Замри и присмотрись (Stop and Stare)

Дождь залетает на крыльцо и капает на голые руки Гарри, когда он, стиснув зубы, медленно движется от одного края к другому, а затем обратно, пытаясь идти в одном темпе с движениями костылей и удержать себя в вертикальном положении. Он едва замечает капризные капельки, пока не делает паузу, чтобы дать отдохнуть рукам и подмышкам, и когда он наконец останавливается, то наслаждается прохладой воды на разгоряченной коже. После трех дней тренировок он все еще находит ходьбу на костылях весьма изнурительной, но он полон решимости не допустить, чтобы его победили какие-то хреновины, и теперь, когда планы по строительству шеда разрушены ливнем, он использует огромное каменное убежище в целях тренировки. Он знает, что Драко наблюдает за ним с того самого момента, как он вышел из фойе, но не останавливается, пока не заканчивает обходить крыльцо. – Что ты делаешь? – спрашивает Драко, а в его голосе слышатся веселые нотки. – Пытаюсь овладеть навыком, – бормочет Гарри, облокачиваясь на холодный камень и позволяя костылям сползти на пол. Его взгляд скользит на глаза Драко, и он улыбается. – Тем более, сегодня очередь Гермионы готовить ужин, и я, возможно, захочу уйти поскорее. Уголок губ Драко приподнимается. – Не может быть все настолько плохо. – Сам узнаешь. Вопрос времени, когда они пригласят тебя в гости, а Рон готовит только половину времени, – говорит Гарри. – Не знаю, почему она так на этом настаивает. Ей готовка, кажется, не приносит никакого удовольствия, и то, что она готовит... не очень удачно выходит. – Типичное гриффиндорское упрямство, – предполагает Драко, прислонившись к дверному косяку и копируя позу Гарри. Его глаза теплые и яркие, и все, что может сделать Гарри – это состроить ему рожицу. – Думаю, она ненавидит саму мысль о том, чтобы не вносить свою лепту, – говорит он через мгновение. Драко приподнимает бровь. – Разве они не приходят на ужин к тебе? Ты умеешь готовить? Пользуешься своей кухней? Что-то скребется в желудке Гарри от чувства вины, и он хмурится, когда капли дождя разлетаются от удара о ближайший каменный столб. – Я пользуюсь кухней в основном для приготовления кофе и тостов, но да, я умею готовить, и нет, они уже давно не ужинали у меня дома, – признается он. – Почему? – спрашивает Драко. Гарри вздыхает. – Я не знаю. Может быть, потому, что им проще быть дома, с Розой... Может, потому, что мой дом кажется заброшенным? Дело не в том, что я якобы не хочу гостей. Это... это просто странно, и не думаю, что я осознавал это до сих пор. – Ты не дал себе достаточно времени, чтобы это осознать, – говорит Драко, и голос его мягче, чем, по мнению Гарри, он заслуживает. – Ты прав, – вздыхает он, поднимая руки, чтобы потереть лицо. Он чувствует, как начинает болеть голова, и заставляет себя расслабить плечи, глубоко вздохнуть прохладным, влажным воздухом, и позволить рукам свисать по бокам. Драко наблюдает за ним с пониманием, заботой и спокойствием. – Сегодня приглашу их на ужин к себе, – внезапно говорит Гарри. – И ты приходи, если хочешь. Я собираюсь сделать мой дом похожим на дом, приготовить нечто вкусное, и вам придется все это съесть. Что думаешь? Улыбка Драко отражается в его взгляде. – Думаю, звучит неплохо. И я принимаю приглашение, даже если оно весьма скоропалительно. – Эй, это была твоя идея, – усмехается Гарри. – Надо было думать раньше, если хотел получить официальное приглашение. – Как ни странно, когда я это предлагал, то не подумал, что ты решишь сделать это немедленно, – говорит Драко. Гарри смеется, и звук эхом разносится по пустому крыльцу. – Напомни-ка мне еще раз, как давно мы знакомы? – поддразнивает он. – Я все время хотел это сделать. На самом