Замри и присмотрись (Stop and Stare)

– Думаю, в целом все прошло хорошо, – говорит Драко, внимательно рассматривая треугольник тоста, прежде чем от него откусить. – Думаю, все прошло просто блестяще, – соглашается Гарри. – Они обязательно захотят вернуться. Но в том-то все и дело. Драко вздрагивает, когда на стол запрыгивает кошка. – Ты о чем? – О том, что... Ладно, вчера у ребят была здесь экскурсия. – Верно. – И через несколько дней они все разъедутся по домам и расскажут о случившемся своим родителям. – Скорее всего, – говорит Драко. Кошка пытается слизать масло с его пальцев, и он отодвигает ее в сторону. Гарри хмурится. – Я думал, что все происходящее здесь - секрет. – Так и есть, – легко соглашается Драко. – Просто не очень строгий. Гарри трет лицо обеими руками и разочарованно вздыхает. – И как тебе удалось меня убедить, что все это - настолько ужасная тайна, что даже Рону с Гермионой нельзя рассказать? – А мне удалось? – спрашивает Драко, выгибая бровь. – Ну, это не моя вина, если я так убедительно говорю. – О, боже, – стонет Гарри, почти убивая его взглядом. – Так это секрет или нет? – Это... не разглашается. Скажем так, я не стану скалиться и метать проклятия, если кто-нибудь узнает, что здесь происходит, но вместе с тем меня совершенно не интересует самореклама. Гарри фыркает. – В самом деле? Драко закатывает глаза. – Уже давно нет. – Иногда мне интересно, в курсе ли ты, как умеешь запутать людей, – говорит Гарри, допивая чай и поднимаясь из-за стола. – Ты куда? На улице по-прежнему ужасная погода. А если ты туда пойдешь, мне тоже придется, – жалуется Драко. – Почему? – удивленно спрашивает Гарри. – Потому что если ты начнешь делать что-то полезное, а я нет, это будет очень странно. – Сделаю вид, что ты не пытался только что меня обидеть, – говорит Гарри, поднимаясь по лестнице, и Драко следует за ним по пятам. – Я собираюсь поработать над тем шедом, о котором ты меня попросил. Припоминаешь подобное? – Смутно, – говорит Драко, улыбаясь своей матери, когда они проходят мимо нее и множества ее кошек в вестибюле. – Медичи на кухне, если тебе интересно. Наверное, слизывает масло с наших тарелок. Нарцисса вздыхает, ускоряет шаг, отчего за ее спиной развеваются полы мантии, и исчезает на лестничном пролете. – И ни слова о невымытой после себя посуде, – бормочет Драко. Он открывает тяжелую дверь парадного входа и отшатывается, когда порыв холодного ветра треплет его волосы и одежду. – Должен признать, что сама мысль о том, что ты моешь посуду своими руками, весьма тревожна, – говорит Гарри, беря себя в руки и шагая в туман улицы. Резкие порывы ветра, беснующиеся на всей территории поместья с самого восхода, разогнали туман, но не полностью, а, скорее, сгоняя его из одного места в другое. Ощущение тихого, покинутого места остается, и только его решимость добиться определенного прогресса на стройке не позволяет Гарри вернуться обратно и захлопнуть дверь. Вчерашний день принес много разного удовольствия, но после это на Гарри накатило чувство холода, сырости и усталости. Да так и осталось с ним. Он пообещал Драко шед? Драко получит шед. Гарри колдует Люмос и осторожно спускается с крыльца вниз по ступенькам. Он слышит, как за спиной хлопает дверь, а затем шаги Драко. – Я и постель свою застилаю, – говорит он. – Заклинанием? – удивляется Гарри. – Но застилаю же, – отвечает Драко. Гарри смеется. Когда они доходят до зоны восстановления, все еще украшенной яркими огнями, Драко направляется в лечебницу, а Гарри идет к своему строительному участку на краю леса, удивляясь внезапно возникшей радости от того, что Гарольд, Чейз и Питер бегут за ним. – В ваших же интересах вести себя хорошо, – говорит он, снимая рюкзак и вытаскивая свиток пергамента с последним чертежом шеда. Он высушивает клочок земли заклинанием, а затем приседает, разматывая лист и удерживая уголки руками и коленями, чтобы рассмотреть его и