На краю души

Ощущение, что в кое-то веки его прихоть может не исполниться, не давало спать Зойсайту практически всю ночь. Он крутился, вертелся, сминая под собой простынь, двести раз бегал за водой, стоящей в изящном графине на столике, и даже порывался разбудить Нефрита. Заснул только на рассвете, когда крыш низеньких домов коснулся румянец, но проспал недолго и уже ранним утром был при полном параде. Как всегда в тщательном беспорядке завязал низкий хвост, подобрал идеально белую свободную рубашку и брюки. В ход пошли сапоги из крокодиловой кожи (материал для которых лорд добыл самолично на охоте). По приказу мгновенно приготовили Агата, чьи рыжие бока лоснились от чистоты, а грива была расчесана так, словно ее прибирала какая-нибудь девушка-модница. Вскочив в седло, Зой мерным шагом двинулся по улочкам, собираясь наведаться к Дюаре. Впрочем, это можно сделать через базар, на всякий случай. *** Миливия присела на опрокинутую бочку и вытянула вперед уставшие ноги. Ей уже давно хотелось пить и есть, но остатки съестного остались в лесу, а воровать вновь было противно. Впрочем, выбора у нее нет. Не возвращаться же назад, в самом деле! Девушка апатично огляделась и облизала пересохшие губы. От жары начало гудеть в голове. Где бы хотя бы попросить воды? Она несмело подошла к торговцу с целым прилавком напитков и робко спросила: — Извините, — румянец ярче выступил на ее щеках. — Вы не могли бы дать мне воды? Хоть глоток. Толстый носатый торговец восточной внешности небрежно скользнул по нищенски одетой девушке взглядом и быстро протараторил: — Иди, ходят тут всякий! Хочешь пить — давай золото, а то проваливай, пока цел!.. Маг флюидов отшатнулась от торговца и поспешила вернуться к своей бочке ни с чем. Не хватало еще, чтобы он поднял шум. Кто будет разбираться? Утащат в тюрьму и слова не дадут сказать. Что за люди теперь стали? Девушка горестно вздохнула и облокотилась о стену. Она и не заметила, как в толпе на нее смотрел какой-то старикашка и недобро крутил конец седенькой бородки. Он с рассвета шнырял неподалеку и, кажется, нашел похожую девушку, о которой говорил Зойсайт. Теперь оставалось только увести ее, а дальше уж пусть хозяева разбираются. Старик подошел к Мил и спросил: — Девонька, — его голос был мученически усталым. — Не уступишь старичку место? Миливия распахнула глаза, и Армонд встретился с их пронзительной синевой. Она тут же подскочила с бочки и ласково улыбнулась: — Садись, дедушка. С натужным кряхтением Армонд сел: — Вижу, ты девочка хорошая. Не хочешь ли заработать? Стар я совсем стал, жена моя больна, некому за стариками ухаживать. Углом не обделим, ешь с нашего стола, а по смерти нашей получишь дом. Он видел, как Миливия пытается подобрать слова и смущенно жмется: — Извини, дедушка, — мягко произнесла Мил, — но я странствую и скоро пойду дальше… — но договорить она не успела. Кто-то подошел к ней сзади и больно сжал руку повыше локтя. Миливия испуганно обернулась и увидела обезображенное шрамом лицо мужчины. Что-то острое кольнуло ее в бок, и девушка каким-то шестым чувством поняла, что это нож. — Не раскрывай рта, — процедил сквозь зубы урод. — Тихо иди со мной, поняла? От неожиданности и ужаса Маг флюидов словно онемела. Старикашка, только что изнывающий от усталости, бодро вскочил с бочки и встал по другую руку от Миливии. — Как же так?.. — прошептала она, но ее повели сквозь толпу на выход из базара. Девушка сосредоточила в ладони магию, и люди, стоящие рядом, шарахнулись от слезоточивого газа. Миливия дернулась вперед, не чувствуя стальной хватки. Поднялся содом. Кто-то что-то кричал ей вслед, кажется, был опрокинут прилавок, но Миливия ничего этого не видела. Она просто неслась вперед, боясь обернуться, но у спасительного выхода ее ждала новая засада: четверо мужчин стали перегораживать ей дорогу. — Скорее сюда! — Миливия обернулась на голос. В двух метрах от нее стоял жеребец, а на нем — знакомый всадник. Даже не раздумывая, Мил сиганула к нему и протянула руки. Секунда — и лорд Зойсайт втащил ее на седло перед собой, а уже в следующее мгновение Агат на полной скорости вылетел из ворот базара… *** Литавру обуревали сомнения: слишком необдуманный план они решили воплотить. Прошло уже много времени с того момента, как лесная чаща поглотила Мил, а Лита до сих пор сидела, оперевшись о шершавый ствол; ее пустой взгляд блуждал по маленькой поляне, а руки нервно перебирали костяные четки. Она опять осталась одна, только на этот раз впутала еще и Мил в свои игры со смертью. Теперь девушки расстались, и лишь Судьбе известно, когда они встретятся вновь, и встретятся ли? Перед ними, потерявшими все на белом свете, простирались две совершенно разные дороги, и лишь одно их сближало: их пути будут тернистыми. На какой-то миг Магичке показалось, что все это бред. Нет этого почти не выполнимого плана, нет