Назад в будущее

Они проезжали мимо холма, за которым пряталось поместье Вэйландов, когда Валентин нахмурился. Клэри проследила за направлением его взгляда и увидела, как с холма легко бежит Джейс в своей белой ночной рубашке, босиком по мокрой траве. - Проклятье, как он... - Валентин потряс головой. - Я же велел запереть его в комнате. Отец приоткрыл дверь повозки, и Джейс, неожиданно ловко вскочивший на подножку, втиснулся внутрь и плюхнулся на сиденье, обвив талию Клэри руками и прильнув к ней. Подумать только: ее не было две недели, а казалось, что он вырос донельзя! Девушка положила руку на его затылок и взъерошила мягкие волосы, когда мальчик отстранился, пытаясь напустить на себя сдержанный вид. - Здравствуй, папа, - чопорно кивнул Джейс. Он осилил такое сложное слово, как "здравствуй", и Клэри могла им гордиться. Ее мальчик рос, скоро он превратится в угловатого подростка, станет сильным, обретет те качества, которые Клэри из 2012 года видела в нем. - Я разрешал тебе выходить наружу? - приподнял брови отец и Джейс помотал головой, однако Валентин не стал сильно ругать мальчика. Скорее всего, ему не нравилось, когда Джейс сидел дома и замыкался на няне, и Валентин уже решил, что пора бы Джейсу становиться мужчиной, охотником. А настоящий мужчина не привык сидеть дома, окруженный игрушками, так что желание Джейса вырваться наружу можно понять. Валентин отвернулся к окну, а Джейс, нетерпеливо забравшись на сиденье, обхватил Клэри за шею и начал бормотать ей на ухо о том, какие открытия он совершил за время ее отсутствия и о том, как он хотел бы показать ей все это. Девушка внимательно слушала, чувствуя, как отчаянно бьется сердце ребенка после пробежки. Он знал, что она поедет сегодня этой дорогой, и заранее караулил их на холме. Он любил ее пока что той незабвенной детской любовью, которая остается в сердце на всю жизнь. Это как сказка: наблюдать за тем, как, подобно прекрасному цветку, растет и мужает ее Джейс. Мальчик не был намерен делить ее с кем-либо, а потому Клэри, не желая лишний раз разбивать ему сердце, смолчала о визитах к другому ребенку. Она говорила, что навещает своего брата, который старшее ее на несколько лет: полуправда-полуложь. К шести годам Джейс научился отличать правду Клэри от лжи, а потому злился. Он знал, что с этими визитами что-то не так, но ничего не мог поделать. Валентин увозил Клэри к Себастьяну каждый месяц на полторы недели, поскольку блеск в глазах сына при виде няни многое значил для отца. Из-за визитов к брату Клэри пропустила день рождения Джейса, когда произошел эпизод с ванной спагетти. Клэри принимала участие в тренировках брата: в возрасте девяти лет он был почти также хорош, как она сама. Еще немного - и девушка не сможет парировать на его удары. Джонатан крепчал, его походка становилась тверже, манеры все лучше и лучше оттачивались с каждым днем, а во время тренировок он видел перед собой врагов и собственные слабости, которые нужно было победить. Он полюбил бой при Клэри: тогда в нем включался настоящий азарт, а каким счастливым он выглядел после каждой победы - не передать. Джейс развивался спокойней и гармоничней своего брата. Он не так торопился побеждать, получая удовольствие от самого процесса боя, от чистки оружия масляными тряпицами. Он любил сам дух войны, и к семи годам послал к черту свои детские игрушки, оставив при себе лишь маленького пластмассового солдатика. Клэри была уже не няней Джейсу, а добрым другом. И потенциальным противником для Себастьяна. Оба мальчика тянулись к ней, но каждый имел свою причину. Это смахивало на игру: если Клэри боролась с Валентином за душу Джейса, то Джейс и Джонатан пытались перетянуть Фрэй на свою сторону. Наблюдая за ними, Клэри пришла к выводу, что они подсознательно чувствуют друг друга, но не могут осознать этого. Когда-то у Клэри был котенок, который умер в два года. Когда девушка в гостях гладила других котов, котенок