Второй шанс для Да... Савады Тсунаеши!

      Возможно, после моего покушения на убийство подарка Реборну, сделанного умелыми руками Бьянки, я слишком зациклилась на мысли, что мой падлючий репетитор будет мне мстить. Я ложилась спать только после Реборна, смотрела налево, направо, вниз и на всякий случай наверх, когда собиралась заворачивать за угол, перепроверяла обувь на наличие посторонних предметов и даже, черт побери, нюхала пасту и щупала пальцами зубную щетку перед утренними процедурами. В комнате залепила рамы скотчем, а подоконник посыпала солью. А на ночь ставила на шкаф бутылку, предварительно закинув в нее пару мелких камушков, и обвязав нитью горлышко. Второй конец привязывала к дверной ручке. Если кто-то будет открывать дверь со стороны коридора, а она открывается на себя, то ручка несомненно потянет за собой бутылку, и моя сигналка сработает. В последний раз я проворачивала такое в лагере на королевскую ночь лет… уже шесть назад, примерно. И себя тогда обезопасила, и весь корпус напугала. Особенно тех неудачников, которые пытались проникнуть в нашу комнату. Ну еще бы. В пять утра в кромешной темноте и мертвой тишине внезапный грохот. Крику-то было… А потом эти несчастные убегали, как слоны. Больше к нам никто тогда не заходил. Сомневаюсь, что это остановило бы Реборна, но я надеюсь, что хотя бы меня это предупредит. Если, конечно, супер-пупер хитрыми способами Реборн не устранит мою сигналку раньше.       Самое удивительное и несправедливое было в том, что я ежедневно не высыпалась, паникерство прогрессировало и выглядела я иногда как Хару в приступах творчества (не в доспехах, конечно, и не в костюме Токийской телевышки, но в амулетах, оберегах и православных татушках маркерами), а Реборн каждое утро был свеж, как огурчик и своим довольным видом напрашивался на удар кулаком в его маленький нос, а вместе с тем заставлял трястись от наступающего на пятки ужаса. Потому что, ну, какого хрена я должна ждать месть так долго? С такими успехами я себя изведу раньше, чем он хоть что-то сделает! И если это был его коварный план, то он справляется. Удивлена, правда, что он не устроил себе развлечение поинтереснее.       Я была готова почти ко всему: к гигантским младенцам, сжигающим глазами-лазерами Намимори, к ядерным крошкам в постели и даже падению метеорита с блестками аккурат на среднюю школу Намимори, чтобы злющий Хибари с тонфа в зубах пошел истреблять всю нечисть, которая поселилась в его городе и устроила это с его школой. Уверена, я пережила бы все, кроме последнего. НО НИЧЕГО ЭТОГО НЕ БЫЛО. И я просто продолжала ждать подвоха в каждом вздохе случайного прохожего и в каждом взмахе рук людей на соседней улице. Еще чуть-чуть и я начну распознавать эти движения по колебаниям воздуха. Почему у меня нет афигенского подвала-бункера, в котором я могла бы переждать всю эту муть?       Хотя, вероятнее всего, это бы меня тоже не уберегло. Для Реборна переждать еще пару лет для мести, наверное, не так уж и сложно. В конце-то концов, сколько он уже ходит по миру с этой аркоболенской темой. Годом больше, годом меньше. Цель все равно окажется в его руках. Я поежилась. С такими мыслями мой и так дорогой и сатанинский репетитор в мыслях превращался во что-то еще более страшное. Хотя, казалось, куда уж еще?       Может, сделать еще один шаг самой? И делать их до тех пор, пока не упрусь в стену? По крайней мере, тогда я не была бы убита морально этим ожиданием неизбежной расправы и мне было бы весело. Насколько вообще могут быть веселым игры со смертью. Во всяком случае, в моем арсенале проказ со времен королевских ночей еще осталось парочка вполне себе безобидных (на первый взгляд) приколов, которыми точно можно будет скрасить ожидание и успокоить нервишки. Эти игры с Реборном в некотором плане были даже интересными и захватывающими. Полноценным соревнованием на проявление творческой жилки! До тех пор, пока он реально не пытался кого-то покалечить. Это как кошки-мышки в две стороны сразу. Когда это происходит еще и с достойным противником игра становится незабываемой. Так и что же я могла еще сделать? Паста в тапочки? Слишком мелочно. Примотать Реборна скотчем к кровати не позволит его охранная система, которая, наверняка, была не менее отбитая, чем у меня, вынести гамак вместе с ним на улице не представлялось возможным по той же причине. Возможно краска в кране или бульонный кубик?       — Тсуна.       — А! — от неожиданности я подскочила на кровати и уронила помятый блокнотик с перечеркнутыми пунктами моих возможных пакостей. Реборн стоял в дверях моей комнаты, с сомнением смотря на перекрытый тонкими белыми нитками вход. Прошло пару секунд, прежде чем его брови медленно поползи наверх, а взгляд стал выражать удивление… моими умственными способностями. Блокнот улетел под кровать одним мощным пинком пяткой. Я тоже, конечно, считаю, что это явно не самый удачный вариант ловушки для входа (по крайней мере, у Ламбо можно было бы и одолжить пару гранат, чтобы вплести их в эту паутину), но на другие варианты не хватало ни средств, ни фантазии. Я могла бы, конечно, перемотать это все туалетной бумагой, как мы это делали в лагере, но от этого было бы еще меньше толку. Так еще и самой было бы неудобно. Как с практичной стороны вопроса, так и с эстетичной. — Реборн? Добро пожа-а-а-аловать, — на мой протяжный вой репетитор только фыркнул, пытаясь замаскировать это под кашель.       — Это, по-твоему, паутина? — я взглядом пробежалась по нитям и местам их крепления, оценила общую презентабельность внешнего вида и осталась в общем и целом довольна. Если бы нитки были красными, то все это точно было бы похоже на лазерный лабиринт, какие часто показывали в фильмах. Была бы еще подсветка и не было бы света, вообще афигенски было бы. Но что имеем. По крайней мере, кто-то вроде Ламбо наверняка оценил бы мою идею. Пока не навернулся. Возможно на такие пробы лучше стоит позвать Хаято или Такеши. Они хотя бы сразу в эти нитках не запутаются и не станут похожими на запутавшихся в шерсти бабушки котов через считанные секунды. Наверное.       — Так и я не паук. Я здесь должна была Ламбо вместо мухи по центру привязать? — Реборн одобрительно на это хмыкнул и даже позволил себе улыбнуться. В целом концепт ловушки был даже в чем-то прикольный. Липкие нити, в которых запуталась жертва… Но не для обычной комнаты. В комнате с такими успехами можно и пару липких лент прилепить. Или скотч. Но вот если бы паутина была крупнее и даже, возможно, накрывала бы куполом довольно крупную территорию, было бы здорово. Мало того, что создатель всегда сумеет сразу же узнать, что кто-то пытался проникнуть на его территорию, так еще и жертва буквально прилипнет и не выпутается, пока паук не решит, что с ней делать. Главное, чтобы путались не такие бабочки как Торикабуто. Если бы я такое увидела в реальной жизни, я бы испугалась примерно так же, как когда в первый раз увидела Тизанию агриппину в музее бабочек. На таких только один раз посмотришь и сразу поймешь, что она тебя сожрет, если подойдешь еще ближе. После того замечательного похода моя взаимная нелюбовь к насекомым перешла еще и на бабочек. Теперь в каждой опасность вижу и каждую обхожу метров за пять.       — Хаято любезно попросил меня помочь ему с тренировками. Ты тоже идешь, — сказал Реборн и, не дожидаясь, когда я соберусь, вышел из комнаты. То, что я пойду, ясен красен, не обсуждалось даже. При том даже не в том плане, что Реборн меня даже не спрашивает (хотя и это тоже), а в том, что я беспокоюсь за своего чудилу, на костях которого наверняка и планирует станцевать танго смерти мой дражайший репетитор. Хаято может сколько угодно кричать, что делает это все ради меня, но, думается мне, с того света он мне мало чем помочь сможет. Только если не вызовет из соседнего котла дедушку Джотто, который мне поможет. Например, тоже быстрее взять билет в один конец до адских горячих источников. Звучит заманчиво, но, пожалуй, не сейчас.       — И чего его вдруг на приключения потянуло? — я прыгала за Реборном на одной ноге, натягивая на пятки кроссовки и задавая одновременно вопрос, на что на меня только смотрели, как на дурную, но продолжали идти вперед, не пытаясь остановиться. Не то что бы меня это удивляло. И не то что бы я к этому не привыкла. Случалось такое на регулярной основе и лишний раз показывало, насколько Реборн вообще привык жить и работать один, не обращая внимания на случайных прохожих, жертв и целей для различных манипуляций. Весь вид Реборна кричал, что он сильная и независимая женщина с кошкой. Только он не был женщиной, а вместо кошки была ящерица, что рожает предметы, но кому какое дело? И это все было скорее грустно. У него столько масок и костюмов, знакомых, полезных связей, и он сам окружал себя стеной, за которую не позволял проникнуть никому, включая собственных учеников. Я не могла до конца это объяснить даже самой себе, но мои чувства во многом были похожи на обиду и сочувствие. Почему-то хотелось быть Реборну другом, а не просто учеником, о котором он почти что забудет, когда придет время. Возможно, во мне говорило раннее собственное одиночество и привязанность к людям, пусть они и не всегда бывают приятными.       — Просто в отличие от тебя он стремится к новым знаниям, а не сидит в своей скорлупе, не желая даже открыть учебник по итальянскому, — я поморщилась, когда Реборн вспомнил про итальянский и мою огромную к нему любовь. Я не понимала математические науки, так же как и естественные, в общем-то. В них столько всего было закручено и закинуто ненужного, что я постоянно терялась, даже если мне было безумно интересно слушать. Но больше них я не понимала и ненавидела только иностранные языки. С родным было все в порядке и даже больше, зато английский, который сначала был мне подвластен, к старшей школе решил, что у нас с ним будет взаимная нелюбовь. Радуюсь, что не дали французский, как собирались, или немецкий вдобавок к английскому. Можно было бы вскрывать мою черепушку и вытаскивать мозги оттуда ложечкой. Кофейной. А тут помимо закорючного японского, правила которого я не понимала, пусть могла говорить и писать, и английского, который так или иначе появляется в моей жизни, так как это все же международный язык, из-за кулис выходит итальянский. Язык-то красивый. Более того, я даже знаю несколько слов на нем и пару раз использовала слова на итальянском для каких-либо названий в играх или никнеймов. Но учить его и понимать… разговаривать на нем, как на своем родном… мне было страшно даже открывать самостоятельно учебник. Будто это была Чудовищная книга о чудищах. Учить все равно придется (кто рискнет спорить с Реборном под дулом пистолета?), но я оттягивала этот момент, как могла.       — Я скоро сама на учебник стану похожей, — буркнула я, отворачиваясь от насмешливого взгляда Реборна. Обычные школьники изучают минимум два языка: родной и английский. Но я же не обычная школьница, поэтому уже в средней школе буду уметь говорить не на двух языках, и не на трех, как мог думать мой репетитор, а аж на четырех. А если еще и включить весь тот объем преподносимого материала разными школьными программами, то не вижу ничего смешного в том, что я действительно скоро стану похожей на учебник. Или энциклопедию, если включить еще жизненный опыт и все то, что я узнала на просторах интернета от нефиг делать еще в прошлой жизни. Большая часть информации, конечно, тот еще мусор, но ничего не поделаешь. Таково образование.       — Если бы ты была книгой, то книгой сказок. С картинками под каждым маленьким куском текста.       — Такая же красочная?       — Такая же малоинформативная.       — Фу, — я снова отвернулась от Реборна. И чего, спрашивается, только от него ждала? День, когда он похвалит хоть кого-нибудь, наверное можно будет обводить в календаре красным и праздновать каждый год, собираясь всей семьей за большим столом с кучей еды. И ждать этого будут простые смертные, словно второе пришествие Христа. И то последнее произойдет скорее раньше. Не знаю, может динозавры еще возродятся, а человечество улетит не то что на Марс, как завещал Илон Маск, а вовсе в другие галактики? И нет, мне не кажется, что я перегибаю. Не сейчас.       — «Фу» в туалете говорить будешь.       — Хочешь это обсудить?       — По-моему, ты больше горишь желанием, — я не имела ни малейшего понятия, что происходит у этой мелочи в голове, но он явно был настроен вполне около-дружелюбно и пререкался не из агрессии, а скорее из-за какого-то странно-тупого чувства просто попререкаться и услышать парочку тупых для себя ответов, чтобы корона на голове держалась еще увереннее. На самом деле, мне кажется, что вот такие вот разговоры и его методы учебы и есть его пища в этой жизни. Не сделай он это хотя бы один день и все, кирдык, умер киллер. Забавная причина смерти у него тогда, конечно, будет. Не то чтобы я вообще его свидетельство о смерти планировала видеть. Фейковое еще может быть, но, пожалуй, на реальное я готова не была. Каким бы душным и ушлепским ни был Реборн, я реально не желала ему смерти. Даже если бы это значило, что я смогла бы вернуться обратно домой. Я много думала на тему своего отношения к Реборну и пришла к выводу, что даже если он не считает меня своим другом, я считаю его своим. А друзьям нормальные люди смерти не желают.       — Джудайме? Джудайме!       — Да Тсуна я… — фыркнула я по привычке, когда на меня на всей скорости налетел Хаято, сгребая в объятия. Закончились они, впрочем, так же быстро, как и начались. Хаято моментально отстранился от меня, придерживая за плечи, и оглядел с ног до головы, будто искал какие-то повреждения не то после его внезапного порыва, не то те, которые могли появиться за то время, что мы с ним не виделись. Быстро закончив с беглым осмотром, он отпустил мои плечи, стряхнул с них невидимую пыль и наконец взглянул мне глаза, одаряя широкой приветственной улыбкой. Я не могла не улыбнуться в ответ. И я поймала себя на мысли, что с каждой встречей с кем-то из своих друзей улыбаюсь все чаще, хотя еще недавно мне казалось это совершенно невозможным. — Привет.       — День добрый! Я готов к усиленным тренировкам, чтобы я мог стать тем, кто не опозорит Вас, Джудайме! — поморщившись под удивленный взгляд Хаято, я фыркнула. «Не опозорить». Я понимаю, что его детство было не самым легким. Внебрачный ребенок Босса мафиозной Семьи, вынужденный прогрызать себе путь, чтобы его стали воспринимать как отдельную личность и перестали принимать за отброса общества только из-за отсутствия нормального титула. Позор Семьи просто по рождению. И это то, с чем он жил долгие-долгие годы, постоянно встречаясь с этим как внутри самой Семьи, так и за ее пределами, где его продолжали клеймить и умывать помоями только за небольшой пункт его жизни, в котором он просто не мог быть виноватым. Родителей ведь не выбирают. И я понимаю, что все это довольно четко отпечаталось в душе Гокудеры, что он просто боится, что его могут выкинуть сразу же, как только он не оправдает чужих ожиданий. И мне становится от этого по-грустному смешно, потому что, несмотря на это, я знаю, что Хаято верит в мою с ним дружбу и дышит ею. И поэтому мне не очень понятно, почему зная об этом факте он все еще думает, что я могу его бросить. — Что-то случилось?       — Да нет, ничего, забей, — Хаято ответом доволен не был, но выспрашивать что-то и навязываться не стал, вместо этого подставив мне свой локоть, как настоящий джентльмен. Я благодарно улыбнулась и вцепилась в его руку мертвой хваткой. Нет-нет, ноги все еще периодически уходили гулять сами и, споткнувшись пару раз за это утро, я подумала, что сегодня, пожалуй, блистать своей грациозностью, растягиваясь в шпагат перед внезапно проезжающей фурой, не стоит. Проблем ж потом не оберешься. Да и ходить с порванными мышцами и новыми синяками не то что бы и хотелось.       — Ты груба, Тсуна. Неужели так будешь и на переговорах себя вести? — Реборн стрельнул в меня своим фирменным острым взглядом и запрыгнул на мое второе плечо, умудряясь при этом болтать по воздуху ногами. Если честно, я все еще удивлялась тому факту, что, несмотря на то, что и Реборн, и другие младенцы были более чем реальными с реальным немаленьким весом, ощущались на деле они не такими уж и тяжелыми. Поэтому я не испытывала особо сильных неудобств типа тяжести на одном плече и шла вполне свободно. Да и того же Ламбо вполне легко могла взять за шкирку. Интересно, это корректировка мира или особенность носителей Пламени Предсмертной Воли? Я все же склонялась больше ко второму. Потому что тогда этим фактом можно было бы и объяснить сверхпрочность человеческих тел, которыми пробивали стены и выбивали в земле целые кратеры без переломов позвоночника, который вполне последовал бы у любого нормально человека в такой ситуации. Проверить бы, но на людях эксперименты ставить типа не гуманно, а спрашивать у Реборна себе дороже выйдет. Еще и мной вмятину в земле проделает в целях опыта и мне же на моем примере объяснять будет. Не, ну нахрен.       — Хаято в первую очередь мой хороший друг, а не деловой партнер. И это предложение не является оскорбительным или неуважительным, так что не вижу ничего эдакого. К тому же, если Хаято все же захочет узнать, я вполне с ним поговорю. Без тебя, Реборн. Не маленькие уже. Уж в этом плане разобраться сможе-е-е… — я запищала, когда Реборн схватил меня за ухо и с силой потащил на себя, будто хотел отделить его от моей несчастной головы. Чертов садюга. — Блин, больно же! Думай, че делаешь!       — Тебе и второе ухо оттянуть? Мне не сложно, — Реборн дьявольски довольно улыбнулся и уже собирался перепрыгнуть на другое мое плечо и расправиться со вторым ухом, как я снова споткнулась и чуть не упала, вместе с этой маленькой тваринкой на моем плече. Всегда ненавидела, когда меня тягали за уши. В последний раз это было, когда мне исполнилось четырнадцать. Прямо между кабинетом математики и библиотекой развязалась битва за привилегию потягать меня за уши. В итоге они вообще сделали очередь и каждая гнида оттянула меня за уши по четырнадцать раз. В очереди было человек шесть, к слову. После этого мои уши полыхали не хуже Нацу во время серьезного махыча. Клянусь, я чувствовала, как на них танцуют языки пламени!       — Это часть усиленных тренировок Джудайме? А можно мне тоже?! — Реборну, кажется, было пофиг, кого за уши потягать, он уже собирался и Хаято помучить, но я быстро встала за ним и прикрыла ладонями его уши, ошалело смотря на Реборна. Боже, этот ребенок же даже не понимает, о чем просит, а Реборн латентный садист! Волк в овечьей шкуре! — Джудайме, вы что, против того, чтобы я стал сильнее?       — Мне важнее, чтобы ты с ушами остался!       — Если для того, чтобы стать сильнее, мне потребуется оторвать уши, то я это сделаю! Если понадобится, то даже сам!       — Ты придурок?!       — Слушай, а ты его головой нигде не стукала?       — Не, он вроде сам. Каждый раз, когда видит Бьянки, — Реборн снова фыркнул и, снисходительно улыбнувшись, все же отошел в сторону, позволяя мне отпустить уши Хаято и по-человечески зайти за ворота школы, до которой мы дошли, на удивление, в общем и целом, и без потерь, и без особо сильных пизданутых приключений. — По-моему, ей все же стоит найти какую-нибудь маску или очки, чтобы Хаято не усугублял ситуацию со своими мозгами. Может, ты с ней поговоришь?       — Я еще здесь вообще-то. И что не так с моей головой?!       — Тщ! — громко зашипели мы одновременно с Реборном на резко замолкшего от такого Хаято. Правильно. Не лезь — целее будешь.       — А что мне за это будет?       — Ну первенца своего я тебе за это не отдам…       — Больно надо. Еще подумаешь?       — Девственность тоже.       — Джудайме!       — Будешь хранить для одного единственного? Не то чтобы мне интересно и я вообще собирался.       — А если и да, то что?       — Хочу посмотреть на этого придурка.       — Думаешь не доживешь?       — Еще твоих внуков переживу.       — Кхм, как насчет пожизненного запаса вкусного кофе?       — Принято.       — Ты так легко продался?       — Тебе просто повезло со ставкой, — Реборн наконец развернулся и пошагал дальше по лестнице. Потому что на время словесных баталий мы даже остановились. Хорошее было решение, потому что в пылу беседы я бы вряд ли заметила еще какую ступень и либо бы пропустила одну, либо мысленно нарисовала лишнюю. И по итогу все равно бы долбанулась. Что это: непреднамеренный жест или своеобразная забота от Реборна? В любом случае, это было хорошим моментом, но долго заострять на нем внимание — дело совершенно глупое и бессмысленное. Ну и спасибо я за это, кстати, тоже не скажу. Пусть не думает об этом.       Вообще, кофе — это вещь. Хорошая вещь. Особенно если кофе качественный. Будь я на месте Реборна, то тоже сразу бы согласилась на такие условия особо не думая даже. Вот дорвусь и сама баловаться этим буду. Подумать только, я скучаю даже по дешевому растворимому кофе из ближайшего магаза у моего дома. Справедливости ради, зацепиться было за что. Например, кофе с тирамису или ирландскими сливками. Там даже уже все равно, дешманская растворимая вещь это или нет. Все равно вкусно. Но я бы не отказалась и от стаканчика горячего ароматного латте или гляссе. Или даже, быть может, мокко. Я не фанатка такого кофе, какой предпочитает Реборн (а это наверняка крепкий и обязательно без сахара), но это все равно кофе, и я собиралась побаловать себя им, когда у меня будут деньги. В любом случае, кофе тащит, раз уж даже великий и могучий Реборн так быстро согласился, стоило мне только договорить свой вопрос. Не то чтобы я сомневалась в этом. Канон показал мне достаточно, чтобы я могла использовать его в своих целях не только для основных поворотов сюжета, но и для повседневных маленьких проблем. У моего дражайшего репетитора тут просто не было выбора.       — Так что за хрень ты устраиваешь в этот раз? — я перевела заинтересованный взгляд на Реборна, который, открыв шкафчик в одном из классов, выдвинул оттуда длинную металлическую столешницу с кучей различных инструментов будто прямиком из камеры пыток. Но меня даже не они больше удивили. Длинная металлическая выдвижная столешница. Ну прям как в морге. Если там еще и слегка прохладно, то твою мать! У нас в школе, оказывается, есть морг! Который сделал Реборн, пока никто не видит. Но вот только ему это вообще зачем? Если бы на нас кто-то напал (прости, Господи, за такие грешные мысли! Как я могла о таком вообще подумать, когда самое опасное существо на этой планете находится вообще в метре от меня?), если представлять такую ситуацию чисто в теории, то не легче ли избавляться от тел тогда сразу? Гемора по всем фронтам было бы сразу меньше. Но если он используется не для этого, тогда для чего? Как много вопросов и как мало ответов…       — Тренировки в стиле Вонголы, конечно же, — Реборн ухмыльнулся, натягивая на руки резиновые перчатки и беря со стола гигантскую