На краю души

Замок Зойсайта нельзя было назвать красивым, это бы не отражало и половины того, что испытала Миливия, когда увидела совершенно воздушное построение из белоснежного камня, украшенного лепниной и резными колоннами; высокие шпили башен до самых облаков прорезали синие небо; чудесные сады, пахнущие африканскими пурпурными розами и другими неизвестными Магичке цветами, делали пейзаж практически сказочным. Разве можно подумать, что в таком прекрасном месте существует война, неравенство и голод? Дух захватывало от богатства и чистоты, что разлились вокруг. — Добро пожаловать в Нелупу, — сказал Зойсайт, заметивший восхищение Магички, так явно отразившееся на ее лице. — В этой резиденции я провожу примерно половину года, когда не занят дипломатическими разъездами и прочими делами лорда. — Как из сказки… — не смогла удержаться Магичка, практически на четверть выглядывая из окна кареты; Зойсайту даже пришлось держать ее за руку: ему казалось, что девушка может выпасть при каком-нибудь неудачном скачке на камне. Вокруг замка ореолом расходилось золотистое свечение — не режущее, вполне приятное. Никакого сходства с Сент-Луис! Это дворец явно не для обороны. — А теперь удели мне минутку, Миливия, — девушка с огорчением вздохнула и села прямо, машинально разглаживая складки на желтом хлопковом платье. Зойсайт был крайне серьезен. — Я специально не отправил тебя одну во дворец, как говорил ранее. Не хочу, чтобы тебе пришлось прятаться и, возможно, даже защищаться. Ты будешь представлена ко двору в качестве моей помощницы. — Помощницы? — удивилась Магичка. Она, конечно, знала, что настоящую тайну их знакомства не узнает никто. Но и понятия не имела, что Зойсайт может представить ее как такую важную особу. — Мне кажется, ты сейчас ошибаешься, Зой, — встревоженно начала Миливия, не обращая внимания, что никогда не называла лорда этим именем. Точнее, она сделала это лишь однажды, но уже не помнила об этом. — Ты прекрасно знаешь, что я недостаточно образована для этой роли. Тем более, не имею никакого опыта пребывания в высшем обществе. А если кто-то спросит меня о моей семье? О том, в чем состоит моя помощь тебе? Да всем же сразу станет понятно, что я никакая не советница тебе, а… — Магичка замолчала. — А кто? — сощурил зеленые глаза лорд. — Явно не помощница, — одернула его Мил, краснея до кончиков ушей. — Не драматизируй, Мил, — Зой тоже был напряжен, но держал себя в руках куда более мастерски, чем его спутница. — Ты будешь под моей опекой и помощью, а я неплохо соображаю в критической ситуации. Тем более, ты действительно станешь моей помощницей. — Как это? — А вот так. Сольных партий не жди, но в Совет ты будешь включена. Миливии хотелось задать тысячи вопросов по этому поводу, но Зойсайт остановил ее легким жестом руки. — И еще. Пожалуйста, сторонись Нехелении. У Миливии дыхание сперло. Нехеления. Гнусная самозванка, воровка, мучительница. Тщеславная женщина, которая легко и играючи начинает войну одну за другой. Жестокая рабовладелица и тиранша. Это она была зачинщицей той войны, которая унесла у Мил все самое дорогое. Жгучая волна ненависти поднялась к самому горлу девушки, и она со всей силы сжала тонкие руки в кулаки. — Это чудовище… будет там? — процедила сквозь зубы Миливия, не замечая изумленного взгляда лорда. — Она прибудет чуть позже. И, похоже, ты не слишком-то обрадуешься встрече, — Зойсайт осторожно положил ладонь на сжатый кулак Мил, и ее пальцы, дрогнув, чуть-чуть расслабились. — Я не буду врать. Я ненавижу ее. Ненавижу так яростно, как вряд ли ты можешь себе представить. — Ты должна сдерживать свои эмоции, — другой рукой лорд легко дотронулся до дрожащего подбородка Миливии, и она перевела на него взгляд. И он так ударил Зойю в грудь своей безнадежностью, яростью, болью, что у лорда не хватило духу сказать, кого он собирается сделать своей невестой. Зойсайта и самого воротило от мысли, что он поведет под венец эту капризную стерву. Пусть и ненадолго. Пусть и ради безграничной власти над планетой Земля. Он будет держать эту змею за руку, ляжет с ней в одну постель, будет целовать и ублажать, в то время как она станет чахнуть под магией обручального колечка, подаренного мужем. Никогда этот план не представал перед лордом в таком уродливом свете, как сейчас, когда в глазах этой маленькой воровки отражаются мука и брезгливость. Что ему до нее? Но нет… Зойсайту и самому трудно себе признаться, как важно ему, чтобы эти синие глаза не налились разочарованием по отношению к нему. — Она приедет позже. И я сделаю все, чтобы она не причинила тебе вреда, Мил, — мягко произнес лорд, с трудом стараясь совладать с дрожащим голосом. И почему у Миливии не возникает вопроса, отчего же правительница Земли может на нее разгневаться? Кажется, она и сама прекрасно понимает, как опасно ее положение. Она так и так окажется на виду у всех, не сможет не привлечь к себе внимания, зависти. Зойсайт невольно будет выделять ее среди других, и это понятно и ей, и ему. — Жалеешь, что едешь со мной? — мужчина взял ослабнувшие ладони Мил в свои руки. Она не знала, что ответить. Она ехала не ради мести. Это было очевидно. Она шла за ним по велению сердца, а это не может быть неправильно. Даже если Мил моментально сгорит, как свеча на безжалостном ветру. — Нет. Зой поцеловал ее руки и смахнул несколько слезинок, собравшихся в уголках ее глаз. Ему было волнительно и больно. Но время для серьезных решений еще не настало. Камнем над ним висела предстоящая помолвка с Нехеленией, а вместе с ней и судьбоносный выбор: сердце или власть? *** Оказалось, что белоснежная облицовка замка вовсе не белоснежная, а матовая, цвета слоновой кости. Да и облицовки толком не было. Дворец будто бы был выточен из одного цельного куска драгоценного в Африке камня белита: и полы, и потолки, и стены были белитовыми, очень гладкими и прохладными. Полы замка покрывались узкими и широкими ковровыми дорожками (вероятно для того, чтобы не скользили ноги, да и вообще — для разбавления пастельной гаммы помещений), от самого потолка вдоль стен спускались легкие занавески из воздушной органзы и тюли. Высокие потолки с изящными люстрами украшались искусной резьбой, рельефами и барельефами. Из огромных арочных окон сквозь стекла и цветные мозаики лился солнечных свет, который заставлял белитовые комнаты сиять тем самым золотистым светом, что Миливия уже видела, когда они с Зойсайтом приближались к замку. Удивительно, но сказочное богатство и изящество просторных, полупустых зал ничуть не подавляло. Придворные встретили своего лорда изумительным обедом, накрытым на сотню человек. Никогда еще Миливия не чувствовала себя так взволновано: сотни глаз смотрели на нее и на лорда Зойсайта. Ни от кого не укрылось, что их правитель вернулся из своей поездки не один, а с белокожей женщиной, явно северянкой. Зойсайт официально представил Миливию как свою советницу, прибывшую из земель лорда Нефрита. Мужчины, одетые в парадные палевые костюмы, увешанные орденами и медалями, оценивающе смотрели на нее; богато убранные женщины с унизанными перстнями