деле это именно то, что я собираюсь сделать. Прямо сейчас. – Сейчас? – спрашивает Драко, в изумлении поднимая брови к челке. – Да, – Гарри поднимает рюкзак, водружает его на плечи, а затем поднимает костыли. – Погода неумолима; я вряд ли смогу сделать сегодня что-то полезное на стройке, да и ты сказал, что заколебался бездельничать, потому что Сандрин сегодня нет, и с животными ничего не надо делать. – И если ты уйдешь, мне будет еще сильнее скучно, – раздраженно говорит Драко, а затем его лицо просветляется. – Но, думаю, раз ты собираешься готовить для меня ужин, я могу и потерпеть. Гарри смеется. – Хорошо. Увидимся в шесть. Он отворачивается и дизапарирует, и плитка поместья Малфоев сменяется булыжниками Косой Аллеи. На долю секунды Гарри кажется, что он сейчас упадет; мешаются костыли, и он никак не может восстановить равновесие, но затем на плечо опускается рука, которая поддерживает его, и балансировка прекращается. Желудок все еще неприятно сжимается, но Гарри поворачивается, чтобы поблагодарить своего спасителя, и видит низенькую старушку, которая смотрит на него из-под шляпы с полосками вызывающего цвета. – Осторожнее, милый, а то поранишься, – бормочет она, сжимая его плечо, и уходит прочь, прежде чем Гарри успевает удивиться, как такой хрупкий маленький человечек сумел удержать его на ногах. Он внимательно наблюдает за толпой, прежде чем взгромоздиться на костыли и отправится в мясную лавку. Его последний визит на Косую Аллею и возникшая в результате него паника все еще свежи в его памяти, и, хотя он контролирует свое дыхание настолько, насколько это возможно, он чувствует, как растет его беспокойство по мере того, как вокруг него сгущаются орды покупателей. К счастью, в мясной лавке тихо, и он может потратить столько времени, сколько пожелает, рассматривая, а затем отвергая ту или иную вырезку или сорт мяса. Сам мясник дружелюбен и, похоже, рад помочь Гарри выбрать четыре толстых бифштекса для его импровизированного званого ужина и засыпать советами о том, как их лучше готовить. К тому времени, как он покидает магазин и возвращается в толпу, Гарри чувствует себя спокойнее, решительнее и даже слегка возбужденно, когда покупает овощи, специи и вино из бузины в дополнение к стейкам. Когда он заходит в магазин бытовых товаров, чтобы запастись чистящими средствами, его взгляд падает на витрину с Рождественскими украшениями. Он машинально берет несколько веревочек маленьких белых огоньков и тщательно продуманное украшение для стола из мерцающих белых и серебряных шариков, выстроенных в грубую пирамиду и скрепленных вместе цепочкой маленьких зачарованных звезд. Он не помнит, чтобы когда-нибудь покупал нечто столь легкомысленное, но это красиво, и он это хочет, и он несет украшения на кассу и оплачивает до того, как успеет передумать. Апарировав в дом номер двенадцать, он вытирает влажные волосы и кожу грубым полотенцем, а затем отправляет Рону и Гермиону сову с письмом, сообщающим об изменении планов. Роза, разумеется, может прийти с ними, и Гарри, сомневаясь, что она будет заинтересована в его стейках, и зная, что ее самое любимое блюдо – тартинки с грибами, прихватил пару особо симпатичных шампиньонов специально для нее. Он принимает восторженное согласие Гермионы, разбирая кучу непонятных документов на полу гостиной. Он улыбается, читая, что она с нетерпением ждет встречи с Драко и хочет рассказать что-то новое об охоте на браконьеров, а затем снова оглядывается вокруг и возвращается к работе. Небо начинает темнеть, а дождь продолжает барабанить в окна, пока Гарри разгребает, сортирует и раскладывает все по места до тех пор, пока его гостиная, кухня и прихожая не выглядят прибранными. Все эти действия даже