Исцеляющий сердца

      — Растикор Дисастервейн! Сегодняшним вечером вы доказали нам всем не только свою преданность, но и отвагу. Отныне вы будете приставлены ко мне в качестве главного помощника и советника.       Огромная вежа загорелась искрами от огней. Их зажигали на своих свечах солдаты, и теперь пространство тонуло в неестественном свете. Тоффи выглянул за ткани шатра и сразу же отпрянул. Темнота ударила по его глазам. Как же скверно сейчас было бы оказаться там, снаружи! Воспоминания ящерёнка ещё не остыли… Он помнил, что сделалось за пределами лагеря. Точнее — что сделал он.       — Я бы не справился без моего оруженосца.       Вот они, те самые слова, которые позднее не дадут рассудку спокойно мыслить, а сердцу — отдыхать по ночам!       Какой-то рядовой, стоящий в авангарде, подвёл Тоффи ближе к Растикору. Теперь оба ящера сливались в одну тень. И снова пробудилось старое угнетающее чувство… Тени от свечей, тени от воителей, от главнокомандующего — все сливались в сплошную черноту. Черноту, которая душила.       — Кровавый закат подарил нам долгожданный рассвет. Именно на заре мы переступим порог нового дома…       Тоффи слышал торжественную речь как будто бы издалека. Голос отдалялся от него и долетал через силу. Возникало странное помутнение. Когда это началось? Непонятно. Что ж… церемонию всё равно нужно закончить. Достоять на ватных ногах и потом уже…       — Я отослал нашему королю счастливую весть! Каждый из вас должен сегодня же понять: как прежде, уже ничего не будет…       «Это уж точно».       — Принесите их, — отдал приказ генерал.       За шатром раздался топот. Тоффи сглотнул застрявший воздух, когда в палатку занесли их. Черепа. Голые мраморно-белые черепа двух мьюнианцев, которых он убил. С них уже успели снять скальп.       Заметив смятение брата, Растикор приблизился к нему, согрев теплым боком:       — Благодаря тебе, у генерала появится новый трофей… Он станет устрашением для остальных.       Слова родственника пролетели мимо. Тоффи смотрел на то место, где он стоял минуту назад, и узнал затемнённую фигуру Йейла, которому выпала честь нанести поверх черепов символы династии Баттерфляй. Так называли его соплеменники мьюнианских Королев. Бородатый воин аккуратно забрал трофеи и, высоко подняв их над своей головой, вышел на освещенный участок палаты. Он не спеша пододвинул табурет, занятый мисками, разлил в них принесённую воду, неприхотливо окунул в холодную глубину руки и вскоре поднял измазанные пальцы вверх. Все смотрели, как вязкая красная глина стекает, перемешиваясь с белой. Получался мертвенно-розовый оттенок. Йейл приступил к своей работе и начал размазывать комочки глины на скулах первого черепа, рисуя контуры пик.       — За вечную Эклипсу! — прогремел его голос. Он звучал гордо, и каждый ему улыбнулся.       — Кто такая Эклипса?       — Одна из наших королев, — быстро ответил брату Растикор.       Тем временем Йейл принялся окрашивать кости последнего черепа. На них появились бубны.       — А это знак настоящего времени. Он пропитался сквозь щёки маленькой наследницы… Мун Баттерфляй. Она — будущая правительница Мьюни.       — Хорошо запомни это имя, — на сей раз тишину нарушил Растикор. — Когда-нибудь я свожу тебя к границе, чтобы посмотреть на убежище наших врагов…       Повидать Баттерфляевское логово? Почему бы и нет… Мьюнианцы слишком наивны, раз полагают, что какая-то несущая преграда в виде тоненького забора сломит дух целого народа! Они действительно думают, что никто не осмелится переступить за неё? Самонадеянно и фальшиво! Мысли, схожие с огромными цунами, накрывали ящерёнка с головой. Наконец его глаза перестали смотреть в пустоту, и он снова направил их на два черепа. Йейл, особо не суетясь, обливал их смолой, чтобы глиняный рисунок не стерся, а черепа не начали со временем рассыпаться и крошиться. Глянцевый блеск был едва заметен на них и не бросался в глаза. Очень скоро приплюснутые черепа прочно закрепили на плечах генерала. Как же грозно они на нем смотрелись! И кощунственно…       «Разве это правильно? Чем мы лучше тех убийц, если носим их останки на своих живых телах!» — Тоффи боялся именно этой назойливой мысли… Сознание снова возвращалось на позабытые кладбища-болота. Но не преувеличивает ли он? Когда кончится этот дурман…       — Да стреляй ты уже!       