вспомнить, на чем он остановился. Чейз пробегает по пергаменту, засыпая его снегом, и Гарри вздыхает. У него куча работы, и надежды закончить проект до Рождества растворяются в холодном тумане. Сидя на пятках, он коротко бросает Люмос и без удовольствия смотрит на недостроенный каркас. Работа добротная; проблема в том, что проделано ее слишком мало. Гарри кривится, а порыв ветра, кажется, за это бьет его по лицу, пользуясь его невнимательностью, и подхватывает чертеж, унося его в гущу тумана. Гарри взбешенно вскакивает на ноги и бежит за ним. Свет от палочки лишь самую малость освещает пространство вокруг, но он бросается в пустоту, отчаянно желая вернуть украденную схему отчасти потому, что возмущен таким бесчинством погоды, а отчасти потому, что он проектировал его целую вечность и, будучи идиотом, не сделал запасного варианта. Ветер борется с ним за каждый его шаг, словно назло бросая хлопья тумана прямо в лицо, чтобы дезориентировать, и он достаточно быстро осознает, что это бесполезно. Он и руки своей у самого лица рассмотреть не может, не говоря уже о пергаменте, и все, что он слышит - это ветер, воющий в ушах и звонкий хруст веток под ногами. Обессилев, он замедляется и пытается восстановить дыхание. – Люмос Максима, – шепчет он, удивляясь, почему не додумался об этом раньше, а затем слышится отвратительный лязг металла, и все тело Гарри прошивает сильнейшей болью. Он кричит, но звук царапает горло и распугивает стайку птиц с ближайших деревьев. Он медленно опускает глаза на землю, теперь освещенную достаточно, чтобы он мог увидеть ловушку, сверкающие зубцы которой вонзились в ступню, лодыжка оказывается вывернутой под странным, неестественным углом, отчего голова начинает кружиться, а к горлу подступает тошнота. Когда он пытается пошевелиться, боль становится настолько сильной, что его выворачивает прямо на землю и влажные листья до тех пор, пока в желудке не становится пусто. Он ждет, упираясь руками на колени и надеясь, что в голове прояснится настолько, чтобы можно было придумать план действий, но шум в ушах только усиливается, и когда он снова опускает взгляд, то видит, что красно-желтый и коричневый ковер из листьев окрашивается красным. Запах крови смешивается с запахом гниющих листьев и доносится до Гарри, вызывая приступы тошноты снова и снова до тех пор, пока он не слабеет настолько, что чуть не падает. – Нахер, – пробормотал он, сжимая палочку в дрожащих пальцах. – К черту это дерьмо. Пока он прицеливается, все, о чем он может думать, это о матери Брианы, ее отчаянном желание унести своего детеныша в безопасное место и о том, что желание это было достаточно сильным, чтобы заставить ее пройти весь путь из леса до Драко. С огромным усилием Гарри сосредотачивается на своей магии и прогоняет страх, бросая белый луч в ловушку и открывая ее достаточно надолго, чтобы успеть выдернуть ногу до того, как она снова захлопывается с противным лязгом. В течение нескольких секунд Гарри стоит неподвижно и просто дышит, игнорируя кровь, наполняющую сапог и стекающую из дырок, оставленных зубцами. Когда Гарольд, Чейз и Питер мчатся к нему сквозь туман, он заставляет себя двигаться, поднимая ловушку и подгоняя их бежать впереди, разгоняя светом палочки туман, пока не видит впереди выход из леса. Вся дорога видна как на ладони, и он удивляется тому, насколько все они, оказывается, близко к краю леса. Он продолжает идти, стиснув от боли зубы, подпрыгивая на одной ноге и держась за деревья весь путь до тропинки. Гарольд нарезает вокруг него круги, громко крича на Гарри и вглядываясь в его раненую ногу, наклоняя маленькую голову сначала вправо, а затем влево, и Гарри с удивлением понимает, что все это каким-то образом успокаивает. – Не суетись, Гарольд, мне почти не больно, – врет Гарри. Гарольд зигзагами убегает вперед по дороге и кричит, по-видимому, нисколько не поверив в его слова. Десять секунд спустя из