"Желчные записки бывшей жрицы" Авторство приписывается героине-ветерану и выдающемуся литературному деятелю Катерине Полендине.
***
Эльфийские земли, предместья Элакрая. 346 год от явления Богини. 11 октября. Примерно 11:25.
Пенни была польщена оказанным ей высоким доверием. Но чувствовала бы себя куда спокойнее, если бы к этому доверию прилагалось чуть больше солдат. В конце концов её назначили в сопровождение лично Его высокопреподобию, отправившемуся на дипломатическую встречу с советом великих эльфийских князей. Нервничать в такой ситуации было совершено нормально. Ненормальным было то, что помимо её двадцати самых метких жолнеров, в сопровождение входили всего четыре легионера из личной охраны Воинствующего жреца. Приставленный к её отряду небольшой вспомогательный контингент, состоящий из девочки-волшебницы и пары её ассистентов Пенни даже не считала. Как и скрывающуюся за зонтом хрупкую девушку, не отходящую ни на шаг от Его высокопреподобия. Эта особа вообще не нравилась Пенни, но высказывать нечто подобное вслух она не спешила. Инстинкт самосохранения настойчиво твердил ей, что конфликт с кем-то столь близко знакомым с начальником всех её начальников будет последним, что она сделает в звании капитана. Разумеется, с учётом почетного эскорта из двух дюжин элитных гвардейцев и магов, отправленных им навстречу эльфийскими князьями, их отряд можно было считать достаточно впечатляющей силой. Для монстров низшего и среднего класса. Все те несколько часов, что они шли от места, в которое их перенесли из Лескатии раскрытые эльфийскими специалистами пространственные врата, Пенни ожидала нападения, как минимум, ещё одной лилим. Девушка смогла расслабиться только тогда, когда отряд преодолел лабиринт защитных иллюзий и её обутая в подкованный сапог ножка ступила на причудливо ровную брусчатку эльфийского города. До этого Пенни воспринимала эльфов из сопровождения исключительно как дополнительных солдат для неполного отряда. Но после нескольких минут блуждания среди иллюзий, которые эльфы вешали буквально на всё, что им хотелось защитить, капитан поняла, что они были чем-то вроде нянек. Нянек, которые не дадут им забрести в одну из миллиона ловушек, которые заботливые остроухие хозяева разложили вокруг своего драгоценного города. И если хоть половина того, что она знала являлось правдой, то подобная предосторожность вовсе не была лишней. По ходившей в мире молве, столица эльфийского княжества Элакрай считалась самым прекрасным городом из когда-либо построенных руками разумных. И Пенни честно старалась увидеть в изящной эльфийской архитектуре что-то такое, что можно было бы назвать “самым прекрасным”. Возможно, что здесь сказывались несколько месяцев сидения в непосредственной близости от старого дворца Лескатии, или отсутствие какого-либо вкуса у самой девушки, но она никак не могла отыскать то самое, что так превозносило бы этот город. За свою недолгую жизнь Пенни успела повидать не один десяток городов. И единственное примечательное отличие от них Элакрая, с её точки зрения, было в почти стерильной чистоте улиц. И зелёной черепице на крышах. Она была бывшей искательницей приключений и действующим жолнерским капитаном Ордена Верховной богини. Оценка и сравнение архитектурных стилей находились вне её компетенции, с какой стороны на это не взгляни. Её подчинённые старались как можно меньше крутить головами по сторонам, но даже так Пенни периодически ловила их на разглядывании очередной башни, или удивительно органично оформленного входа в сад. Садов в Элакрае, к слову, было довольно много. Даже через чур много. Только за то время, что их отряд шаркал по территории сокрытого иллюзиями города, Пенни успела насчитать, как минимум, одиннадцать садов с самой разной растительностью и степенью художественного оформления деревьев и кустов. Девушка не знала, что и думать обо всём этом, особенно с учётом всех тех любопытных взглядов, которые бросали на их скромное посольство жители Элакрая. Эльфы выглядели, за неимением лучшего слова, заинтригованно и то и дело перешептывались между собой, указывая в их сторону. Делали они это в основном с балконов и приспособленных под наблюдательные площадки крыш некоторых домов, ведь большинство улиц было перекрыто стражей Элакрая. Пенни нравился такой подход, ведь на тот момент она сопровождала одного из самых важных людей во всём Ордене. И присутствие любопытной толпы нервировало бы её куда сильнее, чем того требовала их миссия. Однако периодически Пенни всё же приходилось напоминать себе, что для эльфов они такая же диковинка, как их