На краю души

Смеркалось. Кровавый диск солнца медленно бледнел, клонясь к закату. Напряжённое молчание не сулило ничего хорошего. Бездействие заговорщикам грозило необдуманными и рискованными поступками, которые явно были на руку только королеве. Магическое чутье подсказывало им, что количество врагов, стянутых к лабиринту, увеличивается с каждой минутой. И промедление сейчас смерти подобно. Им нужно время, чтобы Кун успел подготовиться… но как раз времени у них не было. Сжав руку Литавры чуть выше локтя, Нефрит повел её к одной из четырех арок. — Количественный перевес явно не в нашу пользу. В сам лабиринт успел проникнуть только передовой отряд. Но на границе скоро замкнется круг, состоящий из большего числа магов и военных. Понимая, к чему клонит мужчина, Лита возмущенно выдернула руку. — Я не брошу вас. Да, я прекрасно знаю, что мы на грани, но я не оставлю тебя. Тень безысходности на лице мужчины на долю секунд сменилась вымученной улыбкой. — А я и не требую от тебя этого. Знаю, ты не отступишься. Поэтому только прошу: направляйся ближе к внешнему квадрату и уведи за собой как можно больше преследователей. Нам нужно время. Лорд притянул девушку к себе и нежно коснулся губами её виска. — Только, ради Неба, не геройствуй, Берегиня! Приподняв лицо Магички за подбородок, он накрыл ее податливые губы поцелуем. Размыкать объятия совершенно не хотелось, но время было не на их стороне. Оторвавшись от губ лорда, Литавра направилась к арке. Чуть помедлив, она окинула печальным взглядом собравшихся. Несколько человек, без предварительной подготовки решивших бросить вызов чистейшей магии, Пульсу земли — началу всего сущего, закованного и подчиненного истинному злу в лице королевы. У них еще была надежда выбраться из этой битвы живыми, а вот Нефрит точно знал уготованное ему. Знал и направлялся в объятья смерти. Прикусив губу, девушка смахнула непрошеную слезу. После поцелуя мужчины на губах остался горький привкус неотвратимой беды. Скрываясь в тени огромной арки, Литавра призвала свои силы, перенаправляя потоки морока по другим путям, не забыв при этом и себя скрыть в зеленых стенах лабиринта. Пошел обратный отсчет… и она больше может его не увидеть… Сердце разрывалось от желания развернуться обратно и быть с ним до последнего. Но единственное, что она может сделать для него сейчас, это принять его выбор. А еще и долг перед Миливией и остальными не оставлял шанса на слабость. Нефрит прав, им нужно время и свобода действий, насколько она возможна в сложившейся ситуации. Глубоко вздохнув, Магичка приложила руку к подстриженной кроне и прислушалась к себе. Совсем недалеко было несколько человек и Магов. — Пора. Ускорив бег, Литавра достигла северных границ лабиринта. Несколько зачарованных троп вели преследователей к ней. Девушка скрыла себя магией, став единой с природой. Представляя пути врагов, Лита пустила по стенам тонкую сетку магии. Послышался звук раздвигающихся ветвей, цепляющихся друг за друга. Кипарисовые стены разомкнулись, образуя вокруг Магички квадратную площадку с единственным коридором, ведущим к ней. Морок исчез так же неожиданно, как и появился, петляющие коридоры разошлись, выводя стражу и Магов на небольшую площадку, перекрытую с трех сторон высокими стенами лабиринта. Цепные псы Нехелении — маги пропустили вперед стражу, готовясь отражать атаки. Настороженно передвигаясь, вооруженные до зубов люди приближались все ближе к центру площадки, когда ловушка захлопнулась. Четвертая стена из кипарисов поднялась из земли, отсекая гвардейцев и стражников от Магов. И сверху природную коробку-ловушку густо затянули ветви кипарисов. Если с вооруженными людьми она справилась без проблем, то с Магами задача усложнялась. Все они были сильней ее и намного опытней. Только внезапность могла ее выручить. Обойдя растерявшихся Магов, она оказалась за их спинами, наблюдая за тем, как они пытались силовыми волнами пробить стены. И, надо сказать, у них это получилось бы, если бы не морок, спавший с девушки. Громко присвистнув, она обратила их внимание на себя и тут же была атакована. Оказывается, они кроме магии неплохо владели оружием. Стрела пролетела совсем рядом, едва прорвав ткань рукава и оцарапав предплечье. И то благодаря только быстрой реакции девушки, иначе металлический наконечник плотно бы застрял в ее легком. Вовремя упав на землю, Литавра, ломая ногти, впилась в неё. Магия за секунду откликнулась на ее призыв и выпустила из земли толстые лианы с шипами. Маги отбивались от лиан с переменным успехом, выжигая, уничтожая их. Но постепенно все они были обвиты лианами, а шипы, впиваясь в их кожу, выбрасывали в кровь парализующий яд. Оставив своих визави, девушка побежала дальше, природа подсказывала, что в лабиринте свободной осталась большая часть передового отряда. Кроме того, такие ловушки не смогут на долго сдержать Магов, рано или поздно они вырвутся. На очередном повороте девушка прислушалась к природным потокам. Все было тихо, не считая попыток приспешников ведьмы выбраться. Ей пришлось потратить слишком много сил для их временной нейтрализации, и сейчас Литавра уже медленней возвращалась обратно и пыталась лихорадочно собраться с мыслями, стараясь найти выход из сложившейся ситуации: совсем рядом враги, которых нужно остановить, по крайней мере, задержать. И ее жалки фокусы с растительностью тут явно не помощники. Оставалась только призрачная надежда, что у остальных все складывается лучше, их силы равны противнику. Кроме усталости в сознании поселился зудящий страх и дикое волнение, волнами накрывающее душу. Нефрит был в опасности, он сам ее выбрал и сейчас находятся далеко, она не могла справиться с волнением за него. Страх, натянутые до предела нервы гнали ее вперед, девушка уже не перемещалась по рисунку лабиринта, а бежала сквозь кипарисовые стены. Выбежав из очередной