На краю души

Когда Миливия проснулась, то первым делом подумала, что ужасно хочет пить. Приступы жажды часто преследовали ее, ведь климат Африки слишком различен с тем, к которому она привыкла, однако столь мучительного желания пить у нее еще не было. Девушка с трудом потянулась, отдаленно отмечая, что не помнит, как ложилась спать обнаженной, и села на кровати. На круглом столике возле окна всегда стоял графин студеной воды… Магичка уже была готова встать, когда взгляд ее упал на диванчик, стоящий в углу комнаты. Совершенно неподвижно, запрокинув ногу на ногу и подперев подбородок кончиками пальцев, на нем сидел лорд Зойсайт и очень пристально смотрел на замершую в изумлении девушку. Взгляд его был змеинно неподвижен, лицо ровным и бесстрастным, и создавалось впечатление, что мужчина высечен из белого мрамора, а не сделан из плоти и крови; но ветер, врывающийся в чуть приоткрытое окно, чуть шевелил его распущенные по плечам и спине волосы, отгоняя навязчивое ощущение его каменности. Он был абсолютно обнажен, однако, кажется, данный факт ни капли его не смущал. — Ми-милорд? — сердце девушки замерло, и она полу-онемевшими пальцами натянула на грудь край белого одеяла. Зойсайт не ответил; он даже не шевельнулся на ее зов, и продолжал все так же ровно смотреть на нее — пристально и задумчиво. — Что вы тут делаете? — наконец, Миливия взяла себя в руки, и голос ее обрел некую твердость. — В такое время? В таком виде? Зойсайт улыбнулся. Правда, гримасу, появившуюся на его лице, было сложно назвать улыбкой, но губы его дрогнули, и уголки чуть приподнялись вверх, создавая некое подобие благодушия. Однако взгляд напрочь перечеркивал это ощущения. Зеленые глаза лорда оставались холодными и почти неживыми. — Объяснитесь же наконец, что вы здесь делаете! — взвилась Миливия, воинственно вскочив с кровати и окутавшись тканью. — Непременно. Мил вздрогнула. Так он с ней никогда не говорил — насмешливо, опасно, почти издевательски. С интонацией обманчивого благодушия, подразумевающего собой бурю. — Но сначала ты ответишь мне на один вопрос. Кто такой Арно? Не надо было стоять с Магичкой рядом, чтобы увидеть, как она побледнела; взгляд синих глаз замер и потух. — Кто? — Арно, — бесстрастно повторил Зойсайт, выпрямляясь в кресле; на лице его наконец-то отразилось тщательно скрываемое бешенство. — Кто он тебе? Любовник? Твой воздыхатель? Ну же, не стесняйся. — Откуда?.. Мил с трудом нашла под рукой кровать и тяжело на нее опустилась, забывая о своем неподобающем виде. Еще несколько мгновений назад сжавшееся сердце заполошно забилось в ее груди, ладони затряслись. Все в ней пришло в страшное волнение, когда как Зойсайт оставался спокойным на вид, разве что лицо его пугало холодной злобой. — Ты кричала его имя, когда мы занимались любовью. Да-да, моя милая, — сладко пропел мужчина, — а ты, как оказывается, очень страстная штучка. Превзошла все мои ожидания. Вот только… — он сглотнул, стараясь сохранить ироничный тон, — звала какого-то Арно, когда должна была шептать мое имя. Лицо Магички посерело, но плечи ее расслабились, а потом выпрямились; она снова смогла взять себя в руки. Зойсайт не мог этого не заметить. Перед ним снова появилась его гордая воровка, которая ни за что не даст опорочить свою честь, даже если это будет стоить ей жизни. Сейчас, будучи полностью обнаженной перед чужим мужчиной, она имела взгляд и осанку настоящей королевы, стоящей выше чужого презрения и осуждений. — Как я вижу, ты очень задет, лорд Зойсайт, — очень ровно и почти столь же насмешливо произнесла Магичка, чуть улыбнувшись. — Естественно. Такой неотразимый и гордый мужчина вдруг понял, что не так уж и неотразим? Поздравляю с возвращением на землю бренную, лорд. Вы считали себя исключительным. Так знайте, что это не так. Есть тысячи мужчин куда лучше и достойнее вас, и Арно — один из них. На лице лорда заиграли желваки, глаза загорелись опасным огнем, но Мил выдержала его взгляд. Сердце ее обливалось кровью, однако показать это она не имела права. Она снова должна выстоять. Одна. Против самого своего сильного противника. — Вот как. Этот Арно так хорош? — хладнокровия у Зойсайта все-таки поубавилось, что хоть чуть-чуть приободрило готовую разрыдаться девушку. — Настолько хорош, что способен забрать тебя у меня? Так почему же он не выйдет со мной на бой? Почему оставил тебя мне, во всех смыслах слабейшему? Или он не любит тебя? Задетый за живое Зойсат не видел, что Мил уже не в состоянии скрывать свое страдание, хотя изо всех сил, до белизны сжимает