тумана, прищурив глаза и с фонарем в руках, выходит Драко. – Гарольд, ты какого черта вопишь? – спрашивает он. Волнение пересиливает боль и панику, и Гарри колеблется, прежде чем наконец ответить: – Он со мной. Я в порядке, просто немного... Я в порядке. Шаги Драко ускоряются, и когда он доходит до Гарри, он поднимает фонарь, чтобы рассмотреть его лицо. Гарри закрывает глаза. Свет причиняет боль и угнетает по причине, которую он не в силах объяснить. – Что с тобой? – спрашивает Драко, а затем резко втягивает воздух. Гарри открывает глаза. Драко смотрит прямо на ловушку в его руках, кровавые следы на дороге, а затем на Гарри. Его лицо настолько бледное, что кажется почти серым. – Как они, блять, вообще посмели? – шепчет он, проводя дрожащей рукой по своему лицу. – Точно, – говорит Гарри, морщась, когда Гарольд натыкается на травмированную лодыжку. – Она была на строительной площадке? – спрашивает Драко, внимательно на него смотря. – Замаскирована? Черт, ты думаешь, они теперь пытаются навредить людям? У Гарри сводит желудок. – Нет, я так не думаю, – шепчет он. – Как ты можешь быть уверен? Ставить капаны в лесу - это одно, но... Гарри сжимает зубы от боли, а пальцами - холодную, тяжелую ловушку, чей металл скользкий от его крови. – Она была в лесу, – говорит он, прежде чем Драко успевает закончить. – Я ходил в лес. Выражение лица Драко стремительно сменяется с одного на другое, пока он смотрит на Гарри. – Зачем ты это сделал? – Драко, мы можем поговорить об этом позже? – пытается Гарри, но Драко его не слушает. – Что, черт возьми, с тобой не так? – кричит Драко, а сердитый румянец покрывает его щеки. – После всего, что я тебе рассказал, ты… Ты правда считаешь, что то, что ты - Гарри, мать твою, Поттер, дарует тебе какую-то святую неуязвимость? Ты просто неподражаемый кретин! О чем ты вообще думал, когда туда шел? – Драко истерично смеется. – Хотя подождите-ка, ты, наверное, вообще не думал! Гарри смотрит на него до тех пор, пока может терпеть, а затем опускает взгляд на землю, куда кровь стекает с угрожающей скоростью. Его нога начинает пульсировать, и, осторожно переступив с ноги на ногу, он начинает подозревать, что что-то сломано. Он судорожно вздыхает. – Мои чертежи унесло ветром, и я пошел их искать, – тихо говорит он, пытаясь сдержать ту бурю, что сворачивается внутри него. – Я не делал этого специально, чтобы тебя расстроить. – А я расстроен! – огрызается Драко. – Я расстроен тем, что ты идиот. Я расстроен, что ты поранился на моей территории... Я расстроен, потому что тебе больно, ты это понимаешь? Гарри поднимает глаза, и, когда он встречается взглядом с Драко, вся смесь из страха, стыда и замешательства прорывается наружу, прежде чем он успевает сделать что-нибудь, чтобы ее остановить. – С чего тебя это заботит? – выплевывает он. – Я же знаю, что ты не хочешь меня здесь видеть! Драко хмурится. – Что? – Я слышал вас, – выпаливает Гарри, зная, что он ведет себя нелепо, но наплевав на это. Ему с ума сойти, как больно, а Драко - чертовски таинственный, и с него хватит. – Я слышал ваш разговор о том, что я - проблема, и ты не знаешь, что со мной делать. Драко выглядит пораженным, но Гарри продолжает давить. Он сам начал. Это он достал кота из мешка и черта с два станет пихать его обратно. – Я все слышал, потому не притворяйся, будто тебе на меня не плевать. Ты почти убедил меня, что я свихнулся... Что ты на самом деле хороший человек, но пошло оно все к черту. Я уверен, тебя радует моя боль, поэтому я проваливаю и оставляю тебя в покое. – Что ты вообще несешь? – настойчиво спрашивает Драко. – Ты и Сандрин. В конце дороги. Говорили обо мне. Я был у ворот. Вы меня не видели, но я был там, – говорит Гарри, моргая, когда голова снова начинает кружиться. – А сейчас я ухожу, потому что, если ты не заметил, я угодил в сраный капкан. Когда он с лязгом бросает ловушку на землю и готовится дизапарировать, Драко протягивает руку и ловит его запястье. – Не надо. Кажется, я знаю, о каком разговоре идет речь, и ты, как обычно, ничего не понял, – говорит он, вытаскивая палочку и накладывая на ногу Гарри то же зеленое заклинание, что он использовал для раненого хогглера. – Пойдем, сейчас ты должен быть в состоянии идти, не навредив еще сильнее. Дойдем до лечебницы, и я осмотрю рану. Озадаченный его словами Гарри позволяет себе увести. Магия Драко приносит прохладу и чувство безопасности, а пальцы крепко сжимают его запястье, большой скользит вдоль него, словно прощупывая пульс. Гнев исчез, оставив после себя спокойствие и усталость. Он следует за Драко в лечебницу, так громко рассмеявшись, когда Гарольду удается проскочить за ними, что удивляет Драко и удивляется сам. – Что ты добавил в это заклинание? – удивленно спрашивает он вслух, сидя на холодном хирургическом столе и позволяя Драко помочь ему вытянуть ноги. – Обычная анестезия, – говорит Драко. – В голове мутнеет из-за обильной кровопотери. Через минуту я найду зелье, а потом вызову Сандрин. Гарри открывает один глаз, с удивлением понимая, что он их закрыл. – Нет. – Нет? – Не-а. Позови Гермиону. Она - квалифицированный колдомедик. Не то чтобы Сандрин неквалифицированная, но... я же не свинья, – неуверенно говорит Гарри. – Справедливо, – говорит Драко. – Давай сначала посмотрим, хорошо? – Хорошо, – говорит Гарри, глядя на свой испорченный сапог. – Мне по страховке полагаются новые сапоги? Драко пристально на него смотрит. У него серые глаза. Красивые. – Думаю, сначала все же крововосстанавливающее зелье, – бормочет он, а затем в руках Гарри появляется маленькая чашка, и он выпивает ее содержимое, потому что Драко сказал это сделать и потому, что на вкус оно как чай с черной смородиной. Пока он пьет, Драко осторожно стаскивает сапог, и Гарри только тихонько матерится, когда становится больно, как хер его знает, что. – Мне кажется, перелом, – говорит Драко, морща нос. – Мне связаться с домом Гермионы или со Св. Мунго? – Да, – говорит Гарри, заглядывая в чашку. – Драко, что я не понял? Драко разворачивается в дверях. – Что, прости? Гарри смотрит на него и улыбается. И затем хмурится. Дело-то серьезное. – Ты сказал, что я не понял, о чем был разговор. Разве он был не о том, как я вам не нравлюсь? Драко вздыхает и запускает руку в свои волосы. – Нет, не о том. – А о чем тогда? – Мне срочно нужно сделать звонок по дымолетной сети. – Просто ответь на вопрос, – говорит Гарри, просунув палец в чашку и собирая последний капли зелья. – Я могу ногу потерять. У Драко прекрасная улыбка. Самая красивая из всех, что Гарри когда-либо видел, и она заставляет его пульс сбиться с привычного ритма. Он слизывает сладкое зелье с кончика пальца. – Ладно. Мы с Сандрин говорили не о том, что ты нам не нравишься. Ты нам обоим очень нравишься. – Я тебе нравлюсь? – удивленно переспрашивает Гарри. – Да. – Тогда почему ты так злился по этому поводу? Драко стремительно краснеет. – Я не был уверен, как ты отреагируешь, если узнаешь. Гарри вздыхает, наклоняя голову и пытаясь остановить вращение кабинета перед глазами, и смотрит на свою окровавленную ногу так, будто она принадлежит кому-то другому. – В этом нет никакого смысла. – Конечно, нет, – говорит Драко. – Оставайся на месте. Зелье должно начать работать через несколько минут. Я позову Гермиону. Гарри кивает и откидывается на локти, закрывая глаза и мурлыча что-то себе под нос, пока бегущая по венам кровь смешивается с восхитительным зельем и бежит дальше с новыми силами. Он медленно приходит в себя, разгоняя туман в голове и задыхаясь от возобновившейся боли в стопе и лодыжке. Наряду с болью приходит понимание, и он резко выпрямляется, когда до него доходит смысл слов Драко. Гарри помнит его румянец и чувствует, как его лицо заливает такой же. Я не был уверен, как ты отреагируешь, если узнаешь, – проносится у него в голове, а затем: – Честно говоря, я