Мил, которая сама направилась в лапы к зверю, не было той горящей поляны, а Земля остаётся процветающей планетой, единственной на всю систему. Но счастливые грезы рассыпались в один миг, когда рыжая белка неудачно приземлилась на сырую землю. Дрожащий рыжий комочек оказался маленьким бельчонком с обожженной шкуркой на одном боку. Черные глаза-бусинки смотрели на Литу со страхом, а острые коготки впились в теплую ладонь девушки. Магичка слышала о том, что молодые завербованные Маги практикуются на зверях, а теперь она и сама увидела доказательство этих слухов. Стряхнув с себя оцепенение, она вытащила из дупла несколько трав, прочитала заклинание и приложила снадобье к животному. Травы быстро исчезли. А на их месте появилась молодая кожа. Магичка отпустила бельчонка, а сама направилась к мешку с вещами. Жизнь не остановились, время бежит дальше, и ей нужно торопиться. Раз уж Проведение для свержения ведьмы выбрало двух девушек, они не подведут. Вытащив из холщового мешка синий костюм, который она еще вчера аккуратно положила туда до лучших времен (она, конечно, не ожидала, что это «лучшее время» наступит утром), Лита придирчиво рассмотрела белую хлопковую рубашку с широкими рукавами и глубоким вырезом, стянутым синим шнурком, темно-синий жилет со стоячим воротником и такие же синие брюки-юбку. Отложив вещи в сторону, она достала маленький перочинный ножик, оставленный Мил. Разрыв небольшую ямку между корней дуба, Лита положила туда нож. Засыпала его землей и начала монотонно раскачиваться из стороны в сторону, при этом впившись одной рукой в землю, а другую ладонь приложив к дереву. Через минут пять сильные потоки магии полились из дерева через девушку и проникали в землю. Заклинание силы всегда забирало много энергии, и теперь уставшей, истощённой физически и духовно Литавре пришло полежать с час, чтобы хоть немного восстановить силы. Когда она поднялась, голова немного кружилась, но туман, застилавший глаза, рассеялся, да и в голову больше не приходили галлюцинации прошлого. Медленно ступая по тоненькой тропинке, она хваталась за ветви, чтобы они подсказали ей путь к цветку правды. Вскоре она нашла высохшую ель, на ней, как и вчера, рос неприметный цветок; достав нож, Магичка, аккуратно отделила тоненький стебелек от умирающей коры дерева. Легкая улыбка появилась на губах девушки: ее труды не остались напрасны, теперь она сможет узнать то, что так долго ее тревожило, она воплотит план Мил, но и о своей клятве не забудет. Спрятав нож в сумку, а цветок в деревянную колбочку, она отправилась обратно. *** Нервный Зой скрылся из виду с самого утра. А Нефрит, тем временем предоставленный сам себе, раздумывал над прощальными словами Зойя. «Упустил время, упустил ее…» Слова рыжего не выходили из головы. С одной стороны, лорд понимал, что это все глупости, он не имеет права тратить время на поиски. Другая часть сознания горела огнем желания встретить ее еще раз и поговорить о том событии. Он жаждал их встречи, но обязанности, налагаемые титулом лорда, не позволяли ему делать то, что хочется. Когда-то давно, так давно, что ему кажется, что этого и не было вовсе, он мог позволить себе глупые выходки, бесшабашные поступки. А теперь он правитель своей страны, на его плечах жизни людей, благосостояние и мир. И самое главное, Она зависит от него, он не может допустить в ее мир тот кошмар, который окружает его. Со смертью родителей больше не стало беззаботного парня, теперь он ответственный, в какой-то мере жестокий правитель. Большинство граждан его боятся и даже ненавидят за его предательство, ведь он принял присягу Нехелении. Эти люди не понимают, что иначе Нехеления уничтожила бы их, тем более, Зойсайт давно мечтает о его земле. Даже звезды, его вечные спутницы, и то отвернулись от него после его присяги, они словно не захотели иметь дело с человеком, запятнавшим себя. Теперь они изредка показывают ему текущее, и то не полное, с множеством пробелов и с вечной недосказанностью. А Нефрит прекрасно понимал, что не смог бы вести войну на двух фронтах, а так он обезопасил себя от нападок Зойя, тем более, в нем, неожиданно для себя, он нашел союзника в борьбе с узурпаторшей, другой вопрос — насколько верный Зой союзник. Вся его политика, тонко выстроенная, может полететь в Тартарары, если он уступит желанию. Все, что он восстанавливал по крупицам, разлетится за секунду, если он поддастся искушению, если он даст слабину. Уже много лет все его поступки обусловлены политикой: балы, приемы, военные походы, казни, подписание договоров. Даже «маска» веселого обольстителя для того, чтобы затуманить взоры врагов. Разве можно опасаться повесу, любящего выпить и покутить несколько дней напролёт? Конечно, нет. В этом и заключается его расчет. И что, теперь он готов все разрушить из-за этой Берегини? Она, эта лесная чертовка, смогла задеть