Перевод с женского

Понедельники не любили Чимина, да и он не отвечал им взаимностью. Ночная попойка стерла память о подробностях выходных, поэтому то, что происходило после заказа сета «Пьяный Алёша» навсегда осталось между остальными участниками вечера. С утра Чимин чувствовал себя неважно: голова болела, а нескончаемая бубнежка Тэхёна не успокаивала. Последний не заморачивался и просто нес чушь, приправленную бредом. — В детстве я думал, что люди, когда в них стреляют, расставляют руки в стороны и падают на спину, но триллеры и боевики буквально раскрыли мне глаза на то, что сдохнуть можно в любом положении, — рассказывал Ким, следуя к свободному столику в буфете. Чимин семенил следом, с трудом улавливая скрытый смысл. Хотя умереть в данную секунду хотелось слишком сильно. Как никогда раньше. С другой стороны, если бы помнил, что ночью целовался с Чонгуком, захлопнул бы за собой окно со стороны улицы. — Ты как-то похудел за выходные, — предположил Тэхён, обратив внимание на друга, опустившего голову на столешницу. — Связано ли это с тем, что ты вымотался на репетиции с Юнги, с тренировкой по бейсболу или липосакцией? Ладно, я шучу, — улыбнулся он, поняв, что шутка не зашла. — Ну, а если серьезно, ты как? — Плохо, — пробубнил Пак, «подняв» мешки под глазами. — Что произошло в выходные? — Я не помню. И я без понятия, хочу ли узнать, что творил ночью или нет. — Лучше «нет», — замотал головой Ким. — О нет, ты в курсе, что ли?! — ужаснулся Чимин, и от резкого движения голова заныла еще сильнее. — По своему опыту знаю, что порой память стирается не просто так. Мозг предостерегает тебя от ненужных воспоминаний и начисто избавляется от них. — Поэтому-то ты и не понимаешь, где творишь хню, а где следовало бы заткнуться. — Эй, я же пообещал стараться, — начал обижаться Ким, опуская взгляд в тарелку с салатом. Чимин посмотрел на свое блюдо, осознавая, что аппетит так и не появился, и схватился за голову. Родители с утра высказали про неподобающее поведение с гостями, Унхи в машине будто специально наезжала на каждую кочку, не сбавляя скорости, пока жаловалась на то, что красоту и обаяние от родителей унаследовал младший ребенок, и что такими темпами старшая сестра выйдет замуж позже младшего брата. Глубоко увязнув в собственных переживаниях, Чимин не заметил, как за их столик подсел еще один человек — Хосок. Неделя никого не обделила проблемами. — А почему ты сегодня не обнимаешься с Рами и не создаешь для всех остальных неловкую атмосферу? — спросил Тэхён, добавив спустя секунду: — Последнее, наверное, нужно было упустить. — Да, — согласился Чон, глотнув воду из бутылки и посмотрев на уничтожающего себя Чимина. — Ей, судя по всему, грустно. — Из-за меня и грустно. Переводчик, — толкнул Пака Хосок, заставив обратить на себя внимание. — Скажи мне, что девушка имеет в виду, когда говорит что-то вроде: «Сделай уже что-нибудь!» — А разве не… — решил предложить Ким, но Чимин его перебил. Почему-то после обращения «переводчик» в мыслях всплыло «ябвдул» как переведенное со слэнга признание в любви. Живот странным образом скрутило, а шкала настроения упала еще ниже. — Это означает, что ты топчешься на месте и ваши отношения зашли в тупик. Сделай уже что-нибудь, если не хочешь всю жизнь обнимать свои руки вместо девушки. Что, добился ее в своей постели, а теперь в кусты? Хорошо помнишь, кто ее брат? — Эм… Иногда я и правда думаю, что в твоей голове живет маленькая девочка, которая дает советы, но потом ты отчебучиваешь нечто подобное — и все встает на свои места, — согласился Хосок, всерьез задумавшись над советом парня. — Маленькая девочка дает советы получше, но вот мужлан, все же, чаще одерживает верх, — закончил тему Тэхён. — Почему не ешь, Чимин? — спросил Хосок, желающий помочь в ответ. — Тяжелая голова от тяжелых выходных, — ответил за друга Ким. — Еще и поди не помнишь ничего, — хмыкнул Чон, сделав еще глоток. — Знаешь, что я делаю, чтобы вспомнить подробности пьянки? — Саму пьянку-то я помню, я не