Антреприза тьмы

Граф застыл на пороге, оглядывая живописную картину в лице меня и Габриэллы, которая уже, казалось, не дышала от страха. Бровь отца медленно поползла вверх, стремясь слиться с волосами в порыве недоумения. Я вздохнул, медленно поднявшись с пола и отряхнув одежду от попавших на неё капель с волос девушки. — Отец, — чуть улыбнулся я, наклонив голову, — не ожидал тебя здесь увидеть. — Вижу, ты сегодня падок на развлечения, Ханс, и мне сдается, твои игры зашли слишком далеко. — Я мысленно закатил глаза. — Кто дал тебе право прикасаться к моей собственности? Настроение сразу испортилось. Наверное, это из-за недостатка крови в организме. Или пустых обвинений. Хочется кусаться. И ругаться на девчонку, людей в целом и всех, кто попадётся под руку. Граф переступил порог ванной комнаты, мельком глянув на мой жилет, висящий на спинке кресла, и кол рядом с ванной. «Что произошло? Сейчас же, — прозвучал в голове его голос, пока Габриэлла вставала с пола, придерживая сползающее полотенце. Я быстро передал ему нужную информацию. — Ясно. Но надо же доиграть представление для моей гостьи?» — он прищурился, слегка улыбнувшись. «Конечно, отец». — Ты не ответил на мой вопрос: кто позволил тебе прикасаться к моей собственности? — вполне натурально огорчился он, глядя на моё невозмутимое лицо. — Отец, всё не совсем так, как ты описал, — склонил я голову, держа внешние проявления эмоций в узде. — Дело в том, что я случайно перепутал дверь и зашёл в не самый подходящий момент к этой леди. Мы познакомились, я предложил ей беседу и выказал озабоченность её здоровьем, если она останется сидеть в остывающей воде, а она вероломно напала на меня со спины, когда я дал ей возможность переодеться. — Вот откуда кол, — граф ехидно посмотрел на сжавшуюся девушку, тело которой начинал быть озноб то ли от холода, то ли от страха. — Мисс МакМиллан изволила сделаться убийцей вампиров. Очень глупо, Габриэлла, нападать на высшего вампира. — Я самодовольно усмехнулся, даже чувство голода немного отступило. — Хотя Вам простительна эта оплошность, вы ведь не знали, с кем затевали схватку. — Габриэлла испуганно глянула на меня, и я сложил руки на груди, ответив ей невозмутимым взглядом. — Но не советую повторять эксперимент. Тебя же, Хансйорг, — повернулся он ко мне, — незнание девушки не оправдывает перед тем фактом, что ты намеревался отведать её крови. — Отец, ты же знаешь, что я бы этого не сделал. Я чту закон. Это была неудачная шутка, — я прикрыл глаза. «Однако могу не сдержаться…» — Полагаю, стоит отложить разговор, твоя гостья устала. — Ты прав. Вернёмся к теме твоего поведения после бала. — «Только попробуй». — Можешь идти. Доброго дня, Хансйорг. — Отец, — кивок. «Шучу, шучу». Я повернулся к девушке: — Было приятно познакомиться, милая леди, — протянул к ней руку, но девушка резко отшатнулась. Ну, не очень-то и хотелось. Я подмигнул ей и повернулся к Михаэлю. — Доброго дня. С этими словами я протиснулся мимо графа и закрыл за собой дверь. Только через пару секунд я осознал, что оставил жилет внутри и застонал. Вот почему никак не получается нормально провести бал? Каждый нечетный год какая-то ерунда. То кланы поссорятся, то жертвы с онкологией, то какой-нибудь Абронзиус с учеником без крови совсем оставят… Короче, кошмар. Тут из-за двери вышел отец, держа в руках кол, который тут же бросил в камин. — Я оставил жилет, — бесстрастно прокомментировал я. — Заберу потом? — Я пришлю со слугой, — он покачал головой. — Ещё одной встречи с тобой Габриэлла не переживет. — Хорошо, — я поморщился. — Пойду к себе. Надо выспаться и привести себя в порядок к балу. Только я вышел за дверь и