понятия не имею, как с ним быть. Он нравится Драко. Нравится ему настолько, чтобы он переживал о его реакции. Ему чертовски больно, но губы растягиваются в улыбке. Это абсолютно бессмысленно, но, по крайней мере, Гермиона уже в пути. Она наверняка знает, что делать с травмой, и, возможно, у нее найдется пара советов насчет Драко. Ему не приходится слишком долго ждать, чтобы узнать наверняка. Едва ли проходит десять минут, прежде чем дверь в клинику распахивается, и Гермиона входит внутрь. Она вздрагивает при виде ранения и спешит к нему с сумкой, которую держит подмышкой. – Ты в порядке? – спрашивает она, добавляя лукавым шепотом: – Он прямо позади меня. Он и правда о тебе беспокоится. Гарри кивает, чувствуя, как его лицо снова вспыхивает. – Адски больно, но я выпил крововосстанавливающее зелье. – Драко рассказал мне о ловушках, – говорит она, повышая голос до нормального уровня, когда Драко проходит в кабинет и захлопывает дверь. Она вытаскивает палочку из кармана медицинского халата и постукивает ею по ладони. – Если тебе интересно мое мнение, ты должен подать на них в суд. Ты же думаешь, что виноваты маглы? – Судя по всему, да, – говорит Драко. Он быстро окидывает Гарри взглядом, а затем поворачивается к Гермионе. – Проблема в том, что мы не знаем, кто именно, и последнее, что мне нужно – это толпы магловской полиции вокруг поместья. – Возможно, этого и не понадобится, – говорит Гермиона, и Гарри удивленно следит, как она сразу же включается в ситуацию. – У нас есть факт травмы Гарри... и это, – добавляет она, указывая на ловушку, которая теперь сломанная лежит на кафельном полу. Драко с опаской косится на нее. – И мы можем их остановить? Возбудив магловское судебное дело? Гермиона смеется. – Да, называй это так, если хочешь. Если мы найдем виновных и докажем, что ловушка травмировала Гарри, у них будет много проблем. – Почему я сам не подумал об этом? – шепчет Гарри. – Ты был слишком занят тем, что придумывал, как выследить их с помощью дрессированных хогглеров, – говорит Драко, приводя Гермиону в замешательство. – Ну, – говорит она через мгновение, – я могу прийти завтра, и мы сядем и составим план, если хотите. А пока давайте уберем все это, а затем я смогу... ой. – Что? – спрашивает Гарри. Гермиона хмурится так сильно, что он начинает слегка нервничать. – Ничего, просто, как только я залечу ногу, у нас не останется никаких доказательств. Гарри вздыхает, сразу все понимая. – Мы можем сделать фото, – говорит Драко, подходя к шкафу и возвращаясь с пыльной старой камерой. – Нам и так нужно будет это сделать, – говорит Гермиона, и Драко немедленно начинает делать фотографии лодыжки Гарри. – Но магловские суды требуют большего. Больничные записи, рентгеновские снимки... Гарри, вероятно, придется наложить гипс, – она вздыхает и бросает на Драко извиняющийся взгляд. – Неважно. Я придумаю что-нибудь еще. А пока мы продолжим, Гарри. Сначала я сращу кость, а затем уже остальное. Она поднимает палочку, чтобы начать исцеление, а Драко с камерой в руках отступает на шаг. – Нет, – быстро говорит Гарри. Гермиона опускает свою палочку, подняв брови. – Что-то не так? – Если мы ничего не сделаем, они не остановятся, ведь так? – говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Драко. – Думаю, нам лучше довериться Гермионе, и если она считает, что нам стоит пойти по пути маглов, то так тому и быть. – Это не совсем то, что я имела в виду, Гарри, – пытается объяснить Гермиона, но Драко перебивает и со злостью смотрит на Гарри. – Ничего подобного. Ты видел, на что способны эти ловушки, и я тоже, так много раз, что сбился со счета. Мы придумаем что-нибудь еще, – он поворачивается к Гермионе. – Не слушай его, он пытается великодушно жертвовать собой, и я этого не приму. Гермиона вздыхает. – Это его нога, Драко. – Воистину, – говорит Гарри, хоть и подозревает, что никто не обращает на него внимания. – Ты должна его вылечить, – настаивает Драко. – Это твой долг как целителя. На этот раз Гермиона улыбается. – Именно, но еще мой долг – уважать желания своего пациента. Чего хочешь ты, Гарри? – Думаю, я хочу чашечку отвратительного кофе из торгового автомата и полистать выпуск «Домашнего хозяйства» за июнь 1995 года, – говорит он, и Гермиона улыбается. – И что это за ответ? – озадачено спрашивает Драко. – Правильный, как по мне, – отвечает Гермиона. – Для начала давайте сверим факты…