пальцами и расшитыми золотом платьями глядели колко и чуть-чуть ревниво, как бы стараясь угадать, насколько близки отношения лорда с новой помощницей. Миливия старалась ни с кем не встречаться взглядом, разве что с Зойсайтом, но и он не мог уделить ей достаточно внимания. Его тут же, даже за обеденным столом, заняли важными политическими разговорами, и Мил чувствовала, что не может сейчас надеяться на его поддержку. Хорошо, что между ними сидело человека три, не больше. Соседями Миливии оказались тощая леди лет сорока в пурпурном платье и бордовом платке, изящно закрученном на ее голове на подобие тюрбана, и пышноусый здоровяк лет семидесяти-шестидесяти; его грудь пестрела от наград. Миливия оглядела их только украдкой, но если дама не обратила на нее внимания, то пышноусый мужчина вполне дружелюбно склонился над ее плечом. — Не волнуйся так, девочка, — неожиданно тепло пробасил он. — Привыкай. Теперь на тебя все будут смотреть. А сейчас — особенно. Ешь бодрее, — он показательно отрезал ножом кусочек мяса от своего блюда. Миливия, бледно улыбнувшись в знак благодарности, послушно последовала его примеру. — Вот и умница. И ничего страшного тут нет. Сколько тебе лет? Наверное, не больше семнадцати. Ты прости, что я вот так, просто. Но ты ровесница моей внучки и не очень-то похожа на строгую светскую даму. — Мне даже больше двадцати, — Миливия ощутила себя чуть-чуть свободнее. — Но я очень рада вашей поддержке. Спасибо. Я уж думала, что я умру от страха, если честно. Мужчина усмехнулся в пышные белые усы: — Да, эти снобы на кого угодно своей чванливостью могут жути навести. Шакалы, да и только, — он говорил только с Миливией, но девушка понимала, что в любой другой ситуации этот мужественный человек вещал бы на весь зал, не стесняясь тех самых «шакалов». — Но ты их не бойся. И никогда не отводи глаз. Ты — советница самого лорда. Тебе стыдиться нечего. Миливии стало грустно. Как хорошо о ней думает этот откровенный человек. Неужели он не понимает, что она в свои двадцать с небольшим слишком юна и неопытна для этой роли? Может, ей действительно нечего стыдиться перед этими разодетыми богатеями. А вот перед ним… — А если, — печально спросила Миливия, — мне все-таки есть, чего стыдиться? — Им об этом знать необязательно. У самих рыльце в пушку, — сочувственно подмигнул Мил мужчина, сверкая проницательными карими глазами. — Кстати, совершенно забыл представиться, старый дурак. Генерал Штальцхе. Увы, нет возможности встать и представиться как следует. Но мы это обязательно исправим. — Я очень рада знакомству, — совершенно искренне ответила Миливия. — Называйте меня просто Миливией. Кругом шли беседы, лилось вино, и Миливия впервые ощутила некоторую легкость. Всего за несколько минут ей удалось познакомиться с удивительным человеком — честным и по-отечески добрым, и весь зал как будто бы заиграл перед ней особыми красками. — Представь и меня, Освальд, — неожиданно заговорила вторая соседка Мил по столу, которая до этого казалась безучастной. — Это моя младшая сестра, баронесса Штальцхе. — Очень рада, — открыто улыбнулась Мил баронессе. Она действительно была очень худой и не слишком симпатичной, но зато во вкусе ей отказать было нельзя: и наряд, и украшения выглядели безупречно. У нее были живые карие глаза брата, но в остальном — никакого внешнего сходства. Хотя, кто знает? Быть может, генерал когда-то имел такие же темно-рыжие волосы, как у младшей сестры? — Я хочу дать тебе совет, девочка, — кажется, церемоний она также не любила. — Будь осторожнее. Не сияй улыбкой первым встречным. Радость стремительно стала исчезать с лица девушки. — Нет, не стоит огорчаться, ты в своей непосредственности прекрасна. И мы очень рады твоей искренности. Но Освальд и я — старые придворные вороны, которым все прощается. А ты — юная незамужняя леди, репутация которой должна быть безупречной. — Простите, я мало что в этом понимаю, — Мил почувствовала, что оправдывается. Это было неправильно, но честно. У Штальцхе только добрые намерения. — Если хочешь задержаться здесь долго, научишься. Кажется, и Освальд, и его сестра прекрасно понимали, на каких правах приехала сюда Миливия, и это заставляло ее стыдиться саму себя. Она ни разу не позволила себе в отношении лорда чего-нибудь вопиюще неприличное, но… — Если хочешь, то можешь обращаться со всеми вопросами ко мне, — великодушно заявила баронесса. — Я в этом обществе еще со времен Создателей и, кажется, изучила все, что могла. Думаю, и Освальд будет рад помочь тебе. Генерал кивнул. — Через полчаса начнется бал. К тебе будут подходить люди, представляться, знакомиться. Не торопись просить их, чтобы они звали тебя Миливией, — шепотом объясняла Магичке баронесса Штальцхе. — Улыбайся, но не слишком. Сделай книксен. Назовись как леди… — Я бы не хотела называть своей фамилии. — Как называется место, где ты родилась? — Это я бы тоже не хотела упоминать, — окончательно смутилась Мил. — Ну уж как-нибудь тебе придется представиться. — Рэй. Леди Рэй*, — «Колокольчик». Глупо? Немного. Но какая разница, если ей все равно не хочется рассказывать о себе. — Ну хоть так, — согласилась баронесса. — Будь вежливой, немногословной. Не увлекайся вином. Следи за манерами. — Ты сейчас запугаешь девочку до смерти, Роззи, — укоризненно перебил сестру Освальд. — Она и так уже побелела от твоих нравоучений. — Не слушай этого старого пройдоху, — отмахнулась от брата леди Штальцхе. — Он уж совсем за собой не следит, ленивый невежа. — Спасибо вам за заботу, — Миливия ну никак не ожидала такого искреннего и живого участия к себе. — И еще. Тебя окружат мужчины. Много мужчин, — назидательно продолжила женщина. — Они все разом решать разгадать твой секрет успеха: станут осыпать комплиментами, пустыми предложениями и прочей ерундой. Будь скромнее, не дай голове вскружиться. Но еще больше опасайся женщин. — Я понимаю, — с тоской вздохнула Миливия. — Лорд — привлекательный мужчина, в этом зале находится не одна его бывшая любовница. Прости мне мою откровенность, Миливия, но все здесь прекрасно понимают, что ты не оказалась бы здесь на особых правах, если бы не твои женские чары. Миливия кивнула. Ей бы хотелось возразить, но она не могла. — А теперь успокойся и получай удовольствие. Миливия старалась следовать всем советам Штальцхе. Когда начался бал, ей не хватило духу присоединиться к ним, но она то и дело ловила на себя ободряющие взгляды генерала и его сестры. К ее счастью, вскоре к ней присоединился Зойсайт, который успел отделаться от своих советников. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он, приглашая Миливию на танец. — Извини, что не был тебе хорошим собеседником за обедом. — Ничего страшного, — остановила его Мил. — Я бы на твоем месте не стала меня приглашать. Я совсем не умею танцевать. — Не волнуйся, я поведу, а ты просто следуй. И они стали танцевать. Зойсайт, конечно, держался прекрасно: у него была отличная осанка, уверенные руки, плавная и одновременно стремительная манера. Миливия думала, что будет выглядеть с ним нелепо, но у нее просто не было времени на ошибки и неловкости; быстрая мелодия влекла ее по залу, и хотя она наверняка не была и в половину так хороша, как ее партнер, но в целом чувствовала себя спокойно в его руках. — Ты чудесно танцуешь, Миливия, — Зойсайт признательно поклонился, после того как одна мелодия сменила другую, более медленную. — Извини, но мне придется тебя оставить на какое-то время. Не скучай, — он подвел слегка запыхавшуюся девушку в леди Штальцхе. — Леди, мое почтение. Штальцхе сделала книксен и улыбнулась. — Очень рада видеть вас снова дома, милорд. — Благодарю за добрые слова. Кажется, вы уже познакомились с моей новой советницей. Не могли бы вы исполнить мою маленькую просьбу и приглядеть за ней, пока я решаю кое-какие дела? — Конечно, милорд, мы прекрасно проведем время, — дама снова поклонилась и подала локоток Мил. — Мое почтение генералу, — Зой откланялся и скрылся в толпе. — Спасибо вам за заботу… — снова начала Миливия, но ее спутница лишь небрежно махнула рукой: — Ничего такого, девочка. За заботу будешь благодарить лорда. Кажется, он очень трепетно к тебе относится. Они прошлись между разговаривающих гостей, и Штальцхе поминутно приветливо наклоняла голову. Миливия, чтобы хоть чуть-чуть соответствовать ее безупречным манерам здешнего двора, тоже старалась улыбаться и здороваться. И дамы, и кавалеры с интересом смотрели на Миливию, но заговорить с ней пока не решались. — Вот так, — одобрительно произнесла женщина, — ты быстро учишься, это хорошо. Через месяц ты будешь чувствовать себя здесь как рыба в воде. Неплохо было бы взять несколько уроков танцев и этикета, хотя ты держишься молодцом. Вот бы Лили у тебя поучиться. — Лили? Это ваша дочь? — Миливии захотелось прикусить себе язык. Разве может дочка столь воспитанной леди быть неучем по части этикета? — Внучка Освальда. У меня нет детей, и я никогда не была замужем, как ты уже могла догадаться по моей фамилии. А вот это леди Марион, — женщина без всякого перехода указала на маленького роста пышную даму в зеленом платье. — Дама вполне добродушная и очаровательная, если таковой хочет быть. Но я бы на твоем месте с ней не откровенничала. Жуткая сплетница! Баронесса и Миливия, взяв по бокалу игристого вина, продолжили свою прогулку среди гостей лорда Зойсайта. Только половина из них была из коренного африканского населения, но все, несомненно, баснословно богаты. И дамы, и кавалеры пестрели дорогими нарядами с ручной вышивкой, драгоценностями и золотыми нитями; неприлично крупные украшения свисали с их шей, причесок и пальцев. — А это — Тафари, — Штальцхе указала на высокого, могучего темнокожего мужчину в военной форме. — Заведует личной армией Зойсайта. Кстати говоря, неженат, — она лукаво улыбнулась Миливии, на что девушка отчаянно покраснела. И тут Миливия едва не встала как вкопанная; мимо нее прошла статная, необыкновенной красоты молодая женщина в бледно-розовом платье. Ее светло-золотые волосы, убранные в высокую прическу, были унизаны яркими шпильками с рубинами; по изящному платью струилось золотое и алое шитье. Да и сама незнакомка, можно сказать, не шла, а плыла, гордо и царственно выставив вперед тонкий подбородок. На такую женщину нельзя было не обратить внимания. — Кто это? — непроизвольно спросила Миливия; таких красавиц ей еще не приходилось встречать. Нежное, точеное лицо, пухлые алые губы, густые темные ресницы… Девушка будто сошла с постамента, на котором когда-то прекрасной статуей стояла в саду. — Леди Лиона, — в голосе баронессы не было и капли удивления на реакцию подопечной. — Какая красавица, — не могла не восхититься Мил, глядя вслед изящной женщине. — Да, что уж тут говорить, раз даже девушки столбенеют, глядя на нее. Она действительно волшебно хороша. Но я бы не обольщалась на ее счет. Когда-то Лиона была фавориткой Зойсайта, значит, тебе лучше ее сторониться, девочка. Еще пару месяцев назад шел довольно-таки убедительный слух об их с лордом браке, только вот пока что не оправдался. И, — она пронзительно посмотрела на побелевшую Миливию, — думаю, уже не оправдается. Миливия не знала, что ей сказать. Так вот она, любовница лорда… Неземная красавица с картинным лицом. У Миливии что-то остро сжалось в груди. Разве может она, деревенская простушка, стоять рядом с этой царицей? Мил проводила взглядом высокую фигуру в розовом платье. — Что же ты притихла? — Магичка ощутила легкое поглаживание по руке. — Не смотри на нее так, девочка. Ее век ушел, она уже ничего не сможет поделать. — Почему? — слабо спросила Миливия. Зойсайт подошел к леди Лионе и отвесил поклон, и женщина склонила прекрасную голову в ответ. Она так органично, так правильно смотрелись вместе… Вот он улыбается и не видит, как Миливия в отчаянии смотрит на него. Его зеленые глаза полны восхищения. Никогда он не смотрел так на Миливию! Да и возможно ли, чтобы хоть кто-то на нее так смотрел, если в мире существуют такие женщины?.. — Возьми себя в руки, — сочувственно шепнула на ухо баронесса. — Давай отойдем с торону, ты станешь привлекать излишнее внимание, если будешь статуей стоять посреди зала и пялиться на них, — сочувствие сменилось ворчанием, и Штальцхе буквально оттащила Миливию в сторону; Зойсайт и Лиона пропали из виду. Сердце Миливии ухнуло вниз. У нее нет ни единого шанса. Зойсайт уже сегодня потеряет к ней всякий интерес, и все будет кончено. От одной этой мысли ей хотелось впасть в отчаяние. — Какое же ты, в сущности, дитя, — в голосе баронессы прозвучала беспомощность, потому что она поняла, насколько глубоко ушла в себя ее подопечная. — Нельзя быть такой откровенной, девочка. Ты находишься в жестоком окружении, здесь даже самые добрые чувства могут быть использованы в злых намерениях! Но Миливия не слышала ее. Перед ней впервые во всей своей бесстыжей откровенности открылась неприглядная истина: она влюблена. Она любит лорда Зойсайта. Иррационально. Бессмысленно. Любит, несмотря ни на что. Она так боялась в этом себе признаться… — Очнись, милая, — как сквозь вату услышала Миливия голос баронессы и с трудом подняла на нее взгляд. Она убита и обескровлена. Выставлена перед всеми нагишом, и любой сейчас может плюнуть ей в душу, ткнуть в нее пальцем, рассмеяться издевательски в лицо. Она, невежественная замарашка, полюбила лорда. Посмела вообразить себе, что имеет на это право. — Мне надо уйти. Пожалуйста, выведите меня отсюда, — сухими губами прошептала Миливия. Она впала в такое глубокое состояние шока, что не могла взять себя в руки, а очнулась только тогда, когда ощутила острейший запах нашатыря. Это баронесса достала его из своей крошечной сумочки, но Мил как Маг Флюидов сразу же почувствовала его поблизости. — Спасибо, не надо, — поморщилась девушка, мотая головой. Она сидела в огромном кресле, но если бы кто-то спросил ее, как она там оказалась, то не смогла бы ответить. — Ты до смерти напугала меня, девочка! — взволнованно воскликнула баронесса. — Я уже хотела позвать врача. Что с тобой случилось? — она подошла к застывшей Миливии и взяла ее трясущиеся руки в свои. — Ничего. Это случилось давно, — безжизненно ответила ей Магичка. «Я