«Люди воюют потому, что они люди - довольно забавная цитата, которой, как правило, пользуются те, кому попросту не хватает умственных способностей для осознания причин и значения такой вещи, как война» Изречение приписывается Его высокопреподобию Николасу Скарлет.
***
«Если бы люди остались в раю, они бы сгнили» Неизвестный философ.
***
Довольно легко тыкать пальцем в учебник истории и кричать: "Чем, *лять, все эти люди думали?!", а ещё легче выдумывать свою собственную историю, в которой всё будет идти точно по тому, как было задумано тобой и в соответствии с твоими же понятиями "добра" и "зла". Все мы сильны задним умом и все мы запросто можем прокрутить в своём воображении что угодно, переиграв это на свой лад. Но стоит нам попасть в ту же самую ситуацию, как абсолютно всё пойдёт набекрень и в пляс, оставив нас только сокрушаться над своим бурным воображением и над тем, как несправедлива эта жизнь. К счастью, только по отношению к нашим ожиданиям. Вырезка из труда «Наш мир через разные призмы восприятия», за авторством Живой Святой Пинкамины Дианы Пай.
***
Первым, что он увидел при пробуждении, был белоснежный потолок храмовой кельи. Белоснежный потолок, украшенный замысловатым резным узором, который до сих пор никак не выходит у него из головы. Он не мог точно сказать почему, но именно эта деталь въелась в память сильнее всего. Сильнее лица молодой жрицы, пришедшей проверить "иномирного героя". Сколько бы Николас не напрягал память, он не мог вспомнить ни её лицо, ни её голос, ни имя. Всё, что ему удавалось вспомнить - это её бело-синее одеяние и запах фиалковых духов. Последнее порой попадало под сомнение, но всё же... Всё же тогда это были не самые важные детали. Когда ты просыпаешься чёрт знает где, точно помня как твоя машина не самым живописным образом врезалась в дерево, после незапланированного дрифта по заледенелой дороге, то у тебя в голове оказывается слишком много вопросов, чтобы высказать хотя бы один. Тогда жрица, исполнявшая функции его гида, учителя и персональной няньки проворно взяла дело в свои руки и втянула его в разговор. О, сколько он тогда узнал об этом мире. В основном, правда, о пресвятой Богине, созидательнице всего и вся, матери человечества, что вечно наблюдает за чадами своими и оберегает их от зла и скверны. Сокращённый титул своей фактической начальницы он запомнил, а имя той, кто, по сути, открыл ему этот мир - нет. Печально. Печально, но не столь важно. Ах да... Насчёт начальницы. Жрица с особым энтузиазмом рассказывала про его предназначение и отведённую ему великую роль глашатая пресвятой Богини, созидательницы всего и вся... И так далее. С её слов местная властительница небес с этого момента должна быть с ним на прямой мысленной связи, подсказывать ему нужные слова и вести на пути святой войны с местным Люцифером и его выкидышами, монстрами именуемыми. На деле всё было несколько проще. Самый простой пример - после мысли о "местном Люцифере" в голове у Николаса раздался чей-то звонкий смешок, от чего тот дёрнулся, вызвав испуганный вскрик у жрицы. И едва не свалился с постели, на которой сидел, в процессе «оголив свои чресла», как выразилась его изрядно смущённая собеседница. В принципе всё дальнейшее общение с богиней к этому и сводилось. Женский голос изредка комментировал его мысли (зачастую крайне едко) и, в очень редких случаях, давал указания. В конечном итоге ему пришлось смириться с мыслью, что Богиня скорее всего обращается к его персоне только тогда, когда её начинает одолевать скука. Их разговор со жрицей завершился спустя неполный час, и она передала ему церковную одежду, в которой ему предстояло явиться пред светлые очи глав Ордена, вместе с прочими "призванными". Последний момент сразу вызвал у него необъяснимое беспокойство, но на тот момент Николас попросту проигнорировал это, горя желанием поскорее увидеть этот мир не из окна кельи, а вживую. Ну и глянуть на морды прочих "попаданцев" хотелось. Морды, кстати, оказались самые разнообразные. В "мир меча и