***

Гарри сидит на пластмассовом стуле и смотрит на люминесцентные прямоугольные лампы на потолке. Одна из них, прямо у него над головой, непрерывно жужжит, что через два с половиной часа ожидания начинает действовать ему на нервы. Несмотря на превосходное обезболивающее зелье Гермионы, нога и лодыжка вызывают значительный дискомфорт, и он начинает задаваться вопросом, не лучше было бы позволить целителю сделать свою работу. Это заняло бы считанные секунды, и опытный целитель, вроде Гермионы, не оставил бы даже крошечного шрама. – Я играл с той штукой и выиграл тебе это, – говорит Драко, опускаясь рядом с ним и протягивая Кит-кат. Гарри улыбается. Ничего не может с собой поделать. – Спасибо, – говорит он с серьезным видом, принимая шоколад и задаваясь вопросом, где Драко удалось достать монеты, необходимые для работы торгового автомата. Когда он смотрит на Гермиону, она убирает кошелек обратно в сумку и снова открывает потрепанный журнал. Она сняла медицинский халат цвета лайма и теперь сидит в приемной в джинсах и тонкой футболке, а Гарри немного завидует тому, что она единственная, кто не страдает от жары и духоты. Сейчас в зале ожидания тихо, но на протяжении большей части дня он был заполнен придурками с предрасположенностью к самовредительству, и было настолько шумно, что Гарри приходилось напрягаться, чтобы расслышать вопросы Драко и объяснения Гермионы относительно правовой системы маглов. Некоторое время он тоже пытается вставить слово, но когда боль снова начинает туманить разум, он замолкает и просто наблюдает за ними, невольно прикидывая, сколько времени прошло с тех пор, как они виделись в последний раз, и когда они так спокойно разговаривали, если такое вообще случалось. Согретый непринужденной атмосферой их разговора, Гарри закрывает глаза и пытается расслабиться. Когда кто-то, наконец, называет его имя, Гермиона подталкивает Драко. – Ему можно взять с собой только одного из нас, а я бывала здесь слишком часто. Драко позволяет Гарри опираться на него, пока они идут в кабинет, но его взгляд блуждает повсюду, с явным интересом разглядывая грохочущие тележки и стрелки-указатели на полу. Оказавшись внутри, он становится рядом с доктором и наблюдает, как с кожи Гарри стирают кровь и заматывают рану чистым бинтом. – Это все? – шепчет он, и Гарри качает головой. – В рентгеновское отделение - по красным стрелкам, – говорит врач, вручая Гарри карточку. – Это с собой возьми. Понадобится гипс и несколько швов, но всему свое время. – Спасибо, – говорит Гарри, выталкивая Драко из кабинета и едва не сталкиваясь с Гермионой, которая ждет их с креслом-коляской и суровым выражением лица. Гарри покорно садится, позволяя Гермионе катить его по коридорам. – Он был не очень-то мил, – говорит Драко. – Правда? – возмущенно спрашивает Гермиона. – Он не был... не мил. Он был напряжен. Может, слегка резковат. Скорее всего, работал весь день, – говорит Гарри. – Знавала я раньше одного такого же, – говорит Гермиона. Гарри поворачивается, чтобы взглянуть на нее. – Что значит «раньше»? Она пожимает плечами. – Ты исправляешься. Драко больше всего удивляется тому, что его не пускают в комнату с рентген-аппаратом, и приходит в ужас, когда врач просматривает снимки и спокойно сообщает Гарри, что у него сломаны три кости. Он называет инъекцию против столбняка «варварской», но ни разу не отворачивается на протяжении всей процедуры, и его приводит в восторг