Эффект бабочки

      Поцелуй уже не был нежным. Он был неистовым, диким, жадным. Страсть возникшая между ними — обволакивала…поглощала, лишала воли…рассудка. — Кхуши… Арнав усилием воли отстранился, и взял ее лицо в свои ладони. — Нам нужно остановиться, иначе потом…потом я уже не смогу… — И не надо… прошептала она в ответ, смотря на него с такой нежностью, любовью и желанием, что у Арнава перехватило дыхание. Разве можно так любить… так желать… — Ты не понимаешь, что говоришь? Ее запах кружил ему голову, отчего он и сам плохо понимал, что происходит. — Понимаю. Ее руки легли поверх его. — Я хочу этого. Хочу принадлежать тебе. Только тебе Арнав. Она плавно очертила силуэт его тела — руки, плечи, спина, и не останавливаясь и полностью понимая, что назад дороги уже не будет, стянула с него полотенце.       Издав глубокий, судорожный вдох, Арнав замер, но не на долго. Он так же как и она, уже не сомневался. Он повернул ее спиной, убрал мокрые волосы и ухватившись за бегунок на молнии, опустил вниз, предоставляя своему взору, ее белоснежную спину. Склонившись, едва касаясь, проложил дорожку поцелуями, вдоль позвоночника к изгибу поясницы, а потом опять вверх. Ласкал шею, плечи. Кхуши задрожала, но это дрожь была не от страха.       Туника плавно упала на пол, а вслед за ней, и вся одежда. Подхватив любимую на руки, Арнав положил ее на кровать. От ее тела исходил такой жар, что он едва сдерживал себя. — Ты прекрасна. Он провел ладонью вдоль нежных изгибов ее тела, погладил плоский живот… — И такая желанная. Коснулся губами пупка, провел языком, и стал подыматься вверх влажной дорожкой. Сильные мужские руки, нежно легли на ее груди, оставив открытыми лишь возбужденные соски. Опалив горячим дыханием, он дотронулся губами до одного из них. — Арнав… — со стоном, произнесла девушка. Ей казалось, она не вынесет этой сладкой пытки. Однако Арнав не собирался останавливаться, он продолжал дразнить девичью грудь языком и чуть покусывая. Сомкнув губы на другом упругом бугорке, он слегка втянул его в себя. Кхуши чуть не задохнулась от переполнявшего ее восторга и возбуждения, а спазм наслаждения опять прокатился по всему ее телу. Ему доставляло огромное удовольствие, изучать все потаенные уголки ее прекрасного тела. Его рука скользнула в низ живота, а гибкие пальцы быстро нашли влажные лепестки девичьего бутона. Каждый нерв тела девушки натянулся до предела. Дыхание перехватило и Кхуши замерла в ожидании его дальнейших действий. Раздвинув их, он прошел по горячей плоти, возбуждая ритмичными движениями и заставляя ее сердце колотится еще сильнее.       Кхуши стонала и извивалась под ним, мотала головой и цеплялась за его плечи, не имея сил больше терпеть эту сладкую пытку. Ей казалось, что еще немного, и она умрет от этого мучительного удовольствия. Яркая вспышка внутри нее сделало ее слабой и блаженно обессиленной. Сердце колотилось в груди, кровь стучала в висках; — Я люблю тебя, прошептал он, не переставая ласкать ее. — И я тебя люблю… Кхуши застенчиво улыбнулась. — Вот теперь ты готова принять меня. Его твердая мужская плоть уперлась в ее лоно. — Не бойся… он стал продвигаться медленно… пока не достиг преграды… — Кхуши, позвал он ее, — посмотри на меня… Девушка повиновалась. — Сейчас будет немного больно. Кхуши кивнула, и в этот момент Арнав резко подался вперед. Кхуши изо всех сил стиснула зубы, чтобы не закричать от боли, а ее женское нутро сжалось вокруг его пульсирующей плоти. Арнав замер, давая ей время принять его и привыкнуть. Постепенно боль стала утихать, и взамен ей, пришло совершенно новое и восхитительное чувство. — Прости меня, прошептал Арнав покрывая ее лицо поцелуями. — Все хорошо. Ее губы немного дрожали.       Чувствуя, что она готова, он начал двигаться медленными, сдержанными толчками, постепенно набирая темп, а потом и вовсе перестал себя сдерживать. С каждым разом он входил в нее все глубже и сильнее, ускоряя темп и чувствуя, как восторг заполняет все его существо. Еще ни с одной женщиной он не испытывал ничего подобного. Это была безумная, отчаянная страсть, невыносимое блаженство, приблизившее их двоих к вершине наслаждения. Все, что сейчас окружало их — все перестало иметь значение, исчезло в бурном потоке, их всепоглощающей любви.