Да здравствует король

Удар. Еще один. Еще. Снова и снова она получала удар, а в ушах Цири слышался звон дрожащей стали. Ее белую кожу покрывал холодный пот, он липко блестел на свету, холодил тело. Сны раненной ведьмачки были страшными, картинки под опущенными веками сменялись удивительно быстро, не давая и минуты подумать, расслабиться и забыть. Высогота, в ночи оборачивающийся карминово-красным вороном, покидающий девчонку под вой ведьмы Банши. Дикий табун единорогов, несущихся мимо и топчущих неуспевающих убежать прочь эльфов в ошметки плоти. Каэр Морхен в развалинах и снегу, горящая под луной Цинтра… Геральт и Йеннифэр, вымазанные собственной кровью, подвешенные на потеху оголтелой толпе. Дыхание становилось только чаще, испарина на лбу густела. Зираэль металась на кровати, чувствуя боль в груди, ниже бедер, в коленях и ступнях. Запястье саднило, рана на нем продолжала скудно кровоточить под бинтами, и травяные настои не притупляли острой боли. Она выживет, этого вполне достаточно, ведь пациентке не пытались облегчить страдания, таков был приказ. Он его отдал. Он. Эредин, нанесший Ласточке свой последний удар перед распростершей жаждущие лапы темнотой. Тот Эредин, что загнал ее на край дрожащей лодки, сбил с ног, заставляя Цириллу упасть, больно ударившись грудью. Последним ее виденьем перед бьющей по щеке ясностью был он. Блеск стали, звон прекрасного эльфского меча, эхо его шипящего голоса, голоса змея, демона, голоса алчного и ледяного. Сны закончились. Цири подскочила на койке, не сумев унять страха. Аскетичные бежевые стены, начищенный до блеска каменный пол, запах лечебных трав и настоев. Знакомо, но лишь издали. Зираэль не сразу поняла, где оказалась теперь. Ей несколько секунд казалось, что побег удался, а это пустое помещение – иной мир, жаждущий за выпадающей из реальности рекой. О, обман был горьким, послевкусие его еще долго царапало высохший язык. Сбросив полусонную слабость, Цири повернулась в сторону. Окно. Оно выходило во внутренний двор, к цветущему розовыми бутонами саду, туда, где воздух свеж и сладок. Девушка попыталась приподняться на локтях, чтобы увидеть хоть что-то кроме маняще цветущих крон, но не смогла справиться с ослабшим телом. Ее остановила и боль, вспыхнувшая в груди, и слабость холодных рук, и… Веревки, которыми ее приковали к кровати. Высокий матрас скрипнул, но ведьмачка не сдвинулась с места. Она осторожно, медленно опустилась назад, прислонив ноющие лопатки к пуху мягкой подушки, чувствуя ласковое облегчение. Нет, она не сбежала. Девушка поджала губы, снова ощущая боль под ребрами, на них. Каждый вздох отзывался неприятным ощущением слабости, переходящей в тянущий дискомфорт. Дверь скрипнула, послышался отдаленный стук чьих-то приближающихся шагов. Гость двигался медленно, слуга, отворивший перед ним покои Цири, покорно ждал, держа дверь открытой. Словно для важного гостя, зашедшего в дорогой бордель. По полу пробежала тень: птица на секунду загородила собою солнце, расправив широкие крылья на всю длину. Конечно же, к ней пришел он, кому еще интересно смотреть на разбитую ведьмачку… Девчонка втянула в легкие особенно много воздуха и тут же пожалела о содеянном, осторожно согнувшись вперед. Ребра заболели, ведь два из них были сломаны вот уже три дня, и быстро срастались под действием эльфийских эликсиров и мазей. На лодыжке Цириллы сейчас красовался глубокий порез, сухожилия стягивались медленнее, обещали оставить след на ее гибкости в будущем, а по животу рассыпались темные еще синяки. Королевская работа, истинно. – Больно вставать? – без интереса спросил вошедший Эредин, жестом велев слуге закрыть за ним дверь и удалиться. – А ведь я тебя предупреждал, Зираэль. Не стоило со мной играть. Ласточка не ответила, скривив губы. Голова ее безвольно упала на подушку, девушка тут же отвернула лицо к окну. Пришел, чтобы самодовольно злорадствовать? Пусть. Воспоминания