***
— Ты проехала уже две кафешки! — И что? — Там есть телефон, забыла? — кричал Дэвид. — Или ты не хочешь звонить? — Дэвид… — устало произнесла Эмма, не сбавляя скорости. — Только не говори мне, что ты передумала! — Эмма закусила нижнюю губу. — Да что с тобой творится, Свон?! Я тебя совсем не узнаю с тех пор, как ты встретила эту Миллс! — Она здесь ни при чем! — Тогда почему ты передумала? — Я не передумала! — Да неужели? — Я просто хочу приехать в Сторибрук и все спокойно обдумать. — А что тут думать?! Мы выследили банду Злой Королевы, у нас есть доказательства, что они совершили ограбление. Они хотели нас убить! — Но не убили! — И что, теперь забыть обо всем и продолжать жить дальше?! Наш долг защищать! Если ты этого не сделаешь, я сам позвоню в управу. Эмма ударила по тормозам, автомобиль с визгом замер, а ремни безопасности с силой врезались в грудь. — Черт, ты убить нас хочешь?! — Не делай этого, Дэвид! Прежде он никогда не видел свою начальницу в таком виде, она никогда никого не умоляла, а сейчас Эмма смотрела на него с таким отчаянием и надеждой в глазах, что ему стало не по себе. — Прошу тебя… — Почему она так важна для тебя? Эмма молчала. Она снова вспомнила ту фотографию, где они с Реджиной были счастливы… нет, где Реджина и Даниэль были счастливы… В животе возникло неприятное чувство… Она ревнует? — Я видел, как ты смотрела на нее, — тихо произнес Дэвид. Эмма обернулась к нему. — Тогда, когда ты затаилась, а Миллс начала раздеваться. Я видел твое лицо… Ты влюблена в нее? — Вопрос был больше похож на утверждение. — Я что? Ты с ума сошел?! Я не могу!.. Нет!.. Да как ты вообще мог такое подумать?! Но Дэвид продолжал всматриваться в нее. — А она в тебя. Больше я никак не могу объяснить произошедшее. Теперь был черед Эммы всматриваться в Дэвида: он говорил серьезно, ни тени насмешки не читалось в его глазах. Его высказывание ошеломило ее, и она покраснела. — Ты не прав, но я не могу объяснить, что происходит, потому и прошу тебя дать мне время во всем разобраться. Пожалуйста. Он думал. — Хорошо, — вздохнул он, — я дам тебе время до завтра, до вечера. А потом ты при мне сама им позвонишь. — Спасибо. И они продолжили путь домой.***
Когда белокурые локоны скрылись в проеме, Реджина осталась одна. У нее не было времени горевать об очередном расставании со Свон, ей предстояло много работы. Она достала из кармана старый и тупой перочинный ножик и подошла к двери, за которой ранее находился Дэвид. Присев на корточки, поскребла вокруг замка. Затем вошла в его комнату и этим же ножом принялась выкорчевывать старые гвозди из досок, которыми было забито окно. Когда дело было сделано, она спустилась вниз, в свою бывшую комнату, где теперь находился охранный пункт. На кровати мирно спал Соня. После изгнания Крюка Реджина объявила, что хочет побыть в одиночестве и будет в доме, в гостиной, остальные разошлись по своим делам, а Соня продолжил дежурство возле пленников. Реджина знала о его пристрастии к газировке, поэтому незаметно подсыпала порошок в открытую бутылку, которую он не успел допить. Когда пленники окажутся на свободе, она обставит все так, будто бы они сбежали. После сделает вид, что вернулась с прогулки, и будет ждать, когда обнаружится пропажа. Не в силах уснуть, Реджина лежала на диване с закрытыми глазами. В груди гулко билось сердце. Ей не терпелось покончить со всем этим, чтобы бежать далеко и без оглядки. И вот, наконец, послышалась возня. Реджина замерла. Кто-то тихо подошел к ней: — Реджина. Она не шевельнулась, тогда голос откашлялся и повторил чуть громче: — Реджина! Она повернулась, часто моргая и делая вид, что только что крепко спала. — Док? — Она посмотрела на часы. — Чего ты меня разбудил в такую рань? Мужчина волновался, разве что с ноги на ногу не переступал. — Кажется, у нас проблемы. — Да что случилось, говори уже! — Она выпрямилась на диване, окончательно «согнав сон». — Они сбежали. — Кто? — Шериф и ее напарник. — Они что? Она соскочила с дивана и почти бегом направилась на чердак. На втором этаж сидел Соня с еле разлепленными глазами — кажется, действие снотворного еще не прошло, — у него был напуганный и ошеломленный вид. Реджина в два прыжка преодолела