снова люблю, — с беспомощным отчаянием думала она. — Люблю его. Зойсайта». Неужели это возможно? После того, что было между ней и Арно? После той войны, на которой Миливия осталась вдовой? И похоронила собственного ребенка? После той ненависти, что она испытывала ко всем этим безжалостным захватчикам? Неужели ее душа еще не умерла? Ведь она хотела убить Зойсайта… Уничтожить. Втоптать в грязь. А теперь? Что делать теперь, когда она со всей честностью, на которую способна, понимает, что умирает от любви, от жгучей ревнивой боли, которая разлилась по ее телу, едва она увидела его с другой женщиной? Раньше они были один на один. Ни одна женщина не вмешивалась в их борьбу охотника и жертвы. Она была единственной девушкой для него. А сейчас, только сейчас до нее доходит, как много вокруг него дам, прекрасных, знатных, богатых, образованных. И все они во всем опережают Миливию. А что же она? Ей абсолютно нечего ему предложить, кроме молодости, которая скоро минует. Она некрасива, неумна, небразована, без всяких талантов и преимуществ. У нее даже нет денег, которые иногда способны удерживать внимание мужчин. В его дворце она может быть только служанкой. Зойсайт пресытится ей в тот же момент, как заполучит ее тело. И даже не факт, что даже это ему понадобится в окружении других привлекательных женщин. — Извините, леди Штальцхе, не могли бы вы узнать, где находится моя комната? Мне очень хочется побыть одной, — Миливия устало потерла лоб ладонью и постаралась улыбнуться. — Извините, я причинила вам сегодня столько неудобств!.. — Конечно, милая, — баронесса позвонила в колокольчик, и тут же в комнату вбежала служанка. — Пожалуйста, проводите леди Рэй, новую советницу лорда, в ее комнату. И принесите ей чай с мятой. Миливию увели, а баронесса решила найти Зойсайта среди гостей и доложить о случившемся. С одной стороны, она считала это своим долгом, с другой стороны, очень хотела бы увидеть реакцию мужчины на эту новость. Не надо быть слишком проницательным, чтобы понять, что девочка влюблена в него. А что чувствует он? Хоть чуточку отразится ли беспокойство на его лице? Не станет ли эта юная, искренняя девушка очередной его игрушкой? Увы, надежд было очень мало, но поддержать девочку необходимо. Она тут совсем одна среди пираний и завистников, да и лорд — известный бабник. Через несколько минут баронесса Штальцхе нашла лорда беседующим со стайкой придворных дам, щедро раздающих ему кокетливые взгляды. Женщина извинилась и попросила лорда всего на мгновение уделить ей внимание, и тот охотно согласился, отмечая про себя, что Мил с ней нет. — Я вас слушаю, мадам, — раскланялся Зойсайт. — Я просто хотела вам сказать, что леди Миливии стало нехорошо, и она отправилась в свои покои, — спокойно пояснила свою невежливость женщина. — Давно? — его рыжие брови сошлись на переносице, взгляд стал обеспокоенным и хмурым. — Нет, не больше десяти минут назад. Зой кинул взгляд вокруг себя — столько людей. Покинуть сейчас зал — моветон. Но… а вдруг Миливии совсем плохо? Еще полчаса назад все было прекрасно! С другой стороны, он не должен показывать своих чувств. Лорд сделал взгляд как можно более равнодушным. Он раскланялся, пообещал обязательно навестить советницу и сделал вид, что идет дальше беседовать с гостями. Однако от баронессы не укрылось, как он выскользнул из залы в сторону жилой части замка уже через несколько минут. *** Оказавшись в своей комнате, Миливия почувствовала себя чуточку лучше. Ее сердце все еще гулко билось в груди, на лбу появилась испарина, но Магичка достаточно вежливо смогла поблагодарить служанку за принесенный чай. Тысячи мыслей роились в голове, не задерживаясь и на пару секунд, и девушка не знала, как до конца взять себя в руки. Усевшись в массивное темно-зеленое кресло, очень похожее на то, что стояло в комнате баронессы, Миливия постаралась сосредоточиться на горячем напитке в белой фарфоровой чашке. Легкие клубы пара мягко поднимались вверх, источая острый аромат мяты. Миливия глянула в настежь распахнутое окно, которое выходило на великолепный ухоженный сад. Если бы не боль в груди, она была бы такой счастливой… Что же она наделала? Как позволила себе влюбиться в убийцу и казнокрада? А чем же ты лучше него, Миливия? Ты тоже убийца. А еще — страшная лгунья. Как ты вообще можешь смотреть свысока на лорда Зойсайта? Разве свысока? Она почти ползает у его ног, разве что не умоляя о снисхождении. О, нет. Ты не у его ног. Ты, как жалкий раб, в стороне. И у тебя не хватает духу даже поднять глаз со своей грязи. Что же будет? Миливия несколько раз задавала себе этот вопрос, но разум молчал. Раньше она хотя бы была гордой, а теперь… Вся ее душа, все сердце вывернуто наизнанку и подано на блюдечке лорду Зойсайту. Он надеялся получить ее тело? Ему удалось захватить даже больше. Наверное, он славно посмеется, когда узнает, что его обожаемая маленькая воровка умирает от любви к нему. Ему так нравилась ее непокорность, а теперь у нее даже этого нет. — Миливия? Что-то случилось? Девушка вздрогнула, и несколько капелек обжигающего чая, к которому она так и не притронулась, упали на ее праздничное платье. Зойсайт. Как всегда безупречный, неприлично красивый и элегантный. И почему-то это так стискивает сердце… Они не пара. Совсем не пара. Король и нищенка. Жители разных миров. — Что-то ты очень бледна, — его горячая рука ложится ей на лоб, а потом берет ее руку в свою. И как это у него получается? Он всего лишь касается ее пальцев, а у нее сердце заходится от радости и тоски. — Я пришлю врача. Миливия с трудом улыбается и откладывает чашку на столик. Она не должна даже намекать о своих чувствах, но у нее это все равно не получится. — Не надо. Я просто переутомилась. Сначала дорога, потом этот обед и бал… Кажется, Зой поверил, потому что сведенные на переносице рыжие брови разгладились. Неужели у нее все еще получается врать? — Тогда отдыхай. Я постараюсь заглянуть к тебе позже. Ужин в семь, но если ты не захочешь выходить, то позвони к звонок у кровати, к тебе тут же придет служанка, — Зойсайт легко коснулся губами ее руки. — А вот это, — он одним движением снял с шее прятавшийся за рубашкой золотой ключик на цепочке, — ключ от моей комнаты. Никому его не отдавай и не показывай. Нажми на этот зеленый камешек, и он тут же перенесет тебя к дверям моих покоев. В любое время дня и ночи, — в его глазах появилось что-то, что заставило бежать мурашки по спине Миливии. — А врача я все-таки пришлю. Зойсайт ушел, а Мил все еще держала в ладони нагретый теплом лорда ключ; он блестел сапфирами и изумрудами. Интересно, часто ли Зойсайт раздает такие ключики красивым женщинам?.. *** Тишина. Конец осени. Чем дальше на север, тем сильней чувствуются холодные объятия зимы. Редкий луч зимнего солнца, пробиваясь сквозь низкие облака, запутывается в голых ветвях и рассеивается, не достигнув двух молчаливых путников. Густой Восточный лес даровал людям только тоненькую тропинку, заросшую пушистым мхом. Мужчина и девушка медленно едут друг за другом по тонкой тропе, погрузившись в свои мысли. Литавра выпускает