остановился, пытаясь понять, каким образом я ошибся с комнатой, как до моего уха донеслись шаги Габриэллы. Она, наверное, думала, что двигается бесшумно, но её расчет был направлен на человеческий слух. Заинтригованный, я послал приказ одному из низших, и мне принесли новую жилетку, из которой я достал фляжку с кровью, благоразумно оставленную во внутреннем кармане, и отпил. Так было проще переносить жажду. Звуки шагов, свист, секундная борьба, стук чего-то тяжёлого и металлического об пол… — Я же вас несколько минут назад предупреждал, чтобы вы не поступали столь опрометчиво, — ровно отчеканил отец. — Неужели у вас такая плохая память, милая фрау? Как думаешь, может, если я болью запечатаю на твоем теле эту простую истину, то ты запомнишь её? Я фыркнул. И это он мне говорил, что я заигрался? Нет, это определённо семейное. Поморщившись, я начал прикидывать, можно ли заменить эту девушку за ближайшие часы, если вдруг случится непоправимое, и кем лучше это сделать. Не то, чтобы я не верил в самоконтроль графа, но пусть лучше я буду дотошным перестраховщиком, чем глупым вампиром с пустыми руками. Я сел на пол, вновь отпивая из фляжки. Хорошо, что наши тела холодные — не надо тревожиться о сохранности крови, по крайней мере, несколько часов. — Уже светает. Помни о нашем разговоре, когда в твою голову вновь придет очередная бессмысленная идея. Спокойного дня, Габриэлла, — донеслось до меня. Я прикрыл глаза. Из-за двери появился отец, на губах которого играла довольная полуулыбка, смешанная с голодом. Поскольку читать мысли отца без разрешения было довольно некультурно, я решил вступить в вербальный диалог. — Да, отец. И правда, занятно… — я махнул ему из тени. — Я разве тебя не учил тому, что подслушивать чужие мысли — дурной тон? — вздохнул он. Неужели мои слова случайно совпали с его размышлениями? — Я не подслушивал мысли, упаси Люцифер. Но вот подслушивать происходящее в комнате… Это было интересно, — хмыкнул я, отпивая из фляжки. — Борьба, шепот, стоны… Я буквально не мог оторваться от двери. — Сдается мне, что тебе было бы еще интересней укуси я смертную, предназначенную для гостей, — холодно произнёс отец. Я пожал плечами. — Нет, не думаю. Пришлось бы в срочном порядке искать ей замену, а это дело хлопотное. — Я заметил, как его ноздри раздулись, когда он почуял запах крови. — Будешь? Третья отрицательная, — предложил я. Он сглотнул, прикрыв глаза. Я почти видел, как выдвигаются его клыки. — Нет, благодарю, — наконец отозвался он, вежливо улыбнувшись. — Никогда не понимал твоих наклонностей мазокатора… — вздохнул я, ехидно усмехнувшись и поднявшись с пола. — Это что ещё значит? — приподнял он бровь. Да, от голода у него засыпает чувство юмора. — Мазохист и провокатор, — протянул я, надеясь увернуться от подзатыльника, которые периодически прилетали тому же Герберту. — За время твоего проживания среди людей твой язык, Хансйорг, стал слишком длинным, — строго произнес граф, сократив расстояние между нами и глядя сверху вниз. — Следи за своими словами, когда разговариваешь с отцом. — Эм… Кхм… А можно мы на минуту сделаем вид, что мне пятнадцать? И я не обременен излишними мозгами… — отступив на шаг, я убрал фляжку во внутренний карман и, растрепав волосы ещё сильнее, лучезарно улыбнулся. — Хм, — задумчиво протянул отец, потерев подбородок, — тогда за твою провинность я имею полное право поставить тебя в угол… — коварная улыбка изогнула его губы, — на гречку. — Ваше право, папенька, — я склонил голову, но тут же подошёл почти вплотную, похлопав Михаэля по плечу. — Но лучше дать нам обоим поспать и подготовиться к… празднику. — Да, сын мой, время далеко не детское, — мягко