***
Маленький Карл с грустью смотрел на мужчину, безмолвно лежащего на кушетке. Мерный монотонный писк приборов успокаивал и в то же время придавал атмосфере странное чувство тревоги. Мальчишка вопросительно посмотрел на отца, сидящего у окна на соседней кровати, и, когда тот кивнул, приблизился к пострадавшему. — Привет, — смущённо пробормотал он, после чего вытащил из кармана тетрадный листок, сложенный вчетверо, и раскрыл. — Пока ты спал, мы переехали в загородный дом, где жили родители папы. Я нарисовал его для тебя, потому что папа говорит, что как ты проснешься, мы могли бы жить там. Дом большой, и там полно всякой старой мебели. Я поймал занозу, когда ходил босиком! А ещё там есть задний двор, в котором валяется куча старых колёс! Папа обещал сделать из них качели, когда я подрасту. Тебе там тоже понравится, только просыпайся поскорее. Услышав, что голос сына жалостливо дрогнул, альфа раскрыл объятия и пробормотал: «Иди сюда». Карл аккуратно подсунул рисунок под подушку Рика, после чего подбежал к байкеру и уткнулся носом в его грудь, тихо всхлипнув. Прошло два месяца с тех пор, как Граймса привезли в эту палату, но раны его исцелялись очень долго, а потому родным омеги это время показалось вечностью. Рик не реагировал на внешние раздражители, и даже когда его крошка сын приходил к нему в гости, приборы не фиксировали ни малейшего изменения мозговой активности. — Разбуди его, пожалуйста… — прошептал мальчишка, сжимая крохотными пальцами кожаный жилет отца. — Он ведь нужен и тебе. — Если бы я мог, малыш. — Ты ведь можешь приказать ему. Разумеется, сыну нужно было объяснить появление странного узора на шее омеги — метке, и Дэрил предпочел рассказать ему правду об этом магическом обряде и как он появляется. — Меня будет слушаться только тело, но не разум, — ответил реднек, вздохнув и усадив сына на колено. — Даже Аарон не смог вытащить его сознание в реальный мир, а ведь они — Истинные. — Но ты ведь любишь его сильнее! — Да, — усмехнулся альфа и осторожно прикоснулся к серебристому кулону в виде вьюрка, что покоился сейчас на шее маленького альфы. — И всё, что нам остаётся — это ждать, когда он вернётся к нам. «…Если придти с утра на праздник, то можно было смело запасаться огромным мешком для сладостей — жрецы очень любили всех детей, без исключений, а потому разрешали не только лакомиться пирогами, фруктами и конфетами на территории храма, но и забирать угощения домой. Братья Диксоны, которые практически не видели дома не только вкусностей, но и обычной еды, приходили сюда с самого утра и запасались едва ли не на неделю вперёд. У них даже было негласное состязание — кто больше умыкнёт еды, тот и ездит целый месяц на их стареньком велосипеде, который был без надобности их отцу-алкоголику. Мерл был сильнее, а потому и унести мог вдвое больше, но Дэрил каждый раз надеялся на реванш. Но в то светлое утро произошло кое-что удивительное, нечто, что заставило младшего из братьев начисто забыть про еду. Когда он обчищал тарелки в одной из далёких беседок, скидывая в мешок всё без разбора, он вдруг увидел маленького омегу, который держал в руках мягкий рыжий комок. Приглядевшись, Диксон узнал в этом комочке котёнка и хмыкнул. Ему хотелось бы оказаться на месте этого зверька, ведь судя по всему, он скоро обретёт новый дом и сытую счастливую жизнь. Кажется, кудрявый малявка попросту заблудился, так как он вертел головой из стороны в сторону, ища кого-нибудь, кто сможет подсказать ему путь. Случайно встретившись с ним взглядом, реднек замер, приоткрыв рот. Сердце его дрогнуло, и эти ярко-голубые глаза показались ему самыми прекрасными на свете. Мягкие, по-детски припухлые губы и светлая кожа, а также чистая и яркая одежда привлекали внимание, а светлая наивность в глазах заставила двеннадцатилетнего Дэрила странно трепетать. Кажется, именно