расслабляют его, и он уничтожает целые стопки мусора, который привык считать жизненно необходимым. К тому времени, как он начинает подметать и протирать полы, он напевает себе под нос, и, несмотря на костыли, довольно приятно проводит время. Это только начало, – говорит он себе, вспоминая о многих других комнатах, которые тоже нуждаются в уборке, но начать - это больше, чем он мог от себя ожидать, и больше, чем он позволял себе в течение долгого времени. В камине потрескивает огонь, в гостиной витает запах свежего лака для дерева, а на чистой и теплой кухне Гарри с легким чувством удовлетворения готовит соус и овощи. Он очень хочет, чтобы Драко увидел, что его дом – или, по крайней мере, некоторая его часть, – не всегда выглядит таким нелюбимым. Ради того, чтобы Драко, Рон и Гермиона впервые разделили ужин, ради того, чтобы Драко услышал новости Гермионы о проблеме с браконьерами, ради того, чтобы Драко... Просто ради Драко, думает он, улыбаясь самому себе и останавливая нож до того, как закончится морковь, и начнется его палец. В духовке томятся овощи, и Гарри под аккомпанемент аромата вина и соуса сервирует стол почти одинаковыми столовыми приборами, лучшими тарелками и праздничным украшением. Он возвращается из душа, влажный и одетый в элегантную рубашку и новые джинсы, и видит в пламени камина образ Драко. – Прости, давно ждешь? – спрашивает он, хватая костыли и спеша к камину. – Нет, – говорит Драко, и выражение его лица заставляет сердце Гарри замереть. – Боюсь, я не могу придти на ужин, который, кстати, потрясающе пахнет. – Нет проблем, – говорит Гарри, сохраняя беспечный тон голоса, несмотря на разочарование, сворачивающееся у него в груди. К его удивлению, сожаление Драко кажется столь же сильным, и он не очень-то старается его скрыть. – Это из-за мамы, – говорит он, и Гарри внезапно чувствует себя эгоистом и идиотом. – Она в порядке? – Вчера, когда я сказал, что она плохо себя чувствует… По правде, дело в ее патологии. Был плохой день, и сегодня днем у нее случился легкий приступ паники, – говорит Драко. – С ней все будет в порядке, но сейчас она очень нестабильна, и я не хочу оставлять ее одну. Надеюсь, я не сильно тебя расстроил. – Конечно, нет, – говорит Гарри, чувства беспокойства и облегчения смешиваются внутри него, и он чувствует себя немного неуверенно. – Иди и будь со своей матерью. Я уверен, что Рон найдет место для твоего стейка. Драко стонет. – Ты издеваешься. Пожалуй, я и правда пойду, пока ты не сказал, что Гермиона выпьет мое вино, а Роза съест мой десерт. – Конечно, нет. Увидимся завтра, – говорит Гарри. Драко кивает, а затем исчезает. Почувствовав себя вымотанным, Гарри смотрит на свой красиво обставленный стол. Главное украшение сверкает в отблесках огня и бросает странные, кривые тени на скатерть и посуду. Стейки разложены и ждут, когда их приготовят, а печеные овощи наполняют весь первый этаж своим восхитительным ароматом. Его дом выглядит лучше, чем выглядел многие годы до этого. Драко Малфой любит свою мать. Не все потеряно. Когда появляются Рон, Гермиона и Роза, их настолько потрясают перемены гостиной и прихожей Гарри, что их приходится выталкивать на кухню, где весь процесс осмотра и изумленного бормотания грозит начаться сначала. – Дядя Гарри, а здесь мило, – говорит Роза настолько удивленно, что Гарри думает, что по-хорошему должен бы обидеться. Вместо этого он смеется и ерошит ее ярко-рыжие волосы. – Спасибо, Роза. Все потому, что я сделал уборку. – Если бы ты иногда прибиралась в своей комнате, там тоже могло бы быть мило, – говорит Гермиона, и Роза в изумлении открывает рот. – Мамочка, я всегда прибираю. Я же не виновата, что она снова разубирается. Гермиона вздыхает и