маленькое облачко пара и сквозь него внимательно изучает спину Нефрита. Прямая, широкая, накрытая темной дубленой кожей, в утреннем тумане она кажется высеченной из скалы, спина война, правителя и самого любимого человека. Девушка мечтательно прикрывает глаза и вспоминает их ночь. Теперь она знает, что по спине лорда идут тоненькие шрамы прошлого, когда он еще и не думал становиться правителем Евразии, а мечтал о приключениях в самых диких местах планеты. Девушка до сих пор ощущала под своими пальцами грубую кожу Нефрита. И еще сильней она чувствовала его властные прикосновения к своей коже. Сладостно потянувшись, Литавра ощущает волну желания, пробежавшую по телу. Улыбнувшись своим воспоминаниям, девушка сейчас могла только посетовать на себя, что так долго пыталась обмануть свои чувства и скрывала их, даже когда поняла, что любит Нефрита. После его исцеления ушли куда-то все сомнения и переживания. Она была счастлива. Счастье переполняло ее и переливалось через края. Литавра снова стала молодой, беспечной девушкой, верящей в добро и свет. Любовь окутывала ее душу, даря тепло. Первые две недели путешествия Магичка пыталась сдерживать свои порывы любви, Нефрит выглядел чем-то удрученным, и девушке не хотелось навязываться. Она отвлекала себя изучением новых растений и общением с местными жителями. Люди восточных земель Евразии отличались от жителей южных и центральных земель. Они утверждали, что весь мир пропитан магией и что рядом с людьми живут фейри. После встречи с русалкой девушка верила им всем сердце и даже пыталась разглядеть магических существ под чутким руководством одного из старейшин. Но все попытки оканчивались неудачно, к большому расстройству Литы. Нефрит же на попытки втянуть его в древние обряды связи с фейри только отмахивался. Литавра чувствовала, что его душу что-то терзает, пыталась достучатся до него, но после таких разговоров он еще больше замыкался в себе и отстранялся от Магички. Часто девушка замечала на себе его задумчивый взгляд и побелевшие костяшки пальцев. В эти моменты Лита даже не пыталась подойти к мужчине, слишком чужим он ей казался. Такая перемена в поведении Нефрита огорчала девушку, которая рассчитывала хотя бы на благодарность за исцеление. Но Лорд упорно отмалчивался, сводя весь их разговор к бытовым темам. Раньше Магичка отдала многое, чтобы не быть объектом интереса Нефрита, но сейчас, когда она раскрыла свою душу, ей, словно воздух, были необходимы объятия и взгляды этого угрюмого мужчины. Через две недели муки молчанием Литавра не выдержала. Её чувства прорвались наружу, и она уже не виде смысла их сдерживать. Обида за холодность лорда вскипела в ней, когда они расположились на ночлег у лесника. Нефрит был мил и приветлив с его семьей, а Магичка была словно нежелательная спутница, увязавшаяся за ним. С наступлением ночи, когда все в доме затихли, Литавра аккуратно пробралась через спящего Нефрита, забрала сумку и спустилась в низ. Пройдя через сени, девушка пригнулась, чтобы не удариться о низкую притолоку одностворчатой двери. Холодный ноябрьский ветер резко ударил в лицо. Непрошенные слезы сами покатились из глаз. Спустившись с пары ступенек, Магичка не выдержала груза обиды и боли, что давили ей на плечи. Вцепившись в резную балясину словно за спасительную надежду, девушка села на ступеньки. Непонимание и обида тугим комком свернулись в сердце, они пытались вырваться на свободу. Лита закусывала губы и пыталась глубоко дышать, чтобы унять истерику. Высоко в небе светила полная луна, она словно подглядывала за Магичкой, то появляясь из скопления рваных туч, то исчезая, даря земле холодный жемчужный свет. Совсем рядом с домом хозяйская дворняжка рвалась с цепи и громко лаяла, недовольная появлением чужого. Лес, вплотную подошедший к домику лесника, грозно шумел голыми ветвями, склоняясь под сильным серверным ветром. Всего этого Литавра не замечала, полностью погрузившаяся в свою боль. Вытерев последние слезы, девушка перебросила сумку через плечо и отправилась к опушке леса. Природа — ее родная стихия — должна была успокоить истерзанную душу. Блуждая бесцельно по лесу, Магичка ругала себя за свою душевную слабость. От холодности Нефрита ее мир не рухнул, он и так давно находился в руинах. Захват родины, смерть сестры — вот что по-настоящему было важно, вот из-за чего душа должна разрываться на клочки. А то, что мужчина потерял к ней интерес, не должно задевать душу. Встречи и расставания- это естественный процесс в бурном течении жизни. Успокоив себя, Магичка задумалась о своих дальнейших действиях, на юг (всего полдня ходу) была деревня, где они останавливались для пополнения запасов. Но идти туда ей не хотелось. Выбрав восток для движения, девушка стала пробираться через колючий подлесок. Растения, ее верные друзья, царапали ей щеки и преграждали дорогу корнями. Обиженно выругавшись, девушка призвала силу, но растения упорно находились на месте. Тогда Лита огляделась; в свете луны западная часть леса казалась не такой заросшей, как восточная; подобрав длинные полы плаща, девушка пошла на запад. И тут снова ей устраивали колючие лабиринты деревья. Восточный лес словно не хотел выпускать ее из своих объятий. Сколько бы не призывала Литавра свои силы, деревья ее не слушались. Метаясь по лесу и встречая преграду со всех сторон, Магичка выбежала на тропинку, ведущую обратно к опушке леса и домику лесника. Девушка только услышала, что, как только она выбежала, лес словно сомкнул свои объятья. Медленно повернувшись назад, Лита попыталась разглядеть тропинку, но не смогла: кругом были только густые заросли голого подлеска. Обернувшись обратно, девушка увидела красные всполохи. Рыжими языками пламени поглощало дранку на крыше. Темный густой дым вился столбом все выше и выше к небу. Магичка, заворожённая танцем огня, замерла на месте и не могла пошевелится. Она наблюдала за тем, как огонь пожирал крышу и спускался по бревенчатым стенам. Алый отблеск пожара распространился по темному небу, он словно достигал луны и окрашивал ее диск кровавыми пятнами. Из оцепенения девушку вывел запах древесной гари, сильно ударивший в нос. Ветер сменил свое направление, усилился, и огонь стал с удвоенной скорость уничтожать дом. Очнувшись, Магичка побежала к избе, ее поразила полнейшая тишина, которая стояла на опушке, был слышен только треск горевших поленьев, словно дом был и не жилой. Но Лита точно знала, что на первом этаже спит лесник с женой и его двое маленьких детей. А в низком, маленько чердаке спит Нефрит, по крайней мере, спал, когда она уходила. Подбегая к дому, девушка кричала в надежде разбудить людей, но никто не ответил ей, и дверь так и не открылась, не выпуская сонных испуганных людей. Забежав в избу, Лита увидела мирно спящих лесника с семьёй и, как ни пыталась она их разбудить, ничего не помогало. Девушка чувствовала, что огонь пробирается сквозь толстые бревна, неся жар и удушливый газ. Выбежав на улицу, Магичка наполнила ведро водой и побежала обратно. Вода осталась единственной надеждой на пробуждение. Вылив ведро на спящих, она с