губы. Если бы его разум был не настолько затуманен ревностью, он бы наверняка понял, что маска сильной женщины уже давно дала трещины. Но лорд не видел. И Миливия с трудом заставляла себя отвечать ему. — Он мертв, — с простой горечью ответила девушка, неожиданно равнодушно замечая вытянувшееся лицо Зойсайта, хотя это означало ее полную победу в их словесных баталиях. И ей вдруг стало так все равно на его издевательства, так легко, что ни его тон, ни слова, ни презрение уже не могли задеть ее душу. Арно ведь действительно в сотни раз лучше Зойсайта — добрее, надежнее, честнее. Он дышал с ней одним воздухом и думал одними мыслями. И никогда не ходил по головам людей, чтобы устроить свою жизнь. Если бы не война, не прекращающаяся уже столько лет, Мил никогда бы не посмотрела в сторону другого мужчины. Всего этого Зойсайт не знает, а если узнает, быть может, и не поймет, слишком уж они с Арно разные. Пусть и оба смогли завладеть ее сердцем. — Да, он мертв, — с усталой печалью кивнула Миливия на изумленный взгляд Зойсайта. Пришла ее очередь быть откровенной. — И если бы он был жив, меня бы здесь не было, и ни один мой взгляд никогда не упал в твою сторону, потому что я любила его больше всего на свете. Он был моим мужем, Зойсайт. И погиб он из-за того, что Нехеления решила прибрать к рукам наши земли, а заодно и Магов, проживающих на них. Она ведь до сих пор коллекционирует вокруг из себя армию Магов, не так ли? Арно Магом не был, он мог стать только пушечным мясом. И он им стал, чтобы защитить свой дом и свою семью. Мне не было и двадцати, когда я овдовела, а после была вынуждена бежать, чтобы сохранить свою жизнь. И чтобы жертва Арно не была напрасной. Ну что, Зойсайт? Как тебе твой соперник? Зойсайт молчал. Лицо его отражало мрачность и странную тоску. — С таким соперником тягаться я не смогу. — Тебе этого и не нужно. Зойсайт не понял ее слов. Он подумал, что Миливия любит другого и никогда не ответит ему взаимностью. Зная ее, мужчина действительно мог поверить в ее неиссякаемые чувства пусть и умершему, но все еще родному и желанному мужу. Мил же призналась ему в любви. Зойсайту ведь действительно уже не надо ни с кем соперничать. Ее сердце и так изнывает от любви к нему. Но пусть это пока что останется ее тайной. Комната погрузилась в мрачное молчание. С минуту Зойсайт продолжал все также неподвижно сидеть в кресле, пока Миливия через силу смотрела в окно, за которым цвело вечное лето, потом почти бесшумно поднялся, подхватил свою одежду и, как был, телепортировался. Мил с силой сжала веки, и из глаз ее брызнули слезы. Закрыв ладонями лицо, девушка от души разрыдалась, больше не пытаясь сдержать своего горя. *** Смотря на бесцветное утреннее небо в ожидании, когда проедет торговая повозка, мужчина незаметным движением проверил внутренний карман. Золотые монетки, обернутые старой тряпицей, лежали на месте и обещали безбедное существование на ближайшие месяцы. Но Нефрит не мог позволить себе такую роскошь. Скромность и осторожность в действиях были залогом безопасности. Вот уже несколько недель он пытался вычислить, где прокололся, чем смог выдать себя. Но память не находила зацепок. Уезжая в Речные земли, он не говорил о свои намерениях, да и скрылись они с Литаврой незамеченными. Его легенда о бедном страннике и его сестре не давала сбоя. Бедная одежда, крохи еды, одна старая кляча, даже его руки покрывали мозоли от упорных тренировок на мечах. Легенда была подготовлена до мельчайших подробностей. А лорда безмерно раздражал тот факт, что приходится скрываться на собственной земле. Земле, являющейся его домом, его обителью. Быстро переходя дорогу маленького северного городка, Нефрит сильней сжал меховые варежки, купленные для Литы; теплая улыбка коснулась его губ. Лита тоже не могла выдать их, вела себя девушка осторожно и скрытно. Она правдоподобно рассказывала историю смерти их родителей во время наводнения в Речных землях, от души ругала лорда Нефрита и Нехелению за бездействие. Каждый раз слушая этот рассказ, мужчина смотрел на Магичку, видел ее искренние слезы и слышал такие же искренние слова ненависти в адрес себя и Нехелении. Лита вела себя так, словно привыкла скрываться и лгать. Это одновременно настораживало Нефрита и успокаивало — их не могли вычислить. Лита была настолько осторожна и терпелива, что молчала о своей простуде, подхваченной на северных равнинах. Чтобы не привлекать лишнего внимания, они держали путь через Долину черных ветров. Открытая равнина, продуваемая сильнейшими ветрами