магии" занесло людей с самых разных уголков матушки Земли, начиная с Европы и заканчивая Австралией. На сорок призванных было даже двое японцев и один монгол. Последнего все в шутку звали Ханом. Первое знакомство было очень, очень, очень и очень незапоминающимся. По крайне мере для Николаса. Когда тебя и ещё двоих "счастливчиков" уводят прямо посреди церемонии, не дав толком ни с кем познакомиться, и приводят под не такие уж и светлые очи дюжины стариков, чем-то напоминающих дикую помесь Папы Римского и высокоуровневого квестодавателя из какой-нибудь японской рпг, память начинает выделять совсем уж экзотические детали. Пожалуй, ультра длинная и столь же пафосная речь про "великое предназначение" и "святую войну" Николасу понравилась тогда больше всего. По крайне мере его будущий учитель "Святой магии и Божественных чудес" тогда выложился на полную катушку. Дальше шла долгая, невероятно нудная, но до ужаса пафосная церемония принесения клятвы Ордену и Верховной Богине, которую по очереди прошёл каждый из них. И примерно с того момента всё и понеслось вскачь. Последовавший за этим калейдоскоп событий сложно описать одним словом. Да и сотни слов тут вряд ли хватит. Он жил всё в той же келье, в которой проснулся, учился у той самой жрицы, имя которой так и не удосужился запомнить, сдавал местный аналог экзаменов у понтифика, взвалившего на свои плечи заботы об обучению нерадивых попаданцев... Иногда он общался с прочими "иномирцами". Последнее было довольно сомнительным удовольствием, учитывая, что общий язык Николас нашёл только с парой человек, ограничив общение с прочими землянами до необходимого минимума, трактуемого банальной вежливостью. Оглядываясь на события тех дней, возможно, ему бы удалось разобраться с грядущей катастрофой ещё до её возникновения. Возможно, будь он внимательнее к окружающим, не столь зациклен на себе любимом и не заглядывался бы большую часть свободного времени на пышную грудь сестры Румии... Забавно, ему удалось вспомнить её имя только тогда, когда его мысли бодро замаршировали куда-то совсем не туда. В любом случае, связь с Богиней максимально отдалила его от прочих, хотя, если сравнивать с теми же инженерами и специалистами, за которых Орден взялся мёртвой хваткой, то он очень даже легко отделался. Люди, получившие должное образование и знающие (в теории) как построить мартеновскую печь, были, куда востребование, чем все имеющиеся в Ордене герои и святые вместе взятые. И тот факт, что таких людей в их призванной компашке нашлось аж четыре человека, весьма обрадовал Верховный совет. На деле-то они ожидали ватагу бравых воинов, которые смогут настучать новой Повелительнице Демонов по лицу, ушатав в процессе ещё и её муженька, а получили разношёрстную толпу, в которой держать в руках оружие умели едва ли семеро. Но, как говорится, на безптичье и жопа соловей. Тех, кто не мог послужить Ордену своими знаниями, начали интенсивно***
Пожалуй, стоит признать, что ему совершенно не даются местные имена и названия. Николас и сам не может объяснить, почему, но он либо забывает их через какое-то время после того как услышит, либо банально не запоминает. Та же история и с названием того городишка, чьи пылающие дома надёжно отпечатались у него в памяти. Причём настолько детально, что порой ему чудился тот самый неповторимый запах "Чуда Всесожжения", словно пародирующий ладан церковных благовоний. Тогда все мысли в его голове занимал вопрос о том, сможет ли он когда-либо использовать нечто подобное... Разумеется, о сгорающих заживо заражённых демонической энергией горожанах он даже не подумал. В отличие от своих менее циничных братьев и сестёр по призыву. Идеалистичные аутистушки, как позже их ласково прозвал Иван. И было за что. Одна из них собрала всех землян (кроме "мастеров-инженеров", которым Орден на тот момент выделил аж целый город для экспериментов) втайне от смотрителей и учителей, и объявила о том, что им нужно бежать из Ордена и присоединиться к монстрам, чтобы свергнуть палачей, убийц, буржуев