улыбнулся мужчина. Он больше не сердился, и я смог выдохнуть. — Может, тебе спеть колыбельную на сон грядущий? — Знаешь, а я не против, — хмыкнул я, пытаясь не выдать свою взволнованность. — Когда я смогу еще называть тебя на «ты»… Ну что, на одну ночь променяешь свой гроб на кровать? — я улыбнулся, чувствуя легкую грусть. Михаэль понял меня правильно. — Почему бы и нет, — улыбнулся он, слегка приобнимая меня за плечи. — Всё-таки мы так давно с тобой не общались, как отец с сыном. — Мы направились в мою комнату, желая успеть до рассвета. Отец на ходу начал напевать колыбельную: — Волки спят в лесной глуши, летучие мыши дрожат на ветру… Я рассмеялся, и мы, наконец, зашли в мою спальню. Немного поговорив, уставшие после контактов с людьми, мы завалились на кровать почти сразу. На грани сна и реальности я вспомнил прошлое. Признаться, я тосковал по тем временам, когда жил в этом замке. В последний год перед отъездом я почти что почувствовал, что такое семья. Но произошли события, поменявшие наши планы. Двенадцать лет назад Ночь укрывала лес, ставший ещё темнее без снега, начавшего таять с неделю назад. Я шёл между деревьев и жалел, что не надел более плотные сапоги. Конечно, мною двигала не боязнь простудиться, но неприязнь этого чавкающего звука внутри обуви. Однако заставило выйти меня из замка совершенно иное. Мне было до ужаса любопытно, что на этот раз натворил Герберт, что вчера они с отцом вернулись только перед самым рассветом, причём по их виду можно было понять, что отец жутко недоволен. Поскольку брат мне рассказывал о своих «перспективах» в месячных перекусах, мне не составило труда вычислить его жертву. Амали — жена мясника Фабо Молнара и мать шестилетней девочки. Семья приехала в деревню года три назад. Я затаился на границе леса, сливаясь с тенями деревьев и наблюдая за домом, стоящим чуть в стороне от деревни. Через несколько минут моё ожидание было вознаграждено. Из дома вышел мужчина, на ходу надевавший куртку, и запер дверь на ключ. После этого он, сгорбленный и засунувший руки в карманы, направился в сторону деревни, скорее всего — в трактир, потому что для похода в гости время было позднее. От него пахло горем, обеспокоенностью и усталостью. Любопытство разыгралось не на шутку, и я мгновенно оказался у двери, вслушиваясь в звуки. В подполе скреблась пара мышей, поскрипывали доски половиц. В дальней комнате слышалось размеренное дыхание ребенка. Но что-то неправильное всё же чувствовалось. Повернув за угол, я заглянул в ближайшее окно. Темнота в комнате не была помехой, я всё видел чётко. На кровати лежала женщина, одетая в белое погребальное платье. Судя по синеватой коже, она была мертва около суток. Странно, что я не чувствовал запаха разложения. Хозяин наверняка должен был топить днём печь, а тепло мало способствует сохранности тел. Воспользовавшись своим умением превращаться в туман, я проник в комнату. Не очень люблю это делать, но любопытство вкупе с ощущением неправильности были сильнее. Неслышно подойдя к кровати, я склонился над женщиной. Она действительно не разлагалась, будто умерла час назад… Повернув её голову, я отметил укус Герберта на шее. Значит, объяснение было только одно — мой брат умудрился создать новообращённую. «Отец, ты уже в курсе?» — позвал я его мысленно. «Естественно. Будем минут через пять-семь, — отозвался граф. — Не трогай её, это будет работа Герберта. Забыл — пусть сам и прибирает». «Как скажешь. Фабо ушёл. Но тут в доме один ребёнок». «Хм, это немного осложняет дело. Проследи, чтобы ничего не случилось. Дети-носферату неуправляемы». — Я почувствовал, как отец поморщился. «Хорошо». Я затаился в тени. Вампиры среднего