Свалка драбблов BTS

      Сокджин понимает, что сам вырыл себе яму, когда только в первый раз входит в зал, к группе ребят, к которой его приставили. Сокджин среди них явно самый старший и (его собственно ради этого сюда и добавили) самый красивый.       Сокджин тогда смотрит на окружающую его детвору снисходительно и думает, что никого старше шестнадцати тут точно нет. Он тяжело вздыхает и снова обводит скучающим взглядом присутствующих, пока не натыкается взглядом на мальчишку. У того чёлка глаза узкие закрывает, щёки пухлые по-детски, губы кукольные, аккуратные и сам он тощий до ужаса, бледный, со стройными, красивыми ногами. Сокджин сглатывает и, блять, этот мальчишка абсолютно его тип. Сам пацан смотрит на него холодно, недоверчиво и о чём-то перешёптывается с другим парнем, что выше, плечистее и совершенно неказист на лицо.       Тем же днём Сокджин узнаёт, что _тому самому_ мальчишке, которому на вид не больше шестнадцати, девятнадцать, зовут его Мин Юнги, он на три месяца младше самого Кима и знает мата больше, чем Сокджин слов в принципе. У того полный разрыв шаблона и стоит на щуплого девятнадцатилетного шестнадцатилетку, который жутко шепелявит и «бля» вместо запятых использует. Киму самому противно, но да, тем же самого «Мин Юнги» дрочит в душе, кусая губу и позорно постанывая.       Яма для Сокджина вырылась самолично.       Но становится всё ещё хуже когда у одного из мелких стажёров день рождения и вот, Сокджин-хён, ты же старший, ты же с Сеула, вот ты и покупаешь, да. Сам Ким от этого не в восторге, но покупать с ним алкоголь отправляют (как профи) Юнги, поэтому он жалуется в два раза меньше, чем мог бы.       Юнги, как оказалось и правда разбирается, и весьма неплохо. У Сокджина культурного шока только прибавляется, но Мин, кажется, этого совершенно не замечает, слишком радостный от того, что скоро сможет напиться. У Юнги, к слову, вообще прекраснейшее расположение духа в этот день, поэтому он много улыбается, пытается смешно пошутить для Сокджина и даже один раз, сильно ударив последнего по плечу, говорит о том, что его хён ну слишком блять красивый, на что получает удивлённое, но обыденное «да, я знаю».       Сокджин понимает, что да, пиздец уже ямочка, когда сознание включается в тот момент, когда он, вдрызг пьяный, такого же до пиздеца бухого Юнги прижимает к стене, вклинивая ногу между его ног и насилуя языком бледную худую шею. Тот, к слову, совсем не сопротивляется, только хватается своими длинными пальцами за широкие сокджиновы плечи и хрипло стонет, прижимая голову хёна сильнее к себе. У старшего мир трещит по швам, но Юнги совсем не помогает, выдыхая ему в ушную раковину, что нельзя быть таким блядски красивым и что он вообще-то заебался перед хёном задницей вертеть, чтобы на него наконец обратили внимание. У Мина зрачки широкие и проворный язык, что во всю хозяйничает у Сокджина во рту. Сам младший стонет призывно и уже даже не умоляет, а приказывает трахнуть его, если Сокджину ещё нужен член. Киму вообще-то нужен, поэтому пряжка ремня поддаётся как-то ну уж очень быстро, а с Юнги джинсы слетают быстрее, чем стоны с его губ, и Сокджин медленно входит, затыкая ладонью орущего от боли младшего, который что-то мелет про растяжку и смазку, и о том, что Сокджин красивый, но уёбок последний. Того это волнует крайне мало и он входит до самого конца, замирая, давая привыкнуть.       У Юнги внутри узко и горячо безумно. Стеночки пульсируют и сжимаются вокруг сокджинового члена и да, у стены, под взгляды хохочущих одногруппников трахаться, конечно, не комильфо, но думать об этом возможности совсем нет, потому что все силы Джина уходят на то, чтобы не сорваться и не оттрахать не привыкшего, плачущего от боли Юнги. Тот наконец (спустя бесконечность) сам двигает бёдрами, призывая к действию, и раздирает сокджиновы плечи в кровь даже через толстовку. Потому что больно, конечно, да, пиздец больно, но у Кима член длинный и горячий и, боже, Юнги так давно не трахался, дайте ему сил.       Сокджин начинает медленно, аккуратно, еле двигаясь, пока не ловит первое миново «если ты не начнёшь нормально меня ебать, я тебя испинаю нахер». Сокджин, так то, не дурак, понимает, просто с парнями раньше не трахался, поэтому тут же начинает резко, подхватывая и разводя в стороны колени Юнги, со всей силы прижимая его к стене и чувствуя, как под ногтями младшего остаётся кожа с его плеч. Они трахаются долго, смачно и Сокджин успевает кончить внутри Юнги, пока не находит то, что заставляет младшего прогнуться до хруста в позвоночнике и умолять Кима «туда, ещё раз, сильнее». Сокджин кончает внутрь Юнги дважды, когда тот наконец пачкает своей спермой белую джинову толстовку и обмякает в его руках, сопя что его хён мало того, что невъебенно красивый, так ещё и трахает хорошо, вот ведь свезло.       Сзади парни обрушивают на них гору аплодисментов, но Сокджин от них отмахивается и подхватив Юнги на руки несёт его в их, с несколькими ребятами общую комнату, роняя по пути что тот, кто войдёт туда до того как выйдет Сокджин будет разбираться с ним лично. К счастью, ребята понятливые и повторять не надо.       Поэтому на следующее утро Ким просыпается со стоном, потому что губы Юнги чертовски хорошо обхватывают его покачивавшийся член, а лисьи глаза хитро смотрят на него из-под длинной чёлки. В то утро Джин один раз кончает в рот младшего, а в другой в его сладкую узкую попку, срывая с кукольных губ громкие стоны и мокрые поцелуи.       Сокджин почти готов признать, что с радостью прыгнул в свою яму добровольно.