и всех-всех-всех, кто мешает нелюдям ассимилировать людей, превращая этот мир в счастливый рай, в котором все будут вечно только и делать, что любить друг друга, да *рахаться. Учитывая полное отсутствие ораторского таланта у спикера и тот факт, как яростно она поносила Орден, при этом выставляя монстров невинными овечками, ничего кроме презрения, сдобренного капелькой жалости, её выступление у Николаса не вызвало. Тогда он просто, молча, развернулся и ушёл. Как выяснилось позже, за ним последовали ещё дюжина человек, более-менее обременённых мозгами. Но не остальные. Но, как обычно, он не стал придавать этому особого значения, ограничившись анонимным письмом Совету, в котором перечислил имена всех, кто хоть как-то поддерживал доморощенную революционерку. Уж эти имена он удосужился хорошенько запомнить, что значительно упростило ему работу в будущем, когда он подписывал приказ, предающий их всех анафеме.***
331 год от Явления Богини вошёл в историю Ордена как самый чёрный и неудачный, затмив собой даже ту, несчастную во всех смыслах дату, когда к власти пришла новая Повелительница Демонов. Для большинства жителей Ордена 22 число второго месяца восхода – праздник, призванный напомнить людям об одной из немногих в то время, истинных побед над монстрами, а так же о доблести воинов людской расы. Для Николаса и ещё десятка землян – сомнительный повод напиться. Они были там, были в самом сердце старой столицы, когда раскрылось предательство. Заблаговременно начатая чистка в рядах героев спасла их от удара в спину и в какой-то степени приструнила чернь, не дав отбросам общества и «обиженным жизнью» выступить на стороне монстров, но это была лишь капля в море. Здание совета, по совместительству Великий собор, было захвачено диверсионной группой мамоно, казармы гвардии атакованы вылезшими из всех щелей низшими монстрами, а у ворот города буквально из воздуха нарисовалась жаждущая мужчин и не пойми чего толпа монструозных бабищ, разной степени развратности. Положение хуже некуда, но не безвыходное. Городская стража, королевские рыцари и вольные латники, под командованием чудом уцелевших офицеров и кого-то из их сохранившей верность компании проворно организовали оборону на среднем ярусе города, не давая заразе распространяться от Собора и казарм, а с армией у ворот вообще расправились самым бесчестным и несправедливым образом (по мнению монстров, разумеется). Закрыли ворота. Тогда в мозг той курице, что командовала армией мамоно, наверняка, закралась мысль, что телепортация в сам город, не смотря на все связанные с ней риски, была куда эффективнее её пафосного явления у ворот. Но было как-то поздно, ворота заперли, а приставленные к ним маги с перепугу навесили на них столько защитных чар, что маги из числа монстров просто, молча, тыкали в этот ужас пальцами и щупальцами, потеряв всякую надежду распутать плетение защитных чар, видевшееся им воплощением чистого хаоса. Не смотря на то, что никто эти защитные чары в итоге так снять и не смог, вследствие чего ворота пришлось демонтировать под присмотром целой коллегии архимагов, Николас распорядился выдать каждому из защитников утроенное жалование в качестве награды. На почести для верных людей никогда нельзя скупиться. Буквально пропитанные святой энергией и древними защитными плетениями стены города не дали возможности монстрам как-то ещё ворваться в город всей своей ватагой, и в итоге они просидели под ними несколько дней, ожидая когда их сёстры откроют им ворота изнутри. В итоге они дождались объединение трёх крупнейших армий Ордена, ударившее им в спины. Сами улицы столицы ещё многие месяцы прочёсывали буквально вчера сформированные тяжёлые отряды инквизиции, выбивая монстров из всех возможных щелей. Но до того как это стало возможным, нужно было расправиться с теми, кто засел в Соборе. Твари были настолько высокомерны и самоуверенны, что заблаговременно начали праздновать свою победу, упиваясь своими только что обретёнными мужьями прямо в зале Совета. Так