это чувствовал, чужой запах на своей хозяйке. Также и тут: они ощущали энергию друг друга, уже тогда связанные, уже тогда соперничающие. - Посмотри, - привлек ее внимание Джейс, холщовый мешок в комнату. - Опять стянул картофель у кухарки? - усмехнулась девушка. - Попадет от Валентина за наши тайные посиделки у костра! - Не-е-е, - Джейс нетерпеливо мотнул головой и на лоб упали отросшие прядки. Клэри заметила, что его пора стричь. - Это папин подарок. - Папин?.. - Клэри недоверчиво покосилась на мешок, когда заметила, что он шевелится. - Это сокол, - мальчик уставился на мешок с благоговением в глазах, а у Клэри ком поперек горла стал. Она слишком хорошо помнила историю Джейса, так сильно травмировавшую его. Джейс, однако, уже раскрыл мешок и запустил в него руку. Секундой позже он гневно закричал, отшатнувшись: сокол глубоко расклевал ему ладонь. Вылетев наружу, птица закружилась по комнате, не находя выхода. Прижав ко рту руку и посасывая ранку, Джейс упрямо гонялся за соколом, и лишь с помощью Валентина они наконец поймали его. Мальчик теперь целые дни проводил с соколом. Клэри поражалась его усидчивости и терпению: руки Джейса были исклеваны, он ходил в повязках, но не отступался. Девушку огорчало, что он больше не нуждался в ее заботе: Джейс уделял ей не так много времени как раньше, и любой ее порыв заботы гневно отвергал. Он ненавидел, когда она считала его ребенком. Малыш вырос, и больше он не позволял Клэри перестилать свою постель, заботясь о своих вещах самостоятельно. Он учился драться на мешках с мукой и частенько ходил белый с головы до ног, Джейс готовил вместе с поваром, и Клэри порой казалось, что она видит прежнего Джейса, насвистывающего у плиты в 2012 году. Детская непосредственность испарилась без следа: мальчик надел маску сарказма. - Джейс, пора спать, - мягко напомнила ему Клэри, когда он приручал сокола. Джейс сидел перед птицей в детском охотничьем костюме, что-то бормоча сонному питомцу. - Женщина, занимайся своими делами, - ответил ей парень. - Я сам могу проконтролировать режим моего сна. Он взглянул на нее своими золотыми глазами, показывая легкое раздражение, и вновь вернулся к питомцу. **** Сокол взмыл в небо, и Джейс задрал голову. Он ожидал возвращения питомца и, когда сокол опустился на его руку, на лице мальчика было написано выражение счастья. - Клэри, - мягко позвал он. - Пойди и вытяни руку. Девушка так и сделала. Оказавшись рядом с Джейсом, она в очередной раз заметила, что теперь его макушка приходится на уровне ее груди. Он так вырос, что Клэри была уверена: если бы она попыталась подхватить мальчика с земли, она бы подняла его с трудом не более чем на десять сантиметров от земли. И он наверняка бы злился: теперь Джейс пытался защищать ее. Мальчик пересадил сокола на рук девушки, и она вздрогнула, ощутив прикосновение шероховатых лапок и вес птицы. Когда сокол попытался клюнуть ее, Джейс оказался быстрее: он торопливо подставился сам под клюв хищника. Клэри прикусила язык, глядя, как на на локте мальчика расплывается кровь. - Тебе не надо было этого делать, - прошептала Клэри, стирая кровь и чувствуя, как засосало под ложечкой. - Я никому не позволю причинить тебе боль, - твердо ответил мальчишка. **** - Ты невнимательна, Кларисса, - поддразнил ее Джонатан, презрительно ухмыляясь. Сегодня он был особенно едок и буквально исходил собственным ядом. - Мне стоило бы сражаться со старой кухаркой: больше проку было бы. Тонкий язычок стальной шпаги мелькнул в сантиметре от ее щеки, и Клэри, нахмурившись, нанесла несколько ударов, которые Джонатан отразил со скучающим выражением лица. Одна его рука была за спиной, а вторая умело направляла шпагу. Клэри не успевала уворачиваться. Джонатан становился сильнее не по дням, а по часам, и уже мог уложить ее на обе лопатки. Валентин слишком рано нанес ему руну Силы и руну Ловкости, но результат был поразителен. Луч света скользнул по бледной