кипарисовой стены, девушка нарвалась на трех гвардейцев и одного Мага. От магического истощения морок лежал уже неровно, и она была замечена. Каким-то чудом затормозив в нескольких сантиметрах перед выставленным вперед игольчатым остриём алебарды, Литавра, изменив траекторию своего движения, призвала плющ, стянувший по рука и ногам мужчин. Ядовитые шипы впивались в открытые участки кожи, выпуская яд. Убедившись, что противники не могут пошевелиться, уставшая Магичка отправилась дальше. Страх, появляющийся все это время в сознании, наконец обрел форму. Она вдруг отчетливо поняла, почему Нефрит с такой лёгкостью сам направил ее действия против отряда королевы. Все оказалось слишком просто. Он знал, что там, в центре лабиринта, ей грозит неминуемая опасность, а здесь, рядом с внешним периметром, ей угрожают только гвардейцы с Магами, столкновение с которыми — риск. Но его нельзя сравнить с той опасностью, которую несет явление королевы в центре лабиринта. Судя по тому, что лорд отправил ее подальше от главной битвы, их план удастся, а звезды исполнят своё пророчество. *** Проводив взглядом Миливию, Кунсайта и Джедайта, ринувшихся вглубь лабиринта, чтобы расчистить пространство от приспешников королевы, Зойсайт устремился к выходу; он знал, что сейчас от него зависит слишком многое, и от него требуется вся изобретательность, все магическое мастерство, на которое он способен. У него есть как минимум две сверхважные задачи: выманить Нехелению к центру фонтана и не погибнуть до того момента, когда Нефрит и остальные будут готовы приступить к самому главному и самому трудновыполнимому пункту их наскоро сколоченного плана. Потянуть время. Усыпить бдительность. Рискнуть всем, что он имеет и любит на этом свете, не считая собственной жизни. Пока Зойсайт бежал по направлению к выходу, ему не встретилось ни одного гвардейца или Мага, что давало призрачную надежду на успех его союзников. Конечно, лорд мог бы телепортироваться, но перемещение из укрытия, созданное из прочнейших слоев магии, отобрало слишком много сил. Чтобы заморочить голову ищейкам королевы, Зойсату пришлось «отбеливать» собственную магию чуть ли не до прозрачности, как он это делал в туннеле, чтобы выбраться из Нелупы. Но если раньше у него было помощники, то теперь ему пришлось справляться одному, да еще и под носом вооруженных до зубов врагов. Люди, которые еще вчера готовы были выполнить любой его приказ, теперь — его смертельная угроза, и с этим нельзя не считаться. Они с Нефритом впустили власть Нехелении слишком глубоко, за что теперь и платятся. Наконец, впереди лорда замаячил просвет, и он знал: там, в саду, как шакалы на добычу сбегаются все новые и новые бойцы, хотя округа дворца кажется все такой же безмятежной и прекрасной; возможно, в самом замке еще не подозревают, что началась война, и продолжают заниматься своими повседневными делами. Зойсайту, несмотря на невеселость ситуации, хотелось усмехнуться: такая любящая помпезность и вычурность королева решила избавиться от лордов по-тихому. Что ж, не выйдет. А там, быть может, они окажутся не так одиноки в своей борьбе. Зойсайт остановился у кипарисовой арки и вызвал к ладоням поток теплой огненной магии, тут же пришедшей на зов к самым кончикам пальцев, раскаляя их добела. Окутав себя защитной пленкой, которая, по крайней мере, минут на пять сможет сдержать любое холодное оружие и на минуту — магическое, он призвал еще огненный поток, посильнее и пожарче. Едва он вышел из лабиринта, к нему тут же ринулось несколько бойцов, спешащих на подкрепление. — Милорд! — вскричал один из них, видимо, от ужаса, что ему нужно идти против своего хозяина, однако Зойсайт не мог пускаться в сентиментальности. Вытащив раскаленную цепь, Зой стегнул ей по гвардейцам, сбивая их с ног. Магический щуп тут же обвил несчастных, и вопли боли пронзили тихий сад, а в воздухе появился тошнотворный запах горелого мяса. Мужчины упали, словно подкошенные. Лорд убрал щуп и за ворот вытащил одного из гвардейцев из кучи стонущих, заламывающихся от мук тел, неспособных больше подняться с земли. Воин не то завыл, не то застонал. Он был совсем мальчишкой. — Иди в замок. Передай, что ты от меня, — жестко заявил Зойсайт, глядя в голубые глаза парнишки и стараясь не смотреть на ожог, расползшийся по его правой щеке. — Скажи, что лорд Зойсайт ждет свою невесту в Сердце у фонтана. Только ее. И никого больше. Лорд отпустил ворот, и мальчишка едва не скатился к его ногам; трясясь и скуля, как побитая собака, он, спотыкаясь, рысью побежал к замку. Зой знал, что теперь наверняка можно будет ждать нового наплыва слуг королевы, но знал и то, что Нехеления не сможет устоять перед любопытством еще раз увидеть его. Она считает себя непобедимой, думает, что ей ничего не угрожает. Так пусть же самоуверенность ее и погубит. Мужчина пошел назад, оставив у входа в лабиринт поисковый огонек, который приведет Нехелению туда, куда нужно. Едва она окажется внутри, Джедайт запечатает стены и проход, а Миливия позаботится о том, чтобы вывести из строя как можно больше прибывших бойцов. Ему было страшно за нее, как никогда. Сейчас, когда его Воровка совсем одна среди профессиональных убийц и искусных Магов, сердце его заходилось от тревоги и злобы. Он бросил все, чтобы спрятать ее, спасти, но она пренебрегла этой защитой, не пожалела его, не подумала, что с ним станет, если он узнает о ее смерти. Эгоистичная, гадкая, жестокая девчонка. Теперь, когда Миливия была так далека от него, он почти ее ненавидел за безрассудство и одновременно до исступления боялся за ее жизнь, ведь что-то с ней все-таки было не так, не так… Но что? Как она преодолела столько ловушек? Такое расстояние? Как оказалась в лабиринте? Ведь на какие-то минуты Зойсайт ощущал ее отсутствие. Словно огарок свечи, который то мигает последним светом, а то