Тоффи, немного покачиваясь, как на волнах, обернулся к кузену. Растикор придерживал что-то невидимое в своих руках и орал на них что было мочи:       — Вот же… падла-винтовка! Да стреляй наконец!!!       — Какая винтовка… — темя Септарсиса окатило жгучей болью. Маленькие огоньки от свечей стали танцевать в воздухе шатра и сливаться в длинную жёлтую полосу. Что здесь, черт побери…       — Мьюнианская. Забыл, что ли?       Взору открылось розовеющее небо с редкими звездами, оставшимися после ночи. А где шатер? А где же солдаты с огоньками? Где черепа… Тоффи завертел головой. Ах, да… деревня. Их новый дом. Прошло около десяти лет, как они сюда перебрались. Но почему это воспоминание по-прежнему является ему во снах уже столько времени? Ещё одна загадка из прошлого, по поводу которой не стоит кумекать. Взгляд опустился ниже, рассматривая чёрную облегающую форму. Лёгкая майка была не тронута, а вот брюки, обтягивающие голень и заправленные в такие же черные сапоги, напоминали лохмотья. Вероятно, опять налазился где-то в лесу, выискивая короткий путь к наступлению… Их отряд, исчезающий на глазах, смог вернуть под своё законное главенство крайние деревушки, согнав оттуда зажившихся мьюнианцев. Иногда Тоффи наблюдал за распутным отдыхом вражеских солдат. Сплошное пьянство развели… Сражаться-то больше было не с кем. До тех пор, пока маленький отряд не обрушился лавиной на их спокойные жизни. Интересно, могли ли эти «проступки» дойти до слуха самих Баттерфляев? Судя по располагающей к себе обстановке — нет. А состарившиеся воители частенько ворчали, что такими темпами солдатская ватага успеет поселиться не только у границы, но и под окнами самой королевской семьи. И это неудивительно…       — Сколько лет ты уже возишься с ней, и толку? — воин вернулся мыслями в наступившее утро.       — Толк будет, когда я узнаю, как пользоваться зарядами для этой штуковины… — зажав ногами упрямое оружие, Растикор посмотрел в глубь его дула и засунул патрон. — И что мьюнианцы ещё такого кладут, чтобы она заново работала?       Тоффи устало помотал головой, глядя на несчастную винтовку и не менее несчастного брата. Эта вещица и единственный использованный заряд достались ему от убитого мьюнианца, череп которого сейчас красовался на одном из плеч главнокомандующего. Тот стал ещё больнее и старее. А Растикор, наоборот, заметно возмужал и казался намного крепче, чем в былые годы. Септарсис тихонько посмеивался, представляя, каким маленьким козликом окажется Йейл по сравнению с Растикором, если тот и дальше будет так расти. Его кузен, ставший ему самым близким и родным братом, менялся. А менялся ли сам Тоффи? Он не знал этого и не хотел искать в себе тех «изменений». Ведь тогда придётся копнуть в далёкое прошлое… Он только-только его забыл. Вернуться туда, откуда исходит столько боли? Ни за что!       — То, что они в нее кладут, они берут оттуда, откуда берут и её, — Тоффи явно не удовлетворил Растикора своим ответом, поэтому пришлось сменить тему. — А кое-кто уже как десять лет обещает сводить меня к логову Баттерфляев. Неужели и впрямь забыл? Бросай свою винтовку, и пошли скорее!       Лето выдалось жарким, и это никак не могло не порадовать ящера. Болота оставались закрытыми от палящего солнца, и оно их не иссушало. По мнению Тоффи, это была самая настоящая благодать. И когда глухая чаща с деревьями остались позади, он впервые ощутил удушье и тяжесть.       — Не завидую я мьюнианцам, — угадал его мысли Растикор. — Живут себе под открытым солнцем… преют. А потом зарятся на нашу территорию! Хе!       — А рассуждаешь ты так же, как и тогда.       — А как же мне ещё рассуждать? Говорю, что думаю и вижу. А вижу я… башенки.       Остановившись, братья стали вглядываться сквозь редеющую стену кустарников на купола. Сложно передать, какими сочными малиновыми цветами, — а то и всеми аметистовыми! — они сверкали на чужой стороне, возвышаясь чуть ли не до самых небес… Их заострённые крыши упирались в облака. И казалось, что вместе они сливаются и переходят в белизну небесного свода. Тоффи никогда ещё не видел таких роскошных жилищ наподобие этого. Вот тебе и дворец! Неплохо же их враги обосновались…       Несмотря на крохотные размеры башенок и куполов, на длину крепостных стен, которая умещалась в один маленький ноготок, замок становился с каждым шагом внушительнее… Чем больше миль проходили воины, тем больше вражье логово вырастало на их глазах. Оба ящера могли отчетливо видеть и зигзаговидные узоры на куполах, и разноцветные флажки, закрепленные на их остром верху. Определённо мьюнианцам некогда было скучать, и жизнь их состояла из цветных полос, прямо как те яркие кусочки тряпок… Тоффи не мог найти себе места, видя, как хорошо обживается враг, и сравнивая его положение с участью своего народа. Это было несправедливо!       — Предлагаю нырнуть в кукурузное поле… — Растикор поравнялся с Тоффи в шагах и начал выталкивать того за деревянную ограду.       Ящер не воспротивился этой идее и прошмыгнул следом за братом. Теперь они шли по чужой территории, если формально ее можно было так назвать. Початки царапали открытые плечи и сдирали тоненький слой обгоревшей чешуйчатой кожи. Тоффи молча посочувствовал Растикору, голый торс которого корябали початки и колючие стволы. Однако его, похоже, это не сильно беспокоило.       — Что ты делаешь? — Септарсис рассмеялся, заметив, чем на самом деле увлёкся Растикор.       — Ем, чтоб не подохнуть с голоду, — пасть ящера сомкнулась на кукурузном початке. Смахнув приклеившиеся ко рту золотые зёрнышки, он продолжил говорить, громко чавкая:       — Ну и фто? Это нафа теллитория, и я имею плафо есфть, где хочфу.       — То есть ты хочешь налопаться кукурузы, чтобы таким образом объявить протест Баттерфляям? Просто поедая их культуру?       — Прифоединяйся. Устроим разфетку-боем!       Тоффи не успел моргнуть, как ему в пасть залетел огромный початок, и он чуть не подавился. Пришлось поддаться игре брата и прожевать плод злосчастного растения. Хотя, стоит признаться, кукуруза оказалась недурственной, какой он всегда ее представлял. Сырая мякоть вызывала привыкание. Только вида ящер не стал подавать, чтобы не подзадорить и без того довольного Растикора. Этого ещё не доставало!       Приноровившись, Тоффи медленно сглатывал пережеванную пищу с таким искривленным лицом, как будто бы ел действительно что-то очень-очень гадкое. Но продержать угрюмую маску и дальше не сумел. Всю дорогу до замка они бежали в гуще зелёных рядов и срывали початки, которые были ещё слаще предыдущих. Чувство азарта сыграло свою роль.       Живот Тоффи заметно вздулся, и воитель вернул своей походке прежнюю уверенность и неторопливость.       «Бесимся, как малые дети…»       — Где же ваша серьёзность, о многоуважаемый наставник? — Тоффи по-театральному нахмурился, сдвинув брови.       — Там же, где и ваша, — усмехнулся Растикор. — А вот и дворцовые сады…       Наступила пора отодвинуть все их потехи и дурачества в сторону. Поле переходило в заросли сада — цветника на заднем дворе. Появлялось щекотливое подозрение, что его вырастил кто-то намеренно. Например, чтобы сбегать туда по ночам или в свободные минуты от общей суеты. