Исцеляющий сердца

      Каким бы горестным ни было прощание, Тоффи продолжал идти вперёд. Проваливаясь в холодные сугробы, он очередной раз ухал и шевелил замёрзшими пальцами на ногах. Хорошо бы завести речь про обувку. Но разве стоило прерывать и так не близкий путь ради новой вылазки? Конечно же, Тоффи всё понимал. Он старался не жалеть себя по мере сил и шагать быстрее, чтобы нагнать кошку. Военная, в отличие от него, не увязала в мелких сугробах, которые были ей всего-то по щиколотку сапога, и ловко маневрировала через завалы.       За то время, что ящер пролежал в плену, все окрестности поглотила метель, запорошив лес и деревни. Теперь даже в вечернее время взгляд невольно кололо от переизбытка белого цвета, куда бы ни направил зажмуренные глаза. Многие тяжелые ветви вьюга умело подхватила и уволокла за собою вниз, превратив заснеженные тропинки в завал из обломанных сучьев. Сейчас бурелом царил везде, где только возможно. Не было ни одной лесной дороги, которую бы не пришлось обходить.       Тоффи петлял кругами, стараясь наступать своими босыми лапками точь-в-точь в длинные ямки от сапог военной. Нут хранила молчание и весь путь, пролегающий через чащобы, прокладывала вереницу из невесомых шагов. А Септарсис, идя позади, тщательно заметал хвостом неглубокие следы на снегу. Был велик шанс, что за сбежавшими пленниками вышлют отряд. Нужно как-то предостеречься.       — Я узнаю это место… — Тоффи приблизился к военной и кивнул ей на простирающуюся впереди низину. — Мы пойдем через неё? Срежем?       Мысли о Чарли Аваре и странном кольце временно улетучились. Ящерёнка волновал только один по значимости вопрос: как скоро они дойдут до генштаба.       Нут хмурым взглядом пробежалась по топи.       — Нет, это слишком рискованно.       — Но там же всё покрылось льдом… — неуверенно протянул Тоффи, вспоминая заледеневшие дороги внутри лагеря. Насколько он представлял, лёд был достаточно прочным, и путник вряд ли увязнет на таком болоте.       — Конечно же, — кошка иронично закатила глаза. Но вспомнив, кто находится с ней рядом, блеснула их привычной теплотой, —… я думала, тебе уже рассказывали об этом. Впрочем, если даже нет, то слушай. Когда ты пробирался здесь с Чарли, ты замечал пузырьки, выходящие на поверхность?       — Да.       — Это болотный газ. Где газ, там торфяники. Оттуда эти пузырьки и выходят. Но беда в том, что они выделяют тепло и стачивают тонкую корку льда…       На душе снова потяжелело.       — Извини, я не знал, — вжимая голову в плечи, произнёс знахарь. Почему он всегда так недалёк?       Слегка улыбнувшись, Нут склонилась и присела на колени. Ящер смог отчётливо разглядеть узкие щёлочки в её глазах. А тёмно-коричневая шерсть солдатки успела покрыться маленькими снежинками, и это весьма позабавило целителя. Улыбка поползла вверх по его мордочке.       — Ты зря на себя давишь, — прошептала кошка. — Этим ты только губишь свою жизнь. В чём ты виноват?       — Я… — Тоффи с досадой замер и перевёл взгляд куда-то в сторону. — Я виноват в смерти своих родителей.       Он с некоторой обидой зыркнул на военную:       — Понимаешь? Я просто сбежал и бросил их одних! Я знаю, что поступил неправильно, но никто не сможет этого понять. Все считают, что это было моим спасением…       — Это, и вправду, было спасение, — перебила Нут. — Твоя мать словно почувствовала предстоящую угрозу и нарочно тебя прогнала. Только ты один мог спастись.       «Мы все могли!»       Не желая раздувать спор, ящер попросил кошку двинуться дальше, пока ночь не стала слишком зябкой. У него и так окоченели ноги, а холод давно уже подбирался к неподвижным рукам… Он видел, как здоровая сероватая кожа начинает синеть. Это не к добру… Найти бы ночлег!       Неспроста Тоффи вспомнил об этом. Нут очень вовремя рассказала ему о заброшенном пристанище. Находилось оно вблизи низины. Единственный недостаток заключался в том, что в совсем противоположной стороне от штаба. Но это ничего, как решили оба существа. Главное — попасть в тепло и обогреться, пока не налетела новая буря. А вьюжный ветер, как известно, ко всем очень суров.       Хижина чернела совсем рядом. Её заострённая крыша выскочила уже после следующего поворота. Старая бревенчатая постройка помещалась на бугорке. Где-то поблизости сияла серебряной лентой замёрзшая река, но ящерёнку не удалось разглядеть даже её берегов. Темнота была хоть глаз выколи!       — Мы пришли, — голос кошки был перекрыт скрипом поломанной двери. У ящера возникло ощущение, будто ею хлопали по тысяче раз. Гнилые доски совсем расшатались.       Зайдя внутрь, и Нут, и Тоффи перестали чувствовать кусачий холод. Больше всего блаженствовал целитель: у него-то не было спасающего подшёрстка, как у знакомой, и этим всё сказано. Пришлось долгие минуты держать онемевшие лапки у камина. Огонь разгорался очень лениво и вдобавок ворчливо трещал, напоминая ящеру старого Хряща.       — Где тебе постелить?       Знахарь быстро отошёл от странных ассоциаций.       — У окна, наверное, — отмахнулся он и продолжил созерцать танцующие искры.       Пока суетившаяся Нут укладывала облеплённые цветными заплатками покрывала, Тоффи рассматривал дом. Лучше сказать, ветхую лачугу. Когда они только подходили к ней, то видели разрушенную пристройку. Само здание было только на один этаж.       «Особо не размахнёшься», — размышлял ящер.       Между тем в сердце поселилось спокойствие от бедности очага. Несмотря на пыльные покрывала, изломанные доски под ногами и на потолке, треснувшие деревянные рамы и полное отсутствие света, за исключением догорающего огня, это место вселяло умиротворение. Тоффи успел к нему привыкнуть. А мысли его неустанно возвращались к прошлому. Никому не хочется с ним так быстро расставаться.       «Меня до сих пор мучает вопрос… Кто ты на самом деле, Чарли Авар?»