радостью заметила, что лесник вместе с женой очнулся. — Пожар! Выносите дитей! — сквозь кашель и саднившее горло девушка пыталась докричаться до мужчины. — Быстрей, ну же! Магичка сама подхватила трехмесячную малышку и побежала прочь из дома. Оставив девочку у колодца, она набрала еще ведро и направилась обратно к избе, но лесник преградил ей дорогу. — Куда ты, шальная, дом сейчас весь загорится! — Там Неф, его надо разбудить, — вырываясь, кричала в ответ девушка. — Верх уже пылает, ты не пройдешь! Эти слова лесника словно придали ей сил, выдернув руку и расплескав воду, она побежала по ступенькам. Прижав мокрый край плаща к лицу, она молилась, взывая к своим силам, но бревна давно потеряли связь с природой и оставались глухи к ее мольбам и приказам. Пробравшись сквозь огонь и дым, девушка схватилась за раскалённую ручку. Отдернув обожжённую руку, она замотала ее в плащ и потянула дверь на себя. Дальний угол, где она лежала, уже пылал, а лорд так и спал сном младенца на полу, закутанный в плед. Темный дым жег глаза и легкие; быстро вылив на мужчину остатки воды, Лита начала его тормошить. — Неф, проклятье, вставай! Огонь подбирался все ближе, и Лита который раз в жизни пожалела, что не может управлять им. Правую руку ужасно жгло, дышать было трудно и больно; хорошенько толкнув сапогом Нефрита, она обрадовалась недовольному мычанию в ответ. — Вставай, придурок, иначе мы оба сгорим! Лорд открыл глаза и огляделся, быстро приняв какое-то решение, он притянул девушку к себе и призвал силу звезд. Телепорт открылся у кромки леса, выпустив из звездных объятий двоих изможденных людей. Они лежали на сырой земле и не могли откашляться, горели легкие и обожжённая кожа. А чуть поодаль огонь пожирал дом приютивший их людей. *** Очнулась Литавра от холода, который обволок ее правую руку. Приоткрыв глаза, она увидела старушку, заботливо меняющую её повязку. Девушка попыталась задать вопрос, но вместо слов из груди вырвался сухой кашель. — Тише, девочка, — ласково проговорила женщина, — тебе нужно отдыхать, — приподняв подушки Магички, она поднесла ей темный травяной отвар. — Вот, лучше выпей, — заметив недоверчивы взгляд девушки, она с улыбкой пояснила: — Тут мед с лесными травами, не бойся. Лита автоматически потянула правую руку к чашке и почувствовала жжение и боль, опустив осторожно руку на одеяло, она позволила старушке напоить себя. — Ты, дочка, помолчи. А я попробую ответить на твои вопросы. Друг твой жив, как и семья лесника. Они тут все порывались тебя навестить, но я их прогнала, когда лечишь, ничто не должно отвлекать. Заботливо поправив одеяло, старушка продолжила: — А меня зовут Бажена. Я живу в Восточном лесу, веду дружбу с лесником, вот он вас ко мне и привел. — Так вы… — закончить фразу девушки не дал сильный кашель. Старушка отрицательно покачала головой и весело улыбнулась, морщинки ее углубились, и глаза спрятались за опущенными веками. — Нет, дочка, я не ведьма. Я просто знаю немного больше, чем все. Настой из трав снимал жжение, да и дышать девушке стало легче. Боль отступила, и Магичку потянуло в сон. — Ты поспи, милая, а потом я позову твоего избранника. Проваливаясь в дрему, Лита попыталась возразить, что Нефрит ей вовсе не муж. Но старушка уже закрыла дверь за собой. В следующий раз Магичка проснулась, когда смеркалось; сквозь маленькое окошко она смогла рассмотреть ветки ели, которые упирались прямо в окно, они медленно покачивались, царапая иголками стеклянную поверхность. Видно именно этот неприятный звук и разбудил девушку. Осторожно поднявшись, она закуталась в одеяло и вышла из комнатки. Закрыв за собой дверь, она сразу оказалась в маленькой, но уютной комнате с двумя маленькими оконцами и большой печкой. На одном из подоконников сладко посапывал кот, и к нему подкрадывалась старшая дочка лесника. На полатях спал лесник с женой и младшенькой. Оглядевшись, Лита не нашла ни хозяйку, ни Нефрита. Помахав заметившей ее девочке, Магичка сделала знак молчать и вышла на улицу. С неба срывался мелкий снег с дождем; присев на лавочку под избой, Магичка размотала высохшую повязку. Длинный красный ожог шёл по всей ладони, прерываясь крупными волдырями. Девушка вытянула ладонь верх и подставила ее непогоде. Холодный ветер приятно обдувал ладошку. Снег и дождь холодили рану. Смотря на свою руку, девушка криво усмехнулась: живя она сейчас дома, то сорвала бы с подоконника алоэ, выдавила сок и обработала руку, как делала бабушка. Но здесь, по Восточным землям, они прошли уже далеко на север, и алоэ здесь не растет, да и бабушки давно нет рядом. Оглядевшись в поисках Бажены, девушка приметила колодец. Набрав воду в деревянное ведро, Магичка с удовольствием опустила туда ладошку. — Сильно болит? Откуда-то из чащобы леса вышел Нефрит, нагруженный поленьям, и Бажена, которая перебирала последние собранные ягоды. — Пустяки, — Магичка вытащила руку и попыталась забрать у старушки полупустую корзину. Девушки не нужно было сочувствие от мужчины. Поздно. — Успокойся, дочка, лучше не мельтеши перед ногами, — Бажена забрала из руки Магички корзинку и быстро заковыляла к избе. Обернувшись, она только сказала: — Пока не поговорите по-человечески — в дом не пущу. Девушка обреченно взглянула на лорда и пошла обратно к лавке. Нефрит, удивлённый, направился вслед за Магичкой, присев, он попытался ее обнять, чтобы согреть. Солнце совсем скрылось за горизонтом, ветер усилился. Но девушка только выскользнула из его объятий. — О чем она говорит? — непонимающе поинтересовался мужчина. — Что происходит, Берегиня? На такое родное обращение девушка только зло скривила губы. — Это у тебя надо спросить, что происходит? — рассерженно прошипела Магичка. Отсев подальше от мужчины, она внимательно посмотрела в его глаза. -Разве я не заслуживаю хотя бы уважения, лорд?! Ну, наскучила я тебе, это и понятно, так почему не сказать об этом прямо, открыто! — девушка практически срывалась на крик. — Чтобы я не терялась в догадках, что я сделала не так. Не говоря ни слова, мужчина поднял Литу с лавки и усадил к себе на колени. Крепко обняв, он ждал, пока град ударов по его груди стихнет, и девушка успокоится. Перестав вырываться, обессиленная Магичка обмякла в его объятьях. Обожжённая рука болела, и Лита чувствовала, что лопнул один из волдырей. Разжав ладонь, она взглянула на ожог. Проследив за взглядом девушки в сумерках, Нефрит с трудом разглядел рану. — И чего ты добилась, только себе хуже сделала, — строго произнес мужчина. Поднявшись на ноги, он сильней прижал к себе драгоценную ношу и понес ее в дом. — Поставь меня на землю, — обиженно попросила девушка. — Конечно, сейчас. Ты, чего доброго, еще сбежишь от меня, — саркастически заметил мужчина. Толкнув входную дверь, Нефрит почувствовал сопротивление, он еще раз толкнул ее сильней, но дверь так и не распахнулась. Наблюдая за действиями лорда девушка, обреченно вздохнула. — Бажена и правда решила нас не пускать. Она на дверь наложила заклинание. — Значит, Берегиня, мы еще не все с тобой обсудили. — Значит, — совсем тихо прошептала девушка. — Так и что ты мне еще