Да здравствует король

Кто смог бы поступиться личной свободой ради комнатного комфорта – был бы глупцом в ее глазах. Глупцом, если хотите, но вернее же – выродком, привыкшим к уюту чужого дома, чужих приказов, чужих рук. Дикая натура жила, живет и будет жить в каждом из нас, и отрицать ее, давить в себе, изводить обещаниями лучшей жизни в будущем, что ждет уже тут, за углом… Нет, это того не стоит. Гордость дороже? Как часто люди говорят, что домашние кошки сбегают в леса при первой же возможности, как часто рассказывают о том, что даже гладко расчесанные и сытно накормленные кони огрызаются, дичают, что некогда домашние псы сбиваются в стаи и патрулируют поля в поисках неосторожного путника? И зачем же им искать воли, когда рядом полная миска еды и ласковая ладонь хозяина? Все просто – натура, животная натура, живущая в каждом из нас, не меньше и не больше. Кто-то дает ей волю, выпускает подышать, а кто-то – терпит до исхода жизни. Девушка ощущала дикий зов свободы особенно ярко теперь, когда чародейка обещала ей избавление. Когда Эредин покинул ее, Цири подтянула ноги к себе, чтобы осторожно обнять их в порыве мечтательности. Йен говорила с ней или сон, видение, что к рассвету уже не имеет силы? Это ведьмачке только предстояло узнать. Ее голые ступни коснулись холодного пола, девушка пошатнулась, понимая, что сил у нее не так много, как того бы хотелось. Без мягкого ковра на полу было прохладно, но ощущение легкой щекотки бодрило, придавало сил. Ласточка оглянулась к окну, шагнула к нему особенно радостно, чтобы привстать на цыпочках и заглянуть за край. Нет, до ольхи далеко, до сырой земли, прикрытой молодой травой, – еще дольше. Она бы справилась, будь у девушки силы… Только откуда их взять? Печальные думы заняли ее голову, и ведьмачка, положив подбородок на собственную ладонь, мечтательно глядела вниз. Эльфы сновали то тут, то там, спеша по своим делам. Удивительно, у них все же есть заботы. Слыша об их обществе лишь в сказках преподавателей Аретузы, Цирилла представляла себе лишенных неудобства существ, живущих праздно, весело и беззаботно. На деле же они мало чем отличались от ее народа. Кто-то работал, кто-то пожинал плоды чужого труда, кто-то лгал и лукавил, другой продолжал влачить за собой смердящий труп «эльфийской чести». Кто-то был верен, кто-то – предавал. Не было никаких отличий. Так стоило ей тогда уходить? Ласточка в очередной раз искривила губы в печальной улыбке, чувствуя, что не может понять саму себя. Мимо троп и дорожек, мимо патрулирующих сад стражников, мелькнуло знакомое ей белое одеяние. Полы туники танцевали над полом, яркая бирюзовая брошка под шеей эльфа горела в свете не менее яркого дня, и Знающий неспешно шел вперед, выискивая кого-то в толпе. Аваллак’х желал отвлечься этой прогулкой. И Цири решилась помочь отвлечь его. На окне не было и намека на ручку, Эредин подготовил спальню, чтобы удержать ее в этих стенах. Понимая, что открыть его не удастся, а если постучать – обернется весь двор, девушка принялась осторожно, почти нежно водить по стеклу ногтями, стремиться разбудить в бездушной поверхности хоть единственный звук, доступный лишь одной паре ушей. Труд ее не был напрасным. Проводивший большую часть дня в гулкой тишине лаборатории, эльф научился различать треск самого крохотного кузнечика под своим сапогом. Услышав неприятный скрежет, Аваллак’х поднял взгляд, желая узнать, кто из придворных балуется. В его уставших аквамариновых глазах проснулся неестественно-яркий огонек не то радости, не то профессионального интереса, стоило им встретиться с ее – изумрудными. Зираэль предстояло узнать природу того блеска. Эльф непонимающе поднял брови, смотря за тем, как тоненькая ведьмачка поднимается на подоконник. Цири осторожно, сдержанно махнула эльфу рукой, и тот ответил кротким кивком-приветствием. Одиночество спальни, желание выйти, надежда на его помощь… Или все же прощение, тяга к старому другу? Ласточка не знала, что заставило ее жестом показать Знающему «иди сюда, ко мне». Если ведьмачке и показалось, что эльф слишком безэмоционально принял факт ее выздоровления, то мысли эти быстро покинули ее голову, уступив место другим. Девушка спрыгнула с подоконника, поправила белую юбку своего платья и подошла к двери, чтобы подождать у самого входа. Игривый голос в подкорке разума шепнул ей, что сквозь открывшуюся щелку можно будет улизнуть прочь и сбежать в сад, чтобы