класса конечно могли соперничать с нами, но не новообращённые. Так что справиться с вампиршей, если она очнётся и будет совершать лишние телодвижения, не будет для меня проблемой. Однако вмешиваться без веской причины я не собирался. За окнами начинался дождь, стуча по крыше и окнам. Неожиданно сверкнула молния, осветив на мгновение всю комнату, и через несколько секунд раздался оглушительный удар грома, заставивший задребезжать стёкла. Амали открыла глаза. Её пальцы начали подрагивать. Да, это очень непривычно — управлять своим телом с помощью мыслей. Кислород уже не нужен, поэтому мышцы не могут сокращаться только потому, что так приказывает нервная система. Ведь она уже умерла, по сути. Все наши мысли, действия и воспоминания — именно напряжение духа, а не мозга. Наверное, поэтому вампиров можно назвать самыми верующими. Мы, по крайней мере, точно знаем о существовании души. Мои размышления прервал топот маленьких ножек в коридоре и тихие всхлипы. Я напрягся. Только этого не хватало… Ручка несколько раз дёрнулась, но мужчина видимо запер её на ключ перед своим уходом, догадываясь о новой природе своей жены. И то хорошо. Я всё ещё чуял ребёнка в коридоре, когда с губ новообращённой сорвался стон боли, и она попыталась сесть на кровати. До последнего не желая выдавать себя, я внимательно следил за ней. Всхлипы в коридоре прекратились, за окном сверкнула очередная молния, сопровождаемая громом. Вампирша тяжело поднялась с кровати, упав на пол, и поползла в сторону двери, ощущая невыносимую жажду. Она принялась дёргать ручку, стремясь выбраться из комнаты и избавиться от неё. — Папа, это ты? — раздался с той стороны двери голос. — Ката? — испуганно прошептала не-мёртвая, на какое-то мгновение придя в себя, но невыносимая жажда вновь затмила всё. — Мама! — радостно воскликнула девочка. — Мама, ты не можешь выйти? — Да… — С каждой секундой вампирша становилась всё увереннее в своих движениях. — Открой, — она ударила по двери, и та заскрипела. — Разбуди папу, у него есть ключи, — испуганно отозвались с той стороны. Чёрт, почему я не могу влиять на мысли людей? Я бы смог спасти девчонку… — Его. Здесь. Нет, — прохрипела Амали, царапая отросшими ногтями дверь и оставляя на ней борозды. — Как нет?.. — Открой! — взвыла она, с силой ударяя в дверь. «Отец, Амали очнулась. Пытается добраться до дочери», — быстро передал я мысль графу. «Жди, мы скоро». Я туманом просочился под дверь, всё так же не замеченный женщиной, и спешно направился за девочкой. Она уже убежала в свою комнату и заперла дверь, наскоро подперев её массивной тумбочкой, после чего нырнула под кровать. Я аккуратно постарался придвинуть хлипкую преграду ближе к двери, но в этот момент раздался грохот слетевшей с петель двери в спальню родителей. Малышка под кроватью мелко дрожала, часто дыша. Я старался сдерживать уже свою жажду. Хорошо в этом деле помогала мысль, что со мной сделает отец в противном случае. Тяжёлые шаги в коридоре замерли напротив двери, и комод вместе с дверью полетел в стену, ломаясь от удара. Я сжал зубы. Вампирша, к которой постепенно возвращалось обоняние, чуяла кровь, но не могла пока понять, где источник. Я материализовался на подоконнике окна, находящемся над кроватью ребёнка, так что та не могла меня заметить, и пристально посмотрел в глаза новообращённой. Она на секунду замерла на пороге, не зная, как поступить: сдаться более сильному или попытаться утолить жажду. — Даже не думай, — прошелестел я одними губами, оскалив выдвинувшиеся клыки. В ответ Амали медленно зашла в комнату, глядя мне в глаза и даже не замечая, что ранит ноги о щепки и осколки стекла. Поскользнувшись, она неловко