Это был второй месяц беременности моей нынешней матери.
Следующие разы, когда я просыпалась, были и не столь странные и эмоциональные, как первый. Но, даже если они и были таковыми, я, не оставляя попыток что-то с этим сделать, наткнулась на странное ощущение, которое определённо не чувствовала ранее. С этого момента мои пресные дни кончились. Тогда мне стало абсолютно плевать на то, что я и где я. Меня просто увлекло это новое ощущение. Мне стало интересно, что это и почему я это чувствую. Я изучала его, хоть мне и было сложно думать. Оно было приятным, тёплым и таким родным, будто я жила с ним всегда, но не придавала значения. Как будто оно затерялось где-то, прячась, чтобы поразить меня своей притягательностью сейчас, когда я могла чувствовать только его. Оно было живым. Нет, не как человек, даже если оно и имело какие-то свои мысли, полноценный разум у этого нечто отсутствовал: оно ластилось ко мне в те моменты, когда я была твёрдо в чём-то уверена и сохраняла здравомыслие, а в моменты, когда я терялась в своих мыслях, догадках и собственной беспомощности, меня охватывал холод. Оно заглядывало в душу и будто оценивало, достойна ли я ласки и мягкого обращения. В такие моменты мне становилось не по себе, но я, стараясь не показывать свою беспомощность, брала себя в руки и ждала. Ждала, пока оно успокоится, поняв, что не такая уж я и жалкая, какой казалась минуту назад. Если оно так реагирует на малейшее сомнение, боюсь представить, что случится, если вдруг я потеряю уверенность в себе и своих принципах. Нет, ну, а что? Всё в жизни бывает, надо продумывать все детали. Не хочу оказаться застигнутой врасплох. Думаю, одним холодком и оценкой я не отделаюсь.Это был третий месяц беременности моей нынешней матери
В какой-то момент, когда я в очередной раз очнулась и собиралась заняться изучением той штуки, имя которой так и не придумала, я открыла рот. Знаете то чувство, когда долгое время упорно старался что-то сделать, сдался и вдруг совершенно случайно сделал это? Нет? Тогда вы ничего не знаете в этой жизни. В ступоре я пыталась закрыть его. Но, так как на тот момент уже немного подзабыла, как это делать, минуты три ничего не получалось. Наверное, я выглядела невероятно тупо в тот момент: потерянный вид, открытый рот и беспорядочно сжимающиеся и разжимающиеся кулаки. По истечению первых двух минут впасть в лёгкую панику для меня было бы вполне нормально, вот только этого я себе позволить не могла — Оно, как я уже привыкла это величать, упрямо отказываясь давать ему имя, просто напросто не позволит мне. Потом, спустя где-то минуту, у меня всё-таки получилось закрыть рот. Я была настолько удивлена этим событием, что немного подвисла. Когда мне удалось отойти — а это было довольно быстро, я не особо впечатлительный человек — мне удалось осознать, что я могу не только двигать челюстью, но и немного кистями. Пальцами двигать получалось, мягко говоря, не очень. С большим пальцем дела обстояли лучше, чем с другими. Например, я спокойно могла оттопырить и немного подвигать им, в то время, как остальные пальцы были словно склеены между собой. По началу всё ощущалось каким-то ватным, то есть, таковым ощущалось лишь тело, остальные же чувства отсутствовали. Но, даже если я и вправду ощущала тело — в чём я сильно сомневалась, думая, что сошла с ума и галлюцинации были неизбежны в моём состоянии, — двигать чем-либо, кроме рук, не получалось. Поднеся свои ладони к своему, предположительно, лицу я попыталась ощупать его. Чуть позже, испытав немалое удивление из-за того, что не нашла привычных деталей, и мне оставалось лишь гадать, куда, например, делись брови, которым я всегда так скрупулёзно пыталась придать нормальный вид. Насколько правдивы мои ощущения — довольно спорный вопрос, но я всегда доверяла себе, и в тот момент это доверие заставило меня испытать нереальное облегчение. Просто моё лицо, если судить по тому, что я там нащупала, не такое уродское, каким могло быть. Да, оно было непропорциональным и гладким, как попка младенца, но моя женская интуиция подсказывала, что в будущем это изменится. Даже если и не было никакой интуиции, а было просто моё желание в это верить, я всё равно дико радовалась. Если бы я тогда могла, визжала б от счастья. Хотя, хорошо, что этой возможности тогда у меня не было. Визги из живота беременной женщины — довольно странное явление.Это был четвёртый месяц беременности моей нынешней матери
Когда наплыв дикой радости прошёл, я опять занималась изучением «этого». Давайте просто представим, что «это» — его имя, ведь мне действительно не хочется давать «ему» нормальное определение. Да-да, я определилась с его полом, так как называть его «он» — легче, ведь «оно» меня уже достало. И вообще, я обижена, что «он» настолько жёстко меня контролирует, мне даже проанализировать своё самоубийство нельзя. Сейчас я понимаю, что могла сделать всё гораздо лучше, например: включить трансляцию на ютубе или твиче, чтоб люди ещё долго обсуждали столь «ужасное событие»; я могла сделать это не на крыше дома в спальном районе, а где-нибудь в центре города, где постоянно шляются какие-то репортёры, проводя опросы; я могла оставить послание, в котором общество наверняка увидело бы лишь то, что всему виной аниме. Хоть это и довольно безобидные японские мультики, которые не испортят психику нормальному человеку (которым я не являлась), определенно поднялась бы та ещё шумиха. Но так как об этом можно говорить вечно, я лучше просто заключу, что дальше дела обстояли более интересно, чем раньше. Всё моё тело покрылось неким пушком. Я ощущала себя цыплёнком, маленькой, недавно лысой, а в настоящем уже пушистой птичкой. Чётко ощущая стоящую над душой истерику, мне оставалось лишь поддаться ей, чего я не делала довольно давно. Последняя, собственно, и привела меня в подобное положение. Что ж поделать, не могу долго терпеть что-то ненормальное и неопределённое, поэтому предпочитаю бросаться из крайности в крайность. Кажется, я где-то читала, что это неправильно и вообще не очень-то нормально. Типа, так себя ведут только подростки в период полового созревания и некоторые взрослые с психическими отклонениями. Хотя, кого это волнует? Уж точно не меня. Слав те господи, дело обошлось лишь приступом злости и раздражения. Хотя «ему» это всё равно не понравилось и «он» попытался меня как всегда припугнуть. Но я ж, блять, в приступе не могу вести себя как нормальный ребёнок, которым я себя и считаю до сих пор. Поэтому в тот момент я успокоилась. Ведь, следуя самой действенной, по-моему мнению, тактике, нужно, для начала, хотя бы притвориться спокойным и здравомыслящим человеком, а лучше — по-буржуйски скривиться, будто передо мной что-то противное. Насекомые, например. Хотя нет, их я боюсь, абсолютно всех. Поэтому, не найдя ничего противного, мне пришлось просто успокоиться и, следуя плану, взвесить, что для «него» будет самым неприятным. Но, так как говорить не было абсолютно никакой возможности, а обычно я давила именно словами, мне не оставалось ничего, кроме как вспоминать план и моменты его пользования мною раньше. Мне могло знатно влететь, но вай, сука, нот? Остановить меня «он» не сможет — я тупой и мне не впервой. Если раньше «он» был тёплым и приятным, то сейчас «он» — холодный и мерзкий. Я даже не могу вспомнить тот момент, когда этот козёл перестал мне нравиться. Кажется, что это было всегда, но я чётко помню, что в самом начале, когда мы только узнали друг о друге, у нас были хорошие отношения. Предаваясь мыслям о том, какой же «он» мудак, я поняла одну интересную вещь. Заключалась она в том, что в моём идеальном плане «На случай, если обидят» была допущена неточность. На самом деле, эта неточность — не ошибка. Все мои планы довольно сложно назвать таковыми. То есть, у меня есть смутное представление о том, что я буду делать, но на этом всё и заканчивается. Просто смысла в продумывании всяких мелочей для меня нет, ведь я никогда не смогу предугадать реакцию и действия других людей. Вообще, люди — это непостоянная переменная, именно из-за этого