бензопилу. Он, епрст, ее еще и включил! В солнечных лучах зубья пилы выглядели отчего-то еще более зловещими. Стоящий рядом со мной Хаято восторженно зааплодировал. Я же поежилась. Эти психи все еще пугают меня периодически. Вот выйдет на свет Мукурушко, надо будет его завербовать все же на свою сторону. С его-то фантазией и бензопила покажется волшебной палочкой Феи-крестной. — Тренинг проводится с целью улучшения трех основных навыков, необходимых в бою, таких как скорость, сила и выносливость, — бензопила отправилась на место в тот же момент, как Реборн начал с умным видом втирать нам дичь. По-моему он использовал ее чисто в целях устрашения. В первую очередь меня, чтобы даже дернуться с его занятий не посмела. Я-то просто могу. Единственное, чему я пока хорошо научилась во время этой специфической учебы — быстро сваливать от проблем. С учетом того, что каждый урок Реборна, это проблема, бегать пришлось много и долго. Меня всегда догоняют, правда, и большую часть времени я стараюсь его не драконить лишний раз, но попытки не бросаю. — Пожалуй, начнем со скорости. Скорость — это очень важный фактор, как в защите, так в и нападении, — не сдержавшись, я все же зевнула. На миг показалось, что я перенеслась на урок физики в свой мир, где у нас была очень душная физичка, проводящая все уроки монотонно, по три сотни раз повторяя определения. Хаято бы там точно понравилось, раз он даже тут абсолютно каждое слово Реборна в тетрадь записывает, так еще и текстовыделителями успевает подчеркивать ключевые моменты. — Ты знаешь, что для этого нужно, Гокудера? — «для этого»‎ это черт побери, для чего? Чем дальше в лес, тем чаще мне кажется, что Реборн просто любит играть в шарады!       — Ну, — зато Хаято с ним, кажется, на одной волне. Вон, только ручку чуть пожевал и уже готов отвечать. — Если хочешь быстро бегать, то нужно заниматься на беговой дорожке или… — ХА. Нет. Вот если что я и помню хорошо из канона, так это то, что во время репетиторства Реборна ты всегда неправ. Это закон, Хаято, который я уже даже на себе проверила. Несколько раз. Блин, я вот не сомневаюсь в том, что так или иначе, но ученики Реборна получают необходимые им знания. Но в процессе обучения все так с ног на голову переворачивается, что проще Коро-сенсея из другого фэндома призвать и попросить переобъяснить. За это еще и пулю в лоб не словишь. Чудесные перспективы.       — Вот поэтому ты такой вялый. Самое важное — сопротивление воздуха! — я возвела взгляд к потолку и подавила в себе желание закричать. От отчаяния. Такое ощущение, что я попала на РенТВ и решительно не понимаю, какую тему мне сегодня в уши льют, потому что пропустила начало. Последнее, че я оттуда запомнила, кстати, было что-то про черную плесень. Это, короче, гигантская грибница, пришедшая из космоса, которая порабощает умы людей, зомбирует их, и именно поэтому люди ходят на митинги Навального. После этого меня пробрало на ржач и я выключила телевизор. Больше я его не включала. Но неоднократно думала, что профессия ведущего на РенТВ должна была быть моей. Обожаю нести дичь с серьезным лицом.       — Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; Да приидет Царствие Твое; Да будет воля Твоя… Ай! — Реборн внаглую прервал мою молитву, швырнув в меня близлежащую книгу. На каких-то не иначе что инстинктах я успела чуть пригнуться и урон был значительно снижен, но это было все равно довольно ощутимо и неприятно.       — Джудайме! Вы в порядке? — Хаято, уже было соскочивший со стула, быстро бухнулся обратно, когда я махнула ему рукой и поднялась обратно наверх. На свет Божий. Я стряхнула невидимые пылинки с рукавов кофты, небрежным жестом поправила прическу и уставилась на Реборна. Реборн уставился в ответ. Искра. Буря. Иииии… ничего. В этот раз мы играем просто в гляделки. Молча. Не самая любимая игра в силу того, что глаза потом все же слегка болят, но че поделать. Проигрывать Реборну в этом будет ударом по моей самооценке.       — И с каких пор ты у нас православная?       — А кто сказал, что если я читаю молитвы, то значит, что верю в Бога?       — Ну, обычно это подразумевается.       — Я апатеист. И молитвы мне больше для комического эффекта. Прочитала первое, че вспомнила, не бузи.       — Может, мне стоит сделать прическу Гокудеры в виде православного креста?       — Я бы на это посмотрела, но тогда я еще больше не пойму, при чем тут скорость. А еще мне жалко волосы Хаято.       — Джудайме так добра…       — Кхм, тогда перейдем к силе, — Реборн мигом выкинул не пойми откуда взявшуюся расческу и снова схватил указку, тыкая в плакат на доске. Мозг и рука с мускулами выглядели довольно аутентично, с учетом того, что мне даже не было ведомо, откуда были взяты эти картинки и на кой ляд их искал Реборн ради короткой презентации. — Обычно у людей сила ассоциируется с мускулами. Но в Вонголе мы делаем акцент на преодолении границ использования потенциала мозга, что пробуждает скрытые силы, — я снова зевнула. С каких пор, кстати, Реборн причисляет себя к Вонголе, когда он вроде как просто старый друг Тимотео и только поэтому не отказывает ему в каких-то просьбах по типу репетиторства наследника Семьи, к которой даже не принадлежит? Не то чтобы мне было жизненно важно узнать ответ на этот вопрос, но стало как-то просто интересно. А еще мне просто кабздец, как скучно, поэтому я придумываю в голове сто и один вопрос, лишь бы не задумываться на полном серьезе о том, что вещает Реборн по своей программе. — Иными словами, мы хотим заполучить полный контроль над собственным мозгом, что обычно невозможно, — штабу ученых Вонголы, в который проник Реборн, не помешала бы встреча с Биллом Гейтсом. Может, он проконсультировал бы их насчет чипирования. Или сразу чипировал. Забавно вышло бы. Типо, за что боролись, на то и напоролись. Ха. Зато раскрыли бы весь потенциал своего мозга не прибегая к экспериментам на ни в чем неповинных людях. Если будущих мафиозников под покровительством Аркоболено Солнца так вообще можно назвать. — Как раз для этого я пригласил особого специалиста, который обучит тебя, — да, Гокудера. Обучит. Правда, читай это как «убьет тебя». Пора готовить свечи за упокой. За его. И мой на всякий случай.       — Здравствуйте! Рада видеть вас! Попробуйте наш фирменный рамен! — лучше бы дошик принесла. С креветками и двумя пакетами перца. Возможно, уроки Реборна резко перестали бы быть для меня настолько убийственно скучными, и я бы даже нашла бы в них смысл. — Он предназначался для Господина Кавахиро, но так и быть… — с громким «пуф» взрослая И-Пин исчезла так же быстро, как и появилась, оставив после себя только чемоданчик на полу и свою младшую копию из этого времени. А я даже поздороваться не успела. Я махнула нашей И-Пин ладонью в знак приветствия и она одарила меня своей улыбкой. Чудесный ребенок. Спокойный и рассудительный. До тех пор, пока не встречает Ламбо или Кею. Но даже это всяко лучше поведения Ламбо, над которым еще работать и работать.       — Гокудера должен доесть рамен, пока И-Пин направляет на него гедза кен. Гедза кен — это боевое искусство, поражающее мозг, что приводит к непроизвольным сокращениям мышц. Гокудера научится полностью контролировать свой мозг, если доест рамен, устояв перед гедза кен, — Реборн довольно улыбнулся, потирая ладони друг о друга. В этот момент он мне больше всего напоминал муху, которая затеяла очередную гадость, после которой я захотела бы ее прибить. Справедливости ради, за долгое время это было действительно невероятно полезное упражнение, которое помогло бы нам потом в будущем. Никогда не знаешь, что тебя встретит в будущем. И сохранить свои мозги в ладах с телом в случае необходимости будет более чем хорошо. Это вполне могло бы помочь в тех моментах, когда кто-то пытается контролировать твои действия или захватить мозг. В случае с Мукуро, конечно, скорее всего не сработает, так как он использует не самые традиционные средства, но я уверена, что даже против переселения души в другое тело при необходимом уровне тренировок это может пригодится.       — Звучит сложно, — протянул Хаято, задумчиво почесывая пальцем подборок. Он выглядел довольно неуверенным в себе, постоянно кусая губы и бегая взглядом по поверхности стола.       — Но ты справишься, — я положила руку ему на плечи и заглянула в глаза, широко улыбаясь. Даже если бы я не знала канон, но уже видела Хаято, я бы и подумать не могла о том, что он не справится с чем-то. Он ведь упертый и довольно старательный. И вряд ли его хоть что-то сможет остановить, если он чего-то действительно хочет. Хаято хочет быть нужным и полезным и продолжает не верить в себя, но бросается в омут с головой за своего Босса. И я бы очень хотела, чтобы он наконец-то чуть больше поверил в себя самого. — Я в тебя верю!       — Вы будете гордиться мной! Я не подведу! — Хаято благодарно мне улыбнулся и сжал мою ладонь на своем плече. Надо же, как может воспрянуть человек всего из-за пары слов. Мне вот в свое время такое никто не говорил. И даже когда я еще только шла сдавать ОГЭ, мама говорила мне, что я не сдам. Она говорила это, потому что тогда я все же мало готовилась, но она даже не допускала мысли, что я могу сдать и без подготовки. Так по итогу и вышло. За самые сомнительные экзамены получила пять. Но слова эти так и не забыла. Ни когда получила результаты, ни много позже. И даже когда я заканчивала школу они все еще были со мной и не собирались отпускать. В меня не верила собственная семья. Так как могла потом я верить в саму себя? И со временем ведь так и не поверила. Сомневаюсь в каждом своем шаге даже сейчас. Но считаю важным такое говорить другим. Чтобы никто не чувствовал себя так, как тогда чувствовала себя я. Для меня важно, чтобы мои друзья верили в себя и верили мне. Пока большего и не надо, наверное.       — Приступим, — Реборн сказал это так торжественно, что я, не удержавшись, даже хмыкнула, уже приготовившись уворачиваться от смертельных снарядов, если мне все же не повезет. Хаято взял в руки палочки, намотал лапшу и уже собрался поднести ее ко рту, как его рука внезапно замерла, а пальцы на палочках разомкнулись, отчего те со стуком упали в тарелку. Вообще считаю, что палочки, это не очень честно по отношению к Хаято. Они сразу как наивысший уровень сложности, так как Хаято все же большую часть жизни в руках держал вилку, как и большинство европейцев, а палочками пользовался скорее на любительском уровне, как я, когда покупала суши. В этой методике есть своя определенная философия, но Реборн явно не привык размениваться на мелочи и решил врубить Хаято сразу хард режим жизни и тренировки в частности, чтобы не расслаблялся. Как бы ему самому потом лапша в лицо не улетела.       — Еще раз! — Хаято снова подцепил лапшу и на этот раз с большим усердием, и даже медленнее стал подносить палочки ко рту. Я внимательно следила за каждым действием Хаято, и когда он снова замер с несчастными палочками у самого рта, я уже хотела расстроенно вздохнуть, как он просто упал лицом в тарелку, как это бывало в старых мемах про салат оливье или торт на день рождения, и закричал. Из-за чего вздохнула я уже скорее испуганно, пытаясь не поморщиться, так как богатая фантазия вмиг нарисовала мне, что я чувствовала бы в такой ситуации.       — О Боже, Хаято, ты в порядке? — он неопределенно махнул рукой и усмехнулся, будто это действительно было пустяковой вещью для него. Ну да. Нырнуть лицом в кипяток. Я не сомневаюсь, что за годы он стал терпимее к боли, поскольку часто работал с огнем и динамитом, но кожа лица все же довольно нежная. И такое приключение все равно будет довольно болезненным. Его нос, щеки и подбородок постепенно становились розоватыми после встречи с кипятком, и я поежилась, доставая из кармана пачку бумажных салфеток, которые таскала с собой на всякий случай. Как я вижу, все же пригодились. — Нет уж, подождешь, — вскрыв упаковку, я вытащила две салфетки, на пару мгновений пожалев, что это все же не влажная прохладная тряпка. Я стала вытирать лицо Хаято, второй рукой снимая лапшу с его волос и бровей, и даже через две салфетки, сложенные в несколько раз, все равно продолжала чувствовать, как горит его постепенно краснеющая кожа. Выглядело это еще больнее, потому что я вполне себе представляла, что это такое. Как-то за один апрель я умудрилась облить свою руку три раза, когда заливала из чашки через воронку в термос горячий чай, совершенно не разведенный холодной водой кипяток. Рука потом долго болезненно щипала, несмотря на то, что полдня я просидела с прохладной мокрой салфеткой на руке. После этого случая мы снова пополнили домашнюю аптечку новой мазью. Противоожоговой. Стоит ли говорить, что пользовалась я ею чаще, чем хотелось бы? И сейчас я очень жалела, что в доме Наны такой не было. Стоило бы сходить чуть позже в медпункт школы и посмотреть там. Сидеть и мучиться долго я Хаято не дам. — И будь осмотрительнее, пожалуйста! Я не уверена в том, что мы сможем найти здесь адекватную противоожоговую мазь, а Шамал вдруг сменит курс своей профессиональной ориентации и решит лечить мужчин! А ты мне живым еще нужен!       — Я постараюсь, — вздохнул Хаято, когда я снова села на свое место. Реборн неопределенно фыркнул и махнул рукой И-Пин, дабы та продолжила. И вот, снова захват лапши палочками, взмах рук И-Пин и…       — И-И-И-Пин, пошли играть! — в оконное стекло буквально вплющился Ламбо, распластывая по поверхности свои щеки и губы. Это было очень неожиданно и жутко даже для меня, что уж говорить про саму И-Пин, у которой от страха глаза на лоб полезли, а руки задрожали, хаотично совершая много мелких движений, отчего наши тела стали жить просто собственной жизнью. Я сразу почувствовала на себе, как все же тяжело было самому Хаято, который еще и работал с горячей едой и старался лишний раз все же никого не калечить. Сила И-Пин, контролируемая только испугом, еще и усилила свою мощь, отчего Хаято даже не мог чуть затормозить свои действия. И пока я соскальзывала со стула, прогибаясь спиной едва ли не на мостик, Хаято встал на одно колено, вцепившись пальцами в тарелку лапши, которую двигал в мою сторону. Я взвизгнула и в таком неудобном положении еще и смогла прогнуться вправо, а в следующую секунду кипяток из тарелки с раменом выливается как раз на то место, где еще недавно была я сама. Полностью избежать столкновения с неизбежным мне не удалось, и кипяток все же прикоснулся к моему левому боку и бедру, но это было лучше, чем если бы вообще все вылилось мне на живот. Я поморщилась и попыталась встать, когда моя нога в таком тупом неудобном положении и вовсе поднялась, а палочки Хаято пролетели в миллиметрах от моего носа. Не знай я, что за цирк тут вообще мог бы твориться, я бы даже предположила, что Хаято пытался меня убить.       — Да черт тебя дери, Ламбо!       — Джудайме, вы в порядке?! — я махнула рукой, скопировав недавний жест Хаято, и вскочив на ноги, пока бок еще не стало нещадно щипать, подбежала к окну, от которого одним ловким движением отскребла Ламбо и посадив его на стул, пригрозила пальцем. Кричащую И-Пин пришлось отлавливать уже Хаято. И несмотря на трудности, так как страх И-Пин продолжал периодически бить с силой по контролю над телом, справился довольно быстро, усадив ребенка на стул в другом углу класса.       — И-Пин, ты снова забыла свои очки? — она виновато потупила взгляд и только тогда из кармана появились очки. Я не винила ее в этом, так как и сама периодически забывала о том, что они вообще у нее есть, потому что в каноне ее только без них и было видно, но не пожурить не могла. — Пожалуйста, не забывай о них в следующий раз, хорошо? — она виновата покусала губы, поглядывая на намокший бок моей кофты. — Ты ни в чем не виновата, ладно? Очки в первую очередь нужны для твоего собственного удобства. Чтобы ты могла все видеть и не попадать в неприятности, хотя я не сомневаюсь, что в таком случае ты можешь себя защитить.       — Прости, — жалобно пропищала И-Пин, отчего я улыбнулась, смотря на нее.       — Все в порядке. Все раны заживут. А твоя безопасность мне важнее, ладно? Просто приучай себя к тому, чтобы носить очки. Так ты быстрее скорректируешь свое зрение и потом тебе уже не нужно будет их носить, — И-Пин кивнула и продолжила смотреть в пол, медленно покачивая ногой. Я не сомневалась в том, что она и сейчас придет к каким-то понятным только для себя выводам. Все же она была довольно взрослым ребенком, который уже многое умел и любил учиться. Зато Ламбо, к которому я повернулась, нахально улыбался, скосив взгляд куда-то в сторону, и ковырялся в носу. Маленький бандит. Сразу видно, что Нана чхать хотела на воспитание и детей только кормила, да топила во вседозволенности. Нет, я понимаю, что Ламбо в первую очередь ребенок и ему нужно движение и игры, эмоции, в которых я не собираюсь его ограничивать. Но он должен знать меру, грань, у которой он должен уметь останавливаться, чтобы не доставлять никому существенных проблем. Типа подрыва заднего двора, после которого приходится заново сажать кусты, или что-то вроде того. — А теперь ты, Ламбо. Сколько раз я тебе говорила не пугать И-Пин?       — Десять, — Ламбо нахмурился, отводя взгляд еще дальше. Я хмыкнула. Ну, он хотя бы меня слушает. Это уже прогресс для воспитания, как я считаю.       — Хорошо, тогда почему ты это сделал? — я потрепала Ламбо по его шевелюре, мягко поворачивая голову лицом ко мне. Он все еще смотрел куда-то в сторону, но перестал ковыряться в носу, отчего я удовлетворенно улыбнулась. Ламбо ведь тоже ребенок не глупый. Просто очень активный и жаждущий внимания, которое ему, вероятно, не давали в его Семье. И вот, во что это вылилось сейчас. В проблемы с воспитанием, которые разгребаю почему-то я.       — Я очень хотел поиграть, а только испугавшись она действительно бы обратила на меня внимание, — пробубнил Ламбо. Я фыркнула. А потом, вероятно, когда подрастет, Ламбо скорее будет тем, кто девочек за косички дергает, чтобы те внимание на него обратили. Так что без понятия, в какой период времени что у него в жизни произошло, что появляется он потом исключительно в образах Ловеласа.       — Ну ты же понимаешь, что так делать не стоит? — Ламбо недовольно кивнул и нахмурился. И я прошептала ему на ухо: — Так что в следующий раз поделись лучше с детьми, с которыми хочешь поиграть, конфетами, и пригласи играть, а не пугай их. Я тебе дам два пакета: один только твой, с твоими любимыми виноградными, а второй для друзей. Лады? — он выдохнул, словно думал, что я ему сейчас вообще не позволю играть ни с кем, запру его в высокой башне без дверей, и заставлю отращивать волшебные волосы. Была бы коровья Рапунцель. Ну какой он еще, конечно, несмышленый ребенок все же. Даже жаль, что в таком малом возрасте он уже в мафии погряз по самое не балуй. — Извини, но И-Пин нам еще нужна для дела, так что, если хочешь, то можешь подождать ее здесь или же пойти погулять пока, — Ламбо лишь понятливо кивнул и отвернулся к окну. Ну и славно. Проблемой меньше.       — Ого, так может, ты станешь первым Боссом-воспитателем? — Реборн насмешливо фыркнул, скрещивая руки на груди. И если это даже предъява, то мне очень даже срать. Потому что в вопросах воспитания нужно быть аккуратным со словами и выражениями, чтобы ребенок понял все так, как нужно и не обижался. И это выматывает на самом деле. Но почему-то никто из более или менее взрослых не посчитал нужным этим заняться. Хотя о чем это я? Кому этим вообще тут еще заниматься, если не мне? Нана, по-моему, до сих пор думает, что ей шестнадцать; Хаято, Такеши и Реохей еще сами дети, которых тоже учить надо; у Киоко и Хару, несмотря на любовь к детям, при встрече с ними вообще мозг напрочь отключается и они их тискают едва ли не как мягкие игрушки; а у Ханы, Кеи, Шамала и Реборна так и вовсе на детей аллергия, по-моему. Не удивлюсь, если Шамал на их компашку еще какие-то зарубежные таблетосы заказывает или делает, чтобы их при встрече с детьми еще и сыпью не покрывало. Ну, в общем-таки, остаюсь снова только я. Как последний оплот адекватности, который тоже грозится рухнуть.       — Я уже, — сказала я и согласно кивнула.       — Эй, ребята, что с вами? — в двери кабинета просунулась голове Такеши. — Я услышал крики и пришел посмотреть, что у вас тут творится. О, Тсуна, ты что, принимала душ? — я фыркнула, наконец-то обращая внимание и на себя тоже. Отлепив от бока намокшую ткань я поморщилась и чуть помахала ей, создавай легкий ветерок, чтобы чуть унять жжение. Я бы и не обратила внимание уже, если бы Такеши не напомнил. Вот как-раз в тот самый апрель, когда я обжигала руки, то никогда не кричала и слезы на глаза не наворачивались. Да, каждый раз это неожиданно и неприятно. Но я только пялилась на руки, потому что мне вроде как больно, заканчивала дела, которыми занималась, и только потом позволяла себе пойти заниматься собой. Как истинная русская: сначала дела, потом все остальное. Да и действительно, пока не думаешь (а думать об этом, когда занималась воспитательными работами, мне было решительно некогда), и болит не так уж и сильно, что можно вполне игнорировать. К тому же, Хаято досталось гораздо больше.       — Простите, Джудайме! Это моя вина!       — Да угомонись. Нет тут ни правых, ни виноватых. Просто случайность, — Хаято, виновато закусив губу, отвел взгляд. Ясно, еще и это дите обрабатывать, потому что, вероятно, он если уж и принял мои слова к сведению, решил все равно топить себя в вине за пустяковый случай. Я задумчиво потерла переносицу, даже не зная с чего мне начать, да и, в общем-то, что вообще делать, чтобы вытащить из ямы самоуничтожения Хаято. Если уж они мне не дают там валяться, то я им тоже не позволю. — Может, лучше еще попробуем?       — Но что если…       — Не все приходит сразу. Тебе нужно тренироваться, а мы, если что, больницу ограбим.       — Золотые слова, Тсуна. Еще б больницы не хотела грабить, так и цены б тебе не было, — фыркнул Реборн, ставя передо мной чашку чая. По спине пробежался табун мурашек, но я просто проигнорировала это, так как Хаято, подначиваемый смешками Такеши, все же снова взялся за палочки, когда новая тарелка рамена встала прямо перед ним. Мне было интересно, как скоро Хаято все же освоит этот урок. Возможно, позже он сможет поделиться впечатлениями и хитростями, и мы проведем такой урок и с остальным. Я бы и сама попробовала, правда, не собирая вокруг себя любопытную толпу, потому что не хотела бы никому попасть палочками в глаза. Контроль над своим телом — штука все же довольная полезная. И хуже от того, что мы научимся это сейчас делать, явно не будет. Я сделала глоток чая и сразу захотела выплюнуть все обратно, так как, по ощущениям, чай Реборн заварил походу прямо в полной солонке. А затем в чашку на скоростях влетела лапша, и горячие капли чая брызнули мне на лицо.       — Да твою ж морковку за ногу, Реборн!       Как знала, что нельзя было ослаблять бдительность! Эта падла все-таки отомстила.