город для неё. К счастью, помимо Пенни, на слух о “самом прекрасном городе мира” обратила внимание и сопровождавшая её отряд девочка-волшебница с причудливым именем Пендальф. Это позволило Пенни на время забыться в беседе об архитектуре и том, как тайна и недоступность влияют на привлекательность того или иного объекта. Хотя её и изрядно смутила параллель, которую Пендальф проводила между сокрытым эльфийской магией Элакраем и упрятанными за юбками и штанами женскими гениталиями, но суть она уловила. Чем недоступнее объект, тем больше он желанен и тем ярче его воспевают в сказаниях, сказках и похабных песенках. Пендальф даже исполнила один куплет из одной такой песенки, после которого её аналогия стала для Пенни кристально понятной. Тем временем, идущий вместе со своими телохранителями впереди всего отряда, Его высокопреподобие, о чём-то говорил с командиром сопровождавших их эльфов. Оба говорили на эльфийском, а потому предмет обсуждения остался для Пенни сокрытым. От чего ей было не горячо, ни холодно, ведь они практически добрались до места назначения. И Пенни снова начала нервничать, представляя себе все возможные варианты, как её олухи могли опозориться и как она могла этого избежать. И пока она думала, вычурные ворота дворца становились всё ближе и ближе. Дворец Элакрая возвышался над всем городом, точно также, как городские башни возвышались над окружающими их домами. Монументальное творение, наверняка являющееся вершиной как инженерного, так и магического гения эльфов Элакрая, предстало перед глазами Пенни… Которая, к сожалению, не оценила ни витиеватый стиль дворцовых врат и башен, ни потрясающие воображение витражи в стрельчатых окнах и уж тем более ни великолепнейший узор позолоченной мозаики на белоснежных стенах. Образованности Пенни хватило ровно на то, чтобы тихонько похихикать над центральной башней, форма которой напомнила ей член и вновь вернуться к тревожным мыслям. Когда посольство приблизилось достаточно близко, из ровных рядов построенных у грандиозных дворцовых врат гвардейцев им навстречу выступил единственный эльф, на тыкве которого не было шлема. Встав в позу, он зычно объявил что-то на эльфийском. Это что-то было абсолютно непонятным для Пенни и её людей, но по звучанию являлось невероятно важным и помпезным. Хотя на эльфийском почти всё звучало важно и помпезно. Вытянувшиеся ещё ровнее гвардейцы поприветствовали посла Ордена неким речитативом, скорее всего являвшимся их боевым кличем и отсалютовали воздетыми к небесам копьями и знамёнами. Его высокопреподобие практически мгновенно выкрикнул что-то в ответ. Пенни не особо разбиралась в политике, но по довольной морде возглавлявшего гвардейцев эльфа сделала предположение, что это был некий древний обычай. Или же эльфам просто захотелось покрасоваться, а Его высокопреподобию блеснуть знаниями. Уже проходя через распахнутые специально для их посольства врата, Пенни не удержалась и начала рассматривать эльфийских гвардейцев. И её сложно винить, ведь по случаю прибытия высоких гостей, гвардейцы были разодеты в сияющие парадные доспехи и расписанные серебром небесно-голубые плащи. А парадные доспехи эльфов - это не парадные доспехи какой-нибудь почётной стражи Лескатии. Каждая пластина брони, каждая чешуйка и нанесенный на них узор были отдельным произведением искусства. Серебро и золото гармонично смешивались с мифрилом и самыми разнообразными сплавами стали и адамантия, создавая броню, которой можно было любоваться часами. Как в такой красоте можно было сражаться, Пенни понятия не имела. Но предполагала, что в них и не сражаются, а держат в зачарованных всеми известными защитными чарами сундуках и надевают исключительно по большим праздникам и особым событиям. На самом деле сражаться в этой броне было вполне себе возможно. А вот выйти из боя и при этом не поцарапав ни единой пластинки брони - практически нереально. И именно поэтому населяющие Элакрай долгожители оттачивали все доступные им виды боевых искусств, дабы поражать своих врагов прежде, чем те успеют поцарапать их доспехи. И по правде эти тренировки больше сводились к владению магией школ иллюзий и разрушения, чем к применению клинков копий. Хотя, за те столетия, которыми измеряется эльфийская жизнь, многие из них стали мастерами во владении ни одним десятком разномастных орудий убиения ближнего. И именно благодаря всем этим факторам элакрайские воины считались признанными мастерами в искусстве "ударь, а потом забей до смерти".***
Старая Лескатия, одна из служебных комнат. 346 год от явления Богини. 11 октября. Примерно 16:40.