упала на спину и увидела девочку под кроватью. Вампирша бросилась к укрытию, стараясь поймать ребёнка. Я мысленно выругался, рванув в сторону выхода. Надо было расчистить путь для отца и брата. За пару секунд вскрыв когтем замок, я дёрнул дверь на себя и обнаружил на пороге фон Кролока-старшего. Всё прочитав по моему взгляду, он стремительно бросился в нужном направлении. Я выбежал во двор, где под навесом нашёл Герберта, слегка подрагивающего от эмоций. Сжав его плечо, я внимательно посмотрел на него. — Я ничего не буду говорить. Просто будь внимательным в следующий раз. — Он кивнул, рассматривая подпорченный маникюр. «Мне стоит уйти?» — послал я мысль Михаэлю. «Приведи отца девочки. Так будет лучше для всех», — отозвался он, уже выходя из дверей дома вместе с Амали. Я склонил голову и быстрым шагом направился в направлении таверны. После того, как чуть больше века назад эту деревню посетили небезызвестные Абронзиус и Альфред, династия трактирщиков Шагал прервалась. Впрочем, оставаться совсем без связи с внешним миром селяне не желали, и через год один приезжий горожанин за гроши выкупил трактир у вдовы. Та отправилась на юг, да так там и осталась, то ли найдя другого мужа, то ли умерев от лихорадки. А деревня пополнилась свежей кровью, поскольку у новенького было четверо детей. Правда, этот владелец трактира не очень понравился отцу своей неуёмной энергией и желанием всё выведать, о чем тот был деликатно предупреждён, отделавшись парой седых прядей. Сейчас трактиром заведовал Джордж, его правнук или праправнук, точно не помню. Я вошёл внутрь, отряхивая капли с кожаного плаща и оглядывая поздних посетителей. Молнар нашёлся в дальнем углу, окружённый тремя пустыми кружками из-под пива и смотрящий на дно четвёртой. Он, видимо, никогда не пил много, потому что взгляд уже был расфокусирован, а движения слегка неуклюжими. Я направился сразу к нему, миновав несколько столов с лесорубами. Те старательно отводили взгляд, зная, где я живу, что было мне только на руку. Опустившись на стул перед мужчиной, я окликнул его. — Герр Молнар? — Он поднял на меня взгляд, пытаясь понять, кто перед ним. — У меня к вам одно деликатное дело. — Кто вы? — хрипло выдал он, прикладываясь к недопитой кружке. — Скажем так, я доброжелатель, — чуть улыбнулся я, поймав его недовольный взгляд. — Впрочем, я не собираюсь отнимать у вас много времени. В этот момент подошёл трактирщик, увидевший меня за столиком. — Что вам угодно? — поинтересовался он. — Пожалуйста, пирог с бараниной и пинту пива с собой, — любезно отозвался я, отчасти радуясь не самым лучшим ароматам, стоящим в трактире. Весь аппетит испортили… Трактирщик ушёл, и я повернулся обратно к Молнару: — Мне лишь надо передать вам деньги, — с этими словами я достал кошелёк и положил перед мужчиной несколько крупных купюр. — Зачем мне это? — постепенно трезвея, подозрительно спросил он. — Ну, я подумал, что вам нужно будет в ближайшее время починить несколько дверей в доме… — как бы между прочим заметил я, лучезарно улыбаясь. — Там случилась небольшая неприятность, но всё уже почти в порядке. Хотя я бы советовал больше не оставлять ребёнка одного дома. — Ката… — прошептал он. — Что ты с ней сделал? — мужчина, с рыком поднявшись, схватил меня за рубашку. Я поморщился. — Лично я — ничего. А вот насчёт вашей жены я бы не был уверен, — прошептал я ему на ухо. Глаза Фабо распахнулись, он сглотнул и тут же выбежал из помещения, хлопнув дверью. «Молнар пошёл», — телепатировал я, с довольным видом откидываясь на спинку стула и мурлыкая какую-то песенку под нос. «Хорошо. Возвращайся в замок», — ответил отец. — Эй, а платить кто будет?! — воскликнул