Свалка драбблов BTS

      Чонгук смотрит на Хосока и звучным «Я не лягу под тебя» проводит черту между ними. «Можешь ни на что не рассчитывать» забивает гвозди в гроб их не начатых отношений. Чонгук ставит точку и уходит, не собираясь объясняться или ещё что-то в этом духе. Чонгуку нравится девочка из параллельного класса и ему откровенно плевать на всякие там предзнаменования. Чонгук не верит в судьбу, а ещё в то, что Хосок согласится быть снизу. Ему немного страшно, потому что истории про тягу избранным всё ещё живы в его памяти, но гордость дороже.       У Чонгука этот парень рубцами под рёбрами.       Хосок улыбается ему и излучает умиротворение, словно Чонгук не пытается оттолкнуть его всеми силами. У Хосока много друзей и он заверяет Чонгука, что постарается стать и ему хорошим товарищем и будет готов помочь в любой ситуации. Чонгук на подобное морщится и плюёт «Я не собираюсь общаться с тобой».       Имя на его теле жжётся огнём.       Чонгук очень надеялся, что это будет маленький миловидный парень. Очень сильно. О том, что это - парень, надпись «Чон Хосок» не оставляла и доли сомнений. Однако, перед ним Хосок, который на пару сантиметров выше и улыбается, как полный придурок. Хосок, у которого пресс и который на три года старше. Чонгуку стрёмно, и он чувствует себя совсем мелким со своими семнадцатью годами.        Чонгук не собирается переступать через свои принципы из-за какого-то имени на коже.        Хосок смотрит на насупленного каштанововолосого мальчишку и улыбается. У него двадцать лет стёба из-за этого «Чон Чонгук» за плечами. Хосок надеялся, что это будет кто-то вроде помеси Джина с Чимином. Что бы лицом и мозгами в хёна, а ростом и характером в тонсэна. Мальчишка морщится «и что, собираешься лечь под меня?». Хосок по-прежнему улыбается и отрицательно мотает головой. Мальчишка выплёвывает слова и убегает, оставляя Хосока смотреть ему в спину. Хосок улыбается. Хорошенький. Симпатичный и похож на дикого котёнка.       Понравился.       У Чонгука поджаты губы и стиснутые кулаки, когда Хосок отдаёт за него и его друзей залог в полицейском участке. У Чонгука горят щёки от стыда и дрожат до боли сжатые руки. Какое унижение! Хосок подходит к нему и осматривает, спрашивает, нигде ли не болит. Чонгук краснеет ещё сильнее и даёт отрицательный ответ, упорно пряча глаза под длинной чёлкой. Он так пристыжен, что ему даже за это стыдно. Хосок порывисто обнимает его с «я так беспокоился за тебя» и, поражённый этим действием, Чонгук даже не додумывается оттолкнуть парня сразу. Хосок под удивлённые взгляды чонгуковых друзей берёт того, даже не сопротивляющегося (с перепугу, видимо), за руку и ведёт к выходу.       Хосок чувствует, как под рёбрами горят рубцы.        Чонгуку до жути неловко в чужой квартире и он стоит, потупив взгляд, стараясь сжаться до размеров точки. Получается, откровенно говоря, паршиво, но он всё же старается. Хосок толкает его в душ и говорит Чонгуку раздеваться, на что тот краснеет ещё сильнее и пальцами сжимает концы рукавов плотной чёрной толстовки. Хосок хмурится, сглатывает и «не будешь раздеваться сам — придётся мне раздевать». Младший замирает и весь съёживается, кусая губы и краснея всё сильнее (хотя куда уж там). Хосок нервно вздыхает, подходит ещё ближе к мальчишке и кофту с него стягивает, и замирает. Кожа у пацанёнка белая-белая, а уши красные-красные и держать себя под контролем Хосоку сложно-сложно. Но он не сдаётся и, с мужеством воина, принимается стягивать с Чонгука джинсы, приговаривая, что тому надо в душ. Тяжелее становится, когда Чонгук остаётся перед ним в чём мать родила, и Хосок упорно отводит взгляд от смущённого паренька, запихивая того в душевую кабину.       Хосоку до чесотки нравится такой Чонгук.       