***
«небопадение — то, где мы начали», красивым почерком на белоснежно-белой бумаге маленького ежедневника, что Чимин с лёгкостью захлопывает и кидает в кремовую дорожную сумку. Его спина выпрямляется и он обводит взглядом свою небольшую, почти полностью пустую, квартиру, что год назад ему оставил Намджун. Здесь так и не появилось новой мебели с его исчезновения, только стены, кажется, стали чуточку светлее, а воздух немного чище. Парень смотрит на часы. У него не так много времени, ведь Джину — единственному, с кем Чимину довелось сблизиться из местных — тоже есть куда спешить. Сейчас всего лишь 10 утра, но Чимину лететь, кажется, столько же, поэтому времени чертовски мало. Поэтому он, в последний раз обведя родную комнату с пустыми белыми стенами и одиноким матрасом в углу на полу, покидает своё жилище. Сейчас он чувствует Намджуна как никогда ярко. Его сердцебиение, дыхание, низкий шёпот, хотя сейчас они и вновь те самые, разделённые тысячами километров. Хотя вновь находятся на разных полюсах. Только теперь глаза Чимина тёмные, а жесты резкие, а Намджун совсем забыл о том, какого это — быть вызванным или иметь дыры в своём существе. Они оба почти забыли о тех моментах, когда их миры враждуют друг с другом, а дни совсем тёмные… Но им пришлось вспомнить. «ты можешь набрать мой номер», собственные слова проносятся постыдным воспоминанием об их первой встрече здесь. «ты можешь взять моё имя» возникают следующие, заставляющие краснеть в тёплой кабине маленького личного самолёта Сокджина. Сейчас Чимин вспоминает об этом со стыдом и пониманием, как глупо и влюблённо выглядел тогда. «ты действительно высокого мнения о себе, но тебе никогда не завладеть моим сердцем», самые ложные из всех слов, что Чимин произносил здесь. — Ты успеешь к своему мальчишке? — спрашивает Чимин настороженно, словно понимает, что Сокджин сам сомневается хватит ли ему времени. — Должно хватить, — грустно улыбаясь говорит он, не отрывая взгляда он лобового стекла самолёта. — А если хватит, то пусть и небо рушится, уже будет не страшно. — Да, — соглашается Чимин. — Лучше, когда оно разверзнется, быть с тем, кто ближайший. Сокджин на его слова смешно смеётся и говорит: — Никогда меня не перестанет забавлять твоя старомодная манера речи. Чимин на его слова лишь тепло улыбается и закрывает глаза, пока его голос в голове повторяет всё те же слова: «мы будем стоять прямо. и встретим всё это лицом к лицу, вместе». А вслух он вновь напевает мелодию, что когда-то давно Намджун написал на эти его слова. Напевает, зная, как Сокджин любит его голос. — Пусть небеса обрушатся. Когда они разверзнутся, мы будем стоять прямо, и мы встретим всё это лицом к лицу. В это небопадение.***
— Ты всё-таки здесь, — асимметрично улыбаясь тянет Намджун. — Как будто ты не знал, что я приду, — горько отвечает Чимин, неспешно, мягко ступая по мощёной площади, в центре которой стоит единственный человек. — Как будто не знаешь, что я иду туда, куда идёшь ты. Расстояние между ними — вытянутая рука. Но ни один, ни другой не делают последнего шага. У Чимина дрожат губы и сжимаются пальцы. Намджун всё такой же. Чёрная рубашка, чёрные брюки, чёрные лакированные туфли, высветленные в блонд волосы, улыбка искусительно асимметричная. Чимин не отводит взгляда и снова говорит: — Как будто я не слышу то, как ты говоришь. Как будто я не вижу то, что видишь ты… Большая тёплая рука поднимается и ласково касается его правой щеки. Чимин льнёт к чужой ладони со всем трепетом и нежностью, на которую только способен и, делая маленький шаг вперёд, ещё не достаточный, чтобы оказаться в чужих объятиях, опускает глаза и совсем тихо шепчет: — Я знаю, я никогда не был самим собой без защиты, — он снова делает шаг, утыкаясь носом в шею Намджуна и продолжает сдавлено шептать. — Без защиты твоих любящих ладоней, оберегающих меня от зла и жестокости. Он на секунду застывает, чувствуя как рука с щеки перемещается на его талию, приобнимая, а другая ложится на плечо, начиная скользить вниз по руке. — Так, Господи, Намджун, положи уже твою руку в мою и, чёрт возьми, мы выстоим. — И пускай небеса падают, — шепчет ему на ухо Намджун, переплетая их пальцы. — Верно, — отвечает Чимин, поднимая взгляд к лицу любимого. — Ведь когда они разверзнутся, мы останемся стоять в полный рост. — Конечно, — говорит тихо Намджун, наклоняясь к Чимину и шепча прямо в его блестящие, раскрытые губы. — Мы выдержим это, вместе. Так что пусть небеса падают, — успевает он сказать прежде, чем прильнуть к чужим, манящим устам. И когда небо разверзнется над ними через считанные минуты, они будут стоять во весь рост, и встретят всё это лицом к лицу, вместе. В это Небопадение.***
— Да пусть хоть небеса рухнут, — смеётся низким хрипом отродье дьявола в лицо Чимина. — Если такой милый парень будет рядом со мной, — говорит он, цепляя пальцами его подбородок. — Думаю, мы сможем остаться стоять прямо, в это Небопадение. — Ох, конечно, ты можешь сказать это, получить мой номер, назваться моим именем… Но знаешь что? Тебе никогда не завладеть моим сердцем! — отвечает Чимин, чувствуя, как горят на спине два глубоких, длинных шрама, сделанные им самим.