вспыхивает, отдавая оставшиеся свои силы. Миливия не выглядела слабой или замученной, но ее магия… — Ох, это ты!.. — Джедайт появился из-за угла так неожиданно, что Зойсайт чуть не пальнул в него огнем; китель хранителя был изрядно порван. — Где Нехеления? Мужчина тяжело и рвано дышал, держась за бок, что выглядело практически невероятным для такого невозмутимого и спокойного человека. — Надеюсь, скоро будет. Со стороны замка прибывает подмога, но пока еще рано закрываться, — и лорд указал в ту сторону, где находился выход, а потом выпустил из ладони крошку-огонек. — Будем отбиваться так, — хмуро кивнул Хранитель и побежал в ту сторону, откуда пришел Зойсайт; огонь вел его к кипарисовой арке. Лорд не успел спросить Джеда, знает ли он, где Миливия и что с ней, хотя понимал, что в свете последних событий они наверняка уже давно разминулись, и выяснить что-либо практически невозможно. Высокие ветвистые стены поглощали не только звуки, но и магические потоки, и шел лорд практически в полной тишине — такой спокойной, такой нереальной. Тут и там лорду попадались не подающие признаков жизни гвардейцы и Маги, но лежали они тихо, мирно, словно просто уснули среди благостных прохладных ветвей. И если бы не неестественные позы тел и пятна крови на одежде и доспехах, Зойсайт мог бы вообще не обращать на них внимания. Пол-замка навсегда похоронено в этом месте, а остальная половина дворца даже и не знает. Светит солнце. Поют птицы. Шумит перебираемая ветром листва. А они мертвы. Мертвы, потому что Зойсайт впервые в жизни полюбил. Наконец, лорд оказался в самом центре лабиринта и постарался успокоиться, не думать ни о чем, хотя получалось так себе. Он знал, что где-то здесь дерутся его союзники, его друзья, знал, что Нехеления уже получила послание от гонца и наверняка раздумывает, стоит ли явиться на зов своего опального женишка, знал, что потоки Магов и бойцов, еще искуснее и сильнее тех, что были отправлены первыми рядами на манер пушечного мяса, пребывают к лабиринту. Он ничего не мог больше поделать, только ждать. Ждать и надеяться, что Нехеления не откажет себе в удовольствии расквитаться с ним. Осмотрев свою несвежую белую рубашку и брюки, лорд поймал себя на глупой мысли, что хотел бы погибнуть в более приемлемом для такого исключительного случая виде. Наконец, после получаса мучительного ожидания, не принесшего лорду ни одной вести, кипарисовые стены как будто всколыхнулись. Зойсайт почувствовал, как по коридорам лабиринта прошелся легкий поток энергии, и встал с бортика фонтана, готовясь лицом к лицу встретиться с королевой. Интересно, что это было? Быть может, это магия Джедайта, вознесшего иллюзорный купол-ловушку, отрезающую путь новым защитникам Нехелении? Или это волшебство Литавры? Однако лорд на астральном уровне чувствовал, что про друзей ему думать больше не стоит, и единственный осязаемый поток энергии принадлежит королеве и никому другому. Повернув из-за угла, из-за которого (Зойсайт знал наверняка) повернуть было невозможно, королева буквально вплыла в сердце лабиринта. Слова замерли на губах лорда, кривая улыбка пропала. Нехеления, лучезарно улыбаясь, мягко шуршала по траве роскошным свадебным платьем, обнимающим ее слоями тончайших кружев; голые плечи, стиснутые усыпанным жемчугом и бриллиантами шелком, казались хрупкими и как никогда беззащитными. Черные волосы подняты в высокую прическу, голову увенчивает изящная диадема, а вслед за пышной юбкой волочится длинная, почти прозрачная фата. В руке королевы было что-то блестящее, и Зой сначала подумал, что это нож, но, приглядевшись, увидел корону. Его будущую корону. Пожалуй, если б Нехеления явилась с мечом в руке, Зойсайту не было бы так жутко, как сейчас, глядя в ее сияющее нежностью лицо. — Мой дорогой Зой, — мягко промурлыкала королева, протянув к нему руки, словно для объятий, а лорд никак не мог прийти в себя и сделать хоть что-нибудь, нелепо замерев у фонтана. Отнюдь, он ждал совсем, совсем другого. — А я так волновалась, что свадьбу придется перенести, — надула губки женщина и ускорила шаг, — с твоей стороны было так жестоко заставить меня нервничать. Я так боялась, что ты не успеешь спрятать свою подстилку и явиться на торжество. Наконец, когда королева оказалась неразумно для Зойя близко, он увидел, что красивое лицо ее обезображено злобой. Злобой неразбавленной, алчной, требующей крови. Злобой, искажающей самые прекрасные черты, делающей их мертвыми, и никакие улыбки не могли стереть мстительную жестокость с ее лица. Да, уголки губ Нехелении были приподняты, в голосе лился мед; но глаза были полны извращений и изуверства. «Нельзя подпускать ее к себе!» Зойсайт отпрянул от нее и обошел фонтан, который теперь разделял его и королеву. Бумажная стена. Не надо было обладать никакими особыми магическими способностями, чтобы чувствовать, впитывать каждой клеточкой тела волны ее сил. Пока они не причиняли лорду никакого вреда, но это только пока. Стоит Нехелении сосредоточить их, придать им чуть больше осязаемости, и от него и следа не останется, не то что жалкого праха. — Разве ты не хочешь поцеловать свою невесту? Ты не скучал в разлуке? — обиделась королева. — Тем более, я так старалась, наряжалась… — Жениху нельзя видеть невесту в свадебном платье до торжества, — зачем-то сказал Зойсайт первое попавшее в голову, с ужасом слыша в своем голосе нотки паники. Успели ли Нефрит, Лита, Кунсайт и Мил избавиться от охраны? Рядом ли они? — У меня просто закралась мысль… Ты только не расстраивайся, любимый, — она сложила руки на груди, словно крайне раскаивалась в том, что сделала, — я подумала, что у нас могут появиться какие-то обстоятельства, препятствующие свадьбе. Ты был таким отстраненным в последнее время, так увлекся какой-то потаскушкой, — она укоризненно погрозила мужчине пальчиком, словно не в меру расшалившемуся