быстро наполнили голову ведьмачки, нашептывая все новые подробности. Он сбил ее с ног, пригвоздил ко дну лодки, заставляя опустить голову в воду, кажется, пнув в живот, больно дернул за руку, поднимая с места. О, Король издевался над нею, девчонка не сомневалась. – Хороший урок, верно? Запоминающийся. Смотри, чтобы в следующий раз я не вздернул тебя до крови, как кобылку. Каким-нибудь прутом или плетью. – Теперь будешь мне угрожать? – оскалилась ведьмачка, глядя в окно. – Теперь, когда у меня руки скованы? – Я предупреждаю, Зираэль. Угрозы – дело трусов. – Тогда ты точно уверен, что это – предупреждение? Злить его – не лучшая затея, но такие Цири и нравились больше всего. В силу юности или глупости – рассудит только время, сейчас ей оставалось лишь слушать чертиков, шепчущих проблемной девчонке свои приказы. Несмотря на ожидаемый гнев, эльф только улыбнулся, услышав ее колкость. Его забавляло, что поломанная, раненная и жалкая, она все еще умудрялась показывать ровные белые зубки и ждать ответной реакции. Можно ли найти более забавную игрушку? – Король мертв, – повторил за ней эльф, вспоминая ту самую ночь, принесшую Цирилле боль в суставах и потерю времени. – Да здравствует король, Зираэль. И осознание словно ударило ее по затылку. Девчонка попыталась привстать, но боль в груди укусила сильнее обычного. Цирилла невольно зашипела, и с шипением этим вернулась на место, аккуратно уложив голову на жесткую подушку. Брови ее на пару секунд выгнулись, взгляд из решительного обернулся жалким, болезненным, потерянным, и от одного краткого взора на поверженную ведьмачку сердце гостя забилось чаще. Ведь только этого он и ждал. «Если их чертов король мертв, мертв, а наследников не оставил», – поняла Цири, – «Они выберут себе нового короля». Подняв взгляд к довольному Эредину, девушка невольно сжала губы от страха. Ей не хотелось слышать ответ, но узнать его – стоило. Особенно, если она собирается повторить свою попытку, если жаждет сбежать из этого странного мира и вернуться в такой же странный, но уже свой. – Да здравствует… Кто? – спросила ведьмачка, отчаянно пытаясь придать голосу оттенок пренебрежения и твердости. – Кто теперь король? – Я, Зираэль. Конечно же я. Она уже знала, поняла по его блестящим зеленым глазам, по самодовольной улыбке, растянувшей изящные тонкие губы. Ведьмачка отвернулась, лишь бы не показывать ужаса, ярко читавшегося на ее лице. Пусть себе упивается злорадством, но не так, чтобы она видела… Нет, только не так. Эльф теперь распоряжается ее жизнью, ее поведением, досугом и временем, всем, чем только она могла бы занять себя. И если раньше положение драгоценной Ласточки предполагало хотя бы малую долю свободы, теперь ей очень повезет, если слуги и охранники позволят выходить из покоев или тюрьмы. – Такой солнечный денек, – заметил мужчина, заглянув в единственное оставленное пленнице окно. – Жаль, что ты не можешь выйти, Зираэль, подышать свежим воздухом. Я бы отвел тебя в ту беседку, мы бы выпили чая, вина или что там ты пила раньше. Но я готов подождать, не волнуйся. – Как мило, – шикнула она. – Ты, наверное, гадаешь, отчего выбрали именно меня, верно? – спрашивал гость, упиваясь собственным величием. – Нет, – ответила девушка, чувствуя, что руки ее начинают затекать. – Мне плевать. Я гадаю: когда меня отсюда выпустят. С коронацией Эредина ей все было ясно. Это предсказуемо для того, у кого все же имеются глаза. Цири узнала скорое будущее, как только пришла. Пусть она и скиталась по свету большую часть жизни, пусть не задерживалась нигде, вечно переходя от наставника к наставнику, мешая одну науку с другой, но… Править – вот, что было завещано ей Предназначением. «Чуйка» бабушки была у нее в крови, и избавиться от нее было бы крайне сложно, даже проживи она всю жизнь в крестьянской хибаре. Цирилла поняла, что полным воли к жизни народом долгое время правил эльф слишком старый, лишенный