Мэри звонко чихнула. Затем ещё раз. И ещё. На четвертый раз её заляпанная чернилами лапка смогла таки дотянуться до салфетки. Сократив до нуля количество соплей на мордашке и вместе с ними удалив половину чернильных пятен, кошкадлака вернулась к работе. Вопреки всем её ожиданиям, отбытие трети гарнизона не снизило количество бумажной волокиты. Наоборот, объем её работы вырос, причем значительно. Письма с жалобами, анонимки и прочие доносы теперь разбавлялись десятками запросов на подтверждение наследственных прав на имущество отбывших солдат. Мэри понятия не имела чему ей удивляться больше: тому, что эти запросы поступали от сослуживцев почивших, или тому, что "почившие" были вполне себе живы и здоровы. Если бы её негласный защитник, по совместительству являющийся Лордом-инквизитором, был в крепости, она вполне могла бы к нему обратиться с вопросом о том, что именно происходит. Но он уже неделю гонял нежить где-то на эльфийском пограничье, так что самый безопасный вариант был ей недоступен. С другой стороны, вместе с Лордом-инквизитором уже неделю как отсутствовала Леди-инквизитор. И то был несомненный, жирный, как ляжки огра, плюс. Рядом с этой пугающей женщиной Мэри чувствовала себя несчастной падчерицей из какой-нибудь грустной сказки. Если бы существовала хоть одна сказка, в которой мачеха при любом удобном случае напоминает падчерице о том, что освежует её заживо, как только та оступится. Разумеется от ножа "мачехи" её всячески спасал добрый "папочка", который в принципе и был ответственен за то, что "мачеха" узнала о её существовании. Разумеется Мэри злилась на него за то, что он вломился в её лесной домик, натравил на неё ангела в кошачьем обличии, а потом ещё и похитил… Но каждый раз, когда ей удавалось краешком глаза зацепить его подтянутую задницу, она приходила ко мнению, что всё это стоило того. В конце концов, она всё ещё была мамоно. Пусть и с гипертрофированным инстинктом самосохранения, позволившим ей так долго прожить, да ещё и стать орденским клерком. Ничего противоестественного в разглядывании достаточно симпатичного мужчины в самом расцвете сил, она не видела. Кошкадлака только надеялась, что ни "папочка", не уж тем более "мачеха", не поймают её за этим занятием. Иначе её золотистая шкурка точно будет висеть над кроватью, на которой Леди-инквизитор будет объезжать Лорда-инквизитора. Или Лорд-инквизитор будет пыхтеть над Леди-инквизитором… Отложив перо в сторону, Мэри рассортировала свою работу по стопкам и освободила достаточно место на столе, чтобы уперев лапки в щёчки, уложить на него локти. После этого она прикрыла глаза и начала фантазировать на тему того, кто над кем будет пыхтеть и в какой позе. Ну что же, "папочка" с "мачехой" точно не могли её застукать, а вот зашедшие проверить ход выполнения работы подчинённые главнокомандующего Альгирдаса, вполне. Время от времени они проверяли монстра, на которого их начальник сбросил самую раздражающую его часть бумажной волокиты и заодно собирали урожай будущей макулатуры. Обычно Мэри раскладывала действительно важные бумаги в одну стопку, редко превышающую в толщине палец, а всё остальное просто сваливала на противоположной стороне стола. Зайдя в кабинет без стука, солдаты Ордена натолкнулись ровно на ту же картину, что и все их визиты до этого: умилительно подергивающая ушками и хихикающая кошкодевочка, сидящая среди аккуратно разложенных кип доносов и жалоб. Уже прекрасно зная, что уходя в свой богатый внутренний мир кошкадлака надолго там терялась, солдаты молча собрали всё, что было на столе, и также молча ушли, оставив Мэри и дальше фантазировать о подтянутой инквизиторской жопке. В реальный мир кошкадлаку вернул урчащий животик и сопутствующее ему желание что-нибудь сожрать. На пустующий стол она внимания не обратила, так как была слишком голодной для того, чтобы думать о чём-то, кроме еды. По дороге от стола