малышу. — И чтобы наш союз все-таки состоялся, я решила, что мы можем пожениться здесь. Прямо сейчас. — Сейчас?! — не сдержался Зойсайт, окончательно забывая держаться насмешливо и холодно. Это он должен был управлять маскарадом, он. Обманывать, обезоруживать, усыплять бдительность, чтобы у остальных был шанс напасть и закончить рискованное дело, которое они начали. Хотя бы шанс! И что же? Как глуп он был, недооценивая Нехелению. Как неосмотрителен. — Неужели ты не хотел умереть королем, Зой? — она в притворном изумлении приподняла брови. — Конечно, ты планировал все немного по-другому. Ты хотел жить королем. Но все идет к смерти, разве не так? Я хочу исполнить твою мечту, сделать для тебя то, что не сделал никто. Я самая великодушная женщина в твоей жизни, ты не можешь не признать. Она подняла корону, которую держала в руке, и повернула ее, как бы любуясь изящной вещицей в лучах начинающего заходить солнца. — Она будет прекрасно сидеть на твоей голове. Пусть у тебя нет такой родословной, как у Нефрита, никто и не вспомнит, что ты сын каких-то плебеев, когда ты наденешь эту корону. Ну же, Зойсайт. Подойди ко мне. Мы обойдемся без священника, ты умрешь моим королем. Когда слуги найдут твое тело, корона будет на голове, а я объявлю себя твоей вдовой. Зойсайта трясло мелкой дрожью, во рту пересохло. Он, побывав во стольких переделках, убив стольких здоровых, сильных мужчин, дрожал с головы до пят перед прелестной хрупкой женщиной. — Ты сошла с ума, — хрипло бросил он, ненавидя свою трусость и не имея в себе силы справиться с ней. — Ты спятила. — Ну что ты! Вовсе нет! Неужели ты не понимаешь, как я великодушна? — вознегодовала королева. — Ты, тщедушный подлый пес, крутил романы перед моим носом, образовал вокруг меня заговор, перебил моих верных защитников, а я все еще хочу быть твоей женой! Скажи, хоть кто-нибудь делал для тебя столько, сколько сделала я? — глаза Нехелении горели безумным огнем, волны энергии, исходящие от нее, усилились. — Ты прыгал из койки в койку, ты целовал ноги всем подряд за подачки, но только я превознесла тебя. Зойсайт видел, что она и вправду считает себя великой, мысль о собственной значимости раздувает ее, заставляет ее спину держаться прямее, подбородок — выше. Красивые черты лица стали безобразны. — Я предлагаю тебе умереть королем, Зойсайт. Тебя будут оплакивать. Я устрою траур. Я похороню тебя в усыпальнице правителей и вырежу золотом твое имя на надгробии. Никто не узнает, какой ты гнилой предатель, — страстно уговаривала лорда королева, яростно сжимая в ладонях корону. — Иди же сюда, Зойсайт, и умри. И тебе не придется увидеть, как умрут остальные. Зойсайт и сам не понял, как вскинул вперед руку и выпустил поток огня в королеву; все произошло за долю секунд. Ее тело отбросило назад, ослепительное белое платье загорелось. Вопль ярости звоном затопил сознание мужчины, машинально метнувшегося в сторону, когда Нехеления поднялась с земли. Она горела. Юбки объяло пламенем, но боли это ей не приносило. Гневно глядя на Зойсайта, совершенно молча, она стягивала с себя пылающее платье, и, наконец, когда оно упало к ногам, вышла из него, словно ни в чем не бывало. Оставшись в одной короткой сорочке и сорвав с головы диадему и фату, она медленно направилась к Зойсайту, замершему и как завороженному уставившемуся на абсолютно невредимую Нехелению. — Как жаль, Зойсайт. Как жаль. Он едва успел поставить щит, как в его сторону метнулся такой поток энергии, что, кажется, всколыхнулись все кипарисовые стены; лорда кинуло наземь и придавило собственным магическим щитом, и Зой почувствовал вкус травы и песка, попавших в рот. От удара головой брызнули слезы, в глазах все смешалось. Левая рука неестественно выгнулась в запястье, пронзенная болью. Лорд корчился на земле и грыз ее зубами, ощущая такую невыносимую муку, что невозможно было даже закричать. Его как будто вспарывали изнутри, не оставляя никаких увечий, тело свело судорогой. Он не думал. Не дышал. Глаза закатились сами собой, рот открылся, спина прогнулась. Нехеления стояла прямо над ним, любовно разглядывая его страдания, то, как рыжие кудри Зойсайта, всегда такие художественно-небрежные, разбросаны по траве, как побелело его запрокинутое веснушчатое лицо, похожее на гипсовую посмертную маску, как изо рта пошла тонкая струйка смешанной со слюной крови. Она торжествовала. Она наслаждалась. Она упивалась силой Пульса внутри себя. Теперь она — владычица всей планеты. — Стой! Что-то метнулось рядом с Нехеленией, и она не успела сообразить, как нечто ударило ее в плечо, заставляя покачнуться. Зойсайт дернулся и обмяк. Абсолютно белая как мел, с ошалелыми глазами, перед Нехеленией стояла Миливия. Светлое платье ее было порвано, по рукавам и подолу расползлись бордовые пятна, волосы растрепаны. Она живым щитом метнулась к лорду и закрыла его спиной, раскинув руки. Пульс даже не дернулся на ее энергию: ее и без того посредственная магия была практически на нуле. Нехеления расхохоталась на это жалкое зрелище. Она умрет даже быстрее, чем Зойсайт. Тот хотя бы был искусен в своем деле. Королева уже хотела осмеять свою новую соперницу, как увидела впереди мужской силуэт. Джедайт? Нефрит? Она приготовилась шагнуть навстречу более важному сопернику, смех замер на ее губах, как спину пронзила боль. Безграничное изумление отразилось на лице женщины. Нехеления так и осталась стоять с запрокинутой головой, пока тело ее медленно поворачивалось назад, словно бы отдельно от ее воли. Кунсайт, посеревший от ужаса, застыл с поднятой вверх рукой, будто все еще держал рукоять ножа. Светлые глаза его омертвело уставились в темные глаза королевы. — Быстрее, быстрее… — немо двигал он губами, шестым чувством понимая, что, если остальные что-нибудь не предпримут сию же секунду, Пульс восстановит свой «сосуд» и возможно сделает его еще более