севера, недаром была названа так. Огромное пространство, расположившееся между высокими сопками, превратилось в воздушный капкан. Прорвавшись через снежные громады гор, ветер попадал в низину и затягивался в ледяной танец с остальными ветрами, не имея возможности преодолеть сопки. Бешеный полет не прекращался ни на минуту, с разных сторон путников заносило снегом и сбивало с ног. Как не пытался мужчина уберечь свою спутницу, она все равно заболела. Но упорно отрицала это на протяжении нескольких дней, пока Нефрит не заметил алый румянец и жар, мучащий девушку. Отпустив лошадей и весь скарб, не имея возможности в полную силу пользоваться своей магией, лорд перенес бредившую Магичку в маленький городок, стоявший рядом с Долиной ветров, (еще вчера бывшего деревенькой), где не смог найти даже приличного врача. Проклиная свою магическую слабость и звезды, которые решили его проучить и отвернулись от него, несколько ночей Нефрит сидел у постели Литы, пытаясь сбить температуру и успокоить ее, когда она в полузабытье вырывалась из очередного бреда. Утром жар отступал, но к вечеру все повторялось снова. Микстуры, выписанные горе-врачами, не помогали, хриплый кашель только усиливался. А Нефрит только и мог беспомощно наблюдать за тем, как Магичке становится хуже. Звезды не слышали его мольбы о возвращении сил. Им было все равно, как мучается их брат и верный хранитель. Часто мама Нефрита говорила ему в детстве, что звезды знают все, что предопределено судьбой человеку. И сейчас их молчание лорд распознавал как единственный ответ на его мольбы. Литавре не помочь. Остатка его сил не хватит, чтобы перенести ее в Ровендел — большой промышленный город на севере. А значит, ее судьба решена: Лита умрет в этом богами забытом месте по его вине. Наверно так все и произошло бы, если бы в один из вечеров в таверне его не поймала женщина в возрасте и не сказала, что может помочь его сестре. Этой женщиной оказалась мать хозяина таверны. Она предложила свою помощь и к вечеру принесла настой, который сбил температуру. В обед следующего дня она заглянула, чтобы узнать о самочувствии Магички, и принесла отвар от кашля. Незаметно Лите становилось лучше. Лорд и сейчас помнит, как он был счастлив, когда впервые за пять дней у девушки не поднялась температура. После выздоровления в этом северном городе они провели больше недели. Литавра пыталась настоять на том, что выздоровела и может продолжать путешествие, но Нефрит строго смотрел на нее и укладывал назад в постель, как маленького ребенка. Только сейчас, на исходе второй недели, он почувствовал, что силы вернулись к девушке, и началась медленная подготовка к длинной дороге. Пройдя во внутренний двор старой гостиницы, лорд пересек маленький трактир и поднялся по скрипучей лестнице на самый верх, под чердак, где они сняли маленькую комнатку. От воспоминаний о болезни Литы холодный озноб прошёл по телу. Тогда, пытаясь успокоить ее в бреду, он думал, что потерял ее. Второй раз в своей жизни он почувствовал тот же панический страх и пустоту, которые испытывал при смерти родителей. Он был бессилен, и именно это угнетало его больше всего. Он мог потерять ее, но не мог этому противостоять. Озноб волнения пошёл только тогда, когда мужчина остановился перед дверью в комнатку и почувствовал теплую, живую волну магии Литы. Маленький очаг жарко пылал, девушка сидела на кровати и что-то искала в своей сумке. Подняв глаза на лорда, она печально заметила, что ее запасы трав заканчиваются и вряд ли они смогут найти их на севере в должном количестве. Сняв теплый плащ, Нефрит сел рядом с девушкой и поцеловал ее ладошку, пахнущую травами и солнцем. — Главное, чтобы ты больше не болела. Тогда нам не понадобятся твои травы. Мужчина вложил в ее ладонь варежки, тёплые, меховые, внутри провязанные толстой пряжей. Надев одну, девушка покрутила руку и довольно улыбнулась. — Спасибо, но ведь у меня есть перчатки, — Лита, аккуратно сняла обновку и положила на колени. — Да, но они совершенно тонки, а у тебя руки и в начале осени были ледяные. — Спасибо, Нефрит, — сжав в одной руке меховые варежки, она порывисто обняла лорда. — Обо мне очень давно никто не заботился! Нефрит сильней притянул ее к себе и крепко поцеловал. Ему хотело привязать ее к себе и не отпускать, стать для хрупкой девушки крепкой стеной, защищающей ее от любых невзгод. Внутренний голос ехидно отмечал, что вместо защиты он её чуть не погубил. Создал для нее ужасные условия в этом тяжёлом путешествии, а мог бы оставить в теплом дворце вместе с Фирой. Он