лестничный пролет и очутилась в пустой темной комнате: дверь в комнату Дэвида была открыта. Судя по звукам снизу, остальные уже подтянулись. — Какого черта? Как им это удалось?! Соня! Соня поднялся вместе с Доком и дрожал, как осиновый лист. Вид у парня был жалкий. — Я не знаю… Я ничего не видел… Я… — Ты уснул! На посту! — Реджина яростно сверкала глазами. Парень сжался еще сильнее. Тогда вмешался Док. — Я пришел сменить его и увидел, что он спит. Дверь на чердак была закрыта, и я не стал волноваться, пошел будить его. Честно говоря, это далось нелегко, вот тогда я и почуял неладное. Открыл дверь, а там никого. У девчонки что-то было: она сумела освободиться от наручников, вскрыла замок в комнату и освободила напарника, вместе они выломали доски в окне и сбежали. Внизу перешептывались. Миллс вперила взгляд в Соню. — Как ты мог? — Вероятно, Крюк подсыпал мне что-то в газировку, потому что никто, кроме него, не заходил сюда, а ему не терпелось попасть наверх… — оправдывался он. — Мы можем организовать поиски, догнать их, наверняка они… — Нет. Оба мужчины с недоумением посмотрели на женщину. Снизу тоже притихли. — У нас нет времени. Мы не знаем, как давно они на свободе. Возможно, прямо сейчас к нам уже едет отряд полиции и ФБР. Нам нужно убираться отсюда, и как можно скорее. У вас десять минут.***
Он очнулся с хриплым вдохом, словно утопающий, выбравшийся из бездны. Острая вспышка боли пронзила грудь. Ребра. Эта бесноватая сука сломала ему ребра. При дыхании из носа вылетали свистящие звуки — он тоже был сломан. Киллиан сжал челюсть от злости, и новая вспышка боли ослепила его. Мир он видел один глазом и словно в тумане. Какая-то баба уделала его, и из-за чего? Из-за другой бабы! Откуда-то из глубины вырвался дикий рык. Он отомстит. Ох, отомстит! Пока не знает как, но он ударит по самому слабому месту Королевы. Надо только выбраться отсюда. Он огляделся: вокруг густой лес. Куда идти? Прислушался. Сквозь щебетание птиц он различил далекий шум трассы. Надо подняться. Немало времени ушло, чтобы поставить себя на ноги. Тело ныло и саднило, легкие обжигало при каждом вдохе. Пошарил по карманам. Денег нет, оружия он тоже при себе не держал. Хорошо, хоть мобильник при нем. Он знает лишь одно место, куда ему идти. К брату. В Сторибрук.***
Домой они приехали уже за полночь. Эмма оставила Дэвида возле его дома и направилась к себе. Она ехала по пустынным улицам и смотрела по сторонам: город казался ей совсем чужим, маленьким и тесным. Наверное, это усталость. Не раздеваясь, она прошла в спальню и рухнула на кровать. Она проснулась во второй половине дня. Горячий душ — вот что ей сейчас нужно. Приняв душ, пошла на кухню. В животе дико урчало. Она съела все, что попалось под руку, но и этого оказалось мало. Ничего, чувство насыщения не сразу приходит. Эмма вернулась в спальню и снова легла. В шесть часов пришла смс от Дэвида: «В восемь жду тебя на рабочем месте». Судя по тону, он настроен решительно. Эмма закусила губу. Она совершенно не готова к тому, что обещала. Она не сможет донести на Реджину. Эмма чувствовала, что последние события сблизили их. К тому же теперь она ее должница, так или иначе. Реджина спасла ей жизнь, рискуя своей. Миллс прекрасно понимала, что рискует собственной шкурой, но это не остановило ее. И Эмма не могла предать ее. Но, очевидно, Дэвида это не волновало. Она вздохнула, схватила ключи с полки и направилась в участок. Это будет нелегко.***
Эмма припарковала свой «Жук» рядом с автомобилем Нолана. Значит, он уже тут. Она вцепилась в руль, закрыла глаза, сделала глубокий вдох и, собравшись с духом, направилась в офис. Дэвид, сложив руки на груди, стоял возле окна и смотрел на что-то видимое только ему. Когда входная дверь захлопнулась за Эммой, он обернулся: его лицо не выражало ничего хорошего. Он наблюдал, как Эмма прошла на свое место и села на кресло. Напарники безмолвно смотрели друг на друга. Напряжение было запредельным. Дэвид нарушил тишину первым: — Так и будешь сидеть? — А что еще делать? Ты меня вызвал, а сам молчишь. — Я не на чай тебя пригласил, а по делу. Ты знаешь. Ты должна позвонить в управу. Эмма отвела взгляд. — Свон? — Он насторожился. Она продолжала смотреть