щеке мальчика. Клэри никак не могла перестать мысленно называть его принцем: он напоминал ей героя ее комиксом, печального юношу, чью душу уже не спасти. Она слишком поздно пришла к нему: мальчик прочно сдружился с Лилит. Джонатан даже не запыхался. Его костюм был безупречен, даже не помялся, в то время как он заставил Клэри попрыгать. Нет, даже если она вернется на сто лет раньше и будет упражняться ежедневно, ей не победить его демоническую кровь. - Он ведь не знает о твоих визитах ко мне? - усмехнулся Джонатан. - Интересно, но отец верит мне куда больше, чем Джонатану-младшему. Я, по крайней мере, знаю о его существовании. Себастьян ловко разоружил Клэри, оставив на ее ладони глубокий шрам, и покинул зал, заскучав. Девушка долго смотрела на свою рану, вспоминая слова Джейса: "Я никому не позволю причинить тебе боль". Какие же братья все-таки разные. **** Дикий крик из библиотеки заставил Клэри встрепенуться. Джейс стоял на коленях перед тушкой своего некогда послушного питомца: слезы непрерывно катились по щекам, тонкие пальцы зарылись глубоко в волосы, словно желая выдрать их с корнем. - Я просил, чтобы ты научил сокола слушаться. А ты научил его любить тебя. Соколы не домашние любимцы, они неистовые и дикие, сильные и жестокие. Ты не обучил его, а сломал! Нет, думала Клэри. Это Валентин только что сломал Джейса, а она ничего не могла сделать. Она служанка и только. С этого дня Джейс не будет плакать, горе больше не сможет выйти наружу со слезами. Вечером того же дня Джейс молча, сосредоточенно рыл могилу голыми руками. Он забрался в дальний конец лабиринта и склонился над ямкой. Клэри села на колени рядом, но не стала мешать. Мальчик хотел остаться один, но она не хотела просто так уходить. - Любовь — это уничтожение, и если тебя полюбят — значит уничтожат, - эхом повторил он свои слова из будущего. Прежде чем Клэри смогла вставить слово Джейс поднял на нее потускневший взгляд и серьезно спросил: - Если я скажу отцу, что люблю тебя, он тоже свернет тебе шею? Клэри расплакалась, качая головой и повторяя: "нет" однако не была уверена в этом. Она прижала Джейса к себе, однако он не ответил на ее объятия, безвольной куклой смотря на труп любимца. С того дня Джейс больше не подходил к Клэри, не смотрел в ее сторону и не называл ее по имени - только на ты. Доступ к его душе был закрыт для девушки, и Джейс перестал говорить с ней о том, что думает. Клэри была опущена до уровня других слуг: ей, как и им, Джейс запретил ходить в свои покои, когда переехал из детской во взрослую спальню. Клэри больше не поднималась на господский этаж, обосновавшись со всеми слугами внизу: ей там было нечего делать. Она стала помогать прачке, которая с трудом справлялась одна с горой вещей. Клэри не любила стирку, но это был единственный шанс остаться рядом с Джейсом, не быть перевезенной в дом Джонатана. Валентин, решив, что любовь младшего сына к няне иссякла, потерял к ней почти весь интерес, и редко обращал на нее теперь внимание. Разве что когда приходило время для поездки к старшему сыну. Джонатан привык к ней. Эти поездки были для него интересны уже не энергетическим вампиризмом - он перерос это, научился имитировать чувства и довольствовался этим. Парень рос, и ему хотелось свободного общения со сверстниками. Конечно, Клэри не была ему другом, но она подходила на роль проводника в мир тинейджеров куда больше, чем отец. Семь лет. Восемь. Девять. Джейс настолько вырос, что почти доставал до плеча Клэри.Она бы не смогла поднять его при всем желании, зато он, если поднатужится, сможет оторвать ее от земли. Бесконечные тренировки делали свое дело. Джонатану было одиннадцать, и на него уже были нанесены все известные руны. Тренировки с Клэри больше не могли ему ничего дать: он давно перемахнул через ее уровень, и обучал ее сам, получая удовольствие от осознания собственной силы. Половое созревание брата не принесло Клэри радости. Она стала ловить на себе жадные взгляды парнишки, который был лишь слегка ниже нее. Еще год - и он будет одного роста с ней. Девушка сообщила Валентину об интересе его сына, и отец пообещал не оставлять ее наедине с сыном в поместье. Джонатан был сказочно хорош собой: несмотря на юный возраст, он был отлично сложен и умен. Отец нанял в поместье новую молоденькую горничную - больше для сына нежели для уборки, чтобы гаденышу было куда спустить свой яд. Почти подействовало: мальчишка стал ухлестывать за хихикающей горничной, однако о Клэри не забыл. Он знал, что она не стареет, и ждал. Он готов был ждать, когда вырастет, поскольку понимал: сейчас он в ее глазах еще шкет, несмотря на то, что уже обжимался с горничной в подсобке. Он пытался играть роль элегантного кавалера: прослышав о том, что раньше Клэри любила поджаренную на костре картошку, он стал устраивать пикники, однако ее это не тронуло. Беседы с братом были занимательны, готовил он божественно, но она не могла забыть мотивов этого. Родная кровь влекла его: брат просто хотел затащить ее в постель. Вернувшись к Джейсу, Клэри узнала от слуг о том, что мальчик провалил еще один тест: на милосердие. Мальчик охотился с отцом, но не сумел добить выводок убитой им оленихи. Валентин разозлился на сына и побил его. Клэри видела окровавленный ковер в гостиной, но, как она ни рвалась к Джейсу, тот не пустил ее в комнату. Девушка страдала. Она видела усталые глубоко запавшие глаза ребенка, то, как ему было больно и одиноко, но он старался не показывать этого. И уж явно Джейс не подпустил бы к себе Клэри, потому что боялся за ее жизнь. Он сильный, очень, но он уже был влюблен в няню, и это его убивало. Он понемногу умирал каждый день, его душа загибалась в корчах. Гроза прогремела в девять лет. Все это время накапливалось напряжение, которое чувствовали все. Однажды Валентин подозвал к себе Клэри и завел с ней серьезный разговор. Он объяснил, что поместье больше не нуждается в ней, что ей были бы рады в другом доме - конечно, он подразумевал под этим своего старшего сына. - Ты все так же молода, как и в первый день, Кларисса, - мягко произнес Валентин. - Могу себе представить, как трудно жить бессмертным вроде тебя. Замужество и крепкий брак могли бы принести тебе счастье. Он клонил к тому, что в будущем хотел бы выдать девушку за старшего сына, и теперь хотел перевезти ее в другое поместье. Валентин немного выпил за обедом, также ему пришлось испить вина из вежливости, пока он общался с новыми союзниками, и теперь мужчина чувствовал легкий туман в голове. Привычно. Однако это раскрепостило его в общении, как обычно. Девушка ощутила гнетущее чувство безысходности и то, как в уголках ее глаз собрались слезы. Валентин тоже заметил это. Что-то в выражении его глаз смягчилось, а через тьму засветилось сочувствие. Он бережно привлек ее к себе, утешая и заверяя, что у Джонатана ей будет лучше чем здесь. Мужчина хотел бы обойтись без лишних церемоний, однако боялся, что Клэри начнет бунтовать. Девушка не шевелилась, испуганно сжимая ткань его рубашки в ладонях. Она взглянула на него, и Валентин хотел что-то еще добавить, но, встретившись с ней взглядом, он подумал: "Джослин". Она была ближе чем когда-либо к нему. У Валентина кольнуло в сердце: он десять лет не видел жены, и теперь тоска прорывалась наружу. Это было будто он тонет в накатывающей волне отчаяния, и надо найти что-то, за что можно уцепиться. То, что не даст ему утонуть в пьянящей до головокружения зелени глаз. Вино ударило в голову, руки скользнули по тонкой коже. Клэри почувствовала, как грубая рука Валентина скользнула по ее щеке. Несмотря на силу ладони, прикосновение вышло легким и бережным, словно он боялся, что она растворится как туман. Клэри вздрогнула и уперлась руками в сильные плечи Валентина, отталкивая его, но он даже не шелохнулся под ее атаками. Он надвинулся на нее и Клэри поняла, что его губы касаются ее. Она