заставил ее скитаться и терпеть лишения, — хорош защитник. Она и так, судя по всему, много пережила в своей жизни, теперь не хватает впутать ее в заговор против Нехелении. Отстранившись от Магички, лорд оглядел комнату, заметил несколько дорожных сумок. — Ты уже собралась? — Да, — встав с кровати, девушка поставил свою сумку к остальным. — Когда мы выходим? Минуту Нефрит молчал, погрузившись в свои размышления, недовольство отразилось на его лице. Взвесив все за и против, он принял решение. — Завтра, на рассвете. А сейчас давай спустимся и поедим. *** Прямая, как стрела, дорога вытянулась к горизонту. Молочное небо низко стелилось над головами путников. Их маленький караван уже несколько дней был в пути. Из-за долгих незапланированных остановок они отстаивали от графика и пытались нагнать упущенное время. До праздника Солнцестояния оставалось несколько дней, к этому времени Нефрит рассчитывал добраться до Обители Изгнанных. Северный бастион Евразии был крепок и охранялся верными людьми. В нем лорд планировал оставить Литавру под надежным присмотром и отправиться на праздник в Африку. Первоначально он не собирался брать с собой Магичку на праздник, потому что не доверял ей, а теперь ему не хотелось впутывать ее в сети интриг, которые он наплел. Африка была местом, наполненным врагами и заговорщиками, даже его свита, которая скоро прибудет в Нелупу, кишит пособниками Нехелении. Не говоря уже о Зойсайте — хитром и скользком правителем Африки. Самозванце, который с помощью интриг и заговоров добыл себе звание лорда. Магичка, остановив лошадь, ожесточенно завязывала шарф вокруг лица, оставив свободными только глаза. Холодный воздух больно царапал непривыкшую кожу и проникал ледяными потоками в легкие. Только переболевшая девушка принимала все меры по защите, она и так чувствовала себя виноватой за их долгую остановку, но не говорила об это, однако Нефрит чувствовал, как скованно она стала себя вести и все время практически извинялась на пустом месте. Это долгое путешествие словно подкосило дух его Берегини. А все из-за его эгоистичного желания овладеть ей. И теперь, чувствуя свою вину, мужчина с удвоенной силой гнал лошадь вперед, пытаясь сократить расстояние, отделяющие их от Обители Изгнанных. Ему нужно было оставить ее за толстыми лабрадоритовыми стенами его родовой крепости, скованной цепью звезд и магии. Когда-то давно эта сине-зеленая, искрившаяся на солнце Обитель была домом его рода. Местом где рождались правили и умирали Лорды Звезд. Но это было так давно, что и сам Нефрит не помнит их имен, только старинные манускрипты сохранили профили его предков. Уже очень давно его семья стала не просто правителями Звездного севера, но и всей Евразии. — Неф, — тихий, приглушенный оклик Магички мужчина расслышал не с первого раза. — Неф, куда мы так спешим? Мы скачем уже несколько часов без передышки, так и лошадей загнать можно. — Нам нужно добраться до безопасного места. Времени совсем нет, — нехотя ответил мужчина, — до Обители Изгнанных еще больше недели пути, — и уже шепотом, чтобы Лита не услышала: — А мне через два дня нужно быть в Нелупе. Помолчав немного, девушка оттянула шарф и громко уточнила: — У тебя какая-то важная встреча? И мы не успеваем из-за моей болезни, — уже констатировала она. — Глупости, просто хочется скорей убедиться, что ты в безопасности. — Но уже давно мы не чувствуем слежки, повстанцы, наверное, потеряли нас. Так о чем волноваться? Нефрит не хотел отвечать и рассказывать, как все серьезно на самом деле, он только пришпорил коня, сделав вид, что не расслышал ее вопроса. Тревожное чувство надвигающейся опасности не давало покоя. Успокаивало только одно, что Фира в безопасности, под надежной защитой. Осталось только перестать беспокоиться о Магичке. И тогда можно будет отправляться в Африку. Уже несколько ночей подряд синева неба была затянута темными тучами. Мужчина не видел ни звезд, ни северное сияние. И это только усугубляло его беспокойство. Не имея возможности общаться со звездными сёстрами, он не потерял малую толику предвидения и понимал, что его опасения не беспочвенно. Что-то надвигается, и невозможность предугадать и понять, к чему готовиться. Боковым зрением заметив догнавшую его Литу, он обратился к ней: — К вечеру доберемся до крова. В этих местах кочуют коренные племена севера. Помолчав немного, лорд решил развеять свои опасения, которые уже давно не давали ему покоя. — Лита! — позвал мужчина. В ответ он услышал только неразборчивое бормотание; приняв его за знак