Джордж, обнаружив отсутствие клиента. — Не волнуйтесь, — хмыкнул я, забирая свой заказ, — я заплачу. Через минуту я уже был у дверей многострадального дома. Изнутри доносились всхлипы Фабо, изредка прерываемые бормотанием. Я не стал вслушиваться, лишь убрал пиво в холодильник и оставил пирог на столе, положив рядом забытые мужчиной в трактире деньги. Да, что-то слишком уж я заботливый в последний час. Не к добру всё это. Ещё раз проверив, что всё хорошо, я направился в замок. Во дворе лежало изломанное тело Амали в грязном белом платье, отдельно от головы, пустыми глазами смотрящей в небо. Я слегка поморщился. Не люблю я это зрелище, всегда на мгновение становится жаль, что очередной потенциальный член клана погиб. Сожалеть о погибшем человеке я считал глупым. Нет, я не отрицаю того, что люди умны и полезны, но не все. Некоторые годятся только в качестве закуски. Долетев до одной из башен, я вошёл внутрь, стряхивая с волос капли. В замке было как всегда прохладно и темно, но ни одно из этих его свойств мне не мешало. Поскольку отец и Герберт могли быть только в двух местах, я первым делом направился в гостиную. Там горел камин, и отец сидел в одном из кресел, читая книгу. Брата нигде не было. — Хансйорг, — обратился ко мне граф, — подойди. Я выполнил его просьбу и встал напротив него. Он вздохнул и отложил книгу на столик, переплетя пальцы и смотря на меня поверх них. — Что-то случилось? — поинтересовался я. — Да. Я долго размышлял над твоим положением в моей семье, — фон Кролок постучал по подлокотнику кресла. — Хотя ты должен был стать низшим, подобно Куколю и остальным, ты, к моему удивлению, смог каким-то образом стать высшим. — Но у меня всё ещё не открылись способности к телепатии, — возразил я. — Это вопрос времени. Но даже если нет — у тебя получается трансформироваться, а это сложно даже для тех, кто обращён традиционным способом, — он склонил голову набок, глядя в огонь. — Пусть наши первые шесть лет не были гладкими, но мы оба справились с этим. Ты — мой сын. И ты знаешь этот быстро меняющийся мир лучше нас с Гербертом. Государства, законы, технологии — всё это для меня ново. Поэтому я принял решение насчёт твоей дальнейшей судьбы. — И что же ты мне поручишь? — я волновался. Отец разговаривал со мной в подобном тоне лишь однажды, через три месяца после обращения. Тогда я впервые превратился в нетопыря. — Ты должен отправиться в путешествие, — улыбнулся Михаэль, пристально глядя мне в глаза. — … Да, отец.

* * *

Я проснулся, когда солнце почти опустилось за горизонт, судя по ощущениям. Вампиры очень хорошо чувствуют солнце и луну. Всё же мы от них зависели намного больше, чем люди. На растущей луне, например, способности к влиянию на мысли людей у нас были выше, чем в другие фазы цикла. И с возрастом, говорил Герберт, это становится всё ощутимее. Потянувшись, я с неудовольствием отметил, что заснул прямо в одежде. Благо хоть жилет снял. Однако повернув голову набок, я обнаружил отца, мирно спящего. Лицо будто стало живым, лишившись налёта веков — этой маски, за которой он прятался от мира и от нас с Гербертом. Я думаю, что брат чаще видел графа в таком человеческом облике, и даже завидовал ему в этом. Мне же оставались провокации в то время, когда я ненадолго приезжал в замок. Вспомнив события утра, я слегка улыбнулся. «Герберт, как подготовка?» — спросил я братишку, потягиваясь в кровати. «Идёт, наверное», — с явным зевком в речи ответил тот. Я даже представил, как он, встрёпанный после сна, накрывается с головой одеялом. Герберт настоял на кровати и нормальной комнате, когда появилась возможность избавиться от солнечного света в наземной части