их и оставили на время зачистки, сдерживая льющийся из некогда святого места поток скверны силой всех имевшихся в городе священников и жриц. Николас до сих пор помнит то удовлетворение, которое охватило его, когда Теодор отдал приказ пушкарям, приставленным к снятым со стен орудиям, открыть огонь по осквернённому собору. Приятно было осознавать, что среди них не нашлось идиотов, готовых лезть внутрь. И что связь с Богиней в кои-то веки наделила их реальной властью, а не бесконечными обязанностями и необходимостью учить все известные молитвенники. Но то было позже. По его меркам много позже того омерзительного момента, когда до него дошло, что всё происходящее - следствие предательства. Предательство, не важно, во имя чего, или с какими намерениями совершённое, остаётся предательством. Самым мерзким поступком, на который вообще способно разумное существо. Так всегда думал Николас. Такого же мнения он остался, когда в ответ на предложение отринуть ничего не значащую присягу лживому Ордену и принять их сторону, отдавшись в сладостные объятия Повелительницы, размозжил молотом череп одного из переметнувшихся попаданцев. Паренёк был моложе его лет на пять, и, оглядываясь назад, Николас был вынужден признать, что искренне сожалеет о содеянном. Самую малость, но сожалеет. Их было семеро. Трое людей и четвёрка демониц, самой разной породы. Нет, трое Землян и четвёрка демониц. Та, что стояла ближе всего к нему и всего мгновение назад искренне улыбалась, теперь с написанным на лице неверием и ужасам тянулась к оседающему на камни трупу и кричала. Она кричала имя, которое Николас, уже занёсший молот для повторного удара, пропустил мимо ушей. Как обычно. Благословлённая сталь врезалась в рогатый череп с тем же омерзительным звуком, что и несколько секунд назад, смешав кровь и мозги, что остались на бойке с теми, что были в черепной коробке мамоно. Оставшиеся люди и монстры всё ещё были слишком шокированы его слепой яростью, чтобы достаточно быстро отреагировать на сорвавшуюся с его языка молитву, за которой последовал шквал золотого пламени. Он всё же смог повторить то чудо, хоть и в меньшем масштабе. «Орденцы ужасно обучают своих воинов и жрецов», кажется, именно так говорят в демонических царствах, верно? Что же, либо его учителя были исключением, либо у монстров очень хреновая пропаганда. Двух демониц не стало, один из предателей катался по земле, безуспешно пытаясь сбить с себя святое пламя. Отлично. Двое предателей всё ещё были живы, спрятавшись за магическим щитом так не вовремя очнувшейся суккубы. Перехватив молот так, как его обучали на протяжении всего последнего года оружейные мастера Великого собора, он двинулся к оставшимся врагам, на ходу начав новую молитву. Ни они, ни какая-либо другая тварь не покинут этот город живыми, пока его сердце бьётся, а руки в силах поднять молот. Понтифик, который вручил ему это оружие несколько месяцев назад, был на удивление немногословен. Вместо типичной для его братии проповеди о благочестии и смирении пред божественным, он просто пожелал ему не опозорить честь древнего оружия. И убить как можно больше врагов Богини. Стоило чуду «Святого копья» разбить щит демоницы, как на него тут же напали последние предатели, отошедшие от шока и пылающие истинно человеческой жаждой мести. Невнятные увещевания ослабшей и еле держащейся на ногах демоницы не стали слушать ни они, ни уж тем более Николас. Два клинка поочерёдно встретились с рукоятью или с бойком боевого молота. Не только его обучали на протяжении этого года. Мысль была запоздалой и несколько пошатнула решимость Николаса. Он не раз и не два видел, как эти двое и прочие из их числа тренируются во дворе Собора, оттачивая навыки фехтовальщика, или разучивая очередной магический трюк. Монстры не могут навредить человеку, за прошедшие несколько часов с начала битвы за столицу он уже успел в этом убедиться. Но эти двое, даже хватившие изрядную дозу демонической энергии, по прежнему, остаются людьми. А людям свойственно мстить. Он