внимания, Нефрит продолжил: — Ты с кем-нибудь говорила о нашей поездке? Внимательно посмотрев на девушку, он заметил, как она отрицательно качает головой, одновременно пытаясь избавиться от неудобного шарфа. Когда она наконец справилась с непосильной задачей, то ответила: — Нет, конечно. Ты сказал, что наше путешествие тайное, — подъехав ближе к лорду, она добавила: — Я и словом ни с кем не обмолвилась. Точно! Про себя же девушка отметила, что лучше не говорить Нефриту о том, что Нару знала об их планах. В любом случае, умалчивание этой истинны не критично. Нару была верной подругой, которая точно не могла их выдать. Сама мысль о предательстве вновь обретенной подруги была абсурдной. Эта теория вызвала у Литы непроизвольное движение: она раздраженно передернула плечами, и это не скрылось от взгляда Нефрита. — Ты чем-то недовольна? — едко поинтересовался он. Литавра так давно не врала ему и забыла о своей маске, что не смогла вовремя справиться о своими эмоциями. Глубоко вдохнув ледяной воздух, она как можно искренне произнесла: — Нет, что ты? Я просто думала, кто же нас выдал. Я полностью уверена, что нигде даже не обмолвилась об предстоящем пути. А ты? Заметив, как у лорда заходили желваки от гнева, девушка поспешила уточнить: — Нет, я понимаю, что ты не мог сказать, но может кто-то из слуг проговорился? Они выполняли твои указания по приготовлению и… — Магичка продолжала строить свои теории, когда Нефрит оборвал ее на полуслове: — Прекрати, — гневно бросил он, — я не полный кретин, чтобы так проколоться. — А я и не говорю, что ты кретин, просто меня тоже беспокоит тот факт, что предатель входит в число твоих доверенных людей, — раздражённо бросила Магичка. — Не думаешь же ты, что я мечтала сгореть в том проклятом доме вместе с тобой?! Сейчас девушка говорила абсолютно искренне, она боялась, что предатель близок не только к лорду, но и к Фире. Если Неф мог себя обезопасить, то маленькая девочка нет. Остальную часть пути до остановки кочевников они преодолели в полном молчании. Нефрит и Лита чувствовали изменения, произошедшие не только в их отношениях, где опять поселилось обоюдное недоверие, но и надвигающиеся изменения, которые затронули тонкую материю планеты. Что-то непреодолимо менялось, неся с собой изменения мира. *** Дворец вовсю готовился к предстоящему торжеству: и слуги, и важные сановники сновали туда-сюда, стараясь предугадать любые желания правительницы Земли и Звездного лорда, которые вот-вот должны были нагрянуть на ежегодное торжество. Миливия маялась без дела. С одной стороны, она очень ждала лорда Нефрита, чтобы попытаться узнать хоть какие-нибудь новости о Литавре, с другой стороны, ей совершенно не хотелось прикладывать хоть какие-либо усилия для увеселения тиранической верхушки планеты. Миливия была счастлива, что в суете подготовки никто не обращает на нее внимания, особенно Зойсайт, который последние несколько дней уезжал засветло, а возвращался неизвестно когда и встречи со своей воровкой не искал. Несколько раз девушка даже порывалась уйти, однако неизменно останавливала себя. Ее путь еще не закончен. Несмотря на окончательную потерю душевного равновесия, Мил все еще помнила о своем долге — постараться дотянуться до Нехилении и отомстить ей за все погубленные судьбы, что та безжалостно растоптала на своем пути. Даже если это будет стоит ей жизни, Магичка решила не отступать своей клятве Лите. В конце концов, на свете есть более важные вещи, чем жизнь и любовь. За своими нерадужными мыслями Миливия порой проводила целые дни, даже не перекинувшись ни с кем и парой фраз, разве что со своей служанкой, да и то лишь по острой надобности. Гуляя по саду, подкармливая лошадей дворцовой конюшни, сидя в библиотеке, девушка думала, как ей приблизиться к правительнице, и тщетно старалась выкинуть из своей головы мысли о лорде. То странное утро и ночь, сделавшие их невозможно далекими друг от друга, никак не могли оставить в покое ее и без того истерзанное сердце. Как оказывается, есть чувства куда более сильные и отчаянные, чем ревность к сопернице. Все эти долгие и однообразные дни, которые Миливия провела в добровольном затворничестве, леди Штальцхе пыталась привести девушку в чувство, однако Магичка так вежливо и неуловимо избегала чьей-либо компании, что баронесса не решалась навязывать свое внимание. Она наверняка замечала куда больше, чем другие, но Мил не рвалась раскрыть перед ней душу. Даже этой умной и порядочной женщине она никогда не сможет доверить хотя бы малую часть своей тайны. Единственным