должна поведать? — присаживаясь обратно на лавку, поинтересовался Неф. Пытаясь выбраться из кольца его рук, девушка недовольно заметила: — Вообще-то это ты мне должен сказать примерно такой текст: «Лита, ты мне надоела, иди на все четыре стороны». Ну, это если вкратце, — не смотря на мужчину, Лита решила сознаться. — И вообще, ты не волнуйся, я девочка большая, все понимаю. В ту ночь, когда загорелась изба лесника, я ушла, пока ты спал. — Ты дурная, или это на тебя так угарный газ подействовал?! — не пытаясь скрывать своего раздражения, поинтересовался мужчина. Обиженная такой резкостью девушка только засопела в ответ. Рука очень болела, Лита хотела спать и совершенно не хотела выяснять с Нефритом отношения. Она уже все поняла и приняла для себя решение. Поэтому Магичка не видела смысла в разговоре. Подняв ее лицо за подбородок, он заставил посмотреть на себя. — Значит так, Литавра, — каждое слово произносил уверенно и четко, — ты мне нужна! Девушка только попыталась что-то возразить, как он ее перебил: — И это не обсуждается. То, что я вел себя как последняя скотина, оправдать нельзя, но я прошу понять, что для меня это были самые сложные недели за последние годы, — посмотрев на звездное небо, мужчина еще крепче обнял Магичку. — Я тебя не отпущу, ты нужна мне, и это не обсуждается. Недоверчиво смотря на Лорда, девушка скептически заметила: — Это сейчас в тебе говорит благородство, Нефрит. Я спасла тебе жизнь, и ты считаешь себя обязанным передо мной, но это не так. Я поступила, как должна была, и не жду от тебя благодарности. Так что не криви душой и отпусти меня. Не дослушав монолог Магички, Нефрит начал нервно рычать. — Нет, женщина, ты точно выжила из ума., если говоришь такой бред; ты остаёшься, и это не обсуждается, — резко поднявшись с лавки, Нефрит с силой толкнул дверь, и она с лёгкостью подалась. Мужчина сделал пригласительный жест девушке и захлопнул дверь за ее спиной. Сейчас в нем клокотало бешенство, и, чтобы ни на ком не сорваться, он решил прогуляться. *** Два последующих дня Лита пыталась избегать общения с Нефритом, насколько это было возможно в маленьком пространстве. На третий день проживания у Бажены было принято решение, что лесник вместе с семьёй отправится в ближайшую деревню. Во-первых, им нужно найти кров, а во-вторых, заявить о поджоге. Нефрит про себя промолчал, что скорей всего убить пытались его, да еще темной магией не побрезговали. Наложили сонное заклятие и подожгли дом. Сам себе он признавался, что жив только благодаря Лите, которая так подходяще решила его бросить. Другое дело, что он так и не понял, почему она вернулась обратно. Этого не понимала и сама Литавра. Там, в Восточном лесу, словно кто-то наложил морок на деревья, они всеми силами преграждали ей путь в чащу, выводя обратно к опушке. Она долго над этим размышляла, но так и не нашла подходящего ответа. Как-то раз ей подумалось, что это Бажена наводила заклятье, но та лишь улыбнулась такому наивному предположению. — Нет, деточка, нет у меня таких сил, — собирая некоторые пожитки в сумку, говорила старушка: — Да, ты и не задумывайся, только скажи спасибо — и все. Это разговор произошёл на третий день, когда Бажена решила вместе с семьёй лесника выбраться в деревню и пополнить запасы к зиме. Нефрита с Литой она оставила смотреть за домом да не забывать кота кормить. Сколько не уговаривал ее Неф, что пойдет с ней и поможет с провиантом, она все отнекивалась да головой седой качала. — Вам, детки, разобраться друг с другом надо, а я и сама управлюсь. Вы только про кота не забывайте. С таким напутствием она оставила их на три дня и ушла с лесником на юг. После ухода хозяйки обстановка в доме стала и вовсе угрюмая. Лита пыталась себя отвлечь заботами по хозяйству, но рука все болела, снадобья снимали боль, но не надолго. Часто она сидела на лавочке, окунув руку в чашу с водой. Нефрита она к себе не подпускала, не верила его словами и ему она больше не верила. Все задумывалась в тишине, куда пойдет, как только рука заживет, мечтала о тихой жизни и надеялась найти такое заклятье, чтоб стереть прошлое из памяти. Лорд пытался забегать все дороги девушке, но она только недовольно уходила. Он видел, что рука болит и причиняет ей много неудобств, но помочь ей никак не мог. Ночью он ругал своих небесных подруг, что не предупредили его об опасности, корил их за эгоизм; пускай они в обиде на него, но почему могли погибнуть невинные люди? Звезды молчали, иногда подмигивали. Они несли свой вековой свет сквозь пространство и время, но оставались глухи к словам брата. На второй день, когда смеркалось, Лита по привычке вышла позвать кота. Но Черныш не пришел на зов, как обычно. Налив молока в глиняное блюдце, она вышла и присела на лавочку, поставив угощение рядом с собой. Долго она звала кота, но он так и не пришел. Нефрита не было дома и поделиться своим волнением девушке было не с кем. Посидев еще немного, Лита в лесной чаще различила чей-то силуэт. — Нефрит, это не смешно, выходи, — крикнула Магичка, а сама для уверенности стала призывать силу. Силуэт двинулся, вышел из леса и оказался старичком с длиной бородой и жилетом, залатаным не по одному разу разноцветными вставками. Шёл он медленно, опирался на корявую палку, которую приспособил себе как трость. Остановившись у кромки леса, он в миролюбивом жесте развел руки. — Прости, что напугал тебя, красавица. Успокоившись, девушка убрала силовой поток и улыбнулась в ответ. — Вы, наверное, к Бажене, только ее дома нет. Подойдя ближе, старичок вытер лоб и присел на лавку к девушке. Посмотрев лукаво на неё из-под седых бровей, он глубоко вздохнул. — Ну нелегкая меня принесла через такую чащу идти, устал я очень. Так и хозяйки нет, — поцокав деловито языком пару раз, он взглянул на Магичку. — А не угостишь ли старого друга Бажены молочком? Девушка только качнула головой в знак согласия и скрылась за дверью. Прихватив вместе с кринкой молока пару пирожков, испечённых с помощью Нефрита утром, с трудом все удержав и открыв дверь, Лита расстелила на скамейке белое полотенце и поставила угощение. Она совсем не знала этого старичка, поэтому не хотела пускать его в чужой дом. Выпив молока прямо из кринки и заев пирожками, старичок довольно прикрыл глаза. — Ну вот и не за даром сюда шёл, спасибо тебе, красавица, за угощение и доброту. Стряхнув с полотенца крошки и допив последние капли молока, старичок обратился к Лите: — Ну, теперь, девочка, дай и я тебе помогу, что там у тебя с рукой? Не дождавшись ответа Магички, он взял ее руку, разомкнул пальцы, внимательно старческими подслеповатыми глазами стал рассматривать ожог. — Ну это дело поправимое. Хорошо Бажена над тобой потрудилась, думается мне, ты в том пожаре сильней обгореть должна была. Выдернув руку, Лита насторожено посмотрела на гостя. — А откуда вы узнали? Поковырявшись в потаенных карманах, дедушка извлек трубку и стал медленно ее раскуривать. Солнце совсем скрылось за горизонтом, девушка зажгла фонарик над дверью и стала внимательно изучать гостя. Тот молчал, словно давая возможность Лите сделать свои