Такой Чонгук смотрит снизу вверх из-под мокрой челки, и уши его полыхают огнём. Такой Чонгук не удивляется, что Хосок залез к нему, под душ, прямо в одежде и стоит, и просто смотрит, не в силах прикоснуться. Такой Чонгук очень нежно тянет кисть к лицу Хосока и сам касается своими мягкими губами губ хёна, пока собственные реснички дрожат и пальцы трепетно дотрагиваются до чужой кожи. Хосок тогда прижимает Чонгука за талию к себе и шепчет «не провоцируй меня, если не готов сам за свои действия ответственность брать». Чонгук в его руках трепещет и «хён, я готов».       Хосок языком очерчивает своё имя-шрам на чужом (уже своём) теле.       Чонгук обнимает Хосока за плечи и тает от рук, которыми старший ласкает его и внутри, и снаружи. Хосок сцеловывает стоны с его губ, и смотря в прикрытые, мутные от наслаждения чёрные глаза, шепчет «ты будешь моим?», на что получает сорванное «я всегда был, есть и буду». И Хосок берёт его нежно, ласково целуя в глаза и щёки, переплетая их пальцы и улыбаясь, как в первый раз. Потому что ему нравится. Нравится-нравится-нравится. Хосок, кажется, любит.       Чонгук чувствует, как под шрамами на теле порхают бабочки.       На утро Чонгук сонно открывает глаза и чувствует, как его крепко, обнимая за плечи, прижимают к себе. Он смотрит вверх, на лицо Хосока, который дышит ему в макушку, и мягко улыбается. Он ласково проводит по хосоковой груди ладонью и пальцами, касается собственного имени на его коже. Хосок, такой близкий, такой красивый, сопит ему в волосы и прижимает к себе. И хочется вот так и остаться. Вот так и замереть навсегда, нежась в объятиях родного человека.       Но Чон Чонгук всё ещё Чон Чонгук.       Когда Хосок просыпается и блаженно потягивается на кровати, руками шаря по простыням в поисках своего мальчика, его сознание вмиг улавливает странные шорохи в прихожей. Он распахивает глаза и оглядывается. Чонгука нет. Вскакивая с кровати и еле успевая на ходу натянуть первые штаны, попавшиеся под руку, парень выбегает в прихожую, где уже полностью одетый Чонгук быстро завязывает кроссовки и, даже не дав Хосоку опомниться, яростно шипит «это ничего не значит», а затем сбегает, яростно хлопнув напоследок дверью.       У Хосока внутри что-то рвётся и ему хочется биться головой об стену от отчаянья, он всё испортил.       На следующий день, Хосок караулит Чонгука у выхода из его школы. Он ждёт долго и терпеливо. Хотя просто взять, зайти в школу, найти Чонгука и устроить ему разборки, а потом грубо поцеловать, кусая губы и прижимая к себе, что бы понял, что теперь не сбежит, очень хочется. Но Чон терпит, выжидая своего парня (в своих мыслях он уже зовёт его именно так), и старается чётко спланировать свои дальнейшие слова и действия. Вот только стоит Чонгуку увидеть, стоящего у ворот, Хосока, как он несётся к старшему со всех ног и виснет у него на шее, прижимая к себе и сбивчиво шепча «я так рад, что ты пришёл, хён. Я так боялся, что теперь я не буду тебе нужен и стану противен тебе, хён».       Хосоку в этот момент хочется отпинать Чонгука ногами, но он терпит и лишь сильнее прижимает мальчишку к себе.       Чонгук смотрит на Хосока виновато и грустно, и глаза у парнишки, действительно, заплаканные, так что злиться на него становится просто невозможно. И Хосок не злится. Он притягивает к себе и, держа своего мальчика за щеки, крепко целует его, сминая чужие губы и проводя по ним языком, пока мимо проходят другие школьники, не сводящие глаз с открывшейся сцены. Хосок еле отлипает от Чонгука и видит, что дыхание у того сбитое, а глаза горят и целовать его от этого хочется только сильнее. Но Хосок лишь наклоняется к покрасневшему ушку и ласково, но чётко шепчет: «И, с этого момента, запомни: ты — мой. Хочешь ты этого или нет, и даже если уйти попробуешь — не отпущу». А Чонгук ему в плечо счастливо улыбается и руками чужую футболку мнёт.        Чонгук совсем не хочет отпускаться, он «был, есть и всегда буду».