The Ghost Of You

      Глаза зажмурены, руки сжаты в кулак. Он немного хрипло постанывает. Они сидели у моря, дул холодный ветерок, кровь Гарри на руках Луи уже давно высохла, он продолжал бегать и искать помощи. Никто не хотел отзываться, все только кивали с сожалением или отвращением, видя форму Гарри.       Сам мужчина уже отчаялся, его тело ослабло, часто облизывал сухие губы и просил Луи не беспокоиться, потому что, даже если кто-то подкинет немного бинтов, на судно его не пустят, а его голова разрывается от вопля Банши. Луи только истерично смеется и обещает, что они выживут и смогут уйти отсюда.       Луи сильно рискнул, когда закинул на свои плечи руку Гарри, своей рукой подхватывая мужчину за талию, они пошагали к судну, в надежде, что Гарри дадут возможность жить. Шли они медленно, немец скулил, но не перестал сдаваться, потому что Луи дал ему надежду. Иногда шатен что-то шептал, хоть и не понимал его мужчина; не слышал из-за собственного шипения, где-то вдали взрывающихся мин, воды, которая громко прибывала, высоко поднималась и так же громко падала на песок. Кто-то кричал им вслед, громко, злостно. А когда прорывались они сквозь толпу, по деревянному мосту, что качался от легкого ветерка, а влажные доки прогибались под тяжестью сотни солдат, — их толкали назад, не желая пропускать.       И Луи бы не остановился, он бы оправил Гарри с другими пострадавшими, но когда они подошли ближе к судну их остановил Капитан. Шатен только тяжело дышал и умоляюще на него смотрел изредка кидая взгляд на контуженных солдат; как медсестры ходили вокруг, перекладывали измученных парней и мужчин, переворачивали на живот, чтобы те не захлебнулись рвотными массами. Луи вздрогнул и шмыгнул носом, его руки немного дрожат, но он пытается это скрыть, вжимаясь пальцами в торс мужчины, неприятно ощущая шершавую ткань.        — Пожалуйста… — голос парня дрогнул. — Хотя бы бинты, совсем немного, если не хотите пускать.       Мужчина с грубой щетиной внимательно осматривает парня, осуждающе качает головой, глядя на Луи, но, все же, будучи человечным, подзывает к себе медсестер, которые дают немного воды и бинтов. Шатен долго их благодарит, медленно шагая от судна, подальше от людей, что не могли отвести взгляд от них, и ближе к морю.       Эта дорога казалась безумно долгой, немец не был пушинкой, а Луи намного меньше его. Ноги Гарри запинались о воздух, мужчина только повис на плече парня: кожа его бледнела с каждой секундой, дыхание оглушало. Шатен тыльной стороной ладони размазывает грязь и пот по лбу, всматриваясь в горизонт, где стояло одинокое маленькое судо: оно было почти на границе, но его не окружали люди. На секунду, Луи задумался, может это ловушка?       Но кому, черт возьми, нужен один из четыреста тысяч?       Он буквально поднял на руки Гарри, когда тот остановился из-за того, что его ноги подкашивались. Силы, которые всегда отсутствовали в молодом теле Луи, проснулись, он пошел к своей цели, забыв про то, что с его волос капает пот, его штаны начинают слетать, потому что он явно похудел, а руки ломит от тяжести тела.       Луи медленно укладывает парня на песок, тень закрывала их от солнца: оно не палило, но раздражало. Руки шатена медленно потянулись в жакету, стягивая его так, чтобы не причинить боль, затем рубаха, что промокла от крови и пота. Парень никогда не был знаком с медициной, но он видел, как работают другие, хоть не много это и дало.        — Будет больно, Гарри… — немец в ответ только кивает, а Луи направляется к воде, промывая руки соленой водой, чувствуя, как все ранки пронзает жгучая боль.        Он разодрал рубаху немца на несколько частей, стирая их в морской воде, это не хирургическая стерильность, но это все, что есть. Луи вытирает кровь вокруг раны, ему страшно на это смотреть, его тошнит от некого ужаса. Его пальцы тянутся к ране, и, как только он ее касается, Гарри морщится больше от испуга.        — Ты… не должен, — шипит немец. — Твой дом близко, плыть домой… сейчас.        — Лондон твой дом тоже! Ты спас меня! Я хочу спасти тебя, — Луи оглядывается по сторонам, но, не находя ничего, он снимает с себя жилет, скручивая ее, просовывая в рот немцу, чтобы тот сжал ее. — Мне будет сложно сделать это…       Пуля была не глубоко, или так только казалось. Гарри мычал, вертел головой, пнул пару раз Луи по спине, пока тот голыми дрожащими пальцами пытался достать это треклятую пулю. Кровь только с новой силой начала идти из раны, и, когда все же удалось что-то нащупать, он извлек пулю, сразу же кидая ее куда-то в сторону, хватается за то, что осталось от рубахи Гарри и прижимает с силой к ране, почти падая на немца сверху, пытаясь расслышать его дыхание и прочувствовать его сердцебиение.        — Я останусь с тобой.        Луи продолжает прижимать ткань к ране, пока кровь не остановится, он не обращает внимание на боль, и на то, что их судно уплыло: он следит только за тем, как медленно поднимается и опускается грудная клетка Гарри, как он засыпает, тихо стеная от боли. А когда появилась возможность, Луи перевязал рану, стянул форму с английского солдата, которого только что убили, его тело было еще теплым и Луи было опасно выходить за границу так далеко. Но он уже забыл про себя и свою безопасность, он молился только за Гарри.