выпучила глаза в ужасе. Тиран, убийца, тот, кого она боялась, бережно прижимал ее к себе за талию, а его ладонь ласкала ее щеку. Она всегда думала, что он будет пахнуть кровью, что он склизкий и мерзкий, однако, к неприятному открытию, его запах был изысканен. Игристое вино с пачули, легкий одеколон после бритья - вот его ароматы. Было дико, странно: целоваться с тем, кого ненавидишь. Его сердце билось как молот, быстро, буквально грохало в груди, и его удары отзывались на прижатом теле Клэри. Ее сердце лишь слегка ускорило свой темп. Его губы были требовательны, он иссушал ее поцелуем, вкладывая в это свое одиночество. Твердая рука на талии не давала отстраниться. Валентин зарычал, вдавливая Клэри поясницей в край письменного стола. Она чувствовала горячее дыхание и удивлялась: девушка думала, что этот ледяной равнодушный мужчина никогда не испытывает желания, что он не может поддаться эмоциям. Как оказалось, может. Он был как его дети: с виду - глыба спокойствия и силы, но порой то, что копится внутри, выплескивается наружу. Джейс, притаившийся за ширмой, потрясенно смотрел на отца и Клэри. Он спрятался здесь, потому что хотел узнать, о чем отец будет говорить с девушкой, но никак не ожидал этого. Мальчик сжимал руки в кулаки, чувствуя, как незнакомое едкое и горькое чувство поднимается внутри. Он не хотел, чтобы папа женился на Клэри. Он не хотел, чтобы Валентин обнимал девушку своими большими сильными руками и чтобы он целовал ее. Лицо Клэри с прикрытыми глазами, то, как близко они стояли - это надолго запомнится мальчику, когда тот вырастет в юношу. Он будет знать: любви нет. Девушка всегда будет с тем, кто сильнее, кто лучше тебя. И будь ты хоть трижды влюблен и искренен - это ничего не решает. Точка. Невыносимо. Она принадлежала ему. Джейс часто подсматривал, как Клэри стирает шторы и чистит серебро, как прядки огненных волос выбиваются из ее красивой прически. Мальчик знал, что его няня красива и молода, он был очарован ею. Он хотел, чтобы так было всегда. Он хотел чувствовать легкий запах ее любимого мыла, когда она проходит мимо, ему нравилось смотреть, как она занимается своими делами. Ее руки двигались умело - залюбуешься. И свет так красиво падал на ее лицо, отражаясь в зеленых глазах. Солнечный зайчик скользнул по щеке Клэри и запутался в светлых волосах отца. Они были как одно целое. Отец забрал Клэри у него. - Не смей, - взревел Джейс, повалив ширму и кинувшись на отца. Он с жестокостью размахнулся, но его рука была перехвачена отцом. Он, казалось, ждал этого: отстранив Клэри, он удерживал разъяренного сына от дальнейших атак. - Я не стану смотреть на это со стороны! Прекрати! Клэри кричала его имя, но ребенку было все равно. Джейс сцепился с отцом, рвал ногтями рубашку отца, за которую до этого так отчаянно цеплялась девушка. Он задыхался. Валентин не сразу высвободился из цепких лапок сына. Девушка закричала, увидев, как Валентин с силой опустил несколько раз руку на шею сына, в порыве ярости не рассчитав сил. Что-то хрустнуло. Этот звук был также ощутим, как ужас Валентина от осознания того, что он натворил. Его сын бился в судорогах на полу, в предсмертной корче. Клэри оказалась рядом с ним, пытаясь извлечь свое стило из кармана, но от страха ее руки дрожали и инструмент не вынимался. Валентин успел раньше: он поднес горящий кончик стило к коже сына, нанося Иратце. Мальчик затих. Было слышно, как он тяжело дышит. Валентин тем временем задумчиво начертал еще одну руну, ловкости. - Ему давно пора было получить первые знаки, - пояснил он Клэри. - Джонатан мальчик сильный, он выдержит две сразу. Но продолжение фразы буквально висело в воздухе: "...