помню того, что было после нее, — вздохнул Чимин, начав ковыряться в остывшем супе. — И я даже не уверен, хочу ли вспоминать. В голове парня пролетали некоторые обрывки из вчерашнего вечера, например, рвота на чьих-то очень знакомых черных ботинках. А еще несвязные извинения, лишние комплименты, тяжесть в ногах и последующая отключка. Похоже, что-то Пак упускал. Что-то, что случилось между этими событиями, и объясняющее странное поведение Унхи утром. — Похоже, меня вырвало на Чонгука, — прошептал Чимин вслух. — И остался жив? Везунчик. — Да брось, с недавних пор Чонгук очень изменился, поэтому вряд ли он раздает тумаки направо и налево. — Скажи это бедняге Энди из Канады, который благодаря акценту и языковому барьеру назвал Чонгука гавнюком, а не главарем местной банды, — Тэхён, конечно, всегда радовался, когда били кого-то другого, а не его. Однако, если учесть, что Ким тогда чуть не засмеялся, веселье улетучилось бы вместе со второй сломанной за день челюстью. Хосок, посочувствовав студенту по обмену, повернулся к Чимину и снова спросил: — Ладно, а что было после того, как тебя вырвало на… А на что вырвало? — На футболку, джинсы и ботинки. — И ты до сих пор жив?! — крикнул на весь буфет Тэхён. — А что потом? Голова Чимина и так трескалась от любого резкого звука, в то время как Ким больше беспокоился о подробностях чужой жизни, нежели утешению лучшего друга. Хотя если речь о Тэхёне, то благоразумие — не его конек. Слабоумие и отвага — вот это по его части. Уничтожающе посмотрев на Тэхёна, Пак достал из кармана ручку и на салфетке написал короткое «сдохни». — Что это? — Завещание, — сквозь зубы произнес Чимин, повесив сумку на плечо и встав из-за стола. Продолжать разговор больше не хотелось, равно как и находиться в чьей-либо компании. Тем более такой повод — раскалывающаяся башка. Главное теперь дойти до медпункта и попросить у медсестры что-нибудь от головы. Даже топор сойдет, если анальгин не поможет. Идя по коридору, Пак думал о Чонгуке и о том, почему он на самом деле до сих пор жив. Ведь в памяти отчетливо отпечатались трясущиеся, сжатые в кулаки руки, но удара так и не последовало, будто хулигана чем-то отвлекли. Чимин не хотел ничего вспоминать, однако все равно рылся в памяти, желая докопаться до правды. Складка на лбу сильно давила и не позволяла расслабиться, думать о хорошем. Репетиция с Юнги прошла замечательно, и хоть Мин вслух не признался, в душе был в таком восторге, что написал еще одну песню специально для голоса Чимина. Тренировка по бейсболу также не приносила неприятных воспоминаний. Наоборот, то, что девушки перестали видеть в парне ту новенькую девчонку, вселяло только положительное. Тем не менее, в голове по-прежнему Чонгук с его глупыми историями и громким смехом, делающим его не тупым амбалом с горой мышц, а вполне привлекательным парнем. Резко подняв голову и игнорируя новый спазм, Чимин кашлянул, осознав кое-что. — Кажется, я вспомнил, почему так нажрался, — прошептал он, бросив взгляд в окно. Судя по бегающим покурить за гаражи студентам, кутающимся в тонкие курточки, погода была не самая лучшая и теплая. Осень же, как-никак. И только одной фигуре был нипочем холод. Кажется, Тэхён что-то упоминал о том, каким сегодня счастливым был Чонгук, только безжизненная походка Чона сейчас больше напоминала начавшийся зомби-апокалипсис. Причина сменившегося настроение хулигана явно не из-за чиминовской рвоты. И вообще это все странно! Парень, который привык силой решить все проблемы, идет так, словно он столкнулся с гораздо более сильным соперником и теперь проблемы у него. Беспокойство за Чонгука накрыло с головой, и ноги сами потащили Чимина на улицу. Только, когда тот вышел, Чона и след простыл. — Вы не видели, куда пошел Чонгук? — спросил Пак забегающих в здание студентов. — Кто? Чонгук? — встал один из них в ступор. — Мы его не видели. А он был? — хмыкнул. — Тебе показалось, — пожали плечами и, переступив пару раз с ноги на ногу, обошли парня, зайдя в теплый