неуязвимым и мощным. — Бей! — крикнул кто-то, и из тьмы вылетел магический поток, врезаясь ведьме прямо в спину. *** Нефрит не уходил далеко от центра лабиринта, ожидая минуты, когда понадобится его сила. Не тратя магический запас, мужчина отбивался от врагов Звездным мечем. Серебристые искры, вылетающие из широкого лезвия каждый раз при столкновении с чужеродной магией, отмеряли последние минуты. Он знал исход битвы… Но тяжелое предчувствие не давало сосредоточиться полностью на нападавших. Мужчина отправил Магичку в чащу лабиринта, зная, что там ей не будет угрожать смертельная опасность. Только один момент в ее ближайшей будущем не был однозначен… Отбив очередную атаку опытного Мага, годящегося ему в отцы, лорд поспешил телепортироваться. Мужчина появился на другом конце лабиринта всего за несколько секунд до того, как остриё алебарды готовы было вонзиться в Литавру. Послав в сторону девушки магический барьер, лорд позволил себе спокойно выдохнуть. Барьер остановил оружие, а сильный поток магии сбил Литу с ног. Она не заметила его, а Нефрит воспользовался последним шансом взглянуть на свою Берегиню… Что бы не было между ними в прошлом, все это пепел, развеянный по ветру. Она сберегла его душу, не дав ему погрузиться во мрак… Убедившись, что ее жизни больше ничего не угрожает, мужчина вернулся обратно. Он почувствовал, как неконтролируемый поток чужой магии невероятной силы проникает под кожу. Когда он переместился к центру Сердца, то увидел торчащий посреди спины Нехелении клинок. Она пыталась дотянуться до рукояти, но острие было вогнано слишком высоко и осталось не досягаемым для рук королевы. Её белоснежная сорочка была залита кровью, и женщина металась, как взбешённый зверь, проклиная Зойсайта. Усиленный в сотни раз магией возглас Джедайта вывел из оцепенения лорда: — Бей! Хранителя не было на площадке, но эхо его призыва долго звучало над лабиринтом. Второго напоминания не требовалось.  — С удовольствием, — прошептал Нефрит. Пора было воздать Нехелении за все, что она совершила. И главное, отплатить за родителей. Серебристый поток магии вырвался из направленного в сторону женщины меча. Лезвие сияло, а узоры налились лазоревым светом. Магия вонзалась в окровавленную спину королевы. Сейчас он не думал о благородстве. Нефрит забыл, что перед ним женщина, истекающая кровью, а удар в спину — подлость. Мечущаяся в агонии ненависти и боли королева была кем угодно: виновницей всех бед, узурпаторшей, тираншей, ведьмой, уничтожающей планету, тварью, убившая его родителей и посмевшая покушаться на жизнь его сестры. Кем угодно, но точно не женщиной. Сейчас перед ним было чистейшее зло и безумие, по нелепой случайности оказавшееся в теле хрупкой девушки. Магия неудержимо лилась из широкого лезвия, вонзаясь в тело Нехелении. Прикрыв глаза, лорд выпустил последний поток, сбивший ведьму с ног. Совсем рядом появился задыхающийся Джедайт, как раз вовремя. Оставался последний акт. Джедайт, сковав готовое рухнуть навзничь тело королевы, сжал ее ментальным кольцом, заставив ее зависнуть в воздухе; Миливия из последних сил выпустила шар сонного газа, от которого Нехеления тут же потеряла сознание. На какие-то доли секунды никто не знал, что делать, как заставить бьющую из Нехелении энергию, уже, кажется, почуявшую отсутствие всякого контроля, выйти, как Кунсайт буквально повис на плечах женщины, и весь он словно заискрился, будто тысяча северных сияний. Его сила была ничто по сравнению с силой Пульса, однако она как бы преграждала ей путь, заставляя поменять направление на пути меньшего сопротивления. Миливия, оставив бесчувственного Зойя, метнулась к Куну на помощь, и теперь они уже вдвоем прикрывали спину Нехелении. Пульс тысячами энергетических потоков рвал королеве грудь, и, наверное, если б не бессознательное состояние, она бы выла от боли и злобы, но Нехеления ничего не могла сделать. Подойдя ближе к женщине, Нефрит внимательно всматривался в ее черты. Меч был откинут к фонтану, и казалось, что он не собирается действовать. Только и без того темное небо почернело, потеряв всякий цвет, словно на него разлили краску, поглощающую свет. Такая же чернота заволокла глаза лорда, превратив их в черные омуты. А через миг темнота отступила, оставляя сгущающиеся сумерки, и превратилась в черную воронку. Ежесекундно пульсируя, она зависла над Нехеленией, уже начинающей приходить в себя. Энергетический поток, который пытались сдержать ребята, стал спокойней, а потом медленно потянулся к призванной Нефритом Черной дыре. Она, пульсируя над головой ведьмы, разрасталась, втягивая в себя Пульс. Он знал, на что идет, призывая эту древнейшую магию. Черная дыра, не втянувшая в себя энергию этого места и людей, найдет другой способ подпитки, она заберет его жизнь. Но эта древнейшая магия была единственным шансом ребят и планеты. Слишком поздно они поняли, что загнаны в ловушку, хоть и ожидали удара в спину от этой ведьмы. Нефрит потерял связь с реальность практически сразу, как только Дыра завладела его сознанием. Отступив на пару шагов, он обессиленно рухнул рядом с фонтаном, надеясь, что сможет контролировать эту мощь до того момента, когда ребята придумают, что делать с Пульсом. А серая энергия, заставляющая ломаться кипарисовые стены и дрожать закрывающий Сердце купол, билась из груди Нехелении, не в силах выйти из-за ее спины, прикрытой магией Кунсайта и Миливии. Джедайт в отчаянии посмотрел на павшего Нефрита и обессиленных Мил и Куна, не зная, что ему делать дальше. Изо всех сил сжав кулаки, он мысленно построил магическую трубу и, не найдя ничего лучше, устремил тянущийся к Дыре пульс через нее прямо в землю. Не планетарные ли силы содержит Пульс? Не оттуда ли он родом? В любом случае, Пульс не должен уйти в небытье, но и другой сосуд Джедайт не имел возможности создать здесь и сейчас, когда никто из