медсестра, которая превращает миску сырых бинтов в гладкий, сплошной гипс, который охватывает ногу Гарри от пальцев до самого колена. Его любопытство забавляет не только Гарри, но и уставших врачей и медсестер. Даже хмурый травматолог находит для него улыбку, когда Драко наклоняется, чтобы изучить швы, и заявляет, что получилось «весьма аккуратно». К тому времени, как их отпускают, на город опускается ночь. Гермиона подавляет зевок, когда Гарри и Драко выходят из последней процедурной, но ее глаза одобрительно смотрят на бинт и костыли Гарри. – Теперь как новенький? – спрашивает она, медленно поднимаясь и приближаясь к выходу. – Едва ли, – говорит Драко. – Столько мороки, а кости все еще сломаны. Целых три, между прочим. – Я их не чувствую, – подчеркивает Гарри, согреваясь от неприкрытого волнения в его голосе. – Для этого и нужен гипс. – К тому же, – добавляет Гермиона шепотом, – когда мы вернемся, я залечу все правильно. Нам нужно было пройти через все это только ради медицинского освидетельствования того, что произошло. – Верно, – говорит Гарри. – И не говори, что не наслаждался всей этой, как ты выразился, морокой, потому что я знаю, что это ложь. – Тогда я промолчу, – говорит Драко, но протягивает руку, чтобы поддержать Гарри, когда они заходят за здание и апарируют. – Почему у тебя всегда так холодно? – спрашивает Гермиона, начиная подрагивать, стоит им появиться на кухне Гарри. Гарри не отвечает, отвлекаясь на любопытный взгляд Драко, которым тот обводит помещение. Внезапно он чувствует легкое смущение из-за состояния дома, стыдясь груды бумаг и спертого воздуха. Если бы он не был на костылях, думает он, то мог бы броситься в гостиную и прибраться там, разжечь камин и наполнить воздух запахами свечей и пчелиного воска. Но он не может, и вместо этого неуклюже шагает в сторону чайника, царапая плитку костылями. Гермиона тут же хватает его за руку и усаживает на кухонный стул. – Чаю, Драко? – спрашивает она так, будто они дружат уже много лет. – С удовольствием, – он садится рядом с Гарри и хмурится. – Знаете, у меня есть ужасное чувство, что я закрыл Гарольда в лечебнице, когда мы уходили. – Он расстроится? – спрашивает Гермиона, роясь в шкафу Гарри в поисках чайных пакетиков. – Нет. Он будет в восторге. А вот Сандрин расстроится, когда увидит учиненный им хаос, – говорит Драко, но выглядит при этом не таким уж и обеспокоенным. – Я бы хотела познакомиться с Сандрин, – говорит Гермиона. – Возможно, завтра получится, если вы еще хотите обсудить план. – Конечно, – говорит Драко, а Гарри просто сидит и слушает их, не зная, как вести себя после того, как ясно понимает, что две совершенно разные части его жизни начинают сплетаться в одну. – Ничего страшного, если я приведу Розу? – спрашивает Гермиона, разливая чай. – Она будет хорошо себя вести, а завтра их учительница будет на курсах повышения квалификации. – Разумеется, – говорит Драко, а затем добавляет: – Что такое курс повышения квалификации? Гарри закусывает губу и позволяет себе расслабиться, вдыхая теплый, ароматный пар из кружек на столе и решая не беспокоиться обо всем происходящем. По крайней мере, сейчас. Наконец Гермиона отставляет пустую чашку и опускается на колени на пол, чтобы проверить гипс. – А они хорошо поработали, – говорит она, касаясь гипса кончиками пальцев, и смотрит на него с задумчивой улыбкой. – Знаешь, очень жаль, что ты не походишь в нем какое-то время. – Почему? – спрашивает Гарри. – Потому что это было бы хорошим напоминанием, – говорит она, а затем замолкает, решив зайти с другой стороны. – Когда кто-то страдает невидимой болезнью... скажем, депрессией или... ликантропией, например... им часто трудно свыкнуться с тем, что с ними что-то действительно происходит. Они боятся, что другие люди их осудят, потому что на первый взгляд они в абсолютном порядке. – Моя мать постоянно себя так чувствует, – говорит Драко, и Гермиона поворачивается