до таза-умывальника и к двери, Мэри успела прокрутить в голове все возможные варианты "покушать", которые ей могли предоставить. Этим же она занималась и по дороге в столовую, перекинувшись лишь парой слов со своим сопровождающим. Он тоже хотел есть и в этом стремлении утолить свои естественные потребности, человек и кошкадлака были едины. В бывшей королевской обедне, которую ещё в первый день на скорую руку переделали в столовую для персонала, было немноголюдно. Потому никто особо и не обратил внимания на то как человек и монстр плечом к плечу ввалились в двери. Хотя при росте Мэри корректнее будет сказать плечом к пушистому уху, но это уже мелочи. Стоящая на раздаче еды девушка, одетая в фартук поверх потрёпанной гренадерской формы, только вздохнула, когда увидела Мэри. К тому моменту все в крепости уже достаточно привыкли к её присутствию, хотя некоторая осторожность всё ещё имела место быть. Но та самая девушка, имени которой Мэри так и не удосужилась запомнить, вздыхала каждый раз, когда видела её. В основном потому, что знала следующие слова кошкадлаки наизусть. - А есть ли сегодня "то самое" мясо, нья-я-я? Мэри с надеждой спрашивала об этом каждый день и каждый день она получала в ответ ещё один вздох, раздражённое покачивание головой и тарелку каши без масла и безвкусную булку. Мэри настолько к этому привыкла, что когда у неё в лапках оказался поднос, она не сразу заметила, что тарелка с кашей выглядит как-то не так. Например, там не было каши. Зато было ровно нарезанное и исходящее паром бледноватое мясо, чей специфический запах Мэри не могла спутать ни с чем. Её прелесть снова была с ней. В ответ на полный обожания и непередаваемой благодарности взгляд, Мэри получила кривую улыбку и вежливое "иди отсюда". Она не могла этого видеть, ведь как раз повернулась к кухарке спиной и понеслась к ближайшему столику, но большая часть обедающих осенила себя знаменем Верховной. Пожалуй, секрет того, откуда повара брали мясо на корм "ручным монстрам", было секретом только для самих монстров. И вид того, как наиболее внешне благопристойный из этих самых монстров с жадностью и довольным мурчаньем впивается клыками в плоть, даже не подозревая, кому она принадлежала, был тревожным. Не таким тревожным, как то, что вытворяла с мясом адская гончая после целого дня спаррингов, разумеется. Мэри была значительно милее своей товарки по несчастью, когда речь заходила о еде. Но они обе блекли на фоне ящеродевы, что после недели без своего крайне специфического лакомства, выглядела вполне себе нормальной… Но получив его вновь, начинала рыдать, прижимать драгоценное мяско к щечке и медленно, давясь слезами, откусывать от него по кусочку. После пары таких приступов, ставки в гулявшем по Старой Лескатии споре, на тему "кто из трех монстров сожрёт двух других", резко сместились в пользу Фризы. Разумеется, в своё время ставивший месячное жалование на охраняемую им же кошкадлаку, охранник, не мог не поинтересоваться у кухарки, будут ли кормить свежеприбывшим с передовой мяском Трусиху и Псину. А то мало ли те наконец догадаются, чем именно их кормили всё это время и решат взяться за свою нагулявшую жирок подругу? Жирок, кстати, был нагулян исключительно в самых нужных местах, но признавать это вслух никто особо не стремился. Мало ли что живущий в соседней комнате инквизитор, или кто из его подопечных подумают... В целом, в осторожности нашего дорогого охранника особой нужды не было. Любое посягательство на клерка главнокомандующего Альгирдаса будет пресечено лично главнокомандующим. Но всё же юный слуга Верховной решил перебдеть, дабы в случае чего не корить себя в том, что он недобдел. Тем временем ничего не подозревающая Мэри продолжала уплетать мясо за обе щеки. И не было в тот момент кошкадлаки счастливее.***
Где-то в пределах эльфийского пограничья. 346 год от явления Богини. 12 октября. Примерно 09:09.