его гордость, взять и так просто усыпить его. Как он умудрился так обмануться в ней? Нефрит и сам не знал, что делать после того, как пришел в себя. Буря эмоций клокотали в нем; злость, уязвлённое самолюбие подливали масла в огонь. Он готов был уничтожить этот лесной лабиринт, преградивший дорогу к ней, но потом в нем проснулся молодой парень, который сам над собой смог посмеяться, удивиться своей недальновидности и поклясться найти ее. Вот и теперь этот голос гнал его обратно на поляну, он уверял, что там Нефрит сможет доделать кольцо с ядом, а самое главное, он должен сдержать клятву, он должен ее найти. Чертыхнувшись вслух, лорд положил в карман кольцо и стеклянную бутылочку, на вид совершенно пустую. Он отправился искать Литавру, громко хлопнув дверью напоследок. Лорд словно сам себе доказывал, что попытка найти ее глупа, а его душевные метания — пусты. *** — Ну и видок! — присвистнула Лита, наклонившись над серебряной гладью озера. Деревья, словно охранники, обступили маленькое озеро в самой чаще леса, где хранилось это райское место. Легкий ветерок заплетался в кронах деревьев и мелкой рябью пробегал по поверхности озера. Яркое солнце кидало медовые блики на воду и отражало солнечными зайчиками, бьющими прямо в глаза. Девушка, зажмурившись, сладко потянулась; скинув потрепанное платье, она подхватив мыльный камень, опустилась в объятия озера. Вода, которая должна была подарить покой, не принесла умиротворения. Промывая длинные волосы, Лита раздраженно шептала: — Втереться в доверие! Приблизиться к Нехелении! — похоже передразнивала она Мил. — Она хочет, чтобы я его вылечила, ага, как же… Лита потратила много времени на восстановление ингредиентов, которые добавляла в яд, и все было бы ничего, если бы она на этот яд не наложила древнее заклятие. Его ей поведала бабушка еще в детстве. Это заклятие должно увеличивать воздействие заклинания, направленного на рост растений. Бабушка тогда предупреждала, что его нельзя использовать во зло, Литавра, тогда еще будучи наивной, открытой миру девочкой, пообещала, что будет нести только добро. И что теперь? Она предала все устои, на которых росла вместе с Корой, она и себя предала, когда решилась мстить. Лита не убийца, даже ее силы несут жизнь, а она решилась пойти наперекор всему миру после того, как он уничтожил ее. После смерти сестры она стала другой, подчас Литавра сама себя не узнавала. Смотря в старое зеркало с патиной, она видела лишенное жизни существо. На бледном лице только глаза говорили о жизни, в них пылал огонь боли и ненависти. Именно тогда, обезумевшая от горя, она нашла цель для своего существования — месть… И сейчас, барахтаясь в теплой воде, Лита вспоминала, как облазила пол-леса, чтобы раздобыть все для противоядия. Оставался последний ингредиент — ее раскаяние в содеянном, и вот в этом и была вся загвоздка. Девушке было легче придумать новый план, чем раскаяться… А сейчас она решила направиться в город и найти генерала, пока он не уехал в столицу. Вынырнув из объятий воды, Магичка завернулась в кусок ткани и пошла к дубу. Закопав там остатки платья и присыпав потухший костер, она переоделась в костюм, уложила волосы и перекинула собранную сумку через луку седла. Окинув прощальным взглядом природное убежище, с которым Маг успела сродниться, Лита запрыгнула на коня и направилась в город. Мелкие капли дождя падали на землю под яркими солнечными лучами. *** Палящее солнце пробивалось сквозь густые кроны и прямым потоком лило раскалённые лучи на поляну, застеленную зеленым ковром. В тени клена сидел Нефрит; он выпускал кольца дыма и с прищуром смотрел на раскалённое небо. Уже прошло больше трех часов, как он ждет незнакомку, а она явно не блистала пунктуальностью. Лорд уже успел заколдовать кольцо для Зойя и избавиться от улик. Теперь куря одну сигару за другой, он посмеивался над своим ребяческим порывом. Бросить все и кинуться в погоню за иллюзией он мог только тогда, когда на его голову еще не опустился венец правителя. Сейчас его раздражало ожидание. Чаша его терпения переполнилась, когда начал накрапывать грибной дождик. Затушив сигару, Нефрит оперся на трость и поднялся. Ему нужно было возвращаться в номер, собраться и уезжать. Дома его ожидали неотложные дела. *** В голове Литы крутился только один вопрос: что делать? Вылечить она его не сможет, значит, надо придумать что-то другое, но что? Прохладные порывы ветра остужали разгоряченную кожу. Солнце клонилось к закату, окрашивая простиравшийся впереди город в золотые краски. Земля, испещренная трещинами, быстро впитала прошедший дождик и сейчас казалась Магичке уставшим, пронизанным морщинами лицом Природы, которая изнывает под гнетом Нехелении. Литавра стремительно приближалась к цели. А путных мыслей, как сделать так, чтобы лорд не заковал ее в кандалы при первом же слове, так и не приходили.