не знал, были ли они друзьями, с теми двумя, что он убил, или испытывали ли они какие-то навеянные колдовством чувства, к кому то из спалённых демонов. Зато прекрасно знал, что если не отбросит эти мысли и не сосредоточится, то присоединиться к убитым. Так же как по их телам струилась демоническая энергия, возвышающая их над простыми людьми, так и его напитывала святая энергия, токи которой он ощущал ещё с того самого момента, когда впервые услышал у себя в голове голос той сущности, что даровала её людям. «Тот, что слева ужасно фехтует, выдавая это за свой уникальный стиль. Дождись его очередной пародии на пируэт и выбей меч из рук» - Голос был как всегда холоден, но теперь в нём отчётливо ощущались нотки настоящего гнева. – «Рыжеволосый выродок обычно предпочитает использовать магию. Вопрос времени, когда его ярость схлынет настолько, что он вспомнит об этом и попытается достать тебя не мечом, но молнией. Ты должен убить его раньше» Богиня была в ярости. Другой причины, почему она была настолько многословна в тот день, и столь скупа на речи впоследствии он не видел. Однако в мудрости её слов Николас не сомневался ни тогда, ни пятнадцать лет спустя. Как будто могло быть иначе… Дождавшись очередного яростного удара от заходящего слева предателя, Николас уклонился и выкинул руку с молотом вперёд, точным ударом раздробив пальцы, удерживающие рукоять полуторного меча. Несостоявшийся инкуб взвыл от боли и выронил оружие. В ту же секунду Николас обратным ударом вогнал клюв молота ему точно в кадык. Оружие застряло в оседающем теле на одну драгоценную секунду. Секунду, за которую последний оставшийся противник успел прошипеть заклинание огненного шара. Снаряд не попал в цель, опалив лишь левую сторону его лица, но даже этого было достаточно для того, чтобы Николас выронил оружие и завыл, почти так же, как убитый им предатель несколько мгновений назад. «Как же глупо» - впервые его мысли совпали с комментарием богини. – «Ни в коем случае не дай этой швали себя убить, слуга» О, он не собирался. Когда меч уже был в считанных сантиметрах от его горла, его растрескавшиеся от жара губы произнесли два коротких слога, вызвав самое первое чудо, которое ему удалось выучить. Ярчайшая вспышка ослепила всех и вся на площади на достаточное время, чтобы он успел упасть на землю, и подкатиться под ноги слепо размахивающего клинком предателя. Когда тот упал, в руках у Николаса уже был его молот. Он помнил, что продолжал бить даже после того, как тело перестало шевелиться, словно пытаясь разбить в пыль каждую кость в теле ублюдка. Прежде он никогда не вымещал на ком-то свою злобу настолько диким и ужасным способом. Но ему определённо это понравилось. Про сжавшуюся возле догорающего трупа хнычущую суккубу он тогда даже не сразу вспомнил. Зато её предсмертный крик даже спустя пятнадцать лет так и не выветрился у него из памяти. В конце концов, настолько приятных моментов в ней не так уж и много…***
Стол был круглым, а на его поверхности была искусно вырезана карта земель Ордена. Пожалуй, из всего, до тошноты богатого убранства зала, это было самой простой и одновременно притягивающей взгляд деталью. Тридцать два расшитых бархатом и золотом стула стояли вокруг стола, ожидая своих хозяев. Но в тот день они заняли едва ли половину. Николас помнил небритого Ивана, с хмурым лицом рассматривающего свой экземпляр приготовленной Теодором общей сводки их не такой уж и долгой деятельности в качестве лордов-регентов, помнил самого Теодора, чьи бледно-синие глаза на протяжении всего совета сверлили Ричардса и его узкоглазых друзей-инженеров. Их вытащили из Города мастеров легионеры-экзекуторы посланные новоявленным Лордом-инквизитором буквально несколько часов назад, вырвав бедолаг из когтей монстров. Одного из них, кажется Ленца, тогда нашли под тёмной материей. Тварь уничтожили приставленные к отряду инквизитора маги, но паренька всё равно продержали почти четыре года в Подземельях. Многих ценных людей, которых удалось вырвать из лап монстров, держали