Для использования боевых чудес жрецу требуется некий катализатор. Во времена героев, большой популярностью пользовался окованный посох, получивший в народе прозвище "палка-каставалка". Свою громоздкость эта чудотворная оглобля с лихвой компенсировала тем, что ею можно было запросто огреть по хребту любого, кто решил, что жрец будет лёгкой целью. Однако времена меняются, прогресс не стоит на месте, а монстры становятся всё вертлявее и вертлявее. Поэтому в качестве катализатора Мария предпочитала колокольчик. Увесистый такой колокольчик, как раз чтобы ударом можно было череп раскрошить. Ввиду того, что жрица была немой с детства, ей было сложно объяснить свой выбор и его преимущества окружающим. Хотя она и подозревала, что Его высокопреподобие, использующий в качестве катализатора клевец, вполне мог понять её и без слов. Или это был боевой молот? Мария не слишком разбиралась в названиях колюще-режущих и дробящих штук. Её колокольчик прекрасно справлялся со всем, с чем она только сталкивалась за время своей службы у Лорда-инквизитора. И обладал очень приятным, переливчатым звоном, который всегда поднимал ей настроение. Вполне возможно, что и Живая святая испытывала нечто похожее по отношению к своему катализатору, хотя Мария даже в страшном сне не могла представить, как Розовая жрица вообще передвигала такую бандуру. Честно говоря, вообще никто не понимал, как Диана смогла сделать катализатором осадное орудие, весом в несколько тонн и откуда она его достаёт в случае необходимости. Но когда бы Живой святой не понадобилось вымолить что-нибудь посмертоноснее, рядом с ней всегда оказывается её верная пушка. На то она, собственно, и была Живой святой. Возвращаясь к теме колокольчика: любой монстр проживший в бою с Марией дольше двенадцати секунд автоматически начинала воспринимать перезвон её колокольчика с несколько иной стороны, чем сама жрица. В большинстве случаев - как сигнал падать на землю и молиться всем, кому только возможно, чтобы ангелова тварь целилась не в её тушку. От шквала боевых чудес, которыми Мария засыпала поле боя это спасало слабо, но даже это "слабо" было лучше стопроцентного шанса осыпаться кучкой пепла, при прямом попадании копьём святой энергии в мордаху. А Мария эти копья ой как любила. И именно эта любовь помогла силам эльфов и людей Ордена отбить у нежити Восточную крепость, защитников которой ещё до второго нападения армии нежити поголовно соблазнили баньши. Как выяснилось много позже - в казармах крепости провалился пол, потолок и сложилось несколько стен. Солдаты на протяжении года выбирали по кирпичику из конструкции здания для строительства приличного нужника. И бани. Выбирали по, как им казалось, уникальной системе, забирая только "лишние" кирпичи. Если бы не подоспевшие вовремя монстры, две дюжины молодых эльфов погибли бы самым нелепым образом и исключительно по причине собственной тупости. Предчувствующие подобный исход баньши, наверняка испытывали нечто среднее между чувством влюбленности по отношению к безмозглым идиотам и оргазмом от такой концентрации их расового фетиша. Другого объяснения тому, что рекордное количество этих монстров вдруг решило собраться в одном месте, никто так и не нашел. Мария, конечно, подозревала, что они могли собраться для обсуждения готовых откинуться мальчиков со всей округи, или просто посплетничать о других шлюховатых кадаврах… Но обсудить эту догадку ей было не с кем. Баньши соблазнили и выкрали весь гарнизон, в крепости обвалились все здания, кроме не предусмотренных бани и нужника, а дальше эти баню и нужник заняли подоспевшие монстры. Примерно такой доклад получил Лорд-инквизитор и примерно так, но с кучей совсем