насладиться солнечными лучами. Но то будет слишком низко, верно? Даже если учесть, как когда-то давно вел себя ее гость. Старинная дверь, сохранившая свою силу и молодость, все не желала отворяться, и Цири в безделье считала металлические заклепки на ее поверхности. Пятнадцать внизу, а одна отвалилась, оставив после себя пустое отверстие в дереве. Замок тихо заскрипел, и девушка сделала шаг назад, пока ключ поворачивался в нем. Дверь открылась, и Знающий медленно кивнул охраннику в сторону пустого коридора. – Я разберусь дальше, – непривычно холодно сказал тот незнакомцу. – Возвращайся к своей работе. Как пафосно он умеет говорить, когда хочет призвать кого-то к работе и лишить привилегии быть рядом с ним. Девушка проследила за тем, как стражник уходит, а после вновь отшагнула вглубь комнаты, позволяя Знающему пройти дальше. Цирилла не чувствовала ни тревоги, ни опасности рядом с ним, и, быть может, зря позволила двери вновь закрыться. – Как ты чувствуешь себя, Зираэль? – сдерживая волнение в голосе, спросил мужчина. – Я беспокоился о том, что ты проснешься только завтра. – Спешил? А почему такой короткий срок? – спросила Цирилла, позволяя себе улыбку. – Потому что я знал, что с тобой все хорошо, – лукаво ответил Знающий. Аваллак’х в привычном жесте убрал руки за спину, выпрямился, и смотрел словно сквозь нее. Холодность в нем поубавилась, но она, тем не менее, все еще сквозила неподалеку, занимая собой часть чужого пространства. Зираэль попыталась улыбнуться, но что-то глубоко внутри не позволило губам ее показать, как та рада была видеть эльфа. Рада. Рада, но все же зла на него после всего, что узнала. – Хорошо, что ты пригласила меня, Зираэль, – произнес эльф, мельком осматривая чужую спальню. – Мне нужно было увидеть тебя, и я, признаться, не знал, как могу сделать это в ближайшие сроки. – Ты соскучился? Мне казалось, что последнее время мы немного… – Немного что? – спросил мужчина, сделав вид, будто не услышал ее. – Мне нужно было видеть тебя, Зираэль, чтобы передать это. Эльф протянул вперед руку, раскрыл ладонь, и на белой коже его ярким светом горел запечатанный пробкой флакон. Стекло цвета не имело, лишь грани, блестящие на свету, жидкость же, заточенная в нем, излучала кислотно-зеленый оттенок, словно яд, нарисованный иллюстрацией к сказке. Ласточка сморщила носик, смотря за тем, как пузырьки бурлят внутри сосуда, поднимаясь вверх, лопаются на поверхности жижи. Он же не заставит ее выпить это? – Не нравится? – с легкой улыбкой спросил эльф. – Да, выглядит оно не очень аппетитно, а все же на вкус отдает верб… – А все же, зачем мне это? – спросила Цирилла, осторожно забирая «подарок» из его холодных рук. – О, это очень просто, Зираэль. Тебе нужно выпить это завтра перед завтраком. Минут за десять или пятнадцать, как повезет. – Так и знала, – шепнула ведьмачка, рассматривая странную жидкость. Флакон этот был заострен к конце, и остро наточенным стеклом можно было бы пробить дырку в груди Знающего. Задумавшись над этим, Цирилла самодовольно улыбнулась, приятно удивившись тому, что еще не потеряла боевую хватку. Быть может, сбежав, она сможет вернуться к привычной жизни, сможет найти удовольствие в бесконечном беге от своей судьбы, сможет заняться ведьмачьим ремеслом вместе с Геральтом? В конце концов, это принесло бы ей счастье. – Я не буду это пить, – вдруг произнесла девушка, возвращая эльфу флакон. – Или передай это Эредину, чтобы он меня заставил. Аваллак’х непонимающе воззрился на нее. Да. Да, Зираэль готова была сделать шаг к прощению, попытаться выкинуть его горькие письма из головы, но забыть… Нет, забыть будет сложно, будет глупо с ее стороны. Она не сможет простить предательство родной крови, не сможет вот так просто вновь поверить ему и отдаться всецело, как раньше. Цири вспомнила, что слабость охватила ее в весьма подходящий момент – после того, как Знающий влил в ее вены очередную инъекцию, а принесла ли она результат? Беседа, которую король с ней не закончил, отвечала на этот вопрос лучше, чем пустой живот девушки. Нет. Так что же текло внутри нее? Наверное, Цири предпочла бы не думать об этом сейчас, находясь под его пристальным взглядом. Знающий не стал уговаривать, он молча протянул руку вперед, словно собираясь взять свой же дар обратно, только… Только не сделал этого. В последний момент, когда до ладони ведьмачки эльфу оставалось лишь несколько миллиметров, Знающий