принимает протянутый Гарри стакан бузинного вина. – Спасибо. Здесь и правда замечательно. – Я думал, что это мы опоздаем... Но где Малфой? – спрашивает Рон, оглядываясь, как будто ожидая, что Драко выпрыгнет из одного из кухонных шкафчиков. – Он не смог придти, – говорит Гарри, объясняя ситуацию, когда он разливает напитки по бокалам Рона, Розы и наливая себе. – Я с нетерпением ждала ужина, чтобы рассказать ему обо всех достигнутых мною успехах, – говорит Гермиона, нахмурившись, а затем берет себя в руки. – Неважно. Я расскажу тебе, а ты сможешь потом передать ему. Важно то, что мы определенно продвинулись. – Здорово, – говорит Гарри, ожидая, пока они все не усядутся за стол, а затем скачет к духовке, чтобы проверить овощи. – Драко проявил снимки. – И как они? – спрашивает Гермиона. Гарри кидает взгляд на Розу, которая полностью поглощена изучением центрального украшения стола. – Жутко, – говорит он с чувством. – Когда их рассматриваешь, не возникает никаких сомнений, что травмы нанесены капканом. – Они же не двигаются, да? – спрашивает Рон. – Фотографии? – смеется Гарри. – Нет. Заурядные, совершенно не магические фотографии. Мы же не хотим напугать маглов, верно? – Я не знаю... Драко мог бы, – говорит Рон, и Гермиона посылает в него озлобленный взгляд. – Не в том смысле, – продолжает он, взглядом извиняясь перед Гарри. – Я имел в виду, что он любит выводить людей из себя, понимаешь? – Понимаю, – говорит Гарри, но Рон, похоже, не верит. – В смысле, он круто изменился... не только с тех дней, но и за последнее время. Теперь он кажется другим. Больше смахивает на нормального человека, хотя он, очевидно, все тот же Малфой, и, похоже, ты ему нравишься. Может быть, поэтому он... Пожалуй, мне лучше заткнуться, – говорит Рон, замечая, как Гарри с Гермионой на него смотрят, и предпочитая глотать свое вино. – Рон прав, конечно, – говорит Гермиона через мгновение. – Он изменился, особенно сильно с тех пор, как вы начали проводить столько времени вместе. Думаю, вы хорошо подходите друг другу. Гарри отворачивается к духовке, смутившись их откровенности, и раскладывает стейки по противню. – Ну, он всегда маячил на заднем плане, не так ли? – говорит Рон, нарушая самолично данное обещание молчать менее чем через минуту. – На заднем плане чего? – спрашивает Гарри, разворачиваясь к нему. – Твоей жизни, – величественно говорит Рон, салютуя своим бокалом. – А теперь он выбежал вперед, как... Я не знаю, собака или деревянная тележка с сеном. Если вы понимаете, о чем я. – Ну кто-то же из нас должен, – говорит Гермиона, но она улыбается, и Гарри неожиданно тоже. Ему не нужно долго разговаривать о Драко с его лучшими друзьями. Ему не нужно ничего объяснять, потому что вот они, рядом с ним, все сами понимают, любят, поддерживают и бросаются странными метафорами об искусстве, которые на самом деле не имеют смысла. Медленно, осторожно выдохнув, он возвращается к плите. – Как господа хотят свои стейки? – Средней прожарки, пожалуйста, – говорит Гермиона. – А мне специальную среднюю прожарку с кровью, – говорит Рон. – И если тебе нужно, чтобы кто-нибудь съел стейк Малфоя, то я готов. Гарри улыбается, разжигая огонь под решеткой. – Я не люблю стейки, дядя Гарри. Не хочу показаться грубой, но они странные, – вставляет Роза. – И что с ними не так? – спрашивает Гарри, поднимая шампиньоны к глазам и делая самое страшное лицо, которое заставляет Роза так заливисто смеяться, что Гермионе приходится хлопать ее по спине, чтобы она не задохнулась. – Как думаете, с ней все в порядке? – спрашивает он, когда Роза уходит в уборную. Он бросает стейки – свой и Гермионы – на решетку и с удовольствием слушает шипение мяса на раскаленном металле. – Конечно. Просто