там, но не все вышли обратно. Взявший шефство над реформами армии Пауль и принявший руководство всей проклятущей машиной церковной пропаганды Эшрамар выглядели чудовищно уставшими. Он помнил бранящегося Карла и подавленного Хана. Помнил озлобленное лицо Альгирдаса и хладнокровное лицо Мэрибэль. И свою замотанную в бинты рожу, которую так прекрасно отражал зеркальный потолок. Если бы прямо напротив него не сидела улыбающаяся не пойми чему Алиса, он бы наверняка содрал проклятущие бинты, чтобы окружающие его олухи хоть немного пришли в себя. Ему не хотелось слышать от неё слов жалости сверх тех, что она наговорила, когда накладывала ему повязку несколько часов назад. Их первый совет был сумбурным, скомканным, но всё же продуктивным. Одна только мысль, собравшая их всех вместе в том потайном зале, уже окупала все риски. Орден терпел поражение за поражением не потому, что люди были слабее монстров и не из-за преступной халатности своего прошлого руководства. Орден проигрывал потому, что Монстры изменились, а он остался прежним. И они должны были это исправить. В конечном итоге все сошлись во мнении, что им предстояло буквально повторить японское экономическое чудо в условиях средних веков, попутно пытаясь не дать монстрам превратить себя в послушных щеночков, счастливо пускающих слюни по первому зову своих рогатых хозяек, как это было со стариками из прежнего Совета. А повторить судьбу старого Совета никто из них не хотел. Должно было пройти не одно десятилетие, пока они добьются намеченной цели, но это уже были мелочи. Необходимо было провести столько внутренних реформ и военных кампаний на орденской территории и за её пределами, что намеченный срок казался не таким уж и длинным. Последним обсуждались вопросы власти и «престолонаследия». Кто-то из старых владык Ордена был ещё жив, но кого-то из них уже совратили монстры, а кому-то они прямо там подписали смертный приговор. Ведь была ещё одна мысль, с которой все они тогда согласились: «Слабость необходимо искоренять»***
Они были не одиноки. Не во вселенной, конечно, но и это было неплохо. Этот мир пользовался у фортуны определённым успехом, когда речь заходила о несчастных, вырванных из родного мира и брошенных в круговерть мироздания... Николас, поначалу, даже не верил, что впервые эта фраза слетела с языка Хана. Монгол оказался тем ещё рифмоплётом, но к делу это слабо относится. Таких как они на самом деле было много, но, разумеется, никого, кроме их компании, не призывал Орден. Были прецеденты с некоторыми могущественными монстрами, но все они заканчивались крайне печально. Лично Николас считал самым забавным случай, когда группа ведьм из Шабаша что-то напутала и призвала в этот мир целый танк. К облегчению всех членов Совета, и его персональной сыскной команды, выковыривавшей то, что осталось от ведьм из-под груды покорёженного железа, прямо на себя. Скорее всего, и мамоно и экипаж танка успели только очень сильно удивиться, когда машина войны материализовалась в доброй сотне метров над поляной, на которой проводился неудачный ритуал. Ведьмы всегда начинали дико тупить, когда что-то шло не по плану, и этот случай не стал исключением. Карл же уверял его в том, что уморительнее случая с иномирной суккубой-шлюхой нет ничего на свете. С мнением друга Николас был, мягко говоря, не согласен. Случай был не столько забавный, сколько грустный. Та суккуба, облетев все существующие демонические царства (и не пойми как, не подхватив даже кроху демонической энергии), сама сдалась первому попавшемуся отряду инквизиции. Её довольно долго допрашивали, пытаясь выявить причину такого поступка, но, в конце концов, всё сводилось к фразе «Они опозорили имя рода суккубов». Разумеется, были и более нелепые случаи, которые Николас время от времени перечитывает, дабы поднять себе настроение, но среди всего прочего смеха да греха находились действительно пугающие события. Одно из таковых, кстати, дало ему новую фамилию и неплохой такой дополнительный стимул раз и навсегда