холл. — Наверное, — неуверенно прошептал Чимин, стоя на лестнице и продолжая искать глазами темный силуэт. На занятия Чонгук больше не приходил, и большинству было наплевать на это. Наоборот, скорее расслабились и позволяли себе говорить то, что боялись произнести при хулигане. Пак смотрел на всеобщее безумие и с каждой минутой убеждался, что ему ничего не показалось. Что Чон действительно был сам не свой, бредя куда глаза глядят. Хосок с преподавателем по танцам опоздал на занятие, обсуждая предстоящее мероприятие. И первый вопрос, который задал мужчина, был «И где Чонгук?». — У нас на носу огромная волна, а он не удосужился предупредить об отсутствии? — громко возмущался он. — Кто-нибудь в курсе, где этот пацан? А? Чимин? — Почему я? — устало закатил глаза парень, вставая с пола. — А почему бы и нет. Ладно, не знаешь, так не знаешь. Просто расскажу директору и поделом. — У него семейные трудности, — коротко высказался Хосок, не собираясь разбрасываться подробностями. — Ах да, я и забыл, что ты встречаешься с его сестрой. — Преподаватель Сон, это неуместное замечание. — Да-да, прости. Итак, — хлопнул в ладоши, оглядывая студентов, — начнем занятие с разминки, а там как попрет. Вместо Чонгука подпинку произведет Чимин. Погнали. Стараясь не быть вялым, Пак взялся за разминку с таким вдохновением, что большинство захотели вернуть Чонгука, потому что тот, хоть и был жестким, но не следил за теми, кто отлынивал от нелюбимых и трудновыполнимых упражнений. А еще у Чимина прошла головная боль — чем не повод провести занятие добросовестно. Единственное, что резало сердце, — это осведомленность Хосока в душевном состоянии Чонгука. — Похоже, вы с Рами помирились, — начал разговор издалека Чимин, подсев к парню на перерыве. — Угу, только мне не понравился повод для этого, — закрыл глаза Хосок и вытер пот со лба. — Что-то случилось? — Их дядя сегодня умер. Не знаю, как для Рами, но для Чонгука он точно был вторым отцом. Дядя Чонгука — больная тема для последнего. Именно из-за него Чон стал таким, каким его боятся. И Чимин понимал, что, возможно, хулиган таким образом показывал, что ни с ним, ни с его близкими связываться опасно. Как себя поставишь с самого начала, так будут тебя воспринимать долгое время. Например, Чимина до сих пор воспринимают как того, кто переоделся в девушку и своеобразно преуспел в этом деле. Разница в том, что Чимина никогда не хватал удар, сравнимый с трагедией Чонгука. Парень никогда не терял близких, и поэтому с трудом представлял, какие слова поддержки Чон хотел бы услышать. Тем более что в таких ситуациях оставаться одному грустно и опасно. Чимин думал об этом весь оставшийся день. Занятие танцами прошло так себе, приглашение Тэхёна переночевать осталось неуслышанным, да и сам Пак стал таким незаметным, что проезжающий автобус не остановился для посадки единственного пассажира на площадке. Бессмысленно проводя вечерние часы в подвале за «избиением» боксерской груши вместо отработки бейсбольных бросков или новых движений, парень грузился представлениями, а как там дела у Чонгука: вернулся ли домой, отправился ли к родственникам — в целом как его самочувствие. Чимин настолько ушел в размышления, что со второго раза услышал трезвонящий телефон. Тэхён обожал звонить до тех пор, пока собеседник не ответит, но на сей раз версия отпала с высветившимся на дисплее именем — Рами. — Алло, Рами, в чем дело? — почти спокойно спросил Пак в надежде услышать хорошие новости. — Чимин, ты не знаешь, где Чонгук? — нервно, скрывая волнение, спросила девушка, бегая туда-сюда по комнате и игнорируя пытающего успокоить ее Хосока. — Н-нет, — теперь уже очередь Чимина беспокоиться. — Блин-блин-блин! — запищала Рами, схватившись за голову. — Это очень-очень плохо! Уже одиннадцать, а он до сих пор не вернулся и даже не позвонил. Телефон выключен, а машина и вовсе осталась на парковке у академии. Я не знаю, где он, где может быть и где мы с Хосоком еще не были в его поисках, — рассказывала она, с каждым