куда-то в сторону. — Эмма, у нас был уговор! — Нет, Дэвид. Никакого уговора не было. Ты сам выставил ультиматум. — Ты просила дать тебе время подумать. Я его предоставил. Изволь выполнить обещание. — Мне нужно еще время. Лицо мужчины начало багроветь. — Время на что?! Чего ты хочешь добиться? Дать им фору? Если они не глупцы, а я уверен, что нет, то они уже давно за границами штата! — Да дело не в этом! — А в чем? Объясни мне, дураку, потому что я не понимаю! — Я не могу этого сделать! — Не можешь? А я могу! — Он подошел к телефону и снял трубку, готовый в любой момент набрать номер. — И это после того, как она спасла тебе жизнь… Дэвида передернуло от ее интонации и сказанных слов. Он убрал палец от кнопки вызова. Напарник молчал, и Эмма продолжила: — Мы перед ней в долгу. Хотим мы этого или нет, но факт остается фактом. — Нет, Эмма. — Да, Дэвид. — Это неправильно! Наверняка она убивала людей! Очнись же! — Я не прошу отпустить ее! Дай им еще немного времени! Мы и так все о них знаем! Они не смогут уйти! — Я не узнаю тебя. — Он недоверчиво смотрела на босса, словно видел ее в первый раз. — Если они еще что-то натворят и будут жертвы — это будет только на твоей совести. Не дожидаясь ответа, он вышел, громко хлопнув дверью так, что Эмма вздрогнула. Никогда она не видела его таким разозленным и жестким. Но теперь хотя бы у нее есть еще время. Она посидела в офисе еще немного и ушла.***
Весь следующий день Эмма провела дома. Настроение в ноль. В последний раз она чувствовала себя такой потерянной и неуверенной очень давно, еще когда находилась под опекой детского дома. И проблема была в том, что она ни с кем, кроме Дэвида, не могла посоветоваться, некому было излить душу… от осознания этого ей стало грустно, и она ушла в себя. Несколько раз звонил мобильный, но она не отвечала, в конце концов, отключила его. Воспоминания о прошлом окутали ее: будто ей снова четырнадцать, ее никто не понимает, она одна. Нет плеча, в которое она могла бы уткнуться и выплакать все обиды и разочарования. У нее не было таких людей, разве что… Точно! И почему она раньше об этом не подумала?! Душа Эммы увидела свет в конце тоннеля. Ей нужно в Бостон, и время не ждет! Она собралась, написала короткое смс Нолану, чтобы не волновался о ее внезапном исчезновении. Запрыгнула в авто и уехала.***
Ему понадобилось несколько дней на то, чтобы добраться до Сторибрука. Люди от него шарахались, когда он пытался голосовать. В итоге ему пришлось угнать старенький «Шеви» на одной ферме. Авто он бросил в лесу, недалеко от города, — не хотел светить тачку. Подождал наступления сумерек и пошел вдоль трассы, пробираясь сквозь чащу леса. Он как раз прошел указатель «Сторибрук», когда ему померещился призрак. Киллиан остановился и протер единственный здоровый глаз — видение не исчезло: ему на встречу двигался желтый «Жук». Сомнений быть не могло — это автомобиль Свон, он помнил ее номер. Крюк спрятался за деревом, хотя водитель и так бы не заметил его, но осторожность не помешает. Притаился. Когда машина поравнялась с ним, его ноги подкосились, потому что за рулем сидела шериф города собственной персоной. Автомобиль давно скрылся из виду, а он так и продолжал стоять, держась за дерево, иначе ноги его подведут и он свалится, а подняться он сможет далеко не сразу. Как Свон могла быть здесь, когда она давно уже не должна ходить по этой земле? Выходит, она сбежала? Но это невозможно! От Реджины никто и никогда не уходил, если только… она сама не отпустила ее. — Я знал, что между ними что-то происходит! — крикнул он. — Интересно, что она сказала остальным? Ему хотелось позвонить и узнать у кого-нибудь из ребят, но за последнее время он со всеми испортил отношения и, зная Миллс, был уверен, что она запретила с ним общаться. Ничего, он и сам разберется, только бы до брата добраться. Лиам поднял трубку со второго гудка. — Киллиан, я же просил не звонить мне с этого номера, о чем ты думаешь? — шептал брат. — Знаю, Лиам, но я в безвыходном положении. Мне нужна помощь, брат. — Меня могут посадить из-за тебя! Свон все знает! Она угрожала мне и Молли! У меня дети! — Мне больше не к кому обратиться. Она изгнала меня. Я больше не в деле. Я еле стою на