***
— Ну как костюм? Нигде не жмёт, не натирает? — Интересуется Фир, когда я примеряю одежду, которую вынужден надеть на арену. — Нет, всё нормально, — отвечаю я. Нижнее бельё, носки, майка. Спортивный костюм и кроссовки. Всё точно такое же, как нам выдавали для тренировок в центре, только без обозначения дистрикта. Мы же уже подлетаем к месту назначения, поэтому приходит время прощания. — Джексон, к сожалению, твой токен отклонили. Распорядители посчитали, что часы можно использовать в качестве оружия. Хотя я даже не… — Я и не рассчитывал, если честно, — перебиваю я ментора. — Можно тебя попросить об одной вещи? — Конечно, что угодно. — По возвращению в Седьмой можешь отдать эти часы моим родителям? — наставник кивает. — Пусть делают с ними что хотят — могут продать, могут хранить, как память. Мы некоторое время молчим. Затем я вспоминаю ещё кое-что. — Да, и ещё… Можешь передать им, что всё, что было на интервью вчера… Всё это только ради шоу. Я ничего такого не имел ввиду… На глаза начинают наворачиваться слёзы. Фир видит это и обнимает меня так крепко, так по-отечески. — Если Джесс вернётся, скажи им, что я сделал всё, что было в моих силах. А если нет, передай им мои извинения за то, что подвёл их, не сдержал данное мной обещание… Наставник негромко отвечает: — Я рассчитываю, что ты всё это им скажешь сам, когда вернёшься. Я проглатываю подступающие слёзы и шепчу слова благодарности. — Ты помнишь всё, что мы с тобой обсудили? Мои руки продолжаются трястись ещё с момента упоминания родителей, но я стараюсь успокоиться. — Надеюсь, что да… — Я этого тебе не должен говорить, — шепчет ментор, — но об этом всё равно никто не узнает, ведь так? Арена в этом году будет небольшой, потому что предполагается, что все трибуты будут несколько ближе друг к другу... Его прерывает пара миротворцев. Они надевают мне на руки и на лодыжки специальные браслеты, необходимые для отслеживания моего месторасположения и состояния здоровья. Эти датчики оказываются ужасно неудобными, но снять их нельзя. Их ремешки и крепления даже созданы из такого материала, который не порежешь и самым острым ножом. Я поворачиваю их таким образом, чтобы они не натирали, и мы с Фиром подходим к капсуле, расположенной в дальней части планолёта. Через минуту я уже должен буду находиться внутри. Через две — буду стоять на арене. Через три — начну «играть». Фир напоследок меня обнимает, и мне снова кажется, что это делает мой отец. — Ты уж там постарайся, Джексон… Удачи. Я очень медленно киваю, делаю глубокий вдох и захожу в тёмную капсулу.***
Пока капсула опускается вниз, про себя я считаю до шестидесяти. На числе пятьдесят шесть я чувствую толчок — вероятно, я уже опустился на землю, или на то, что там распорядители нам приготовили. Ещё четыре секунды, и стенки капсулы опускаются под землю. Сначала меня ослепляет солнечный свет, и я вижу только небольшой пьедестал, на котором стою. Глаза быстро привыкают к свету, и первое, что я делаю — оглядываюсь, ведь арена является одним из «сюрпризов», который ежегодно преподносят распорядители трибутам и зрителям игр. В этот раз Рог Изобилия выполнен из тёмно-серых массивных плит, расположен прямо посередине небольшой площади, которую со всех сторон окружают полуразрушенные одноэтажные дома. Такие же нарисованы в учебниках по истории. Возможно нас привезли в уничтоженный много сотен лет назад город. Кроме площади и зданий я не вижу ничего — всё остальное скрыто от моего взгляда стенами. В следующую секунду я ищу сестру среди трибутов, стоящих по кругу вокруг Рога. Каждый из них вертит головой, оглядывая ближайших противников и присматривая то, что можно себе отхватить. Джессика находится справа от меня через несколько человек, между девушкой из Одиннадцатого и Биасом, парнем из Шестого. Я поднимаю руку и еле заметно машу, привлекая внимание сестры. Когда ловлю на себе её взгляд, незаметно пальцем показываю в сторону, куда направлен острый угол Рога Изобилия. В ответ она кивает. Когда начинается минутный отсчет до начала бойни, я начинаю разглядывать всё то, что лежит на земле рядом — что мне пригодится, а что будет только лишним грузом и что брать не стоит. В начале мой взгляд зацепляет небольшой двусторонний топорик, как тот, которым я пользовался на индивидуальном показе, но он достаточно близко к самому Рогу. А это означает, что у меня практически нулевые шансы и претендовать на него я не могу. Зато рюкзак, пакет с булочками, ножны (надеюсь, с ножами внутри) — всё это должно мне пригодиться. Голос, отсчитывающий последние секунды доходит до двадцати трех, и я краем глаза ловлю мельчайшее движение в стороне, где стоит моя сестра. Всё происходит словно в медленности. Руки девушки-трибута из Одиннадцатого трясутся, а из них выпадает маленький деревянный шарик. Возможно, это