словом готовясь расплакаться. — Все будет хорошо, — пытался сгладить ситуацию Чон. — Что с ним может случиться? Рами, вместо своего парня, начала отвечать Чимину, который слышал вопрос Хосока. — Как-то раз мы забирали Чонгука из полицейского участка после того, как он узнал о разводе родителей. Никто по-настоящему разводиться не собирался, но пропажу сына мама не сразу обнаружила. Если бы не открытое окно… Чимин, — взмолилась Рами. — М? — У тебя правда нет идей, где он может быть? Просто… мне кажется, он тебе доверяет больше, чем мне, поэтому… — Я попробую его поискать, — спокойно согласился Пак, хотя сам несся наверх. — Позвоню, когда что-то выясню, ладно? И не ложись спать, а то вдруг я позвоню, а ты не услышишь, — шутил он, накидывая куртку на плечи и выходя на улицу. Рами продолжала кивать и сжимать в ладони телефонную трубку, даже когда там звучали короткие гудки. — Рами, иди сюда. — Хосок нежно взял девушку за руку и притянул к себе, крепко обняв. — Ты сделала все, что могла. Лично я не представляю, куда запропастился твой брат, разве что на поле для бейсбола пуляет мячи. — Мы там были, и охранник совершенно точно сказал, что внутри стадиона никого нет, — шептала Рами, прижимаясь к парню. Девушка была близка к правде, а вот охранник был необоснованно уверен в своих словах, так как уснул на посту под монотонные диалоги идущего по телевизору сериала. А вот Чимин не разъезжал по городу в долгих поисках горе-хулигана. Чонгук недавно обмолвился, что ходит в одно место, когда у него хреново на душе. Странно, но некоторые моменты из разговора, в котором Пак не участвовал, проскальзывали в похмельной голове парня. Пройдя мимо главных ворот и отсчитав десять метров, парень пролез через отверстие в заборе. Стадион не сильно большой, поэтому и охрана на таком же уровне, раз лазейка долгое время оставалась незамеченной. — Рами волнуется за тебя, — произнес Чимин, подойдя к бросившему мяч Чонгуку. — Однако сейчас здесь ты, а не она, — почти безразлично ответил тот, запустив еще один мяч. — Я представляю ее интересы, если тебе будет угодно. Чон лишь хмыкнул, не ответив. — Сестра волнуется за тебя, — и еще один смешок. — Поэтому она прислала тебя? — Я сам пришел. — Поздравляю. — И знаешь, кажется, она не только боится за тебя, но и боится тебя. Видел бы ты себя со стороны или слышал про все то, что о тебе говорят, и не так бы трясся. — Я не ты! — А я не о себе говорю! — А мне плевать! — рявкнул Чонгук, сделав шаг навстречу Чимин, но тот не шелохнулся. — Всем плевать! Все только и думают: «Чонгук то, Чонгук сё», и сколько бы я ни сделал хорошего, все равно помнят только количество избитых мною людей! Пятьдесят восемь, если тебе интересно! — последнее, что сказал громко, потом лишь тихо добавил: — Сестру я не ударю, так что не о чем беспокоиться. А вот тебя я бил, так что это тебе следовало бояться меня. — Ты сам не знаешь, чего от себя ожидать, — настаивал Пак. — Именно поэтому сейчас здесь я, и если тебе от этого станет легче, то можешь побить меня. Я не буду… Неожиданно Чонгук рванул вперед и обнял Чимина, уткнувшись ему в плечо. — …жаловаться, — договорил он, стараясь не дышать, чтобы не спугнуть «перепуганного котенка». Чонгук в самом деле напоминал потерявшегося котенка, которого загнали в угол. Парень не знал, как пережить смерть близкого человека, и обвинял всех, кто не смог спасти его родственника. Себя тоже корил, ведь не успел рассказать многое, в том числе про свою любовную эпопею. Дядя всегда отлично слушал, улыбался, кивал и просил еще конфет, которые не ел, а аккуратно складывал на коленях. А теперь… кто поймет запутавшегося в чувствах к парню парня. Разве что никто. — Ничего сейчас не говори, — прошептал Чонгук, расслабляясь в ответных объятиях. От Чона разило потом, что неудивительно, раз он полдня провел на стадионе в попытках ослабить душевную боль физической. Правая рука вот-вот отвалится, но до прихода Чимина Чонгук был готов продолжать бросать мячи в пустоту, пока не станет лучше.