эти ощущения были предвестниками большого и светлого чувства? — Забудь, — хрюкнул от смеха Мерл, растрепав шевелюру брата, всегда отрастающую за тёплое лето. — Нам с тобой никогда не видать таких симпатяг. Ты видел, на какой тачке его сюда привезли? — А что, если мы — Истинные? — упрямо фыркнул сероглазый подросток, провожая взглядом красивого омегу. — Я хочу его себе. Я чувствую, что он — моё! — Да он даже ещё не знает значения слова „перепихнуться“, а ты возомнил… Старший брат заржал, как последний говнюк, но Дэрил бросил мешок со сладостями и направился за мальчиком, так запавшим в душу. И пусть он был совсем крохотным для него, когда-нибудь этот симпатяга вырастет, и они поженятся! В мыслях у оборванца стали мелькать пошленькие романтичные сценки, как из тупого любовного ток-шоу, которое смотрит отец по-пьяни: знакомство, ласковые переглядки, первый поцелуй… — Заблудился? — спросил он, когда малец испуганно обернулся, слыша, что его преследуют. — Не могу найти дорогу к храму, — тихо ответил омега, поглядывая на незнакомого подростка и прижимая к себе котенка. — Мой друг сказал, что будет ждать меня там. Котенку нужно молоко, и… — Ты такой красивый! — выпалил Диксон и неуклюже опустил ладони на плечи мальчишки. — Я чувствую, что ты — мой истинный! Обещай, что будешь моим, когда подрастешь. Да, вот так. Только упрямый и смелый получает лучшее, решил про себя Диксон. Глаза омеги изумленно распахнулись, а на губах вдруг заиграла мягкая ироничная улыбка. Кажется, его забавляло хорохористое поведение незнакомца, но не больше. — Извини, не могу. У меня уже есть истинный, — ответил омега, склонив голову на бок и с интересом рассматривая его. — Он обманул тебя. А я ощущаю тебя, как своего, — фыркнул Дэрил. Он почувствовал себя идиотом, но не мог идти на попятную. Мальчишка нахмурился и сделал шаг назад, чтобы уйти, но Дэрил удержал его. — Не отпущу, пока не дашь обет. Ты будешь только моим. Разумеется, голубоглазый мальчонка напугался и стал вырываться, чем больше вызывал у альфы азарт и странную непонятную жадность, какая нередко проявляется у подростков в период переходного возраста. Между ними возникла короткая борьба, но Диксон был сильнее, а потому повалил омегу на траву лицом вниз, крупно дрожа от непонятного возбуждения, пронизывающего всё его существо. Кажется, реднек не соображал, что делает, а потому цепко впился резцами в холку омеги, зажмурившись и мечтая лишь об одном — заполучить этого мальчика любым путём. — Больно, больно! — заныл омега, дергаясь. Кажется, он понял, что этот маньяк не шутит, потому жалобно прохныкал: — Обещаю, обещаю! Я твой, только отпусти меня! На крики прибежал Мерл. Он-то и спихнул раззадоренного брата с мелюзги. Увидев красивый изящный узор принадлежности на тонкой шее, старший брат ошалело уставился на Дэрила. — Ты что наделал?! — Папа! — завопил омега и вскочил с места, но Дэрил вновь схватил его за руку, вглядываясь в заплаканные глаза. — Когда ты подрастешь, я найду тебя, — выдохнул он и неожиданно сорвал с шеи мальчишки серебристую безделушку, как бы в знак своего обещания. — И тогда я верну его. После этого он выпустил своего нареченного, отмеченного, свою собственность, долго глядя ему вслед, пока матерящийся Мерл не предложил убраться отсюда…» Когда им пора было уходить, Дэрил подошёл к Рику, чтобы попрощаться с ним до следующего визита. Взгляд серо-стальных глаз проскользил по шее пациента, и реднек вновь ощутил чувство вины за то, что отнял у своего возлюбленного право выбора. Как же он будет злиться такому «украшению», когда очнется! Идея молнией промелькнула в голове у альфы, и он наклонился к сухим, немного потрескавшимся губам адвоката, ласково прикоснувшись к ним. А после проскользил пальцами по здоровой щеке и прошептал на ухо: — Я отпускаю тебя. Ты больше не мой раб. Прими свою свободу, и тогда ты будешь знать, что из всего того, что ты чувствовал, правда, а что ложь. Словно по волшебству, метка начала исчезать, а Дэрил охнул и схватился за сердце, почувствовав, как оно немного прихватило. Это было как-то… неправильно. Под взглядами бдительных охранников, он взял сынишку за руку, и они вышли из палаты. Добраться до халупы, от унаследования которой Мерл отказался в пользу своего брата, было не так легко: требовалось ехать на автобусе почти сорок минут, а потом брести пешком ещё четверть часа. У дома стоял раздолбанный пикап — ещё один «подарок» сыновьям от почившего алкаша, но у Дэрила пока не доходили до него руки, так как сам дом требовал больших усилий и затрат. Пока что мужчине удалось кое-как смести пыль и паутину по углам, проверить водопровод и подводку газа. Карл, его маленький помощник, во всем принимал участие, и Диксон был горд тем, что у него растёт такой сообразительный сын. Вот чему бы Граймс научил его, если бы воспитывал один? Строить глазки всем подряд? — Я вижу предмет на букву «хэ»! — весело сообщил Карл, вовлекая отца в их любимую игру. — Хм-м… — задумчиво промычал байкер, глядя по сторонам неширокой поселковой дороги, по которой они топали, держась за руки, и даже не представляя, о чем речь. — Хорёк? — Не-а. Хрень железная! — рассмеялся мальчишка и указал на кусок арматуры, вкопанный в землю у дороги. Байкер усмехнулся и посадил дитя на плечи, играя для него роль заправского жеребца и быстро добравшись до порога рысцой. Они искупались, переоделись в джинсовые рабочие комбинезоны и вышли во двор. Пока байкер ковырялся в мертвом движке пикапа, Карл с увлечением раскручивал ящичек бардачка, аккуратно собирая болтики, которые могли пригодиться отцу. Когда на двор опустился вечерний полумрак, они вернулись в дом и принялись за ужин. — Что ты хочешь — тунца в сырном соусе с макаронами или баранину с картошкой, печеной на углях? — спросил альфа, читая названия с пачек замороженных полуфабрикатов, после чего запихнул коробки в микроволновку. — Баранину! — отозвался малыш, забираясь на высокий стул и с интересом наблюдая за тем, как еда крутится внутри. Отец опустил ладонь на его бок, приобнимая и подстраховывая. Тут в кармане Дэрила зазвонил телефон. Это был какой-то незнакомый номер, и у мужчины закралась призрачная надежда на то, что это хорошие новости из госпиталя. Он ответил на вызов, но на том конце провода слышалось только чьё-то дыхание. — И долго мы молчать будем, бля? — вскипел альфа, недовольно морщась и кидая голодные взгляды в сторону микроволновки. — Это я, Дэрил, — после того, как политик назвал его по имени, у мужчины волосы на загривке встали дыбом, а сердце вновь больно ёкнуло. Аарон снова замолчал на несколько долгих секунд, после чего горестно продолжил: — Мне позвонили из больницы. Его больше нет. Рик умер, понимаешь?!Часть 24
18 февраля 2018 г. в 20:43
— Его состояние с трудом удалось стабилизировать, — уставший врач поправил тонкие очки на переносице и посмотрел на мужчин, которые уже восемь часов ждали итогов. — И тем не менее, пациент находится в крайне критическом положении. Мы не можем дать каких-либо гарантий, что исход будет благополучным.
— Что это значит? — глухо переспросил Дэрил, резко вскинув голову.
— То, что стоит собрать все важные документы, если…
Мужчина не стал договаривать, так как сообщать родственникам и друзьям о возможной кончине близкого им человека всегда непросто. Аарон легко кивнул, показав доктору, что понял, о чем речь. Жизнь не всегда бывает справедлива, и в его силах было только смирение с решением богов. Диксон резко подорвался с места, нервно вскинув руки и запуская их в свои волосы. Кажется, он был на волосок близок от безумия. Если бы он успел добежать, оттолкнуть любимого человека… Байкеру казалось, что это на его руках кровь Граймса.
