество вернется к тебе — а потом… потом мы купим дом и переедем. Куда ты захочешь. Ты дашь мне испытательный срок. Сможешь уйти, когда захочешь, Артур, делать, что хочешь. Я не смогу тебе помешать, никакие клятвы не будут давить на тебя. И может, когда-нибудь ты снова захочешь сделать все официально. Я подожду. Артур некоторое время смотрел на него — и Имс так хотел знать, о чем он думает, но все не мог угадать. — И сколько ты будешь ждать? — наконец спросил Артур. — Столько, сколько нужно, — твердо сказал Имс. — А теперь поспи. Завтра ты расскажешь мне о своей работе. А я придумаю несколько способов попросить прощения. — Не думаю, что тут можно придумать что-то новое. Имс улыбнулся. Потянулся, целуя Артура в лоб, потом в щеку, потом в губы. На этот раз тот не отстранился. — Я творческая личность, Артур, — мягко сказал Имс. — Я что-нибудь соображу.