потянулся дальше, чтобы сжать руку на ее тонком запястье. – Ты думаешь, что у нас есть поводы для веселья, Цири? «У нас» – первое, что ею было услышано. Зеленые глаза Ласточки сверкнули, девушка попыталась отдернуть руку, но хватка Знающего оказалась сильнее, ведьмачке не хватало сил. Знающий не спешил расставаться, в голосе его, до этого суровом, вдруг послышались виноватые нотки, словно эльф сожалел о том, что позволил себе сорваться, потерять самообладание, пусть и на столь краткий миг. – Зираэль, прошу тебя, – произнес он, осторожно разворачивая ее руку ладонью вверх. – Я стараюсь ради твоего же блага, я пытаюсь защитить тебя, как… Как не смог защитить ее. – А ты разве пытался? – огрызнулась девушка, вновь попытавшись выпутаться из его хватки. – О, уверен, о том, как я пытался уберечь ее от столь жестокой судьбы, Эредин тебе не рассказал. Королю это не принесет пользы, а Ястреб не действует, если действо не приносит выгоды ему. – Отпусти, – шикнула девушка. Ей не стоило задавать этот вопрос, не стоило провоцировать его, но, что важнее всего – не стоило звать Аваллак’ха в эту комнату. В памяти Цириллы мелькнул недавний момент: Знающий закрыл дверь на ключ, запер ее здесь, внутри, вместе с собой без попытки выбраться. Обессиленную, все еще не пришедшую в себя… Что ему стоит – причинить ей вред? Ведьмачка сделала шаг назад. Знающий, словно почувствовав ее тревогу, заставил себя вновь выпрямить спину, убрать руки за спину и пристально вглядеться в ее лицо. Бледная, все еще бледная, с яркой полосой шрама, разрезающей чуть впалую щеку, она смотрела на него с явным вопрошанием. Чего ты хочешь от меня, зачем пришел? Зачем ты пришел, если не за обычной отвлекающей беседой? – Прости меня, Зираэль, я не должен был так поступать. Я сожалею об этом. Видишь ли, за этот день слишком много всего случилось, и я теряю контроль над ситуацией. – Я знаю, каково это. Терять контроль, – ответила девушка, осторожно повернув голову в сторону небольшого обеденного столика. Она жестом указала эльфу на крепкий старый стул, дождалась, пока тот проследует к нему и устроится, а после села напротив. Знающий молчал, он не смел рассказывать сам, ждал ее вопросов. Цирилла же подбирала слова, впредь думая о том, что станет говорить. Ей страстно хотелось накричать на него в ответ, повести себя грубо, неблагодарно, но внутренний голос не позволял. Сейчас ей нужно побыть хорошей и воспитанной, сейчас, пока информации у нее нет. – Ты расскажешь мне, что случилось? Эредин сегодня был… Будто бы немного опечален, – произнесла девушка тихо. Когда ведьмачка упомянула короля, взгляд Знающего снова изменился. Словно имя Эредина резало ему слух, словно оно мешало, доставляло дискомфорт его ушам, имело неприятный запах. Цири сделала вид, будто не замечает его неприязни и продолжала ждать ответов. Жаль, что у нее не было в руках чашки горячего чая, чтобы как можно скорее спрятать губы за ней. – О, так он тебе не рассказал? – спросил он, позволяя себе самодовольную ухмылку. – Забавное поведение для правителя, предлагающего такое. – Нет, не успел все сразу. У нас было мало времени для разговоров, – поделилась девушка, позволив себе эту шпильку. – Случилось то, Цири, – игнорируя ее выпад с небывалым умением, продолжил гость. – Что твой король озвучил свою абсурдную мысль в самый неподходящий момент, и пересуды захватили не только замок, но и всю столицу. Грядет катастрофа, и что-то серьезное должно случиться, чтобы все разговоры смолкли. – Пересуды? – спросила девушка, подаваясь вперед. Она ничего не знала ни о морали в мире Ольх, ни о том, в чем принято исчислять грехи любого уважаемого в обществе эльфа. Все, что Цирилла могла сейчас – догадываться, о чем идет речь. Он объявил о том, что намерен превратить Цириллу в свою королеву, на долгие-долгие годы запереть ее здесь, как свою самую дорогую игрушку? Больше у него не было новостей, способных вызвать в обществе столь глубокий раскол. Но ведь Эредин – не ребенок, не избалованный принц, не порывистый юнец, готовый жертвовать спокойствием своих подданных ради сиюминутной прихоти. Разве мог он поступить так опрометчиво по собственной воле? – Я вижу в твоем взгляде скепсис, – произнес эльф. – Ты не веришь в то, что твой король мог совершить некую ошибку? Ошибку такого масштаба, что… – А ты тоже считаешь, что человеческой женщине не место на вашем престоле? Она не желала тянуть с главным своим