неуместных, по мнению Марии, словооборотов, пересказал своим подчинённым. Впрочем, Мария прекрасно понимала негодование Карла, ведь именно ему, а значит и ей, следовало выбивать нежить из захваченной крепости. Ну, точнее бани и нужника с крепостной стеной, но это уже дело десятое. На счастье Карла командовавшей варбандой монстров, занявшей восточную крепость, была дуллахан Мирита. И в её послужном списке с недавних пор числилось чёрное пятно в виде проваленной разведки боем в эльфийском пограничье. Что в свою очередь означало, что она была одной из немногих выживших мамоно, которым непосчастливилось оказаться возле крепостей в день прибытия Лорда и Леди инквизиторов. Собственно говоря, именно поэтому, когда Мирита услышала в отдалении хорошо знакомый перезвон, то где она на крепостной стене стояла, оттуда и спрыгнула. После этого её видели бегущей в сторону демонического царства. И судя по всему, отсутствие на плечах головы, совершенно ей не мешало. В результате падения с не самой маленькой высоты, та как раз повисла на специальной цепочке, где-то на уровне её скрытого кольчужной юбкой попца. Когда монстры попроще увидели удирающию без оглядки дуллахан, желание сражаться у них как-то пропало. Но покидать захваченную крепость всё равно мало кто отважился. Ну, до тех пор, пока Мария не начала систематически закидывать за стену одно разрушительное чудо, за другим. Стоявшая рядом с ней Кармилла поддерживала над ними защитный барьер, в то время как прочие члены отряда инквизиции и выделенные Карлу в сопровождение легионеры, стояли на небольшом отдалении от резвящейся немой жрицы и сосредоточенной магички. По давно отработанной схеме, они должны были прийти на помощь своим магически одаренным товаркам в случае внезапной контратаки, или любого другого маневра монстров. Но никаких маневров не было. Зато было слепое бегство, усугубленное полным отсутствием любых цепей командования. Но ни Карл, ни Мария этого не знали и обстрел крепости продолжался до тех пор, пока Мария не выдохлась. Поэтому ничего удивительного, что триумфально войдя в крепость через остатки ворот, Лорд-инквизитор не обнаружил противоположной им стены. Чудеса, за редким исключением, вроде того же “святого копья”, или “чуда всесожжения” не наносят прямой вред физическим объектам. Если те не пропитаны демонической энергией, разумеется. Это сняло с Марии все подозрения в нечаянной помощи монстрам, но поставило целый ряд новых вопросов. Например, каким образом толпа низшей нежити, представители которой никогда не славились особым интеллектом, или силой, вдруг смогла по кирпичику разнести солидный кусок стены и сбежать от участи своих менее расторопных подруг? Останки этих самых подруг как раз окончательно догорели, когда солдаты Ордена закончили беглый осмотр отбитой крепости и пришли к выводу, что потратили время зря. Восточная крепость была крепостью только на словах, причем задолго до любых поползновений монстров. Скорее укреплённый кучей кирпичей лагерь, блекнущий на фоне вполне себе приличных северной и западной крепостей. Уже много позже Карлу удалось выяснить, что восточную крепость строили второпях и не слишком контролировали сам процесс, стараясь как можно быстрее и хоть чем-нибудь отгородиться от образовавшегося прямо под боком демонического царства. И разумеется, когда отряд уже начал покидать остатки Восточной, чтобы вернуться к обороне куда более напряжённого участка, к ним примчался гонец с посланием из Западной. Впрочем, он мог и не торопиться. Матерные вопли Алисы, раздающиеся из коммуникационного кристалла Карла не мог услышать разве что глухой.***
Крепость Западная. 346 год от явления Богини. 12 октября. Примерно 10:10.