***

      Топать до лагеря приходилось долго. По шесть раз за сутки ящер и его провожатая, за неимением воды и пропитания, ели снег. Действие, которое оказывал клюсвет на Тоффи, закончилось очень давно. Теперь живот знахаря словно медленно стягивали в узел, выжимая последние соки. К сожалению, он не видел, как голодание отразилось на Нут: спутница продолжала бойко идти, не задерживаясь ни на минуту. Каждый день перед ними сменялись одинаковые пейзажи. Голубеющие сугробы. Жёлтое пятно, некогда бывшее солнцем. Обмороженные лапы деревьев. Тут и там торчащие из-под снега шишки, которые давно опали. Тоффи, уже с некоторым недовольством, заставлял себя вдыхать жгучий воздух. Холодало.

***

      — С-скоро?       — Да-да… — доносился приглушённый ответ.       Перед глазами по-прежнему мелькало побелевшее военное пальто Нут. Его подол раздувался от ветра, в то время как кошка сдерживала напор вьюги, принимая на себя основной удар. Лишь одна рука была приподнята в надежде защитить мордочку; маленькие сосульки образовались на склеенных шерстинках и усах.       «Сколько нам ещё идти?       Поле — бесконечность…       Больше я не взаперти,       Где моя беспечность?..»       Если рядом не было отца, это не означало, что Тоффи не мог сам сочинить весёлые песенки. Когда чувствуешь близкую смерть, кажется, что вся жизнь — это просто чья-то злая шутка. Почему бы и не пошутить напоследок? Ящерёнок чувствовал, что они не доберутся. Метель била их по глазам и подминала ноги, заставляя менять прежнее направление. Так почему бы не пошутить, пока ещё есть такая возможность?       «Я беспечность всю отдал…       С клятвой растворилась.       Для чудовищ был я мал…» — Тоффи задумался. Он никак не мог подобрать подходящую строчку для слова «милость».       Сильный буран отбросил кошку в сторону. Она тонула в сугробах.       «Может быть… я даже рад.       Жить я не хотел.       Мне наскучил трупный смрад       Грязных ломких тел…»       — Тоффи! — завывание вьюги прорезал звонкий голос. — Не сдавайся! Иди вперёд!       Ноги продолжали шагать. Медленно… верно. Но продолжали.       «Унеси меня, пурга!       Заморозь душонку.       Пожалей меня слегка,       Жалкого мальчонку…»       Где-то вдали начали выступать тёмные пятна. Это были шатры… Шатры! А впритык к ним — огромный дом! Тоффи, как заворожённый, не мог отвести взгляда от чернеющих точек. Неужели…       Лишённые всякого осязания ноги бросились напролом к спасению. Ящер спотыкался, падал мордой во влажный снег, давился холодом, но не сдавался. Будет глупо умереть всего за один шаг к цели!       На густом покрове, распыляемым вьюжным ветром, не было удобных ямок, в которые Тоффи наступал прежде. Отныне знахарь самостоятельно прокладывал следы. Он увязал по пояс, но находил в себе силы вырваться из белого плена. Ему нельзя так просто умереть!       Впереди шатры… Они просвечиваются своей чернотой сквозь метель. А рядом… Септарсис не мог вымолвить ни слова от своего счастья. Кто-то стоял посреди лагеря в лютую непогоду и как будто бы даже не замечал Тоффи.       — Эй! Я здесь! Помогите…       Наконец незнакомая фигура повернула свою голову прямо на него. Хвост за спиной военного тревожно шевельнулся. Наверное, целителя сейчас было трудно признать. Заметённое маленькое тельце сливалось с общими очертаниями леса. Однако солдат его разглядел и торопливо двинулся вперёд.       Но Тоффи не мог больше ждать. Ноги, потерявшие опору, подогнулись, увлекая ящерёнка за собой вниз, в снежное месиво.       — Не может быть… Тоффи? Это я, Растикор!       — Ра-сти-кор.       Одеревенелый язык кое-как произнёс знакомое имя.       