токен, который ей разрешили взять с собой. Шарик падает на землю, что провоцирует взрыв — для того, чтобы трибуты не начинали игру раньше времени, на время отсчета активируется минное поле, окружающее все пьедесталы. Буквально одна секунда. И её уже нет. Всё, что свидетельствует о том, что она была здесь — рваные куски и части её тела и много крови. Я смотрю на сестру. Она переводит обезумевший взгляд от пустого места на свою форму, на которую попала кровь и куски плоти её соперницы. Все трибуты от произошедшего в шоке, поэтому, когда отсчет заканчивается, практически все медлят. Это дает мне небольшую фору. Я бегу по маршруту, который ранее проложил в своей голове. Верёвка, какая-то плёнка, большой коробок длинных спичек — всё это мгновенно отправляется мне в карманы. Пакет с булочками, ножны. Последним я хватаю рюкзак, но он оказывается тяжелее, чем я думал, поэтому слегка замедляюсь. Поглядывая на сестру, которая ещё не отошла от произошедшего, я упускаю из внимания других трибутов. Поэтому не замечаю, как ко мне несется парень из Двенадцатого. Он сбивает меня с ног, но сделать ничего не успевает, потому что я ударяю его в лицо локтем. Когда поворачиваюсь к Джессике, то вижу, что к ней с моим топориком несётся трибут из Третьего. Я чувствую, как внутри меня всё обрывается. Все слова, что я говорил — о том, что буду сражаться в первую очередь за себя — это полная чушь. Я не могу потерять свою сестру. Из горла вырывается звериный рык. Ноги сами несут меня в нужную сторону с невероятной скоростью. Топор уже заносится над телом упавшей Джесс, когда я налетаю на противника, повергая его на землю. — Джесс, беги! — срывая голос, кричу я сестре, пытаясь бороться с парнем. Та торопливо встает на ноги, но сначала падает, а затем направляется в ближайший переулок. За ней бежит, с арбалетом наперевес, Деймос. У меня снова уходит сердце в пятки, но в этот раз я помочь не могу. Трибут прижимает меня к земле своим телом и давит на горло древком топора. Мне уже не хватает воздуха, когда я вытаскиваю нож и со всех оставшихся сил втыкаю парню в бок. Он охает и корчится от боли, но не отпускает, а только сильнее давит на шею. Я ощущаю, как тяжелеют руки, поэтому повторяю движение ножом. Два раза, три, четыре. Хватка юноши слабеет, я скидываю его с себя, быстро дыша. Выхватываю из его рук топор и убиваю его таким же движением, которое я использовал на третьем манекене на индивидуальном показе — по диагонали между шеей и плечом. Какая ирония — Третий дистрикт и третий манекен. «Это тебе за мою сестрёнку» — мысленно произношу я. На площади творится что-то непонятное. Несколько тел на земле, источающих кровь. Несколько борющихся пар. Многие уже разбежались, от греха подальше. Их примеру следую и я. Поворачиваюсь в ту сторону, куда побежала Джессика, но путь мне преграждает девушка из Третьего. В её глазах ярость, по которой я понимаю, что она готова разорвать меня на кусочки, ведь я только что прикончил её «близнеца». Девушка уже успела раздобыть свое коронное оружие, которое сразу же с истошным воплем запускает в меня. Копье пролетает в сантиметрах от моей головы, задевая только кофту на плече. Увидев свою неудачу, с криками она начинает бежать в мою сторону, но оказывается сбитой с ног девушкой из Восьмого. Я выдираю топорик из остывающего тела и забегаю за ближайший угол. Бегу я недолго и недалеко, ведь сейчас для меня главной целью является поиск сестры. Забегаю в единственный попавшийся мне двухэтажный домик. Каменная лестница на верхний этаж практически полностью разрушена, но я всё равно пытаюсь по ней взобраться. Благо, что я высокий. Проходит около пяти минут, прежде чем мне удается влезть наверх. Я располагаюсь недалеко от проема, в прошлом бывшего окна — мне необходимо наблюдать, что происходит на улице. Как только всё утихнет, возможно даже через пару часов, мне нужно будет выдвигаться на поиски. Начинаю разбирать рюкзак, чтобы занять свое время и понять, чем мне всё же удалось обзавестись. Внезапно в темном углу этажа слышу шорох. Неужели сюда забрался кто-то раньше меня? Но это же невозможно! Я поднимаюсь на ноги с топором с правой руке и не двигаюсь с места, ожидая, что противник сам себя покажет. Через минуту томительного ожидания на свет выбегает огромная крыса. — Чёрт! — выдыхаю я, одновременно разрубая животину напополам. На неё мгновенно налетает ещё пара таких же мутантов. — Чёрт, чёрт, чёрт! Прибывших я просто пинками отправляю на первый этаж. Такое соседство меня совсем не устраивает, поэтому достаю из кармана спички, зажигаю одну и тщательно осматриваю все углы на наличие гадов и дыр, в которых они могут прятаться. В единственную найденную дыру заталкиваю подходящий по размеру камень, благо, коих много вокруг. Затем возвращаюсь к прерванному делу. Из