его товарищей уже не мог помочь ему. Съежившись от небывалого давления, зажмурив до слез глаза, мужчина пытался направить Пульс по ментальной трубе вниз. Земля задрожала. Трещины поползли по травяному настилу, как паутины, но Хранитель не мог сдвинуться. Стоит ему хоть на миг отпустить трубу, и силы Пульса вырвутся окончательно, и все будет тщетно. Зойсайт не сразу понял, что происходит: голова его свисала в глубокий разлом, все тело горело, словно его несколько раз ломали. Перед глазами его предстала страшная картина, которой он не мог себе вообразить и в кошмарном сне: белая, словно раскаленная Нехеления, бессильно мечущаяся в воздухе, объявшие ее Миливия и Кунсайт, лежащий без сознания Нефрит и стоящий на коленях Джед, который, схватившись за голову… Зойсайт не стал разбираться. Кое-как он подполз туда, где из последней мочи держались Мил и Кун, и ударил потоком энергии в спину королеве, заставив Пульс вырываться еще быстрее. Нефрит полностью потерял связь с реальность, пытаясь сконцентрировать все остатки сил на удержании Дыры. Он не знал о решении Джедайта и не представлял, сколько сил потратили товарищи, сдерживая Нехелению. В потемневшем сознании билось только одно желание — удержать магию, которую сам и призвал. Окружающий мир уже не существовал, — только черная воронка, высасывающая его жизнь. Ей не доставалась энергия Пульса, и, пытаясь вырваться из власти лорда, своего повелителя, магия стала пожирать его потенциал как магический, так и физический, насыщаясь его силой. Эта борьба магии и хранителя продолжалась недолго, хотя самому лорду казалось, что прошла вечность, прежде чем он потерял последние силы, сознание потухло, больше не существовало реальности. Воронка победила, поглощая его энергию, она уничтожала и себя. Дыра разрасталась, тянулась к Нехелении, но поглотить Пульс так и не смогла. Вся энергия артефакта уходила туда, где ей и место — в землю, в самую сердцевину планеты. Наконец, слабая нить силы Пульса вырвалась из груди Нехелении и, скользнув по ментальной трубе, последний раз сотрясла землю. Нехеления упала, как тряпичная кукла, заставив Кунсайта и Миливию рухнуть на нее. Чаша фонтана раскололась надвое и накренилась, и Джедайту пришлось отползти в сторону, чтобы его не утянуло вместе с потоками песка. Зойсайт, схватив Мил и Кунсайта под руки, оттащил их подальше от разрастающегося разлома, оставив Нехелению погибать. Земля в последний раз конвульсивно задрожала и затихла, оставив после себя душный ворох пыли и загубленный лабиринт. Никто не шевелился. *** Практически все приспешники ведьмы были обезоружены и загнаны в ловушки. Литавра не знала, сколько прошло времени. Сумрак полностью завладел миром. Когда она рассталась с ребятами, кровавые отблески заката начинали освещать лабиринт, теперь же ночь медленно входила в свои права, по крупицам уничтожая день. Время, время, думала девушка, его так много, когда ты в ожидании, и совершенно нет, когда спешишь. Сейчас ей срочно нужно было время, чтобы вернуться. Загнав в ловушки своих преследователей, Литавра неслась обратно, проникая сквозь природные стены. Омерзительное чувство волнения где-то на периферии сознания не давало сконцентрироваться. Когда до площадки с фонтаном оставалось совсем немного, девушка нарвалась на взбешенных гвардейцев. Силы были на исходе, поэтому морок спал полностью, открывая взору вооруженным мужчинам ослабленную Магичку. Солдаты были озлоблены долгим блужданием и явно готовы к нападению. Девушка не успела сообразить, как метательный нож воткнулся в правый бок. Призвав силу, Литавра уже не церемонилась, придушив врагов лианами. Выдернув нож, она вскрикнула от боли. Кровь потекла, обагряя ткань светлого платья. Слава Небесам, ножик был недлинный и, насколько смогла понять Литавра, не задел органы. От быстрого бега сердце выбивало безумную дробь, стараясь пробить клетку ребер. Где-то на краю сознания девушка чувствовала, как Маги вырывались из ее ловушек. И самое страшное, что кольцо из вооруженных и готовых к бою гвардейцев сомкнулось. Приспешники ведьмы только ждали знака, чтобы начать атаку и прорваться в лабиринт. Остановившись совсем рядом с центром, девушка прижала ладонь к кровоточащему боку. Рана тянула, жутко болела, глубоко разрезав кожу, метательный нож задел жилы. Пытаясь восстановить дыхание, Магичка прикрыла на миг глаза, зудящее чувство тревоги, не отпускающее уже давно, теперь переросло в чувство панического страха, но страха не за себя. Бежать было больно, но необходимо. Литавра была практически у цели, когда сознание обжёг крик природы: кто-то из Магов решил полностью уничтожить лабиринт; прикусив от боли губы, девушка содрогнулась, дожидаясь, когда пройдет очередная волна, тугим жгутом скручивающая душу и тело. Но боль не прошла, а только усилилась. — Нефрит! — пересохшие губы еле промолвили имя. Колени подогнулись, все попытки схватиться за кипарисы были тщетны. Душу накрыла волна страха, которого она отгоняла от себя все время. Нефрит в смертельной опасности. Душу словно сжали раскаленные тески. Теперь его судьба, предначертанная звездами, была слишком близко к нему. Не выдержав давления, сознание на миг померкло, а потом реальность пульсирующей болью вырвала из небытия. Раскрыв глаза, Литавра с ошеломительной уверенностью почувствовала, что лорд скользит по краю. Внутри где-то под ложечкой появился маленький леденящий сгусток пустоты. Хрупкая нить, связывающая их, практически оборвалась. Дрожащими руками хватаясь за кипарис, девушка поднялась. Не обращая внимание на боль и бессилие, она направилась к центру. Кровь, сочившаяся из раны на боку, сбившееся дыхание, истощение силы и потревоженная рана вновь дали о себе знать острой болью. Но все это меньшая цена их победы. Мобилизовав последние силы, Магичка через силу открыла несколько порталов в кипарисовых