невозможно ничего нормально рассчитать. Одно неучтённое действие, непредугаданная реакция, и всё, те самые, казалось бы, неважные мелочи заведут тебя в тупик, из которого выбраться будет почти невозможно. А я что, а я ничто. Мне проблемы не нужны, да и муторно это, просчитывать все возможные варианты событий. Да, мне нравится сидеть перед тетрадью и заниматься долгой, порой, бесполезной работой, когда на заднем фоне проигрываются какие-то забавные ролики из ютуба. Но мне не нравится просто сидеть, ни на что не отвлекаться и делать нечто совершенно мне не интересное. Так, что-то я отклонилась от темы. Неточность была в несуществующих рамках третьего пункта. Всего их пять, но об этом как-нибудь в другой раз**. Заключался этот пункт в том, чтобы сделать обидчику что-то плохое, но это «что-то плохое» для меня — загадка. Я не знаю о «нём» абсолютно ничего. Да я даже не могу предложить, что ему не понравится! Нет, я знаю, что моя неуверенность «ему» нравится так же, как мне «он» сам, но в данный момент это не вариант. Я просто не могу быть неуверенной, когда мне хочется кого-то избить. Ладно, плевать. Я уже успокоилась и мне не хочется накинуться на «него». Да и зачем? М-да, мстить ощущению, до чего я докатилась, проведя хуеву тучу времени неизвестно где? А может, всё, что я чувствую, просто напросто плод моего больного воображения? Да ну, бред.Это был пятый месяц беременности моей нынешней матери.
В следующие разы моего пробуждения, мои «исследования», если их можно так назвать, чуть приостановились. Это не из-за того, что мне стало лень и невероятно скучно за ним наблюдать… Ну, может самую малость. И вообще, это не моя вина! Если раньше «он» проявлял хоть какую-то активность и тщательно следил за мной, то сейчас у меня ощущение, что эта тварь просто кинула меня, даже не объяснив, зачем вообще приходила. Ладно, мне слишком лень думать, что «он» — козёл, мудак, блядь, ебаное ощущение, да и вообще просто хуй. Такой маленький, кривой, сморщенный и усохший давным давно. Фу, бля. Вот как представлю, что чувствовала все свои самые тёплые и светлые эмоции от слоника, так противно становится. Брр… Кхем-кхем, так вот. Однажды, когда я уже собиралась возобновить наблюдение за «этим», моё внимание привлёк смутно знакомый звук. Хоть моё счастье и омрачало «это», но тогда я действительно была очень рада вернувшемуся слуху. Уже потом, после третьего пробуждения, до меня стало доходить, что я все же слышу довольно-таки странные звуки. Взять хотя бы учащённое сердцебиение: мне посчастливилось застать его несколько раз, прежде чем уснуть. Я уж молчу про скрип мышц и непонятные смазанные звуки откуда-то «снаружи». Не знаю, почему снаружи, мне просто хочется так думать. В общем, наплевав на замашки «этого», я, с выползающими за пределы моей бедной головушки тараканами, начала истерить. Нет, я не стала кричать (я, вообще-то, говорить не могу, алё), не стала ворочаться и пинать какую-то мягкую стенку ногами, я не стала даже наезжать на «это». Просто мои мысли, пролетая со скоростью спорткара на мокром асфальте, скатывались от более менее нормальных к простому «бляблябляблябляблябля». Отгородиться от «этого» в той ситуации не составляло труда. Да и нахуй он мне сдался, я, между прочим, деградировала, а тут писюны всякие на заднем плане мельтешат. Кажется, «этому» не понравилась моя самовольность и временная потеря власти над такой плохой и недисциплинированной мной. Эта херня, попыталась поджарить меня, что я пресекла на корню. Тогда, лишние думы не думая, я вышвырнула «это» из своего восприятия. До сих пор не понимаю, как у меня это получилось. После моего «необдуманного и лишённого всякого смысла» действия, все мои немногочисленные силы, что я тратила на пробуждение и способность относительно трезво мыслить, утекли в никуда. Из всего, происходящего потом, я запомнила только то, как меня достают из привычной среды обитания и достаточно яркую мысль: — Я родился! ***Это были шестой, седьмой, восьмой и девятый месяца беременности моей нынешней матери.