ногах, и у меня сломаны ребра. — В подтверждение своих слов он мокро откашлялся и сплюнул сгусток крови. — Боже, что стряслось? Где ты? — Все потом. Я в Сторибруке, недалеко от указателя. — Сейчас буду. Спустя двадцать минут пикап брата остановился в условленном месте. — Господи! Что произошло?! — воскликнул Лиам, увидев младшего брата. — Длинная история, по дороге расскажу. — Я отвезу тебя в тот же дом. Сомневаюсь, что теперь копы буду интересоваться им — все, что надо, они уже выжали. Джонс-старший помог брату взобраться на заднее сиденье и направился к дому. Крюк не стал рассказывать всей правды о произошедшем. Ему было стыдно упоминать о шерифе — Лиам бы не одобрил. Он сказал, что повздорил с одним из членов банды, была драка. После этого его изгнали с позором, на что брат только покачал головой и ничего не ответил. Когда они вошли в дом, Лиам помог ему устроиться в спальне на первом этаже и пошел за аптечкой. Конечно же, он понимал, что квалифицированной помощи ему не оказать, поэтому остается только самому помогать. Раны и ссадины он промыл и обработал без особого труда, одну, над бровью, пришлось зашить. Киллиан стойко вытерпел экзекуцию. Но вот с ребрами так просто не справиться. Единственное, что он мог, — наложить тугую повязку, в остальном он бессилен. — И что ты намерен теперь делать? — спросил старший брат во время перевязки. Он в тайне надеялся, что после всего этого Киллиан захочет остепениться и начать новую жизнь здесь, рядом с ним. Но его надежды были разбиты: — Что я намерен делать? — медленно повторил слова брата Крюк. — Конечно же, мстить. То, с каким выражением и ненавистью были сказаны его слова, заставило Лиама передернуться. В тот момент он понял, что Киллиана уже не спасти и, скорее всего, он плохо кончит. И как же он был прав. После всех процедур Лиам дал Крюку пару таблеток Оксиконтина и Валиума. Когда таблетки подействовали, он запер брата на ключ и отправился домой.***
Когда Крюк проснулся, за окном по-прежнему было темно. Он посмотрел на часы на мобильном: неужели он проспал всего полтора часа? Быть такого не может, потому что его желудок ужасно ныл от голода. И тогда он посмотрел на дату. Теперь понятно: он проспал больше суток. Судя по изобилию тарелок и бутылок на тумбочке возле кровати, Лиам заходил и принес ему еды. Шов над бровью тоже был обработан. Его накрыла теплая волна любви и благодарности к брату — давно о нем никто так не заботился. В здоровом глазу защипало, чего тысячу лет уже не было. Киллиан взял себя в руки и осторожно сел, каждое движение отдавалось острой, пронзительной болью. Он смог немного поесть и немного попить. Когда желудок успокоился, он начал придумывать план расправы с Королевой. То ли чувство ненависти, то ли осознание, что теперь он не один, помогли ему найти решение. Он взял мобильный и набрал номер.***
Эмма сидела в машине и нервно теребила нижнюю губу. Она не была здесь с тех пор, как ее направили учиться в полицейскую академию. Столько лет это место называлось ее домом, сколько событий произошло, сколько ошибок было сделано… сердце так и трепетало в груди, а ладони вспотели. Она было собралась уже развернуться и пойти на попятную, но что-то остановило ее. — Соберись, Эмма, ты взрослая женщина, а не потерявшийся в этом мире подросток. Она открыла дверцу и решительным шагом направилась в Детский дом. На участке бегали воспитанники: сейчас лето, и уроков нет. Пара воспитателей стояли в сторонке и разговаривали. Эмме они были незнакомы. Она прошла мимо них, к главному входу. За стойкой дежурила незнакомая женщина. Она что-то печатала на компьютере, старательно стуча по клавиатуре двумя пальцами. Когда Эмма подошла ближе, она с удивлением посмотрела на нее из-под очков с толстыми линзами: — Чем могу помочь? — Э-э, здравствуйте. — Эмма вдруг начала потеть. — Я не знаю… возможно, она уже здесь не работает, но, может быть… — Я не могу поверить собственным глазам! — раздался голос за спиной Свон. — Неужели это Эмма Стивенс собственной персоной? Мурашки покрыли все тело блондинки, когда она услышала этот голос. Она обернулась и так и застыла на месте. Лицо женщины растянулось в широкой улыбке: — Ты совсем не изменилась, девочка! Сердце