- В бой, Розовая когорта! - надрывая горло восклицал легионер, срывая с головы расколотый шлем. - Не посрамите чести Живой святой и нашего великого учителя! - Что ещё за учитель? - пытаясь перекричать радостные вопли легионеров и перепуганные визги монстров, спросила Хоши. - Покажите им наш боевой флекс! - отбрасывая ударом бедра подкравшуюся скелетку, скомандовал всё тот же легионер. - Что ещё за Флекс? - продолжила расспрашивать воздух Хоши. Единственной, кто мог услышать зипангийку, была Мишель, старательно развеивающая и искажающая телепортационные чары монстров. Стоит ли говорить, что это несказанно бесило вампиров, старающихся изо всех сил проложить устойчивый портал в тыл силам Ордена? Степень бешенства дочерей ночного народа наглядно демонстрировалась прилетающими точно на позицию Мишель заклинаниями, сырыми сгустками демонической энергии и запущенными со злости низшими зомби и скелетками. Всё это, в свою очередь, развеивалось уже стараниями Хоши. Где-то неподалеку от них дежурила Леди-инквизитор и на пару с Лучиэль горячо приветствовала всех, кто так отчаянно пытался дотянуться до Мишель. А желающих было, без преуменьшения, великое множество. Но пока эльфийские воины из батальона Белые колготки и сильно сократившегося гарнизона сдерживали натиск врага на воротах, а легионеры Розовой когорты сбрасывали самую ловкую нежить со стен Западная крепость могла держаться неделями. Причём это был вполне себе реалистичный срок, учитывая то количество усиливающих чудес высшей школы иеромантии, что Диана навесила на защитников Западной. Сама Живая святая последний час провела облокотившись на свою пушку, восстанавливая силы, потраченные на столь затратные чудеса. Иван же ни на шаг не отходил от неё. Паладин всем своим видом, а также тремя изуродованными телами монстров у его ног, показывал, что никого не подпустит к своей супруге. И глядя на эту кроваво-умилетельную картину, Мишель не могла не завидовать Розовой жрице. Её прикрытие не было даже вполовину таким немногословным. - Ооо, так вот, что такое флекс, - словно подтверждая мысли Мишель, протянула Хоши. - Никогда бы не подумала, что танец может быть настолько эффективен… Мишель сплела ещё одну цепочку рун, которые должны были перенаправить любой пространственный сдвиг на приличные сотню метров от намеченной заклинателем точки. И пока доходящие до белого каления кровососущие магички по ту сторону баррикад искали обходные пути для своих пространственных заклинаний, Мишель наконец позволила себе заслуженные несколько секунд передышки. За эти несколько секунд она успела оглядеться и понять, что именно имела ввиду Хоши. Розовая когорта славилась своими… нестандартными методами. И происходящее на стенах Западной иначе как нестандартным, назвать было трудно. Конкретно для Мишель особо нестандартным была целая стая гулей, словно в гипнотическом трансе наблюдающая за танцующим легионером. При этом на легионере из одежды были только шлем и тигровые стринги, а у гулей поголовно носом шла кровь. Причём не просто шла, а по-настоящему фонтанировала. Здесь было неправильно всё, начиная от легионера в тигровых стрингах, заканчивая теряющей сознание от малокровия нежитью. Но у Мишель и без этого дурдома было навалом проблем. Поэтому вернувшись к противодействию магии монстров, Мишель постаралась выкинуть увиденное из головы. И сделала это очень вовремя, ведь явно уставшие от неё вампирши решили навалиться на неё всем своим немаленьким магическим потенциалом. Волшебница была так поглощена отражением и рассеиванием обрушивающихся на её разум ментальных атак и ливней осквернённой маны на её астральное тело, что перестала следить за тем, что происходило вокруг. Этим воспользовалась одна из умертвий, командовавших атакой, пробившись сквозь созданные Мишель помехи и создав стабильные врата соединившие башню, в которой находилась сама Мишель, с вратами в своём лагере. И первые же дуллахан, попытавшиеся ворваться в башню и наконец успокоить клинками из демонического