— Можно увидеть его? — хрипло спросил он, и трое ждущих внимательно посмотрели на доктора.
Омега в белом халате внимательно обвел взглядом мужчин, нервно постукал кончиком пальца по пластиковому планшету с больничным листом, после чего неуверенно кивнул.
— Я проведу в палату только одного из вас.
Реднек подошёл к двери, но на его пути встал Аарон. Политик упёрся в его грудь ладонью и нахмурился. Если кто-либо и был достоин пройти к израненному адвокату, то это естественно должен быть его истинный. Дэрил ощетинился, посмотрев на это препятствие, и медленно поднял на него убийственный взгляд. Несмотря на то, что истинный Рика еле держался на ногах, он и не думал отступать.
— Милостивые боги! — фыркнул Эрик, подойдя к альфам и встав между ними. — Я пойду. Доктор! Диксон неадекватен, и чёрт знает, что может учудить. Аарон же снова прокрутит финт с передачей энергии и свалится в кому рядом с Риком, только в настоящую. В данный момент я единственный, кто может нормально воспринимать информацию. А потом я расскажу этим двоим всё, как есть.
Как ни странно, доводы омеги убедили доктора, и, хотя оба альфы недовольно нахмурились, прожигая друг друга неприязненными взглядами, согласились и они. Медработник повел Эрика через лабиринты больничных коридоров, освещаемых холодными люминесцентными лампами. Перед палатой, где лежал Рик, омега неуверенно обхватил себя руками и помедлил, осторожно проходя внутрь.
Его главный конкурент на сердце Аарона, лежал ничком на кровати. Грудь его была надёжно зафиксирована и обмотана бинтами, через которые алыми каплями проступала кровь. Правая сторона его лица была также скрыта белоснежной сетчатой тканью, но по ссадинами, которые проглядывались на лбу, переносице и разбитых губах, можно было догадаться, что кожу сильно свезло после травмы. Наверняка останутся уродливые рубцы, и кудрявый красавчик превратится в чудовище с отвратительным пугающим шрамом.
— Он действительно может…? — спросил парень, виновато отведя взгляд.
— То, что вы видите — лишь верхушка айсберга, — ответил доктор. — Помимо шести сломанных рёбер у него перебиты три шейных позвонка и сильный ушиб внутренних органов, разрыв лицевых мышц, сотрясение мозга. На восстановление после подобного уходят годы, и это в том случае, если он не станет «овощем» или не пересядет в инвалидное кресло.
Услышанное поразило Ралейга. Он изумленно поднял взгляд на приборы, которые поддерживали жизнь его непосредственного начальника, после чего вновь на фигуру, лежащую на кушетке в палате с кипенно-белыми стенами. В голову вдруг пришла неожиданная мысль, и он растерянно проговорил:
— У него же остался сын. Маленький ребёнок. Граймс не может так просто бросить его!
— Бывало, что пациенты «сдаются» и при меньших травмах, — отозвался доктор, осторожно тронув посетителя за плечо. — Пока что его мозг борется. Будем надеяться, что он выкарабкается. А теперь оставим его в покое.
Эрик кивнул и вернулся в комнату ожидания на ватных ногах. Увидев тревожные вопросительные взгляды Аарона и Дэрила, омега ободряюще улыбнулся, понимая, насколько тяжело быть тем самым гонцом, передающим плохие вести. Политик выглядел паршиво — он слегка покачивался на месте, а порой почти обессиленно прижимался спиной к стене. Дэрил выглядел как каменная статуя — сидел в кресле, скрестив руки и холодно вперив взгляд в омегу.
— Он не так плохо выглядит, — с трудом соврал Эрик, но заметное облегчение в глазах возлюбленного того стоило. — Травмы действительно сильные, но врач сказал, что Граймс борется, а потому… Ну…
К горлу подкатил ком, и парень резко, неожиданно втянул ртом воздух, словно выброшенная на берег рыбешка. Его затрясло, а после беднягу накрыла настоящая истерика. Он бухнулся на колени и зарыдал, спрятав лицо в ладонях, а перед глазами встал образ милого вихрастого Карла. Что же случится с ним, когда ему скажут, что папы больше нет?