Эммы отбивало чечетку. Это точно она! Эти синие бездонные глаза все так же смотрели на нее спустя столько лет — с теплотой и пониманием. — Ингрид… — прошептала Эмма, неожиданно потеряв голос. На ее глазах вдруг навернулись слезы. Воспитательница понимающе улыбнулась и распахнула руки. Эмма приняла жест и бросилась в ее объятия. — Я думала, что больше не увижу тебя, милая. — Женщина успокаивала бывшую воспитанницу, гладя светлую макушку. — Пойдем ко мне, как в старые времена. Эмма шмыгнула носом, утерла слезы и кивнула. Эту комнату Эмма помнила именно такой, и даже запах остался прежним — теплый запах ванили. — Присаживайся, милая. — Ингрид указала на уютный диванчик, на котором Эмма когда-то провела много времени. Эмма была любимицей Ингрид, у них была взаимная симпатия. Эмма всегда хотела, чтоб у нее была мама, такая, как Ингрид. Иногда по ночам, когда не удавалось заснуть, она представляла, какой была бы ее жизнь, если бы она была ее дочерью. После этих мечтаний она всегда спала крепко и мирно. Воспитательница была добра к ней и всегда принимала ее сторону, даже когда Эмма бедокурила. Она никогда не кричала на нее, не ругала, не отчитывала, ее дверь всегда была открыта для нее, как и ее сердце. Каждый раз, когда Эмма совершала проступок, ей было все равно, что о ней подумают и как накажут, она лишь переживала о том, что подумает Ингрид и как это ранит ее. Иногда это спасало ее от глупостей, но не всегда. — Как же я рада тебя видеть, дорогая! — Ингрид села рядом и взяла руки Эммы в свои. — Я тоже, Ингрид, я тоже. — И она не лукавила. — Тебе что-нибудь предложить: чай, кофе? — Нет, спасибо. — Может быть, вина? — Женщина озорно прищурилась. — Я за рулем, — виновато улыбнулась Эмма. — Ой, да брось! Моя любимая воспитанница посетила меня впервые за столько лет! Это надо отпраздновать! — И, не дожидаясь ответа, пошла к двери, ведущей в другую комнату. Через пару минут она пришла с бутылкой красного вина, двумя бокалами и тарелкой фруктов. Когда бокалы были наполнены, она подняла свой: — Тост! За неожиданные, но приятные встречи! — Бокалы звонко дзынькнули. — Ты всегда была хорошенькой, а сейчас просто красавица! — Ингрид не могла оторвать глаз от Эммы. Лицо Эммы порозовело: — Да ладно вам… Ингрид сделала глоток и, не успев проглотить, замахала пальцем, чуть не у самого носа Эммы: — Нет, нет, никаких «Вы», ты больше не моя воспитанница, так что я не потреплю формальностей. — Хорошо, Ингрид, — улыбнулась Эмма. — А теперь… я хочу о тебе все знать! Окончила ли ты академию? Где живешь? Чем занимаешься? Ты мисс или уже миссис? — Ингрид… Женщина рассмеялась. — Прости, дорогая, но я правда очень рада тебе! Какой же замечательный сюрприз ты мне устроила! Эмма добродушно рассмеялась. Они долго сидели и разговаривали. После третьего бокала обе женщины скинули обувь и забрались на диван с ногами. Эмма поведала ей историю своей жизни за те годы, что они не виделись. Разговаривать с Ингрид было легко и непринужденно. Поток информации изливался из нее, словно гной из воспаленной раны. Она чувствовала, как очищается, а на душе становится легче. Ингрид была образцовым слушателем — не перебивала, кивала в знак одобрения, поддерживала словом. Эмма даже не заметила, как Ингрид откупорила вторую бутылку и наполнила бокалы. Потом они начали вспоминать прошлое. Вспомнили случай, когда Эмма еще не имела должного опыта в побегах и, пытаясь выйти через окно второго этажа, спустившись по дереву, зацепилась штанами за ветку и провисела бы так до утра, если бы Ингрид не дежурила той ночью и не обнаружила беглянку, отчаянно сражавшуюся с веткой. Они смеялись до слез. Вспомнили еще забавные моменты, а потом Ингрид спросила: — Ты многое рассказала о своей жизни в академии, в Сторибруке, о Дэвиде и Грэме, но ни словом не обмолвилась о своей личной жизни. Эмма была уже изрядно выпившая, но эта тема ее смущала и в таком виде. От Ингрид не укрылось, как Эмма потупила взор и немного напряглась. — Или это тайна, милая? — Нет. Просто мне не о чем рассказывать. — Ты ни с кем не встречаешься? Эмма покачала головой. — Неужели тебе никто не нравится? А вот теперь Ингрид отчетливо увидела, как зрачки Эммы увеличились, а уголки