серебра так допёкшую их руководство волшебницу, упали на землю россыпью персиков. Завершив сие действо целым ворохом талисманов, влетевших во врата и запечатавших в виде фруктов ещё дюжину монстров, Хоши вытянула из рукава кимоно последнюю стопку оберегов. Третью этой стопки зипангийка запечатала портал, ещё треть потратила на ловушки вокруг тела всё ещё держащей ментальную оборону Мишель. Остаток волшебных бумажек ушёл на пробившихся в башню зомби. Если бы не чудо, наложенное на её хрупкое тельце Живой святой, история охотницы на ёкаев Хоши на том бы и закончилась. А так, когда первая атака монстров на Западную была отбита и изрядно потрёпанная Леди-инквизитор, на пару с не менее потрёпанной валькирией, ввалилась в башню с клинками наперевес, они застали уставшую, но всё же живую и не обращённую Хоши. Как раз рядом с бессознательной Мишель. Тело умертвия, в глазнице которого торчало намертво застрявшее танто, всё это время скрытно носимое зипангийкой, никого тогда не интересовало. В редкую минуту затишья, Алиса встала на колени перед своими подчинёнными и крепко обняла их. К групповым объятиям внезапно присоединилась и Лучиэль, пользуясь преимуществами своего роста, сжав в объятиях всю троицу. При этом она ещё и очень трогательно укрыла их всех своими крыльями. Эту милейшую сцену прервал некто, бесцеремонно влетевший прямо в спину валькирии. Весь бравый отряд Леди-инквизитора кубарем покатился до того, что осталось от одной из стен, где и замер. Хоши с удивлением признала во внезапном вторженце того самого полуголого легионера, чей танец загипнотизировал рвущихся к башне гулей. Элитный воин Ордена был без сознания, а на его розовом шлеме красовался красноречивый отпечаток кулака. Хоши постаралась выбраться из той кучи-малы в которой она оказалась, но поняла, что не может пошевелиться. И дело было не столько в усталости, сколько в комбинированном весе безымянного легионера, Лучиэль и Мишель. На их счастье, Алиса неким чудом оказалась на самом верху. Со вздохом, Леди-инквизитор подняла обронённую перед объятиями саблю и встала между своим медленно поднимающимся отрядом и тем, что запустило в них невезучим легионером. Без своей любимой шляпы, в изодранном плаще и с растрёпанными волосами, Алиса должна была выглядеть бледной тенью на фоне существа, вспархнувшего на многострадальную башню. И судя по наглой ухмылке, растянувшейся на кукольном личике высшего умертвия при виде Алисы, та прекрасно это понимала. Разодетая в платье из шёлка и бархата, поверх которого зачем-то был нацеплен дикого вида бронелифчик, умертвие действительно выглядела шикарно. И наверняка хотела подчеркнуть это, зачитав стоявшей напротив неё Алисе переполненный чувством превосходства и показушной жалости монолог. Как это любят делать все хоть чего-то добившиеся высшие монстры. Но просто не успела. С лязгом и грохотом, от которого покосились ближайшее горы, вышедший из иллюзии Задница Горка протаранил Западную. Когда несколько сотен тонн стали на безумной скорости пронеслись прямо у неё перед лицом, Алиса даже не вздохнула. Намеренно заваленный экзамен на перерождение в валькирию подготовил её и не к таким поворотам судьбы. Вложив саблю в ножны, Леди-инквизитор пнула оказавшийся рядом с ней обломок бронелифчика в пропасть, образовавшуюся на месте её неудавшейся оппонентки и солидного куска Западной. С другой стороны на неё с восхищением смотрели вовремя сгруппировавшиеся легионеры и эльфийские воины. Было неясно, рассчитывал ли Зог курс своей машины смерти так, чтобы та не передавила войска союзников, или нет. Но раз уж те в итоге всё равно уцелели, то и шут с ним. Тем временем за спиной у Леди-инквизитора выстроился её наконец вставший на ноги отряд. Все они, как и их госпожа, давно привыкли к локальным катастрофам, а потому что-то настолько банальное не вызвало у них даже намёка на оторопь. - Ну, - задумчиво протянула Алиса, осматривая распотрошенную крепость и заходящий на второй круг гаргант. - Технически это всё ещё победа.