рюкзака первым делом достаю сложенный спальный мешок. Не знаю, пригодится ли он мне. Спать на арене не просто страшно, а крайне опасно. На предыдущих играх, после битвы у Рога Изобилия, большее количество трибутов было убито именно во сне. Следующий предмет — фонарик. Я быстро включаю и выключаю его, проверяя на работоспособность. Свет от него тусклый, но это даже хорошо, так он будет привлекать меньше внимания. Мысленно я жалею о том, что зря потратил одну спичку. Далее идёт ещё один моток веревки. Теперь у меня их два. Возможно пригодится, поэтому второй я не выбрасываю, а кладу рядом с первым, который уже вытащил из кармана. Под веревкой нахожу баночку с антисептиком и белоснежный бинт. Решаю переложить это во внутренний карман на застежке, чтобы не потерять. Далее — пакетик с сухофруктами, а на дне заполненная большая фляга, сверху на которую приделан специальный фильтр, позволяющий очищать непригодную для питья воду. Разложив все добытые припасы прямо перед собой, я размышляю, что же из этого лучше взять — ведь всё в рюкзак просто не поместится. Решить, оказывается, непросто. К баночке с антисептиком и бинту присоединяется коробок спичек; в передний карман рюкзака отправляется плёнка — не знаю, может и пригодится, не зря же её положили перед Рогом; флягу засовываю в боковой карман, так места внутри становится гораздо больше. На дно укладываю спальный мешок, стараясь скрутить его как можно компактней, поверх него умятые булочки — плевать, в каком они состоянии, главное, что их можно будет съесть, а также сухофрукты. Один из ножей, что был в ножнах, остался в теле трибута из Третьего, но я об этом не жалею. Придумать, куда пристроить второй, оказывается сложнее, поэтому пока я оставляю его лежать рядом. Фонарик кладу в правый карман куртки. Вот и всё. Благодаря моим стараниям всё не только поместилось внутрь рюкзака, но даже и место осталось. Надеюсь, что мне удастся найти ещё что-то полезное. Как раз к тому времени, когда я заканчиваю и пристраиваюсь к окну, начинает бить пушка. Каждый погибший трибут — один выстрел. Я шепотом считаю каждый удар. Пушка затихает, когда я останавливаюсь на цифре «семь». И это достаточно мало для битвы у Рога. Девочка из Одиннадцатого, парень из Третьего и малышка из Десятого, скорее всего. Остальных узнать смогу только вечером. Погибших объявляют всегда ровно в шесть вечера. Конечно, я знаю, что Джессика жива и в безопасности — можно это даже назвать связью близнецов — но удостовериться, в этом можно только после шести. Поэтому я спокойно решаю дождаться вечера. Ждать оказывается крайне томительно. За первую пару часов я рассматриваю вид из окна. К сожалению, он оказывается достаточно ограниченным — два одноэтажных дома без крыш, горы камней практически на каждом квадратном метре, трещина в земле и несколько засохших деревьев. Хоть Фир и предупреждал меня, что арена будет небольшая, а в живых осталось семнадцать человек, я пока никого не видел и не слышал. Решаю продумать путь, по которому пойду вечером. Спуститься по лестнице, выйти из дома, обойти его по левой стороне, пройти между каким-то сараем и крупным деревом, а дальше всё время прямо. Так я выйду к Рогу Изобилия. Оттуда, как и договаривались с Джессикой, в сторону его острого конца. Ещё через час мне становится скучно. За стенкой, куда я приложил камень, раздаются шорохи и шипение. Не сдвигаясь с места, включаю фонарик и направляю его луч в темный угол. Булыжник, закрывающий дыру, начинает потихоньку двигаться. Из-за него появляется очередная крыса. «Сколько же сил в этом чудовище?» — мысленно удивляюсь я. Когда животное вылезает полностью, скрывая в дыре лишь свой длинный хвост, мне становится не по себе от его хищного взгляда. — Кыш! — мои руки изображают прогоняющий жест. — Иди отсюда. Но крыса даже и не думает слушаться. Вместо того, чтобы убегать, она направляется в мою сторону с еле слышным шипением. Мне приходится встать на ноги и проделать с ней то же, что и с первой. Так как такая компания меня совершенно не устраивает, я снова засовываю тот же камень в отверстие в стене. Но на этот раз укрепляю свою оборону, засыпав проход всем, что получается найти на втором этаже. Последние три часа я совершенно не знаю, чем себя занять. Шорохи за стеной меня уже совсем не беспокоят, пейзаж из окна я уже выучил наизусть. Поэтому решаю замаскировать свою одежду и рюкзак. Все мои вещи — черного цвета, что очень плохо для меня, так как я могу сильно выделяться на фоне серо-коричневой окружающей обстановки. Сначала обваливаю в пыли, покрывающей пол, рюкзак, потом проделываю то же самое и с одеждой, предварительно сняв её с себя. Внезапно в небе раздаётся пушечный выстрел. Мне становится беспокойно, и я принимаю решение не дожидаться вечера, а приступать к поискам сестры прямо сейчас.