губ слегка поднялись вверх. — Я же вижу, что попала в точку! Рассказывай, кто тот счастливчик? — Ох, Ингрид… все так сложно. — Почему? Это что, служебный роман? Ты влюблена в Дэвида, но мешает положение? — Нет-нет, все не так. Я запуталась, Ингрид. Все очень сложно, собственно, это одна из причин, почему я здесь. — Поделишься? — Попытаюсь. — Эмма вздохнула. — Я встретила одного человека, который оказался по другую сторону Закона. Раньше я никогда ничего подобного не испытывала ни к кому. Она такая необычная… просто Загадка. — Ты сказала «она»? Так это женщина? Эмма гордо выпрямилась и посмотрела прямо в глаза бывшей воспитательнице: — Да. Ее зовут Реджина. Она нарушила закон, и я узнала об этом, а теперь… Ингрид склонила голову набок и внимательно посмотрела на бывшую подопечную: — А теперь ты не знаешь, как поступить? Бедная моя девочка. Эмма опустила глаза и кивнула. Ингрид подсела ближе и обняла ее. — Да, борьба со своей совестью одна из самых сложных, милая моя. — Я не знаю, что мне делать. Хочу поступить правильно, но боюсь, проиграю при любом раскладе. У этой истории не будет счастливого конца. — Да, я вижу, как ты изменилась. Джулия хорошо сделала свое дело, — сказала Ингрид скорее себе, чем Эмме. — Так ты знаешь о Джулии? Женщина загадочно улыбнулась: — А ты думаешь, как она смогла тебя найти? Я не могла спокойно смотреть, как ты губишь свою жизнь. — Ох, Ингрид!.. ты даже не представляешь, от чего ты меня спасла! — Хорошо представляю, мисс Эмма Свон, потому и пошла на это. Женщины вновь обнялись. — Я расскажу тебе одну историю, если позволишь. — Эмма кивнула. Ингрид сделала глоток и устремила взгляд в прошлое. — Когда я была молода и красива, — Эмма хотела возразить, что Ингрид и сейчас по-прежнему красива, но не стала перебивать, — а моя юная головка не была обременена тяготами жизни, я встретила одного чертовски привлекательного и обаятельного молодого человека. Я влюбилась в него по уши. В него невозможно было не влюбиться: красивое мускулистое тело, широкие плечи, он всегда носил белую футболку и синие джинсы, пикантно обтягивающие его подтянутый зад, а челку он всегда небрежно взлохмачивал, ну вылитый Джеймс Дин. Все девчонки были влюблены в него, но он выбрал меня. Я была на седьмом небе от счастья и не могла поверить в свою удачу. Но счастье мое не было долгим. Отец узнал о наших отношениях и запретил мне встречаться с ним. Наша семья была зажиточной и уважаемой в городе, а семья Рика имела дурную славу. Он не имел возможности учиться в престижном колледже и вообще имел славу хулигана, но мне это-то в нем и нравилось — девчонкам всегда нравятся плохие парни. — Эмма на секунду отвела глаза. — Он был решительным и смелым, а целовался как Бог! Мы были безумно влюблены, но я послушалась отца и бросила его. Мне никогда не забыть выражение лица Рика, когда я сказала ему об этом. Я разбила его сердце, я разбила наши сердца… Он не сразу сдался, предлагал сбежать вместе и начать свою жизнь, но я струсила. Я безоговорочно верила отцу, думала, он всегда прав и ему лучше знать, как нужно жить… жить правильно. Я отказала Рику и больше никогда его не видела. И самое страшное, дорогая моя девочка, что я всю свою жизнь жалею о том решении. Да, оно, вероятно, было правильным: я получила хорошее образование, встала на ноги, делала все, чего ждут от благовоспитанной леди, но я больше никогда не была так счастлива, как в те времена, с Риком. Собственный отказ навек стер улыбку с моего лица. Я так и не смогла его забыть, а теперь вот живу и жалею о том, что же сделала с нашими жизнями. Как бы мне хотелось обернуть время вспять и все исправить, но это невозможно. Тяжелые горячие капли упали Эмме на коленку — Ингрид плакала. Эмма сама была на грани слез, она никогда не слышала эту историю и не знала, что ее воспитательница была несчастна. Женщина предприняла попытку улыбнуться и утерла слезы тыльной стороной ладони. — Мне очень жаль, Ингрид, я не знала… — Я никому не рассказывала, потому что это такая глупая ошибка. Выслушай меня, дорогая, я не хочу, чтобы ты была несчастна всю оставшуюся жизнь, как я. Не совершай моих ошибок. Поступай как велит сердце. Пусть это и претит твоим принципам, но, поверь, если ты поступишь по совести, спать от этого лучше ты не станешь. Эмму сильно взволновал этот разговор. Она представила Реджину на скамье подсудимых, и холодок пробежал по ее телу. Нет, она не сможет ее сдать. За окном начало смеркаться, Эмма засуетилась. — Уже поздно, мне пора возвращаться. — Она резко встала и чуть не упала — слишком много она сегодня выпила. — Ох, нет, дорогая. Никуда я тебя не отпущу в таком состоянии. Тебе нельзя за руль, хоть ты и шериф. Я тебе постелю на диване. — Но… — Никаких но! Эмме пришлось подчиниться. Она уснула сразу же, как голова коснулась подушки. Сон был беспокойным: она вертелась и крутилась, в конце концов упала с дивана. До нее не сразу дошло, где она находится. Часы высвечивали «2:39». Ну что же, придется вспомнить прошлое. Эмма не стала будить Ингрид, она прошла на цыпочках к окну и распахнула его, к счастью, ставни были хорошо смазаны и не издали ни звука. За эти годы она приобрела неплохую форму, и на этот раз руки ее не подвели, и она благополучно выбралась на волю.***
Крюк сидел в комнате. Неужели он и вправду сделал это? А если он ошибся насчет Эммы? Что, если Реджине и дела нет до девчонки Свон? Тогда у него большие проблемы. В любом случае что сделано, то сделано, и выяснить, прав он или виноват, остается только опытным путем. Через несколько часов, как и было обещано, во двор въехал черный фургон. Он закатил глаза: уж лучше бы они приехали на красном кадиллаке — он и то бы меньше в глаза бросался. Именно на таких фургонах разъезжают все маньяки в остросюжетных фильмах. Но где уж итальянцам разбираться в этом? Им виднее, подумал он и вышел им навстречу. Их было двое — Киллиан впервые видел итальянцев с такой внешностью: здоровые и угрюмые. Наверное, метисы, подумал он. Один очень смахивал на мексиканца. Крюк пытался с ними заговорить, но они его игнорировали. — Показывай дорогу, — сказал водитель. Киллиан показал. Про себя отметил, что у водилы нет акцента, выходит, он здешний. Видимо, поэтому они так быстро среагировали. Бригада Морелли приехала бы не ранее завтрашнего утра. Они остановились неподалеку от дома Свон так, чтобы окна ее квартиры хорошо просматривались, а их при этом не было видно. — Проверь квартиру, — сказал бык номер один. — Я же вам говорил, ее еще нет. — Проверь. Киллиан начал выходить из себя: — Послушайте, я здесь уже засветился, и вряд ли меня будет кто-то рад видеть, вы не заметили, что я немного необычно выгляжу? К тому же я полчаса из вашего фургона буду вылезать. Быки развернулись на своих сиденьях и посмотрели на него. — Что-то ты разнылся. Босс говорил, ты на Злую королеву работаешь. Неудивительно, что у нее терпение лопнуло и она отметелила тебя. — Оба загоготали. Крюк сжал кулаки, бок пронзила боль. — Ладно, сиди уж, ванилька. — И они снова заржали. Бык номер два, тот, что был пассажиром, вышел из фургона и направился к дому шерифа. Позвонил. Подождал. Дома никого не было. Он также неспешно направился к машине. — Ну и где она? — Я же сказал ее нет. Уехала за город. Нужно ждать. — Ты, ванилька, не командуй, не ты здесь главный, — обернулся на него бык номер один. — Ее нет, — повторил он слова Крюка, — значит, будем ждать. Киллиан с трудом подавил раздраженный вздох, он уже их возненавидел.***
Когда он остался один, наедине со своими недобрыми мыслями, план быстро пришел на ум — он позвонил Морелли. Сначала итальянец настороженно с ним говорил, он подумал, что Реджина послала его за отсрочкой, но оживился, когда Крюк ввел его в курс дела. Он рассказал ему, что вышел из банды Злой Королевы и что хочет свести с ней счеты. Морелли заинтересовался его предложением. Тогда Крюк предложил бартер: свою свободу, гарантию, что Морелли не станет его преследовать, в обмен на информацию об «Ахиллесовой пяте» Королевы. Итальянец сказал, что подумает над его предложением, и перезвонил через час. Тогда Крюк изложил свою теорию относительно Свон. Морелли решил, что Крюк над ним насмехается, пришел в ярость, но Киллиан стоял на своем, уверял, что он прав и Реджина сделает все что угодно ради Свон. Он изрядно рисковал, потому что полной уверенности у него не было. Итальянец послал к нему своих людей и выложил план действий.***