замка. Граф же остался верен принципам и, хоть и переехал в комнаты по соседству, спал в гробу. «Так, покидай свой гробик и иди проконтролируй подготовку. Сегодня отец будет позже», — усмехнулся я, передавая ему картинку спящего Михаэля. «Вы что… С ним?..» — задохнулся Герберт от собственных мыслей. Я невольно подсмотрел и оставил размышления на другое время. «Давай обойдемся без слов…» — я честно держался, стараясь не заржать. Нет, брат меня определённо удивляет. Подумать, что отец способен на подобное… «Всё. Иду заниматься делами». «Ага. Только мимо Дэвида», — не преминул я подколоть его, после чего поставил блок на мысли. Нехотя приняв вертикальное положение, я направился в душ, оставляя отца в комнате и мучаясь от плохого самочувствия. Впрочем, оно не удивительно, учитывая частоту встрясок после моего приезда. В ставшем родным Лос-Анджелесе у меня был довольно узкий круг общения, новые люди приходили нечасто. Да, были моменты, когда надо было удерживать жажду месяцами, как в случае с Шани, но это не было ежедневным испытанием. После душа мне всегда становилось лучше. Может, это привычка ещё со времён человеческой жизни. Под водой можно было расслабиться и поразмышлять. Но засиживаться не стоило — бал приближался, а у нас время ограничено. Может, именно из-за этого отец так любит эту ночь? Ощущает свою причастность к жизни? Я обмотал вокруг бёдер полотенце и вышел из ванной, застав отца уже бодрствующим. Он улыбнулся мне, но в его улыбке скользила предвкушающая жажда. — Доброй ночи, Хансйорг. Пора готовиться к Балу. Я кивнул, вернув ему улыбку, и подошёл к шкафу с одеждой. Вещей было не очень много, поскольку я посещал ставший родным замок только на неделю-две в году. В основном — зимой. — Если ты не против, я спущусь позже, — не поворачиваясь произнёс я, обращаясь к Михаэлю. — Скоро начнут приезжать гости, а низшие не всё успели сделать — объём работ внушительный. Я попросил Герберта, чтобы он занялся приготовлениями. — Конечно, — кивнул отец, приблизившись. Я повёл плечами. По спине пробежали мурашки, когда он неожиданно дотронулся до моего обнажённого плеча. — А тебе мы найдём другое занятие. — Михаэль повернул меня к себе, внимательно всматриваясь в глаза. — Я рад, что мы смогли пообщаться до бала. Я кивнул, чуть улыбнувшись, и, поддавшись порыву, подался вперёд, крепко обняв отца. Он заменил мне семью, которой у меня никогда не было, и за это я был ему благодарен. Михаэль обратил меня, когда мне было двадцать три. Самый ужасный возраст, когда ты что-то умеешь, но нет ни в чём уверенности, тем более, в своих силах. Но он поддержал меня, несмотря на то, что изначально не планировал расширять свой маленький клан. Я помнил отвратительные сцены, которые закатывал в первые месяцы после обращения, и не уверен, что когда-нибудь смогу их забыть. Граф на секунду опешил от моих действий, когда я распахнул перед ним свои мысли и ощущения, а потом прижал меня к себе, поглаживая по мокрым волосам. Через минуту он отстранился, похлопав по плечу. — Жду тебя через внизу, — он развернулся и вышел в гостиную. Я решил не тратить много времени на выбор костюма, остановившись на синем с серебром. Поразмышляв, решил добавить к своему образу шейный платок, который нравился отцу, но тут услышал голос Куколя и графа за дверьми. Накинув жилетку с пиджаком и на ходу завязывая платок, я вышел в коридор. — …Как ты допустил её побег?! — прорычал отец, нависнув над сжавшимся Куколем. В стороне стоял Герберт, заинтересованно наблюдавший за разворачивающимся действием. От неожиданности я застыл на пороге. — Что-то случилось? — задал я, наверное, самый очевидный вопрос. — Тут такое дело… — ответил