небольшой мочевой пузырь, – беспечно заявляет Гермиона, потягивая вино. Гарри смеется. – Нет, я про... Это может прозвучать глупо, но я волновался, как бы она не расстроилась из-за того, что я не брал ее к Драко раньше. Не хочу, чтобы она считала меня нехорошим дядей. – Черт подери, – говорит Рон, качая головой. – Точно нет. Она не прекращала говорить о поместье Малфоев с тех пор, как мы вернулись оттуда. «Ферма Драко» то, «Ферма Драко» се, «Папа, ты видел, как эта птица за мной бегала?». Гермиона кивает. – Она в восторге, Гарри, и она в восторге от всех мест, куда ты с ней ходишь. Но она не будет помнить о тематических парках, музеях и прочих заумных вещах, когда вырастет. Она будет помнить, как ты читал ей, или водил ее в обычный парк или отвел туда, где она смогла покормить поросенка. Тебе правда не о чем волноваться. Она тебя любит. – Гермиона права, – говорит Рон. – Я знаю, что это не совсем то же самое, но когда я думаю о своей бабушке, я вспоминаю выпечку тортов и игру в «Подрывного дурака». Я уверен, что мы не только этим занимались, но это все, что я запомнил. Обычные вещи, понимаешь. Гарри переворачивает стейки в задумчивом молчании. – Не понимаю, – говорит он наконец. – У меня нет таких воспоминаний. – Прости, Гарри, – тихо говорит Гермиона. – Не стоит, – говорит он. – Это не ваша вина. Думаю, проблема в том, что у меня несколько искривленное понимание того, как все должно происходить, и я только сейчас это понял. – Это все твой возраст, – говорит Гермиона, и Гарри резко смотрит на нее. – Я могу говорить, что хочу. Я почти на год старше тебя. – Мама действительно старая, – объявляет Роза, вбегает в комнату и сияет улыбкой Гарри. – Мамочка - самая старая, потом папа, а потом я. – А как же Гарри? – удивляется Рон. – Дядя Гарри такой же, как я, только немного старше, – говорит Роза, залезая на свое место, и елозит на стуле, когда видит, что Гарри готовит грибы. – Достану, пожалуй, – говорит Гарри, хватая полотенце и нагибаясь, чтобы вытащить противень с овощами из духовки. – Я определенно выгляжу моложе, – бормочет Рон. Гарри усмехается и перемешивает соус, в желудке начинает бурчать от вида еды и теплых ароматов прекрасно приготовленного мяса, масла, черного перца и тимьяна. Когда его окружают гудящие чары Гермионы, он просто разрешает ей продолжать. Она может его осматривать, может что-то записывать, – может делать все, что захочет. Рон может съесть два огромных стейка, а Роза может расковыривать свою еду так, как ей захочется. Драко может присматривать за матерью, а Гарри увидится с ним утром, как обычно. Он обслуживает друзей, расставляя наполненные тарелки, и садится за стол, сначала купаясь в их комплиментах, а затем погружаясь в приятную тишину, которую нарушают лишь приглушенный звон металла о керамику и хруст тоста между маленькими зубками. Он чувствует отсутствие Драко неожиданно остро, но ощущение это на самом деле не неприятное, и его жизнь внезапно кажется полной, но теперь несколько иначе. Он слишком долго был одинок, и теперь задается вопросом, как он вообще смел подумать, что эти люди позволят такому положению дел продолжаться и дальше. Эта мысль вызывает боль где-то внутри, и он вздыхает, поднимая бокал и принюхиваясь к его содержимому. О, да, – думает он, вдыхая резкую сладость и воображая себя в помпезном бальном зале рядом с Драко, одетым в черную мантию и с важным выражением на лице. – Чувствуется пиратская борода и полироль для Омута памяти, с легкими нотами дождливого февральского утра, когда кончился кофе, а кошка наблевала на ковер. – Над чем смеешься? – спрашивает Рон, и Гарри поворачивается к нему, почти с удивлением вспоминая, что у него гости. – Ни над чем. Что думаете о вине?