Мужчины переполошились и подбежали к нему, чуя, что не всё так радужно, как описал этот мальчишка. Эрик не мог вымолвить ни слова, чуя за собой огромный груз вины, и с его уст, вперемешку с рыданиями, вырывались признания: «Это всё моя вина! Это я виноват, только я!»
— Ты?! — взревел Диксон, но политик не дал ему подойти к омеге, защищая собой.
— Что ты несёшь? — грубо вскрикнул Аарон, пожалуй, впервые проявляя агрессию к своему лучшему другу. — Ты же вертелся рядом со мной, когда Граймса сбили! Ты даже водить не умеешь!
— Это моя вина! Ты н-не понимаешь! — продолжал Ралейг, готовый отдать себя на растерзание. — Я проклинал его! Ходил к колдунам, чтобы они… чтобы он сгинул, исчез! Я желал ему смерти каждый ч-чертов раз, когда ты так смотрел на него… Боги, что я натворил!
— Блядь, я сейчас сам убью тебя! Это ты у меня сгинешь! — угрожал байкер, впрочем, пока не трогая мальчишку.
Он не очень-то верил во всякую ворожбу, да и у пацана кишка была тонка сделать нечто реально опасное, только вот реднеку сейчас необходимо было выместить свою злобу и отчаяние хоть на ком-нибудь. В комнату зашёл охранник, и пыл Диксона, на котором уже висел условный срок, немного поутих.
— Знаешь, кто был за рулём? — спросил Аарон, обхватив лицо омеги ладонями и внимательно заглядывая в его глаза. Он знал, что мальчишка никогда не соврет ему. — Ты имеешь к этому отношение?
— Нет, — прошептал Ралейг, успокаиваясь и накрывая его руки своими, трепетно замирая. — Но это могла сработать порча.
— За рулём сидел реальный человек, а не бесплотный дух, и я выясню, кто это, — процедил сквозь зубы истинный Рика, после чего вытащил телефон из кармана и пригласил полицейских в холл больницы.
Блюстители порядка уже несколько часов дожидались невесть чего у лечебницы. Взять показания у свидетелей они не могли, так как мужчины находились в пограничном состоянии шока и ужаса, но рано или поздно эту процедуру нужно было провести обязательно. Впрочем, военный политик позвал их не ради этого.
— Доктор проводит вас к палате пациента по имени Рик Граймс. С этого момента за дверью должно вестись постоянное наблюдение, — отдал распоряжение Аарон. Он имел на это полное право, как человек, стоящий выше рангом шерифа. — Никто, исключая лечащего врача, не может пройти к нему без моего ведома. Для надёжности, охранников всегда должно быть двое.
— Не много ли берёшь на себя, приятель? — процедил сквозь зубы Диксон. — Ты забыл кое-какое исключение.
— Пока состояние Рика нестабильно, любой визит может быть опасен, — Аарон словно говорил, что не доверяет никому, а особенно реднеку. — Тем более, что у тебя сейчас есть более важная задача.
— Ты мне не указ, понял? — вскипел альфа, показав клыки. — Я тебе не шнырёк на побегушках.
— Свяжись с Клодом. Я мог бы забрать Карла к себе, но для мальчика будет лучше, если с ним рядом окажется биологический отец.
При упоминании сына, Дэрил успокоился и обмяк. Он внезапно почуял странное расположение к этому человеку, даже если тот действовал только в личных интересах. Разумеется, всем было заметно, что сынишка деревенщины всегда больше тянулся к Диксону, чем к кому бы то ни было. Казалось, что даже Граймс находился на втором месте по завоеванной любви ребёнка.
Попрощавшись со всеми, политик направился в местный участок. Несмотря на его внешнее спокойствие, в глубине души альфы бушевал океан гнева — истинного едва не убили, используя его машину! Сейчас белую Ауди разыскивали по всему штату (мало ли, куда умчался преступник), и Аарон надеялся больше никогда не увидеть её, так как вмятины на капоте всегда будут напоминать ему о случившемся.