к нему. – Депрессия? – спрашивает она. – Она называет это страхом, но я думаю, что это какое-то патологическое чувство тревоги, – говорит он, взглянув на Гарри, и, похоже, находит в себе силы говорить дальше только после его одобрительно кивка. – Говорит, это заставляет ее чувствовать себя нелепо. – Мне очень жаль, Драко, – тихо говорит Гермиона. – Дело в том, что люди привыкают так думать, и одна из техник, которой учат целители разума - это попробовать заставить таких пациентов вообразить, будто их болезнь - как сломанная нога. Так же реальна, как и любая физическая травма, и точно так же требует лечения, как, например, ноге требуются костыли и гипс. Вы не станете осуждать кого-то за сломанную ногу или уверять их, что на самом деле кость цела. Это удивительно эффективно, – говорит она, положив руку на гипс Гарри и слегка ему улыбнувшись. – Я признаю, что со мной не все в порядке, Гермиона, – говорит он через мгновение. – Ты меня убедила. – Хорошо, но ты готов нести бремя этой своей ограниченности? – спрашивает она, а затем смеется. – О, Гарри, не смотри на меня так. Я просто нахожу ироничным то, что я так долго пыталась тебя успокоить, а потом ты умудряешься влипнуть во все это! – Готов поспорить, что не сможешь, – внезапно говорит Драко. Гарри поворачивается к нему, а сердце ускоряет свой бег. – Не смогу что? – Готов поспорить, что не оставишь эту штуку. Уверен, ты и недели в гипсе проходить не в состоянии. – Драко, я оказался в этой ситуации только из-за тебя и брошенных тобой вызовов, – говорит Гарри, складывая руки на груди. К его удивлению, Драко выглядит шокированным, и до Гарри доходит, как это должно было прозвучать. – О, черт, нет, я не об этом, – говорит он, кивая на свою ногу. – Я имел в виду все это, а не... а знаешь, что? Ладно. Я сделаю это. Одна неделя. Гермиона издает странный звук, когда они пожимают друг другу руки. – Значит, мне… лечить? – Да, – резко отвечает Гарри. – Срасти кости и затяни порезы, но оставь эту хреновину у меня на ноге. Пожалуйста. Потому что я сумасшедший. Сумасшедший, который готов принять свою ограниченность. – Хорошо, – говорит она и улыбается все то время, что выписывает палочкой вензеля вдоль ноги Гарри и вокруг его лодыжки, вызывая сначала сильный жар, а затем волну зуда, из-за чего он сразу же хочет просунуть руку под гипс и почесаться. Наконец, зуд стихает, а вместе с ним пропадают и остатки дискомфорта. – Спасибо, – вздыхает он. – На здоровье. Эй, подожди, пока Артур этого не увидит, он будет так... о, Господи, – шепчет Гермиона, прикрыв рот ладонью. – Сегодня же воскресенье. Ты пропустил обед в Норе. Гарри смотрит сначала на нее, а затем в темноту за окном. – Как и ты. – Нет, я должна была сегодня работать, – говорит Гермиона. – Я сказал, что срочные семейные обстоятельства требуют ее присутствия, – помогает Драко. – Так оно и было, – говорит Гермиона. Она глубоко вздыхает. – Хорошо. Я сейчас пойду туда и объясню, что произошло. Молли будет в порядке до тех пор, пока знает, что и с тобой все в порядке. – Но я не в порядке, – подчеркивает Гарри, кивая на загипсованную ногу. – Для Молли ты в порядке, – говорит Гермиона, поднимаясь и подхватывая сумку. – Или мне рассказать ей все ужасные подробности? Гарри качает головой. – Э-э, нет. Если так подумать, я в порядке. Гермиона улыбается и обнимает его. – Береги себя. И не мухлюй, – говорит она, взглядом указывая на костыли. – Драко, увидимся завтра. Когда она исчезает в зеленом пламени, из-за стола встает Драко и направляется к камину. – Я тоже сегодня пренебрег обязанностями, – объясняет он, и Гарри кивает, стараясь не выказать своего разочарования. – Гарольд тебе обрадуется, – говорит он. – Слушай... спасибо на сегодня. Что был со мной. Я очень это ценю. – Всегда пожалуйста, – Драко дарит ему удивленную полуулыбку, прежде чем бросить порох в огонь и исчезнуть, оставив Гарри на кухне в полном одиночестве.