стенах. Преодолев последние метры, отделяющие ее от эпицентра битвы, Литавра ощутила боль, выжигающую сознание. Сквозь пелену слез девушка разглядела, как в бешенстве королева пытается вырваться из магических тисков. Видела мужчин и Миливию, пытающихся противостоять ей, но так и не заметила Нефрита. Только огромный черный сгусток, зависший над ведьмой, привлек ее внимание, он пульсировал и рос, словно живой, именно эта сфера, словно поглотившая половину неба, и была Черной дырой. Зрелище и правда было жуткое: когда черная бездна, каждую секунду разрастаясь в размерах, старается втянуть в себя все, что попадается на ее пути. Сфера, будто привязанная, тянулась за каждым движением ведьмы, не давая ей шанса скрыться. Наплевав на предосторожность, Литавра подошла ближе, ища взглядом Нефрита, но так и не увидела его, только рассмотрела, как практически прозрачная серая магия — Пульс Земли — по частям вытягивается из Нехелении, перетекая в сторону Черной дыры. Закрыв на миг глаза, девушка прислушалась к себе. И уже через секунду уверенно прошла мимо всех к противоположной части фонтана. Там, облокотившись о мраморную чашу на земле, практически без сил лежал Нефрит. Подлетев к нему, Литавра упала рядом на колени; мелкая крошка красного камня, прячущаяся среди травы, впилась в нежную кожу, но эта боль не могла отвлечь ее от лорда. Он не смотрел на нее, только ощущал ее присутствие на грани жизни и смерти. Сейчас он проклинал свое бессилие. Чувствовать ее присутствие, но не иметь возможности посмотреть на нее — худшее наказание. Не иметь шанса успокоить ее — ужасная плата за победу. Поздно, уже слишком поздно. Черная дыра практически завладела его сознанием и его жизнью. Усилием воли лорд прорывался сквозь туман, завладевший разумом, слабо сжимая трепещущую ладонь Магички. Он уже не здесь, его сознание и магия порабощены призванной им силой. Из-за этого все попытки девушки привлечь его внимание на себя тщетны. Только её похолодевшие пальцы сжаты в его ладони — это тонкая связь, слабая надежда… Голова лорда высоко запрокинута, а в глазах словно плещется та же чернота, что преследует королеву, не видно даже белка, только тьма, высасывающая его силы. В какую-то секунду ей показалось, что он пытается что-то сказать. Девушка наклонилась к его губам, но его уста остались немы. Чувствовалось только слабое дыхание. На миг ей чудится: пустой взгляд отрывается от Черной дыры, словно он обращен на нее, но это только мираж, иллюзия… Нефрит словно не здесь, а весь в этой проклятой воронке, он еще дышит, но уже не живет. — Неф, я прошу, очнись! Ладонь, сжимающая ее руку, ослабевает, впуская ее пальцы на волю. Магичка в отчаянии тянет его податливое тело на себя, она все еще надеется. Но все попытки пусты, по инерции бесчувственное тело падает в раскрытые объятия девушки. Она, не в силах остановить его падение, только придерживает, аккуратно прижимая себе. Над их головами разворачивается последний акт битвы за мир. Где-то рядом прорывается армия магов и гвардейцев, где-то непостижимо далеко ведьма теряет последние крупицы Пульса. Но сейчас всё это уже не важно. Нефрит и Литавра только они в этом мире, и только их жизни сейчас важны. Он знал, на что идет, призывая эту силу. Нефрит отдавал себе отчет, что, вызвав абсолютную пустоту, материю, пожирающую планеты, звезды, миры, расплатится своей жизнью. Ему нужно не потерять контроль над магией, иначе Черная дыра вырвется на волю, поглощая все, что встанет на ее пути. Это древнейшее заклятие, не применяемое веками в его семье, всегда бывшее под запретом, сейчас было единственным шансом на победу. Победу не для него, но для Земли, для его Евразии, для Фирюзы. Вытирая злые слезы, Литавра от беспомощности смогла только положить его голову себе на колени. Она еще не осознала, что все ее попытки вернуть его пусты. Осторожно стирая с его лица пот и струйки крови, текшей из уголков губ, девушка шептала слова любви. Звездный меч давно растворился, только черная воронка, вытянувшая последнюю магию ведьмы, пульсирует над ними. Словно в другой реальности слышен предсмертный крик Нехелении и топот сотен ног врагов, добравшихся до цели. Но все это теряет всякий смысл, когда, вскидывая голову к небу, Литавра видит, как Черная дыра, словно перенасытившись, с гулким хлопком растворилась. И тут же до девушки донесся ужасный гул, и земля уже явно не в первый раз содрогнулась, расколовшись. Маленькие и большие трещины испещрили всю поверхность, уничтожив фонтан и лабиринт. Земля дрожала, стонала и уходила из-под ног, поглощая Пульс, а это значит, что они победили. Все кончено! Медленно опуская взгляд на лицо мужчины, Лита молилась всем богам… о чуде, которому не суждено сбыться… Чернота, заволокшая глаза лорда, отступила, но словно стерла краски жизни из его глаз. Радужка не стала привычно синей. Больше не было ночного неба, только бесцветные зрачки, глядевшие в пустоту. — Неф, ты слышишь меня?! Ты справился… Слышишь, справился!!! — Литавре кажется, что она кричит, но с губ срывается только хрип. Сжимая его похолодевшие ладони, она так до конца и не поняла, что в отяжелевшем теле больше нет жизни, она иссякла вместе с призванной магией. Сейчас ей наплевать на умирающую ведьму и товарищей, которые в нескольких шагах пытались совладать с Пульсом. Рана на плече и боку сильно кровоточили, а магический потенциал и вовсе иссяк, но и это было не важно. Весь мир Литавры в этот момент уменьшился до лорда, безжизненно лежащего на ее коленях. Ведь он был ее жизнью… Глухо, словно через толщу воды, доносились обрывки слов ребят, а образы их и вовсе размылись из-за застилающих глаза слез. Литавра, призвав остатки магии, пыталась поделится ей с лордом, но все бессмысленно: магия, словно волна, разбивалась о скалу. В этом теле нет больше магии, дыхания, жизни. — Пожалуйста, я так люблю тебя… В