Тоффи упирался взглядом в невысокий потолок шатра. Сбоку обзор прикрывала голова зелёного ящера. Он закутал своего брата в толстый слой одеял и успел передать весточку генералу. Кажется… к ним скоро придут. Или за ними. Пока ящерёнок соображал очень смутно. Все образы и мысли расплывались перед его глазами. Все воспоминания…       — В медицинский центр. Живо!       Тоффи вместе с одеялами подхватили и аккуратно понесли. А он не понимал, почему у него в висках так пульсирует кровь? Почему жар приливает к голове, а ноги как будто бы исчезли?       — Надо было сразу его к нам забирать. Я же говорил, что его травы принесут только горе!       «—… Я же говорил…» — целитель ожидал, что на этом Растикор и закончит. Но что же будет с самим Тоффи?       Его тело, как ни старались, а всё равно второпях трясли. Пальцы впервые защипало. Да как же резко! Ящер чувствовал боль, но не мог их зажать в кулак. Что происходит?       В следующую минуту Тоффи больше ничего не видел. Лишь короткие отрывки фраз мелькали через его сознание.       «Регенерация не сработает…»       «Ампутация…»       — Стол уже занят!       Ссохшиеся веки на глазах раскрылись. Тоффи увидел расплывчатую доску из металла, на которой уже кто-то лежал. Снова кровь.       — Вы не понимаете! Это мой брат!       — Очередь.       Неизвестный ящерёнку солдат взял в зубы деревянный колышек и крепко зажал его в челюстях.       «Зачем он это делает?»       Ответа долго ждать не пришлось. Странное существо в балахоне (его Тоффи принял за целителя) тщательно перевязало ногу раненого сверху и… стало её перерезать. Колышек, сжимаемый солдатом во рту, дал трещины. До слуха стали доноситься громкие рыдания. Но чего стоили эти крики… Глаза. Они были готовы выскочить из орбит, а губы поранились об треснувшее дерево. До чего же сильно они сжимали колышек…       Ящер около получаса лежал и смотрел, как несчастному ампутируют конечность. Но его мучения ещё не закончились.       — Подайте мне ту пилу. Нужно избавиться от кости.       В чужих руках стремительно блеснул зубчатый инструмент. Лицо военного утратило цвет, как только началось распиливание. Кажется, и солдат устал без толку кричать, и врач устал совершать трудную операцию. Однако в этот раз пришлось ждать недолго. Когда нога уже болталась на окровавленных нитках мышцы, лекарь отбросил небольшую пилу в сторону и осторожно удалил оставшиеся ткани одним лёгким движением скальпеля.       Тоффи готов был поклясться, что всё происходившее было страшнее смерти. Это были настоящие живые муки. И никто не пытался их обезболить!       «Мама наверняка бы применила травы для помощи!»       Отёршись рваной марлей, лже-целитель подошёл к Растикору, который положил у себя на руках Тоффи, и как-то скучающе посмотрел.       — Ещё одна ампутация?       «Пожалуйста, не надо!»       — Да вы хотя бы просто его осмотрите! — рыкнул старший ящер.       Длинные пальцы откинули одеяла и ухватились за ноги ящерёнка.       «Нет! Я вам не позволю!»       — Посмотрим… — руки внимательно ощупывали затвердевшие суставы. — Ну-ка, пошевели. Тогда и решим.       Всеми усилиями Тоффи заставлял ещё не отогревшуюся кровь добраться до его конечностей. Но он до сих пор не чувствовал ног… Вот они, его пальчики… но они не шевелятся!       Взяв в обе руки бесчувственные ноги ящера, врач принялся их несильно растирать, заставляя кровь снова циркулировать. У Тоффи потемнело в глазах.       — Попробуй ещё раз… — с надеждой в голосе проговорил Растикор.       Пальцы оставались неподвижными.       — Значит, ампутируем.       «Ни за что!»       Знахарь собрал все последние силы. Пальцы коснулись друг друга и сжались. Он видел краем зрения, как Растикор задыхается от радости, не веря собственным глазам. Фортуна пришла на помощь маленькому Тоффи!       Но в тот же самый момент двери растворились, и в помещение занесли ещё одно неподвижное тело.