неожиданно светлым пятном во время этого затишья перед бурей для Миливии стало знакомство с мальчиком, помогающем на конюшне. Он был неразговорчивым и неулыбчивым, с совершенно нетипичной для данных мест нордической внешностью жителя североамериканских земель, но при этом странно притягательным. Кунсайт, так звали нового знакомого Миливии, выглядел куда старше своих одиннадцати лет, и производил впечатление серьезного подростка, давно позабывшего детские забавы; скуластое, оливкового цвета лицо, голубые льдинки глаз, крепкие, натруженные руки и ноги, едва прикрытые простой холщовой одеждой, и совершенно белые волосы до плеч делали его образ чуть ли не сказочным. Именно так себе в детстве Мил представляла молодых лесных друидов, разве что широкая спина Кунсайта выдавала его вполне земное происхождение. К тому же, Кунсайт ко всем своим прочим достоинствам еще и являлся Магом. Впрочем, именно с магии и началось их странное знакомство. Тогда Миливия в очередной раз пришла на конюшню, чтобы угостить лошадей кусочками сахара, оставшимися с завтрака; в первую очередь она всегда подходила к старой серой кобыле, оставленной при дворе, похоже, лишь из уважения к ее прошлым качествам. Мил жалела ее и делилась со старушкой самыми лакомыми кусочками, и кобылка весело шевелила ушами и косилась на свою благодетельницу умным карим глазом. Именно в этот момент к лошади подошел Кунсайт: — Я хотел бы выпустить Розу пастись, — строго объявил он и добавил, словно стараясь сгладить свой тон: — Леди. Было ясно, что мальчик вовсе не собирался грубить, просто имеет внушительный голос от матушки-природы, щедро наградившей его необычайной статностью. — Конечно, — Мил стряхнула крошки сахара с ладоней и отошла. Пока мальчик возился с лошадью, любовно гладя ее чистые бока, девушка невольно не могла оторвать от него глаз. Все в нем было настолько необычно, настолько величественно, что Магичка и не почувствовала, как незнакомец заметил ее повышенное внимание. Видимо, занервничав, он едва не споткнулся на ровном месте, но удержался лишь благодаря вытянутой вперед ладони, из которой вырвалась струя магии — ледяная корка тут же покрыли часть стойла, и волна отрекошетила назад. — Вот черт! — не удержался мальчик, и на щеках его появились красные пятна. Наверное, ему было очень больно. — Простите, леди. — Ты не ушибся? — Миливия по инерции кинулась к нему, но Кунсайт отодвинулся и сделал небрежный жест больной рукой: — Ничуть, — с полной независимостью ответил он и вдруг посмотрел на нее, как на непрошеную гостью — на грани приличия, но очень вежливо. — Вы что-то хотели, леди? Мил поневоле восхитилась, хотя прекрасно понимала, что ни в каком одобрении, а уж тем более восхищении, мальчик не нуждался, и просто улыбнулась ему: — Только узнать твое имя. — Кунсайт. Маг Льда, — с достоинством ответил мальчик, наклоняя голову, однако в лице его мелькнуло странное подозрение. — А вас? — Миливия. Маг Флюидов. Мил щелкнула пальцем, и конюшня на несколько мгновений наполнилась ароматом морского бриза; в глазах мальчика отразились удивление и заинтересованность. — Надеюсь, ты не против, что я прихожу сюда к лошадям? — Нет, — великодушно ответил Кунсайт, словно эти конюшни и правда были его собственными. — Но пореже балуйте их сахаром. Они ведь и привыкнуть могут. Миливия кивнула и распрощалась, однако перед самым выходом из конюшни все-таки обернулась еще раз, словно стараясь запечатлеть образ мальчика в своих мыслях. Наклонившись над мордой Розы, Кунсайт что-то тихо шептал лошади, а на ладони его лежала половинка яблока. Так началось их знакомство — сначала очень осторожное, но с каждым разом все более теплое. Так Миливия узнала, что Кунсайт сирота, ему одиннадцать лет, и попал он в эту конюшню пять лет назад, когда Зойсайт забрал его из рудников, где погибли его родители. От мальчика и вовсе хотели избавиться, однако лорд Огня отчего-то его пожалел и даже приютил при своей резиденции. Кунсайт рассказывал эту историю совершенно спокойно, не по-детски рассудительно, и Мил в который раз изумлялась его степенности. Несмотря на суровую жизнь, Кунсайт остался тверд, будто камень, или, быть может, еще сильнее закалился, словно сталь. Миливия призналась самой себе, что так не смогла бы. В этом странном мальчике Миливия неожиданно увидела поддержку и какую-то отдушину. Кругом кипела скрытая за мнимой роскошью война, разрушались их с Зойсайтом отношения, но в конюшне Мил чувствовала себя в безопасности. Это был ее личный источник сил. *** Сладко