покончить с заразой, расползающейся из демонических земель. Это случилось на тринадцатый год их пребывания в этом мире. Один из посланных им поисковых отрядов (Коих в его подчинении на тот момент находилось свыше трёх десятков) не вернулся с задания, не оставив даже намёка на то, что могло случиться с дюжиной закалённых ветеранов, вооружённых по последнему слову техники и магии. Когда Николас уже думал задействовать приготовленный на подобный случай отряд легиона, составленный из самых толковых бывших «героев», ему доложили о том, что кто-то из его людей объявился у крепости одного из долинных лордов с письмом, адресованным лично «Его высокопреподобию». Письмо не несло на себе следов какой-либо магии, но всё равно было трижды проверено магами и жрецами, прежде чем попало в его руки. Алая восковая печать с гербовой розой была сломана, письмо извлечено и прочитано, а мысли у него в голове перемешаны. Письмо послали обезвредившие его отряд попаданцы, вежливо и довольно витиевато указав в нём, что они готовы сотрудничать с Орденом, церковью Верховной Богини и непосредственно с ним (последнее было скромно описано как самый желательный вариант) в обмен на неприкосновенность и убежище от «распутной мерзости». Под последним, как выяснилось позже, понималась демоническая энергия. Будь на его месте какой-нибудь высокородный лорд, или, не дай Богиня, особо набожный священник, он бы порвал письмо и отправил в указанное место встречи усиленный легионерами отряд зачистки. Но, к счастью всех и вся (кроме нескольких тысяч мамоно), на месте Николаса был Николас. Приняв все возможные (И парочку невозможных) меры предосторожности, он явился в указанное место встречи лично, блистая своим облачением «Воинствующего жреца» и излюбленным боевым молотом. Из-за спин трёх дюжин легионеров, разумеется. Тогда он и вообразить не мог, чем может обернуться эта встреча. Под сенью векового дуба, растущего в самом сердце Закатной крепости лорда Дориана Грейса, чей гонец и доставил ему письмо за несколько дней до этих событий, его маленькую армию уже ждали. Первой он заметил молоденькую серебровласую горничную, держащую зонт над чьей-то миниатюрной фигуркой. Сначала Николас подумал, что это дочь лорда и её прислуга, но присутствующий тут же Дориан опроверг его предположение. Они шагнули из-под тени дубовых веток синхронно, служанка шла в ногу со своей госпожой и мягко улыбалась ему. Когда она чуть приподняла зонт, Николасу точно в душу глянули два кроваво-алых глаза, смотревших на него с почти что кукольного личика, обрамлённого коротенькими пепельно-голубыми волосами. Николасу не нужна была подсказка Богини, чтобы признать в этой девушке вампира. Но в тот момент, когда она заговорила, заранее обговорённый приказ магам и стрелкам (заведомо занявших наиболее выгодные позиции на стенах) замер у него в глотке. И дело было вовсе не в ментальных чарах, защита от которых была в этом мире чем-то из разряда вещей первой необходимости. - Приветствую вас, Ваше высокопреподобие, Неопалимый молот Ордена и Несокрушимый щит запада, Глас Верховной Богини и Погибель врагов Её. – девушка слегка оттянула подол своего платья в лёгком реверансе. В её алых глазах светилось ничем не прикрытое веселье, а в озарившей её бледное личико улыбке блеснули аккуратные клыки. – Моё имя Ремилия Скарлет, я госпожа Алого особняка и на данный момент самая юная наследница Влада Цепеша, если это имя хоть что-то вам говорит. – Она хихикнула, не спуская с него глаз. - И я здесь для того, чтобы обсудить с вами сделку, условия которой будут выгодны для каждого из нас. Пожалуй, стоит сказать, что Богиня в тот день была на удивление молчалива. Хотя, впоследствии, её не самые лестные комментарии преследовали каждый шаг, вздох и в особенности взгляд «Юной наследницы Цепеша». Но в целом она осталась довольна заключённой Николасом сделкой. Очень довольна. Чего не скажешь о нескольких сотнях монстров всех возможных видов, чьи черепа составили коллекцию новоиспечённой «Пресвятой леди Скарлет».