выводы. Сквозь нервный смешок Магичка поинтересовалась: — Только не говорите, что это вы подожгли избу лесника. От такого заявления дедушка смешно насупился и уставился на девушку. — Вот, скажи мне красавица, тебя в том доме часом бревном не зашибло по голове? Магичка только отрицательно покачала головой и призвала свою силу. Этот тайный гость ей совсем не нравился, а Нефрит в самый нужных момент опять пропал со своими немыми звездами. — Ты бы, деточка, магию поберегла, она тебе еще пригодится. — Откуда вы знаете? — настороженно спросила Магичка. Усмехнувшись в кулак, старичок посмотрел на лес, за его взглядом проследовала и Лита. Деревья, которые секунду назад стояли, не шелохнувшись, сейчас загнулись и резко потянулись вверх. Их ветви соединились, а стволы раздвинулись, образуя лесной портал. Лита завороженно наблюдала за этим действием и про себя отметила, что никогда не сможет повторить то же самое. — А ты бы, милая, сейчас не молчала, а поблагодарила меня за то, что я твои дорожки в лесу заплутал да обратно тебя и вывел к избе. Девушка не могла проглотить ком в горле, чтобы произнести хоть что-то связное. От старейшин здесь на востоке она слышала, что есть духи — хранители леса. Но не думала, что сможет встретиться с одним из них. — Так вы Леший?! — обрадованная своей догадкой, провозгласила девушка.  — Точно, красавица, Леший я, Леший. Так где благодарности? Я не слышу? Лита смущенно улыбнулась и обняла старичка. — Спасибо, что вернули меня и не дали сгореть семье лесника, спасибо, — еще крепче она обняла гостя. Кряхтя, Леший выбрался из объятий девушки и весело поинтересовался: — За жизнь лорда поблагодарить не хочешь? Девушка оторопело взглянула на старичка. — Лорда? — непонимающе уточнила Магичка. — Да, деточка, лорда. Твоего спутника. Литавра попыталась как можно правдоподобнее изобразить удивление на лице. Выдавать тайну Нефрита ей не хотелось. — Я не пойму, о ком вы говорите — практически искренне каштановые брови взметнулись вверх. — Из тебя дрянная актриса, девочка. Я чувствую запах его крови. По его жилам течет кровь правителей, династия которых насчитывает пару веков. Литавра знала, как пахнет кровь Нефрита, но и не догадывалась, что по ней можно определить принадлежность к роду. Наверное точно таким же даром обладает и Мил. От воспоминаний о подруге на душе стало совсем тоскливо. Не отдавая себе отчета в действиях, девушка стала крутить браслет вокруг запястья. Ей было необходимо связаться с подругой, услышать ее голос, понять, что она в безопасности, рассказать о своих тревогах. Не замечая рассеянного взгляда Магички, Леший продолжил: — Так что даже не пытайся мня обмануть, я это унюхаю, — весело улыбаясь, старик ткнул себя в мясистый нос. — Я чую ложь, как и природа, только в отличие от нее, я не молчу. Вернувшись в реальность, девушка согласно качнула головой и произнесла: — Хорошо, что по моей крови нельзя ничего особенного сказать. Задумчиво прищурившись, Леший обошёл кругом девушку, внимательно улавливая ее запах и ритм сердцебиения. — Как это нельзя, по твоей крови я чувствую, что ты любишь. И сейчас эта любовь терзает твою душу. С севера дул холодный ветер; озябшая девушка обняла себя за плечи в надежде согреться. На слова старичка про любовь она только отрицательно качнула головой. — Не разочаровывай меня, девочка! — раздраженно просопел в бороду старик. — Ты любишь так, как любят только однажды! Это редчайший дар, ты не должна его отталкивать. За свою вековую жизнь я встречал только несколько людей, наделенных истинной любовью. Резко поведя плечами, Лита распрямилась и едко заметила: — Истинная любовь, как вы её называете, должна быть взаимной! А ему плевать на меня! На мою любовь — тем более! — зло выкрикнула девушка. Магичку била мелкая дрожь, сила опять стала выходить из-под контроля. Сжав ладони в кулаки, отвернувшись от старичка, она стала быстро ходить, приводя свои мысли и чувства в порядок. Девушка глубоко вздохнула и уже более спокойно продолжила, не оборачиваясь: — Ему просто не нужна моя любовь. — Кому? Лита на секунду замерла, а потом резко повернулась. На лавочке не было старика, да его вообще не было, он растворился, и только в мозгу девушки бились его слова. «Не разочаруй меня, девочка». Напротив Литы стоял уставший Нефрит, повторивший свой вопрос: — Так кому? Я конечно понимаю, что долго блуждал по этому проклятом лесу и припозднился, но неужели ты нашла кого-то себе в этой чаще? — весело поинтересовался мужчина. В ответ девушка только молчала, попытавшись стряхнуть с себя оцепенение, она провела рукой по лицу. Говорить с Нефритом совершенно не хотелось, особенно на эту тему. — Просто забудь. Лита отвернулась от лорда и пошла к избушке, но войти в дом ей помешал Нефрит. Схватив ее за локоть, он развернул девушку к себе. — Нет, мне интересно узнать, кому не нужна твоя любовь, — с каждым словом он все сильней сжимал локоть девушки. Его глаза прожигали сердце, проникали в душу. Ночь накрыла Восточный лес, но Лита знала, что сейчас синие омуты лорда готовы ее испепелить. Магичка решила прекратить эту пытку и наконец все выяснить. Вырвав свою руку, она метнулась в сторону спасительного леса. Лорд нагнал ее у кромки и аккуратно встряхнул. — Литавра, не молчи! Спокойно, как только могла, девушка подняла голову и посмотрела на мужчину: — Тебе! — и больше ни слова, нельзя дать эмоциям затопить себя. Держаться из последних сил. Мужчина отпустил девушку и закрыл глаза. Молчание, неловкое, долгое повисло над ними. Горько усмехнувшись, Лита побрела обратно к дому. В который раз за это вечер Нефрит догнал девушку и нежно прижал к себе. Лита попыталась отстраниться, но мужчина только сильней ее обнял. Проведя по ее волосам рукой, лорд нежно поцеловал ее в макушку. Наклонившись к ее лицу, он тихо прошептал: — Мне нужна твоя любовь! *** Очнувшись о теплых воспоминаний, Магичка вновь посмотрела с любовью на спину Нефрита. Литавра была счастлива. Она любила всем сердцем, и ее любовь была взаимна. Девушка чувствует, как любовь Нефрита окружает ее, обволакивает как волшебный кокон. Прикрыла глаза и доверилась инстинктам своей лошади. Литавра вспоминала жаркие поцелуи и властные прикосновения лорда. После того, как она призналась в своих чувствах, мир будто бы перевернулся. Она оказалась в этом мире не одна, у нее появился мужчина, готовый защитить её от любых невзгод. Тогда, засыпая в объятиях Нефрита в маленькой покосившейся избушки Бажены, в кольце сильных мужских рук, на границе сна и реальности, она услышала самые важные слова в жизни: — Я люблю тебя, моя Берегиня. Погруженная в приятные мысли, девушка и не заметила, как тропинка расширилась, позволяя ехать рядом. Пришпорив своего коня, Лита догнала мужчину и радостно ему улыбнулась. В ответ посмотрев на девушку, Нефрит спросил: — О чем ты думаешь сейчас? Зардевшись от своих воспоминаний, Лита ответила. -О том вечере у избушки Бажены. Приподняв темную бровь, мужчина едко уточнил: — А о той ночи ты не вспоминаешь? Девушка не ответила, только нарочно закусила нижнюю губу и невинно взглянула на Нефрита.