исступлении девушка раскачивалась, словно успокаивала ребенка. Сознание девушки билось в агонии, не жилая принимать реальность. Только тонкая ленточка магии, связывающая их, оборвалась навечно, и это — факт. Их связи больше нет, его нет… Пустота в сердце и осознание произошедшего появились одновременно. Внутри словно, что–то оборвалось. Слезы высохли сами собой, и разум принял неоспоримый факт… Он умер. Она умерла. Хоть и осталась жить. Еще секунду назад тяжелое тело стало невесомым, а потом стало медленно растворяться, распадаясь на сотни мелких серебряных звездочек. Они медленно поднимались к чернильному небу. Нефрит исчез, словно его и не было в этом мире… Только боль и сознание кричали об обратном… Больше не было слез и чувств, только пустота — зияющая дыра вместо сердца и души. Какова ирония у судьбы, он умер у нее на руках. На руках у той, кто когда-то жаждала его смерти. Теперь она получила то, чего так слепо хотела. Её месть осуществилась — его больше нет. Ей следовало знать, что дорога, вымощенная местью и ненавистью, ведет только в ад. В её персональный ад без него. Подняв остекленевший взгляд к небу, Магичка, еле размыкая губы, прошептала: — Обрети покой, мой Звездный Лорд. Сорвав одеревеневшими пальцами клевер, девушка растворилась, никем не замеченная. *** Миливии показалось, что она лежит на траве целую вечность; клубы песка заполнили легкие до отказа, и девушка с трудом откашлялась и подняла отяжелевшую голову. На какое-то мгновение ей почудилось, что она оказалась в центре еще недавно бушующего торнадо, вырвавшего с корнем деревья и расколовшего землю, окутанную плотными сумерками. Поразительная по своей своей глубине тишина звоном отозвалась в сознании. — Жива… Магичка скорее почувствовала, чем поняла, что это Зойсайт наклонился над ней и так сжал ее плечи, что она чуть не вскрикнула. Рядом ворохнулся Кун. Мил видела его белые волосы совсем рядом со своим лицом. По крайней мере, жив и он. — Лита? Джедайт? Лорд Нефрит? Миливия слышала свой голос будто издалека, хриплый и чужой, и осознание недавнего ужаса постепенно стало заполнять голову, как горячая смола. С трудом подавив приступ паники, Мил еле-еле поднялась на ноги и метнулась к развороченному фонтану, еще недавно красивому и изящному, а теперь лежащему грязными обломками. По другую сторону от него на траве обездвиженно лежал Джед. Перепрыгнув через глубокие щели, девушка кинулась к мужчине и упала рядом с ним на колени, надеясь увидеть, что с ним все в порядке. — Джедайт? Господин… — волна страха и жалости стиснула Мил сердце, но Хранитель, с трудом разлепив ресницы, слабо ответил: — Все в порядке, леди, — он с трудом сфокусировал взгляд голубых глаз на Миливии. — Зой? Кун? — Они живы, — выдохнула Магичка и огляделась по сторонам: — А лорд Нефрит? Он был где-то недалеко от вас. Джедайт не ответил, и Мил с трудом решилась посмотреть в его лицо. Оно было серо и неподвижно, и совершенно лишало Миливию всяких надежд. Бесполезно его звать, искать. Оттуда не возвращаются. Миливия, проводившая двух своих самых близких людей в последний путь, знала это лучше всех. — Вы уверены, Джедайт? — с мольбой простонала девушка, прижав руку Хранителя к своей груди. — Быть может?.. Боль за подругу, которую она так любила, затопила горечью Миливию до краев. Она плохо знала звездного лорда, однако была уверена, что Литавра полюбила не только отважного, но и благородного человека, который до последнего боролся за Литу и за весь мир. Литавра потеряла все. Неужели ее подруга должна потерять и свою любовь? Единственную. Настоящую. — Не плачьте, леди Миливия. Я уверен, это не был несчастный случай, это не победа сильного над слабым. Лорд Нефрит знал, на что шел. И Нехеления мертва, Пульс вернулся в недры планеты. Мы сделали это. Миливия кинула взгляд на глубокий разлом, в котором, скорее всего, и сгинула королева-самозванка, однако никакого торжества победы не ощущалось. Наоборот, Миливия еще никогда не чувствовала такой горечи разочарования. — Нам нужно уходить, защита пала, — Зойсайт одной рукой заставил Миливию подняться с земли, с другой стороны к Хранителю подбежал окровавленный, но целый и невредимый Кунсайт. — Нам нужно в укрытие. — А как же Лита? — вскинулась Миливия, уворачиваясь от утешающих объятий лорда. — Она еще где-то здесь. Мы должны ее найти! — Литавры тут нет, — покачал головой Зой, с таким сочувствием посмотрев на помертвевшую Мил, с каким еще никогда и ни на кого не глядел. — Не говори мне… — упавшим голосом прошептала Миливия, отступая от лорда на шаг, однако тот сжал ее руку: — Я не знаю, Мил. Я не видел. Но в лабиринте ее нет, это точно. Все Маги только на подходе. — Пожалуйста, Лита! — не желая верить, Миливия яростно сжала серебряный браслет на руке, но тот остался нем и холоден; Литавра больше не отзывалась на ее зов, и Магичке пришлось признать, что и не отзовется. Стиснув голову разодранными ладонями, Миливия с трудом подавила рыдания. Нет, умереть Лита не могла. Не могла. Мил в это была не в состоянии поверить даже на секунду. Но отныне Литавра потеряна для нее, как потерян лорд Нефрит. — Миливия, мы найдем ее, чего бы нам это не стоило, — голос лорда был так ласков, что становилось еще горше; на суровом лице Кунсайта застыли дорожки слез. — Но не сейчас, сейчас мы должны спастись. Мы должны восстановить власть на планете и предотвратить анархию. Кругом беззащитные люди. Миливия ничего не ответила. Оторвав ладони от лица, она посмотрела на Зойсайта. Бледный, раненый, переполненный горем. Никогда он не казался ей сильнее, чем сейчас. Подчинившись, Мил обессиленно опустила голову ему на плечо и наконец выдохнула, не в силах больше сопротивляться чужой воле. Положив сломанную руку на плечо Кунсайта, который поддерживал с трудом поднявшегося на ноги Джеда, Зойсайт телепортировал всех четверых. Битва закончилась.