ведь его старший брат мог наносить на себя за раз по четыре новых рун". Повезло, что Валентин не ударил сильнее. Еще немного - и смерть была бы мгновенной. Хотя он и так почти убил своего сына на месте. Повар помог перенести бледного Джейса наверх: Валентин остался внизу, поручив Клэри заботу о сыне. Ребенок крепился, с его губ не сорвалось ни вскрика, но Клэри видела, насколько он бледен. Видела обиду и боль в глазах, но все же он был сильнее. Руны болезненно краснели на коже: когда Клэри снимала с бредящего Джейса рубашку, это было заметно особо. Клэри подумала о том, что Валентин не заслуживает и капли жалости. Он поднаторел в смене пеленок и купании младенцев, но все же отцом ему быть нельзя. Обычно родители с ума сходят от беспокойства или хотя бы периодически заглядывают к ребенку, чтобы узнать, как он себя чувствует. Валентин не волновался за сына. Он проломил ему хребет и спокойно пил чай внизу после этого. Девушка помогла Джейсу переодеться в вечерний комплект одежды - старую полинялую футболку и короткие шорты. Пижам с идиотскими рисунками малыш уже тогда не носил. Но это стало для Клэри сюрпризом: она не видела его комнаты до этого момента, и при ней Джейс всегда показывался уже полностью одетым с иголочки. Однако сейчас девушка не рассматривала спальню мальчика: ее внимание было сосредоточено на нем. Губы Джейса потрескались, а кожа вокруг рун вздулась. Он не станет Отреченным - не те симптомы - просто у него воспаление после первых нанесенных рун. Глаза мальчика лихорадочно горели, он еле слышно бредил на немецком. Клэри пару раз расслышала слово "Morgenstern": на этом ее знания немецкого кончились. Его лоб горел и, когда прачка принесла тазик с прохладной водой и марлей, Клэри положила ему на лоб холодный компресс. По его коже ручейками стекала вода, поэтому приходилось иногда менять подушку. Он пришел в себя через три часа после отбоя: почти в полночь. Клэри, задумавшись, полоскала марлю в тазике. Почувствовав на себе взгляд, она обнаружила, что Джейс не спит. Он устремил на нее взгляд тягуче-золотых глаз и молчал. Девушка протянула руку, почувствовав, как в груди что-то заныло, но черты его лица исказились, и она отдернула пальцы. - Не надо, - прошептал мальчик. - Ты все опошлила. - Мне жаль, - зачастила Клэри, чувствуя боль и вину. - Это была случайность, прости. Ее слова прервал треск ткани: мальчик резко сжал пальцы на тонкой простыне. Его взгляд выражал ярость. Теперь Клэри понимала, что натворила. Она не только не защитила Джейса: она его разрушила. Нетрудно догадаться, что ребенка травмировала эта сцена: девушка, в которую он тайно влюблен, обжимается с его отцом. Настоящее предательство. Это было как во второсортном романчике, где служанка описывает свои похождения с богатым хозяином. Джейс мальчик взрослый и умный, он понимает, что к чему. Нет сомнений, что он тайком от отца почитывал и бульварную литературу, и слушал разговоры прислуги между собой. Теперь Клэри не могла остановиться: слезы просто текли по ее лицу. Но Джейс этого уже не видел: он забылся тяжелым сном. Он всю ночь метался по постели. Клэри не давала ему расчесывать руны, хотя он все время пытался соскоблить знаки, причиняющие ему боль. Под утро ему стало хуже: кожа вокруг его рун была натянута, как красный поблескивающий барабан. При соприкосновении с одеялом, собственными пальцами, при неосторожном движении мальчик уже не сдерживался: раздавался дикий крик. Валентин наконец удосужился заглянуть к сыну. Он постоял рядом с его постелью: весь вид отца выражал крайнее разочарование, когда он смотрел на измученного болезнью сына. Валентин не сказал Джейс ни одного ободряющего слова. Он просто кинул Клэри мазь для его ран и ушел на прогулку. Девушка покрывала руны тонким слоем мази, и становилось чуть лучше. Временами мальчик просыпался, звал ее по имени и просил пить. Но в основном он пребывал в бреду. Джейс крепился до следующего вечера, однако когда вода, выпитая им, вышла наружу, он не выдержал. Он лежал, крепко сжав челюсть. Потом мальчик с трудом повернул голову и тихонько, осмысленно позвал ее: - Клэ-эри, - прошептал он. - Клэри, скажи мне что-нибудь. Она испытала облегчение. Мальчик