вопросом, не собиралась ждать дольше, потому что Знающий пытался увильнуть от ответа все резвее и резвее. Цири оглянулась к окну, понимая, что, казалось бы, краткий разговор двух старых знакомых длился больше, чем следовало. Тени густели на улице, вечер сменил день. Аваллак’х тоже заметил, как быстротечно время. – Мне нужно идти, Зираэль. Я направлялся в другое место, когда ты заметила меня в саду. – И все же, ты пришел сюда сам, я не заставляла тебя врываться в эту спальню и затворять за собой двери. Расскажи мне подробнее, что происходит. – Мир Ольх на пороге гражданской войны, вот что, – нехотя ответил эльф, понимая, что Ласточка и без него об этом узнает. – Половина эльфов хочет возродить с твоей помощью былую мощь, вторая считает, что пользоваться твоей помощью – путь к бесчестью, как и любое взаимодействие с человеком. Так почему они не уговорят Эредина отослать ее домой, в ее собственный мир? Цирилла закрыла глаза, ощущая, как злость охватывает ее тело. Они презирают ее настолько, что не желают видеть не просто на троне, но и при дворе, живущей рядом… Ее помощь для них постыдна, отказ от нее – тоже вызовет у эльфов гнев. Так почему бы не отпустить ее? Девушка горько усмехнулась, понимая, что бы та ни сделала сейчас, эльфы всегда будут ею недовольны. – Эредин снова не дал распоряжение накормить тебя? – спросил эльф, желая скорее сменить тему разговора. – И я, и лекари говорили ему об этом. – Он куда-то очень спешил, – произнесла девушка тихо. – Ушел уже уставшим. – Значит, скоро вернется, и нам нужно как можем скорее разойтись по своим углам. Ведьмачка осторожно кивнула, закусывая губу в гнетущим ее молчании. Она понимала, что больше тянуть нельзя. Знающий поднялся с места, грустно оглядел спальню, чувствуя, что не желает уходить на этой ноте. Чувства, испытываемые им к пленнице короля, нельзя было описать одним единственным словом, но поступки, свершаемые им ради нее – давали весьма краткий ответ. Ответ, который мог не устроить всех троих участников действа. – Я еще не решила, хочу ли я уходить, Аваллак’х. Ее слова прозвучали еще тише, чем было нужно, но Знающий смог различить их в густеющей тишине чужих покоев. Он оглянулся через плечо, посмотрел на Цири не то с интересом, не то с жалостью, а после сделал еще один шаг в ее сторону. Ведьмачка поднялась, встретив его взгляд без послабления. Ее ладони, стиснутые на животе замком, выдавали волнение. – Что ты сказала? – спросил ее Знающий. Голос его не дрожал, но выдавал волнение, охватившее эльфа, едва последнее слово сорвалось с розовых губ пленницы. Глаза Цириллы распахнулись шире, понимание укусило ее за шею, заставляя неприятно поежиться. Он не знал, он ничего не знает о плане Йеннифер, ничего не слышал ни о побеге, ни о том, когда тому суждено произойти. Ласточка закусила губу, ладонью проводя по загоревшимся румянцем щекам. По одной, по второй, словно желая унять жар. – Ничего, – бегло ответила девушка. – Да, я немного проголодалась. – Нет, Зираэль, повтори, – произнес эльф снова, положив на небольшой столик предложенную ей ранее жидкость в остром флаконе. – Я же сказала: ничего. Но эльф не мог ослышаться. Он уже разжал губы, собираясь повторить свою просьбу, но вместо этого сложил их плотнее, сжал до белой нити. Дверь за его спиной заскрипела, ключ угодил в замок, поворачиваясь в нем несколько раз, и Знающий закатил глаза, понимая, что случится секундою позже. Разговор затянулся, эльф и ведьмачка допустили фатальную ошибку: забыли о времени, позволяя своим беседам течь бездумно, долго и серо. И теперь их поймали с поличным, время кончилось, кончился и разговор. Сначала в проеме мелькнуло не лицо, не чужая конечность, нет… Ярко-розовый подол новенького платья вынырнул из-за порога. Эльфка с длинными каштановыми волосами лениво вошла в покои, на ее красивом лице держалась улыбка, улыбка нехорошая и самодовольная. Офелин осторожно кивнула Знающему, издевательски поклонившись и Зираэль. Произошедшее ее только забавляло. – Я знала, что найду тебя здесь, – произнесла девушка, изображая обиду. – А я все же надеялся, что ты ошиблась, – подал голос хорошо знакомый всем присутствующим хозяин комнаты. – Оставьте нас. И быстрее, – обратился он к «сладкой» парочке, и обоим пришлось подчиниться. – Нас ждет неприятная беседа. Ждет, но не в присутствии двух пар любопытных острых ушей. Это только между ними. Между королем и ведьмачкой, застигнутой врасплох.