потянувшись, девушка натянула до подбородка мягкий мех, служивший ей одеялом. Магичка лежала в конусообразном шалаше, обтянутом шкурами. В центре тлел маленький очаг, серый дым тонкой струйкой уносился вверх. Было так приятно проснуться в тепле, лежа на мягком тюфяке, вдыхать аромат сухих трав севера, развешенных по периметру шалаша. Где-то посреди ночи Лита почувствовала, как Нефрит убрал ее руку со своей груди и выскользнул из теплого убежища. На ее протестующие стоны и бормотания он только поцеловал Магичку в растрепанную макушку и прошептал что-то успокаивающее. Сейчас полностью проснувшись девушка точно знала, что лорд где-то поблизости. Это таинственное ощущение нельзя было объяснить магий, нет. В этом было что-то первобытное, текущее по венам и проявляющееся у тех, кто связан друг с другом. И связан не только любовью, а любыми сильными чувствами. В первый раз она бессознательно и точно почувствовала его присутствие еще до того, как вылетела вслед за зайцем на опушку и попалась в его крепкие объятья. В первые раз, когда ненавидела его больше всего. Такова ирония судьбы — чувствовать своего врага, ощущать его далекое присутствие. И чувствовать, как вскипает в жилах кровь от ненависти и презрения. Тепло одевшись, Литавра позавтракала вяленым мясом и парой сухарей. Ей было так тепло и уютно, что совсем не хотелось покидать убежище, но время бежало вперед, а Нефрит так и не появился. Накинув заплатанную шубку и обув теплые валенки, которые ей дали хозяева вместо ее старой обуви, и перебросив через плечо, свою обтрёпанную сумку, девушка вышла. Яркий солнечный свет, отразившись от снега, больно ударил в глаза. Зажмурившись, Лита заметила знакомый силуэт. Нефрит раздавал указания и самолично проверял надёжность упряжи. Несколько человек, приютивших их вчера, сейчас суетились вокруг оленей. Бурная деятельность, которую лорд развел с самого раннего утра, уже подходила к завершению. Мужчина внимательно осматривал готовую работу, каждый раз отдавая дополнительные указания. На белесом фоне контрастно выделялись два красивых оленя — пегие, с мощными, ветвистыми рогами, с тонкой и теплой шерстью, они были достойным олицетворением фауны севера. Олени нервно буравили копытами снег в ожидании. Их запрягли в подобие маленьких зимних саней, утепленных мехами и войлоком. Подойдя ближе к мужчинам, девушка вежливо поздоровалась и отблагодарила за кров. Крепко прижавшись к Нефриту, магичка спокойно наблюдала за тем, как в сани переносится провиант, а к деревянной спинке привязывается лук с колчаном. — А куда они собираются? Такой простой вопрос заставил мужчину напрячься. Взглянув на девушку, лорд столкнулся с подозрительным взглядом зеленых глаз. Тяжело вздохнув, зная, что предстоит тяжелая беседа, Нефрит взял девушку под локоть и отвел в сторону, от любопытных глаз. Они шли медленно, снег громко хрустел под ногами. И с каждым шагом волнение девушки нарастало. Уйдя довольно далеко, лорд остановился и поднял за подбородок лицо Магички. Предстоял сложный разговор. — Литавра, тебе нужно уехать! — безапелляционно заявил он. Ошарашенная девушка какое-то время просто стояла и смотрела на него, не моргая. Словно мороз сковал ее, пробравшись под кожу. — Наверное, стоило этого ожидать, — удрученно заметила она, как только к ней вернулся дар речи. Схватив девушка за плечи, мужчина ее встряхнул, надеясь вразумить. — О чем ты говоришь?! Я не отсылаю тебя, Берегиня, сильнее сжав хрупкие плечи, он объяснил: -Лита, я некогда тебя не отпущу. Даже если ты будешь требовать этого. Знаешь, я большой собственник, — попытался разредить обстановку лорд. Но только это не помогло. Девушка уже успела взять себя в руки и безразлично смотрела на него из-под длинной челки. — Пойми, сейчас надвигается опасность, и я буду в эпицентре, — притянув Магичку к себе, он прошептал: — Я не хочу, чтобы ты пострадала. Резко освободившись от стальной хватки, девушка запальчиво воскликнула: — А меня ты спросил? Не нужно решать за меня мою же судьбу! — и уже спокойней спросила: — Почему ты думаешь, что именно сейчас тебе грозит неминуемая опасность? Смотря куда-то в даль, поверх головы Магички, Нефрит обреченно улыбнулся и произнес: — Звезды знают всё, Берегиня. Второй раз за несколько минут девушку охватил страх. Внутри словно вмиг оборвались все надежды на счастье. Магичка понимала, что нужно изобразить радость, только не могла она ему больше лгать. И так липкая паутина лжи, сплетенная самой Литой, поглотила ее. Она знала, что рано или поздно небесные сестры простят его. И