заговорил с ней впервые с тех пор, как отец убил его сокола. Пусть это оттого, что болезнь выпила его силы, но все же. - Хочешь есть? - ничего лучше в голову не пришло. Джейс приподнял бровь в удивленном жесте. Его тон окрасился сарказмом: - А по мне что, не видно? - он кивнул в сторону закрытого ведра, куда до этого его стошнило. Клэри вымученно рассмеялась и Джейс вяло улыбнулся. Его тонкая рука нашла ее ладонь и он сжал ее. Его рука была почти такого же размера, как и ее, и гораздо более грубая. Все же Валентин дал Клэри более поверхностные и щадящие нагрузки, чем Джейсу. Она была няней, персоналом. Джейс по определению должен был стать сильнее нее, когда вырастет. Еще немного - и он перерастет ее. Скоро он сможет накрыть ее ладонь полностью, как в будущем. - У тебя серьезно с моим отцом? - он прямо задал вопрос. Жар вновь пытался завладеть его рассудком после краткой передышки, но Клэри успела покачать головой в отрицательном жесте. Прежде чем глаза мальчика закрылись, Клэри успела разглядеть в них мелькнувшее облегчение. *** - Он завалил все тесты. Все! - Валентин нервно наматывал круги вокруг своего письменного стола. Сидящая в кресле женщина посмеивалась, наблюдая за терзаниями охотника. Она развалилась в развратной позе, закинув стройную ножку на подлокотник кресла. В тонких пальчиках женщина держала мундштук сигаретки. Дым растворялся, уплывая к потолку невнятной струйкой. - Я говорила, что лучше моего сына никого нет, - лениво заметила она, тряхнув рыжей гривой. - Все-таки малыш, нажитый в браке с твоей Джослин, не знает себе равных. Она поменяла позу, закинув и вторую ногу на подлокотник. Ее платье задралось до неприличия, однако она не поправляла его. Казалось, это давняя игра: женщине было интересно проверить, устоит ли божественный Валентин перед сексуальностью матери разврата. Валентин же успел привыкнуть к тому, что у Лилит в порядке вещей проветривать свои самые сокровенные места. В итоге женщина могла сколько угодно морозить себя в интимных местах: Валентин едва ли удостаивал ее взглядом. Она уже и не горела, делая это скорее по привычке, чем из надобности. - Что с твоей приживалочкой? Хорошо развлекся? - игривым тоном поинтересовалась женщина, но тут же посерьезнела и продолжила железным тоном. - Завязывай. Если хочешь ее в спутницы своему старшему сыну, хватит лезть девчонке в трусики. Валентин потемнел лицом: - Ты забываешься, архидемон. Свои команды оставь при себе, если хочешь встретить следующий рассвет в этом мире. Женщина пропустила угрозу мимо ушей, решив сегодня не ругаться: им нужно было решить прежде насущные вопросы. - Я серьезно, - она ухмыльнулась. - Дело не в том, что я желаю своему сыну непорочную деву. Я, в принципе, была бы не против, если бы девочка погуляла: чем опытней, тем лучше. - А в чем же тогда? - прищурился Валентин. Иногда он решительно не понимал ее, хоть Едома и была его единственным верным союзником все эти годы из-за сына. - Ты знаешь нрав старшего сына, - промурлыкала Лилит. - Этот пирожок он хочет надкусить первым. Если отнимешь его игрушку - разозлится без меры. - Не хватало мне еще и в этом ему волю давать, - процедил Валентин. - Тоже мне, гурман нашелся: девственниц ему подавай! В чем еще мне себя урезать? - Милый, это уже дело принципа, - настояла Лилит, смягчив тон до сладковато-приторного. - Он на нее глаз с детства положил. Если подаришь ее ему - получишь приз. Отнимешь - заслужишь еще один повод для ненависти. Она стряхнула пепел с сигареты, поднимаясь с кресла, чтобы уйти. Платье немного прикрыло ее, но все же линия чулков отчетливо виднелась из-под подола. - Подумай над этим, - мягко произнесла она. - И, будь добр, не проломи младшему череп раньше времени. Он нам еще нужен, да и соска Джонатана-старшего этого не оценит. Валентин скривился в ответ на такое обращение к Клэри, но демон уже покинула его кабинет, оставляя за собой запах феромонов и сигар.