До Сторибрука Эмма добралась сравнительно быстро, она подъехала к дому, когда на улице только-только начало светать. Открыть дверь с первого раза не удалось — она зевала и мечтала о своей родной и теплой постели. Наконец дверь поддалась, и как только она распахнулась, кто-то с силой прижал ее сзади и приложил к лицу вонючую ткань. Эмма не могла нормально дышать, каждый вдох наполнял ее легкие едким запахом. После нескольких тяжелых вздохов она почувствовала, как ноги перестали ее слушаться, а веки налились свинцом. Еще пару вдохов — и темнота накрыла ее.***
Дон Морелли, вот уже много лет, имел привычку после обеда сидеть на своей вилле в ротанговом кресле-качалке. Со стороны можно было подумать, что достопочтенный пожилой итальянец мирно доживает свой век на деньги, что заработал за свою жизнь. Выглядел он безобидно и весьма дружелюбно. Но если приглядеться, тут и там стояла по периметру охрана и патрулировала с автоматами наперевес. Здесь и птица боялась пролететь — у места была дурная слава. Этот день не был исключением: Вито Морелли сидел в своем кресле и потягивал бокал вина с собственной винодельни. В этот час, когда он отдыхал, никто не смел его тревожить, лишь безумец, не дороживший своей жизнью, отважился бы к нему подойти в это время. Этого правила придерживался и его единственный сын Антонио. Но сегодняшний день был исключением. После звонка он пошел на веранду к отцу. — Отец… Вито неспешно раскачивался в кресле и смотрел в бездонную морскую даль, туда, где море сливается с небом. Он словно и не слышал, что его окликнули. Тогда Антонио откашлялся и снова повторил: — Отец, ты просил меня прийти, когда будут новости. Морелли-старший смахнул дрему с глаз и посмотрел на сына, будто только заметил его присутствие. — Сын… — Ты просил… — Я помню, о чем просил. Так что там? — Звонил Карлос. Девчонка у них, и американец тоже. — Очень хорошо, — улыбнулся старик. — Отец, я не очень хорошо понимаю, для чего она нам? — Очень скоро ты поймешь, сынок. Присядь. — Он указал на кресло рядом. — Понимаешь, эта девчонка — наш козырь. Пока она у нас, Реджина Миллс будет выполнять любое наше желание, понимаешь? — Она ее сестра? Вито Морелли тяжело вздохнул, он давно понял, что его единственный сын из семи детей, его наследник, глуп, как пробка от вина. С этим уже ничего нельзя поделать, и это очень беспокоило его. Он очень жалел, что его младшая дочь Адриана Франческа Морелли не родилась мальчиком. Она была очень похожа на него в молодости, обладала всеми задатками лидера. Адриана проявляла немалый интерес к его делу, но он не хотел втягивать ее в этот мир. Это не справедливо к ее жизни и его внукам, но годы идут, он стареет, а полагаться на Антонио он так и не может. Он даст ему еще один шанс проявить себя, а потом примет решение. — Нет, Антонио, не сестра, — терпеливо ответил мужчина. — Но Реджина будет глотки рвать за нее. Эта женщина — il suo amante, ее возлюбленная. Антонио непонимающе воззрился на своего отца. Спустя почти минуту до него дошло: — Так она ее любовница?! — Да, сын. — Но откуда ты знаешь? Вдруг этот американец врет? — Да, сынок, американцу верить нельзя. Он хотел скормить нам историю о том, что он добровольно покинул свою семью, но я ему не верю. Никуда он не уходил, его прогнали, как паршивого щенка. Вот он и обозлился. А недавно я кое-что узнал о Реджине Миллс, что подтверждает мою теорию относительной той женщины, поверь мне, она пойдет на все ради спасения пленницы. — И что ты задумал? Вито хищно улыбнулся, обнажая ряд безупречных керамических зубов: — Помнишь наши планы о калифорнийском деле? — Антонио кивнул. — Не будем попусту растрачивать жизни нашей Семьи, предоставим это дело Королеве. — А-а… — протянул Антонио. — Но для чего тебе это? Я хочу сказать, да, она должна нам денег, но свой долг она давно отдала и даже больше, а ты никак не отстанешь от нее. Чего ты добиваешься? — Эх, сынок, молись Деве Марии о том, чтобы твой отец жил еще очень долго. Реджина Миллс — опасный игрок, она не позволит нам приблизиться ни к западному, ни к восточному побережью, поэтому ее нужно ликвидировать. Раньше я не знал как, но теперь я обладаю оружием, которое ее погубит. Я украл ее любовь.