тогда придет час расплаты за все, что она совершала: за ложь, убийства и ненависть. Давно девушка решила для себя, что надо рассказать Нефриту все, но не могла. В заветный час мышцы будто атрофировались и не подчинялись ей. Она с маниакальной надеждой осужденного на смертную казнь пыталась оттянуть миг правды. И вот теперь не успела. Ей нужно было признаться раньше, но не хватило сил. Нефрит, так и не узнавший правды от нее, теперь узнает от небесных камней. Очнувшись от тяжелых мыслей, Лита попыталась улыбнуться насторожившемуся мужчине, только улыбка вышла вымученная и кривая, больше похожая на оскал. — Я поздравляю тебя, это так замечательно! Девушка утонула в крепких мужских объятьях, осознавая, что это в последний раз. Он ее никогда не простит, узнав все. Она бы не простила. Сильно зажмурившись, словно пытаясь скрыться от боли и ужаса, накрывшего ее, Магичка тихо спросила: — Это звезды сказали, чтобы я уехала? В ответ Нефрит, только покачал головой: — Они здесь не при чем. Звезды показали только мою судьбу, — и, крепче сжимая объятия, лорд понизил голос, говоря буквально в ухо Магичке: -Быть рядом со мной опасно. Ты прямо сейчас отправишься в Обитель Изгнанных. Там есть надежный телепорт, защищённый древней магией. Я могу тебя телепортировать и сам, но тогда вычислят твой путь по моей остаточной магии. Почувствовав, что девушка шевелится и пытается что-то возразить, он заговорил еще быстрее. — Лита, не крутись, а запоминай, через телепорт ты попадешь в безопасное место. Там Нехеления и ее ищейки до тебя не доберутся. Там же будет Фира, Мадам Клер и несколько надежных людей. Если все пойдет по моему плану, то мы все вместе вернемся в Евразию. Уже размыкая объятья, Лита задала самый страшный вопрос: — А если ты не… — договорить у нее не хватило сил. — Не оставляй Фиру! — и столько обречённости было в его мольбе, что сердце Магички чуть не разрывается. Все эгоистичные волнения о себе растворились, и она поняла, что лорд может и не вернуться. Обратно они шли в полном молчании. Лита пыталась заглушить боль, раздирающую сердце, а Нефрит составлял план действий; раз уж звезды этой ночью обратили свой холодный взор на него, то опасности точно не миновать. Всего пара шагов осталось до запряженных саней, а Литавра не могла разомкнуть руки. Она сняла варежки и сильно сжала холодные ладони лорда. Ей не верилось, что все может так закончиться; в считанные мгновения она пять останется одна на этом свете. Чтобы хоть как-то разрядить тяжелое молчание, девушка спросила: — А что будешь делать ты? — Я телепортируюсь в Нелупу, столицу Африки, на праздник Солнцестояния. Там я и встречу свою судьбу. Отчего-то Нефрит улыбнулся Магичке так задорно и заразительно, что она и сама невольно улыбнулась ему в ответ. — Действовать всегда намного лучше, чем ждать предначертанного, Лита. Уже садясь в санки, Магичка со слезами на глазах прошептала мужчине: — Возвращайся. Я не смогу без тебя! *** Когда Миливия проснулась за несколько дней до приезда важных гостей, то обнаружила, что столы, кресла и шкафы ломятся от новой одежды, украшений и платков. — Это все вам передал лорд Зойсайт, — пояснила служанка, складывая подарки и пряча в них стебельки сушеной лаванды. Странно. Золота, рубинов, шелка — хоть отбавляй, но ни одного словечка. Типичное мужское поведение. Уж лучше побрякушки, чем серьезный разговор. «Трусость — плохая черта, мой лорд», — печально подумала Миливия, грустно глядя на бесконечные коробки и стопки тканей. Но сердце ее невольно оттаяло: по крайней мере, Зойсайт перестал ее игнорировать и, видимо, все-таки решился хоть на какие-то действия. Сама же Мил была на это не способна, потому что чистосердечно не понимала, как ей дальше быть. Она все равно втайне верила, что все жестокие слова, сказанные лордом в ту ночь, были лишь бравадой из-за задетого самолюбия. Иногда женщине достаточно знать хотя бы это. И просто жить этой надеждой. Когда Зойсайт на завтраке увидел Миливию в подаренном им платке, то невольно расслабил ставшие деревянными плечи. У Мил было тысяча причин уйти. И две тысячи возможностей, когда он держался от нее на расстоянии, давая им шанс разобраться в себе. Она не ушла. За то время, что лорд пребывал в одиночестве, он понял одну очень важную вещь: Миливия ему по-настоящему дорога, и дело тут не в животных инстинктах. В его жизни наконец появилась судьбоносная женщина, переворачивающая мир вверх ногами, и Зойсайт не может от нее отказаться. Даже если для этого ему придется рискнуть всем, что у него есть.