22 поцелуя

      Этот прием был пятым за месяц. Тсуна жутко устал вымученно улыбаться всем знакомым и незнакомым. Пить приторные коктейли с крупицами алкоголя, оседающего на языке. Устал слышать шепотки за спиной. «Молодой, беспечный, слабый». Для боссов Альянса и их спутников он был легкой добычей. Тем, кого они всем сердцем желали растоптать. Тсуна был уверен, что потеряй он бдительность хоть на секунду — его не спасет даже гипер-интуиция. Его уже пытались сломить, на его глазах пытаясь переманить Хранителей в другую семью. Что ж, Мукуро тогда блеснул всем имеющимся у него запасом красноречия, посылая босса средней руки туда, откуда он, наверное, до сих пор не вернулся. А Гокудера от души добавил еще пару ласковых. Да, тогда они были рядом.       А вот сегодня его Хранитель задерживался. На этом приеме Тсуна обязательно должен был быть с сопровождающим, таковы правила принимающего дома. А Хаято все еще не пришел. Савада топтался недалеко от входа, бездумно поглядывая на дверь и потягивая сок, старательно игнорируя направленные на него взгляды. Чтоб он еще раз поехал на прием вперед своего Хранителя. — Савада-доно! — к нему практически подбежал пухловатый итальянец — наверное, хозяин дома. — Где же ваш спутник? — Он немного задерживается, — привычно растянув губы в улыбке, ответил Тсунаеши, припоминая, что вообще-то уже видел этого толстяка: недели две назад тот выпросил у него аудиенцию и просился вступить в Альянс. И получил отказ, потому что был слишком слаб. — Какое неуважение! — дон всплеснул потными ладошками. — Пусть вы и молоды, но так позорить вас перед другими главами просто немыслимо! — Не понимаю, о чем вы, — совершенно спокойно проговорил Тсуна, хотя на душе скребли кошки. — Если мой Хранитель опаздывает, то на это есть причины. — Возможно, он стесняется своего слишком молодого и неопытного босса? — прошелестел кто-то в толпе. Тсуна недоуменно моргнул: это Гокудера-то его стесняется? По мнению Савады, все было как раз наоборот. — А я слышал, что вонгольское Облако и за босса-то его не считает, — поддакнул еще один сплетник, а у Тсуны все внутри рухнуло. Ну нельзя же так грубо по самому больному. Даже возразить на это нечего. — Вообще числится в Вонголе, чтобы… — Простите за опоздание, — тихий спокойный голос словно перекрыл собой все остальные. Тсунаеши удивленно моргнул, решив, что ему показалось, и медленно перевел взгляд на дверь. Должен был ведь прийти Гокудера…       «Хибари Кёя, это сам Хибари Кёя»… Звонкие шепотки полетели по всему залу, пока Облако шел от входных дверей до своего босса. Тсунаеши то вспыхивал как маков цвет, любуясь своим статным и красивым Хранителем, то бледнел от осознания, что этот красавец мог сейчас тут натворить. В один миг оправдаются все сплетни: Кёя его в грош не ставит. — Почему так долго? — сердце подсказывало, что Хибари слышал большую часть разыгранного тут спектакля, поэтому Вонгола совладал с собой и твердо посмотрел на подошедшего мужчину. Хибари прищурился, чуть дрогнув уголками губ. Гад, еще и улыбается. — Возникли кое-какие трудности, — Кёя сделал еще один шаг, склоняясь в полупоклоне и сжимая в своей руке обманчиво хрупкие пальцы Тсуны. А затем долго и тягуче медленно коснулся губами прохладной кожи тыльной стороны ладони. В зале кто-то ахнул — редко когда увидишь демонстрацию Хранителем полного подчинения и уважения боссу. А Тсунаеши сдерживался, чтобы не выдернуть руку из цепких пальцев и не запищать от испуга. И не разреветься от счастья и благодарности. — Мой Хранитель на месте, — юноша коротко глянул на притихшего хозяина дома. — Ко мне есть еще вопросы? — Никак нет, Савада-доно, — итальяшка поспешно ретировался, и Тсуна полностью переключил внимание на Хибари, совершенно нагло успевшего умыкнуть у него сок. — Хибари-сан! Почему вы тут? Куда Гокудера-кун пропал? — Его утащил Такеши, — спокойно пояснил Хранитель, прислоняясь спиной к стене. Тсуна смущенно кашлянул: все ясно, Ямамото вернулся с задания живой, здоровый и сильно соскучившийся по своему любовнику, а Гокудера не успел удрать. — А руку зачем поцеловали? — совсем уж потупился Савада, пряча покрасневшее лицо от серебристого взгляда. — У тебя было такое лицо, словно вот-вот заплачешь, — Кёя едва ощутимо коснулся встрепанных на макушке каштановых волос, но Тсуне и этого хватило, чтобы ноги подкосились от внезапной слабости. — А мне почему-то не захотелось видеть твои слезы.