Исцеляющий сердца

      Тоффи хотел провалиться сквозь землю. В самый ад. Лишь бы только не стоять сейчас на этой стриженой поляне и не слышать то, чего попросту не может быть! Ящерёнок даже в самых диких фантазиях никак не представлял Чарли Авара чудовищем-мьюнианцем. Он не такой, как они… Больше всего маленький ящер запомнил запах: от разведчика всегда пахло лесом и травами, прелой листвой и посыревшей травой после дождя. Это были особые запахи для Тоффи. Они напоминали ему маму, которой уже не было. А этот хрипящий, но в то же время ласковый голос! Септарсис запомнил каждую его нотку, каждую глубокую и скрытую интонацию. Голос отца был таким же понимающим. У мьюнианцев же он был совсем другой: слова грубо обрывались, каркали, били по ушам, вызывая дрожь… Нет, Чарли Авар просто не может быть одним из них!       Целитель рассуждал всего пару минут, склонившись мордой до самых травинок, так, что те чуть не укололи его по глазам. Он не видел, как вражеские солдаты небольшой кучкой столпились у него за спиной. Но зато ящерёнок мог отчётливо распознать их по запахам, совершенно новым для него. Они ударили так же резко, как знахарь пришёл в себя, оправившись от потрясения. Нос сморщился от вони. Как подумал Тоффи, так пах специальный крем, которым натирали ботинки. Как-то раз старший Септарсис тоже приводил свое обмундирование в порядок, чтобы потом явиться в нём на последнюю церемонию… Но сейчас этого запаха было чересчур много. Так много, что голова трещала от него по швам. Остальные запахи, менее сильные, перемешивались во что-то непонятное.       Ящерёнок поднял затёкшую шею — засиживаться здесь и целый день дышать вонью мьюнианцев он не собирался. Нужно спасать друга!       Тоффи обернулся к пугающим существам: те ещё не успели увести Чарли прочь. Все трое стояли и о чём-то тихо переговаривались. Чёрная форма, которую ящер плохо разглядел, покрывалась складками, как только какой-нибудь солдат начинал греметь басистым смехом. В то же время их сплющенные морды заливал багровый цвет, а через здоровенные рты то и дело проглядывали маленькие, немного пожелтевшие зубы. Наблюдатель этому очень изумился: он-то ожидал увидеть страшные клыки! Но больше всего его поразил смех непонятных существ, ужасно грубый, исходящий больше из живота, нежели из груди.       «Они даже смеются не так, как мы…»       Громкий хрип и торопливое шептание перебил чей-то возглас. Септарсис обернулся в его направлении. В одном из небольших деревянных домиков отворилась дверь, выпуская вперёд тощую фигуру. Тоффи приник животом к траве, когда впереди замелькали скрюченные черты плоского лица. Его ящер запомнил сразу же. Свинячьи, маленькие глазки, отливающие бледно-серым, злобно бегали по сторонам, кого-то выискивая, а тонкие сухие губы напряглись, образуя морщины. Знахарь остановился на мысли, что это просто старый ворчливый мьюнианец: выражение его глаз отнюдь не нравилось Тоффи.       — Чарльз Авар! Вот вы где… — фигура подошла почти вплотную к разведчику. И только сейчас ящерёнок заметил, что мужчина был в одном банном халате. Но стоило взгляду опуститься ниже, Тоффи чуть не прыснул со смеху, разглядев белеющие тапочки. Хорошо, что целитель вовремя прикрыл свой рот: остальные солдаты не собирались далеко отходить.       В ответ на не очень лестное обращение Чарли Авар прокашлял, снова опершись на плечо низкого товарища.       Пришедший полуголый мужчина возмущённо зацокал:       — Вы, значит, чёрте где шляетесь… Валяетесь в болотной грязи… И при всём этом считаете себя командиром? Какой отчет, по-вашему, я должен отправить королеве?       Последний раз с недовольством оглядев Чарли Авара, мужчина недовольно охнул и пошагал в сторону избы, из которой валил пар. Тоффи вспомнил слова отца про некие «сауны» у людей.       — Распустились! Хоть езжай обратно во дворец… — раздалось одинокое ворчание за хлопнувшей дверью.       — Так и езжайте! — бросил в ответ маленький мьюнианец, на которого продолжал опираться Чарли Авар.       Толпа чудищ, преградившая дорогу к лесу, разразилась диким смехом, больно оглушив ящера. И только сейчас он вник в смысл некоторых слов, произнесённых странным визгливым стариком.       «…И при всём этом считаете себя командиром?»       Ещё один мьюнианец назвал Чарли Авара своим сородичем. Тоффи замер, пригвоздив взгляд к двум чудищам, которые по-прежнему охраняли разведчика. Ему хотелось броситься к другу и просить объяснений, но Септарсис прекрасно понимал, что скоро всё само прояснится. А если он сделает лишние движения, то только спровоцирует остальных чудовищ.       — Мне не нравится твой кашель… — в диалог вступил второй солдат. Он осторожно приподнял сетку с лица Чарли и зацепил её за широкие поля темной нависающей шляпы. Его руки коснулись отяжелевшей от воды тряпичной повязки.       Тоффи затаил дыхание. Ему неожиданно перехотелось сталкиваться с жестокой правдой.       «Не снимай маску… Не снимай маску… » — глаза до боли впились в мокрую ткань, которая постепенно, по сантиметру, ползла вверх, освобождая солдатское лицо.       Маленький мьюнианец коснулся его бледного лба. По взволнованному взгляду Тоффи понял, что что-то пошло не так и нужно теперь следить ещё и за этим чудиком. Так он и поступил, переключив внимание на маленького человека.       — Да у вас жар! Так… — мьюнианец обернулся к двум другим солдатам, стоящим поодаль. — Отведите нашего бойца в лазарет. Держись, Чарли… — руки мужчин на минуту сцепились и мгновенно разжались.       «Чарли болен?» — ящер отвлекся на новую, не менее ужасающую мысль и неожиданно осознал, что упустил разведчика из виду. Но, несмотря на это, Тоффи многое понял. Даже при том, что он не успел как следует разглядеть черты лица своего бывшего спасителя, была в них такая деталь, которая просто не могла оставаться незамеченной — его профиль. Он был таким же, как у этих тварей, и резко бросался в глаза, ослепляя своей бледностью. Ящерёнок, на удивление самому себе, не зажмурился и не испугался настоящего вида Чарли Авара. Его лицо показалось ему довольно-таки приятным и не таким отталкивающим, как у остальных мьюнианцев. Но тот факт, что разведчик его обманул, приводил Тоффи в дрожь.       Как только двое солдат увели своего командира вглубь низких домиков, к ящерёнку подошли остальные военные. Среди них был и тот маленький мьюнианец, постоянно крутившийся подле Чарли Авара.       — Ну что ж… милости просим к остальным, — он повелительно указал рукой в сторону продолговатого помещения, располагавшегося на окраине впритык к изгороди. Сама изгородь запомнилась Тоффи больше всего: где-то за ней была дорога к штабу.

***

      — Добро пожаловать.       Ящерёнок закрутил головой по сторонам, то застывая взглядом на суженных стенах, на которых виднелись капельки смолы, то на толстой прочной решётке (чтобы до неё достать, ящеру нужно было вырасти втрое), то на странном дощатом полу, который утопал в густом сене, перемешанным с посторонней травой. Тоффи не понимал, откуда она взялась. Неужели кто-то нарочно притащил из леса? Но ему, признаться, здешний запах этих растений и свежесрубленного дерева пришёлся по душе. Этот аромат перебивал духоту.       А вот обитателям узкого домика, кажется, было всё равно на окружающие их запахи. Это целитель понял по сухому голосу, который поприветствовал его сразу же, как только ящер переступил порог и за ним захлопнулась дверь. Однако разглядеть его владельца было невозможно. Освещения в доме было неприлично мало: дневной свет исходил только от решётки, красовавшейся на двух метрах высоты. Темнота, скопившаяся по углам, заполняла даже центр помещения, скрывая всех своих сожителей.       — Здравствуйте… — голос ящера пролетел эхом по узкому коридору.       Где-то в углу блеснули жёлтые круглые глаза.       — Откуда ты, малыш? — этого голоса Тоффи прежде не слышал. Он не был сухим. Его звуки больше напоминали тихое мурчание.       — Теперь это не имеет значения… — грустно склонив голову, ответил Септарсис.       По тёмным углам послышалось напряжённое шептание. Пленников явно заинтересовал прямой ответ ящерёнка. Как только разные голоса стихли, в тени, где Тоффи в самом начале заметил жёлтые глаза, раздались шорохи. Из неё навстречу тусклому свету вышло существо, очень напоминающее кошку. Ящеру она показалась достаточно пожилой, судя по шерстинкам, которые начали седеть. Но голос её по-прежнему оставался певучим и мягким, словно мёд:       — Где твои родители?       Несмотря на простоту вопроса и его спокойность, к горлу подступили слёзы.       — Их убили мьюнианцы, — ответил Тоффи и смело заглянул в глаза кошке.       Не прерывая зрительного контакта, они стояли долгую минуту, рассматривая друг друга. Конечно, больше рассматривали ящера: его храбрость многих впечатлила. А знахарь неотрывно смотрел в спокойную желтизну кошачьих глаз.       — Моё имя Нут, — кошка первая прервала молчание. — Своё имя можешь пока не называть. Сначала я расскажу тебе о месте, куда ты попал.       Как оказалось, достать до маленького окошка было возможно. Для этого Нут специально приволокла трёхногую табуретку. Встав на неё, она посадила на плечи ящерёнка, и теперь ему открывался замечательный обзор на деревню. В первый раз своего пребывания знахарь и не успел заметить, как она была разрушена и истощена. Крайний ряд домов был полностью сожжён, что напомнило Тоффи участь своей родной усадьбы. От исчезнувших изб оставался один чёрный скелет, состоящий из шатающихся балок, которые того и гляди сломаются под порывами ветра.       — Ту часть мьюнианцы взяли под своё проживание, — кошка указала на середину деревни, куда, как запомнил Тоффи, увели Чарли Авара. Дома там оставались нетронутыми и на вид были очень уютными, чего не скажешь об окраинах села.       — А эта часть досталась нам… — подытожил ящер, неподвижно глядя на чернеющие скелеты зданий.       — Вот именно, — со вздохом протянула Нут.       Септарсис повернул печальные глаза в её сторону. Сколько кошка уже провела времени в плену? Неужели никто не пробовал отсюда сбежать?       В это время за решёткой мелькнул знакомый банный халат.       — А это кто?       — Аа-а… этот, — кошка слегка усмехнулась. — Этот из свиты самой королевы. Она считается главной у мьюнианцев…       — Зачем он здесь?       — Следит за порядком в пленном лагере. Иногда заменяет Чарли Авара, когда тот отъезжает по делам, — заметив любопытство ящера, кошка продолжила свой рассказ. — Кстати, этот чудик в банном халате сам себе дал прозвище — Хрящ. Но, как по мне, Хрыщ звучит лучше.       — Действительно! — из темноты послышался смех первого голоса, который показался Тоффи сухим.       Нут аккуратно опустилась на сено и посадила маленького знахаря к себе в угол. Ящерёнок зарылся в ломкую траву, желая поскорее отдаться своим мыслям, но ему помешал мурлыкающий голос:       — А ведь знаешь… до этого ни одного нашего собрата не оставляли в живых. И мне становится гораздо легче на душе, когда за нами присматривает Чарли Авар.       — Что ты знаешь о нём? — Тоффи решился наконец задать давно мучающий его вопрос. Может быть, хоть теперь ему кто-то расскажет о таинственном спасителе? Почему он его спас, а не бросил умирать в огне?       Кошка загадочно улыбнулась, обнажая белые клычки.       — Я всегда ужасно радуюсь, когда с нами остаётся Чарли, вместо этого противного Хрыща, — последнее слово Нут презрительно прошипела.       — Просто наша старая Нут влюблена в Чарли Авара, — хмыкнул ещё один голос из угла.       — Помолчал бы! Тебя не спрашивают, — отчеканила кошка, сердито сверкнув в темноте глазами.       — Ну же, Нут, признайся… — продолжал спорить смеющийся голос, но вдруг резко оборвался.       В сарай кто-то запустил свет. Море яркого дневного света…       — Весточка, на выход!       Тоффи узнал этот визгливый голосок.       Нут схватила ящерёнка за руку, делая знак притихнуть. Из противоположного угла двинулась тень. Медленными неуверенными шажками она направлялась к белому проходу. Знахарь с волнением провожал взглядом каждое её скованное движение. Маленькое, низкорослое существо замерло на самом пороге, вблизи Тоффи и Нут.       — Н-нет… — дальше существо не ступило.       Хрящ как-то странно усмехнулся, натянув треснувшие старческие губы. То, что случилось дальше, ящер не забудет никогда. Это воспоминание тяжёлым грузом осядет в его памяти на всю жизнь. Всё произошло слишком быстро. Тоффи не услышал ни криков, ничего… Лишь щелчок. А спустя мгновение он ощутил на себе брызги чего-то горячего. Помещение снова поглотил мрак.       Вырвавшись из рук пожилой кошки, ящерёнок подбежал к единственному источнику света и оглядел свои руки. Они были в крови.       Поняв, что произошло, Септарсис бросился к порогу, у которого когда-то стояла Весточка. Но в темноте ящер обо что-то споткнулся и упал в колючее сено. Уже без страха, он быстро вскочил и направился в обратную сторону. На полу лежала небольшая тушка. Привыкнув к отсутствию дневного света, Тоффи смог разглядеть маленькую продырявленную головку, которая под неестественным углом завалилась набок.       — Мы не хотели тебя беспокоить раньше времени, но теперь ты должен об этом узнать… — к ящеру приблизилась Нут, обнимая его окровавленную шею и мордочку своими лапами. — Тоффи, нас иногда расстреливают.       — Чего врёшь? — сухой голос грустно вздохнул. — Нас расстреливают ежемесячно, как только Чарли Авар уезжает из лагеря. Или… когда случается то, что случилось сегодня. Он же теперь сляжет на несколько дней!       «Значит… — ящерёнок нервной походкой зашагал из одного конца барака в другой. — Командир не знает о том, что вытворяют в его отсутствие солдаты? Точнее… что вытворяет этот Хрящ?»       Тоффи до сих пор не понимал мотивов разведчика, но то, что тот, по своему желанию, запретил полностью сжигать деревню и спас её жителей, немного смягчило горькое разочарование целителя.       — Мне нужно срочно поговорить с Чарли Аваром!