всяких амбиций в силу преклонного даже для эльфа возраста. Горделивые Aen Elle устали от того, что давно уже не могли найти для себя новый повод для гордости, потому и выбрали того, кто мог им этот повод дать. Глупые. Вечной забавой остроухих было распевание занудной баллады «Тщеславные людишки то и это», а сами… Цири фыркнула, останавливая поток злорадных мыслей. Пусть Эредин был надменным, импульсивным и чуть нетерпеливым в ее глазах, древний народ знал, что на троне сидеть должен был именно он. Король Дикой Охоты – ныне Король и народа Ольх. – Не можешь усидеть на одном месте? – А сколько? Сколько я тут уже сижу? – спросила Цири, все не решаясь заглянуть гостю в глаза. Искорки в них пугали ее и раньше, а теперь она боялась встретить во взгляде мужчины пожар... Пугали, искры пугали ее и манили, что злило ведьмачку даже сильнее, чем спокойные и нудные речи вездесущего Знающего. Раньше, при одной только мысли об Аваллак’хе девчонка чувствовала раздражение, теперь же, вспомнив о нем, Цири решила, что может еще надеяться на удачный побег. Эльф явно испытывал к ней если и не тепло, то дальний его отголосок, и ведьмачка тут же решила, что должна использовать его в свою пользу. – Это совершенно неважно, Зираэль: сколько ты здесь провела. Вот сколько ты здесь еще пробудешь – важно, соглашусь, – заметил гость. – Это зависит только от тебя. – От меня? – спросила Цирилла, ухмыляясь. – А разве не от умения ваших хваленых лекарей? Им же меня и лечить. – Думаешь, что тебе так просто позволят отсюда переехать? – спросил мужчина, воруя у Цири улыбку. – Пыталась сбежать от нас, сговорилась с единорогами, ранила… Знаешь кого? Ты же не такая глупышка, Зираэль. Нет, не такая. Девчонка наконец собрала в кулак все силы, что в ней остались, и решилась посмотреть гостю в глаза. Усилие это стоило ей дрожи в ослабших коленках, отголоском ужаса в мозгу. Эредин улыбался. Игриво и опасно, он скалил свои мелкие, как у всех эльфов зубы, смотря за реакцией пленницы. Зеленые глаза ее выражали ничем не скрываемый гнев. Гнев бессильный и кусачий в своей ничтожности, гнев, обещающий аукнуться ему слегка погодя. – Ты же хочешь отсюда выйти, да? – спросил эльф, игриво приподнимая бровь. – Знаешь, кто в праве позволить тебе покинуть это помещение? – Да, хочу, – тихо, обиженно ответила девушка, понимая, что на пару мгновений гордость все же придется умерить. – Я знаю. – Кто? – Только ты. Мужчина довольно улыбнулся, решив, что пред ним в подчинении согнется любая спина. Даже ее, храброй с виду ведьмачки, наследницы драгоценного гена, пороком украденного у его народа. Цирилла не отвернулась, хоть взгляд ее и потерял часть своей силы, она продолжала, превозмогая себя. Веки сами собой опускались на глаза, тяжелели, и слабость ломила ее тело. Девчонка хотела спать, нескольких минут бодрствования ей хватило, чтобы утомиться беседой и новыми переживаниями, а Эредин понял, что не хочет мучить ее дольше. Сегодня. Сейчас уже не хочет, жаждущий чужих страданий зверь получил свою пищу. У него будет много времени впереди, целая вечность, если Аваллак’х справится с порученной ему заботой. Можно же и подождать, оттянуть самый сочный кусок веселья и смаковать его, пока есть возможность. Цирилла еще не знала, что уготовила ей судьба, новый Король и народ, которому она должна была принести пользу, отдать долг, которого не занимала. И то было хорошо для спокойного сна... – Умничка, сохрани этот настрой, – ответил ей гость, тут же разворачиваясь к двери. – Я зайду к тебе через день-два, обсудим кое-что важное. А сегодня можешь отдыхать, высыпаться, займи себя всем, чем сможешь. Дверь скрипнула, на этот раз Эредин отворил ее сам, а закрывать уже не стал. Цири видела, как гость медленно покидал ее покои, слышала топот его ног в коридоре, отголосок надменного голоса, только оброненной им фразы она уже не разобрала. Король распорядился дать ей обезболивающее.