***

— Чимин, — подал голос Чонгук, открыв глаза. Они сидели на земле, спиной опираясь на ограждение трибун. Как говорится, и пусть весь мир подождет. Рами уже получила долгожданное сообщение от друга, что ее брат нашелся и скоро будет дома. Девушка тут же рванула бы самостоятельно забрать Чонгука, однако Чимин нагло не сообщил ни адреса, ни примерного местоположения, поэтому она просто надеялась, что тот не сидел у койки в больнице, напевая какую-нибудь песенку больному. Вместо этого Пак считал мячи на другом конце поля, которые запульнул туда Чонгук, и почти заснул, пока его не отвлекли. — М? — слабо ответил Пак, бросая взгляд на то, как Чон гладил его ладонь, то сжимая, то разжимая в своей. — А ты вообще помнишь, что вчера меня поцеловал? На это Чимин напрягся, выпрямился и попытался вытащить руку из хватки Чона, но тот не позволил. Вот утраченное воспоминание, о котором на самом деле знать не хотелось. — Прежде, чем ты что-то скажешь, расслабься. Это был самый противный поцелуй из всех, что я когда-либо получал. Только вот я все равно был самым счастливым человеком на свете. Но в следующий раз прошу больше так не делать, потому что меня самого чуть не вырвало. — В следующий раз? — нервно уточнил Пак, дернувшись. — Ты же все равно кого-нибудь полюбишь, так почему бы не меня, а? — Чонгук положил подбородок на плечо Чимина и уставился на его профиль, такой нежный и красивый, что с каждым разом желание поцеловать разжигалось с большей силой. Пак ощущал некое давление, хотя больше пугало то, что оно было приятным и до боли волнительным. Ладони Чона плавно скользили по пальцам Чимина, горячее дыхание обжигало кожу шеи, а упрямый взгляд не переставал быть желающим. — Чимин, — шепотом снова позвал Чонгук. — М? — отозвался он. — Ты в курсе, что пришел сюда в домашних тапочках? И правда. Видать, поэтому ноги морозило, а обувь норовила слететь со стопы. Почему вот не сразу понял. — Обул первое попавшееся, — грустно произнес Пак, глядя на голые пальцы. — Очень обо мне волновался? — Волновалась твоя сестра, а я лишь поддался. — Все ты врешь, Чимин. — Ты странно произносишь мое имя, — нервничая, продолжал разговор Пак, избегая взгляда Чонгука. Его настойчивость давала свои плоды, но упрямство Чимина не позволяло признаться в первую очередь себе. — Потому что ты мне небезразличен, Пак Чимин. И чем дольше ты меня отталкиваешь, тем сильнее я... — Мне следует влюбиться в тебя, чтобы ты от меня отстал? — полушутя хмыкнул Чимин, перебив очередное признание. — Тогда ведь ты будешь страдать. — Чонгук замолчал, и Пак чувствовал, как тот перестал улыбаться, уставившись перед собой. Отвлекающий маневр удался наполовину, но вечно говорить на другую тему не получится. — Спасибо, что сейчас здесь. Чон не в первый раз благодарил Чимина просто за то, что тот рядом. А Пак все равно каждый раз вздрагивал и задерживал дыхание, чтобы не потерять равновесие вследствие недостатка кислорода. Но пусть все остается как есть. Пусть приятное волнение от присутствия Чонгука остается только на совести Чимина, который, наверно, никогда не признается в своих чувствах.