брат, поглядывающий с опаской на негодующего отца. — Закуска для гостей решилась на побег. Габриэлла. — Ммм. То есть, я не зря прикидывал, кем её можно заменить… — поймав недовольный взгляд отца, я поспешил добавить: — Чисто теоретически. Однако меня интересует другое, — я повернулся к Куколю. — Когда это случилось? Она же не могла далеко уйти. Из невнятных объяснений я понял только то, что он запер её на ключ и ушёл за лекарством, а девушка воспользовалась отмычкой. Мда. Слона-то, то есть, взломщика, мы и не приметили… — И как я мог так просчитаться? — задал риторический вопрос отец, потирая переносицу. — Да, ловко она всё это провернула, — вздохнул я. — Однако сейчас нам надо найти угощение для гостей. Или я могу отдать одного из своих людей. Герберт всё равно уже съел одного. — Блондин фыркнул, демонстративно облизнувшись. — Решать тебе, отец. Только он хотел что-то ответить, как вмешался Куколь, вспомнивший, что в холле стоит какой-то человек, прося срочной встречи с графом. — Это что ещё за камикадзе? — приподнял фон Кролок бровь. От неожиданности меня пробило на смех. — Да… — протянул я, утирая слёзы. — Не ожидал подобного… словечка. Но вопрос интересный. — Не знаю, господин. Видел его пару раз в трактире, — ответил Куколь. Я уже понял, что пытаться понять его речь — не очень продуктивное дело. Поэтому обратился напрямую к его мыслям, понимая его без проблем. — Сегодня какой-то вечер сюрпризов. Нужно скорей встретиться с визитёром. Обойдёмся без церемоний. Я пообщаюсь с ним в холле. — В таком случае, нам с Гербертом стоит заняться подготовкой к балу? — я уже прикидывал, что оставалось сделать. Кажется, Алан составлял отчёт… Граф, не ответив, повернулся к блондину, полировавшему свои ногти. — Герберт, в Сумеречном зале необходимо установить новую люстру. Поскольку ты весь год не мог этого сделать, то займись сейчас. — А низшие нам на что? — возмутился тот. — Они прекрасно справятся без меня. — Им нельзя доверить такую хрупкую работу. Они разбили уже три люстры за последние семь лет. Мне кажется, что наш бюджет не резиновый, чтобы на каждый бал заказывать новую. — Хорошо, — покладисто согласился брат. — А он тогда что будет делать? — он обвинительно указал на меня. Я удивленно воззрился на палец. — А он пусть отдыхает. Ханс и так много делает для нас в течение года. Считай, что у него отпуск. Сегодня ночью заслужил, — безаппеляционно заявил граф и стремительно направился в сторону холла. — В смысле? — вскипел от злости блондин. — Чем вы там занимались, а?! Я подошёл к нему, усмехаясь, и положил ему руку на плечо: — Поверь, тебе лучше не знать. — Чтооо? — виконт раскрыл от удивления рот, а затем повернулся к удаляющемуся отцу: — Как Вы могли, papa? С собственным сыном!.. Я изо всех сил сдерживал улыбку, напустив на себя таинственно-скорбный вид. Граф резко остановился и, глянув на меня, прищурился. — Сын мой, я ценю твоё умение недоговаривать, но больше не шути так с братом. Сам знаешь, в каком русле работает его фантазия. А теперь мне пора. Я поклонился и, когда отец исчез из поля зрения, повернулся к брату. — И зачем было так орать?.. — вздохнул я, возвращая отвисшую челюсть Герберта на место. — Мы с ним спали. Крепким дневным сном. Брат, ты извращенец… — Я? — виконт пыхтел как старинный паровоз. — Это ты дезинформируешь меня. Как ты мог подтолкнуть меня к мысли, что вы с отцом… Я пожал плечами, никак это не комментируя. Я никого никуда не подталкивал. А трактовка мыслеобразов — дело сугубо индивидуальное. Лучше Герберту вообще не знать, когда и с кем у меня что было… — Зато я знаю, как могу искупить вину, — я хитро улыбнулся. — Пойдём подсмотрим за отцом?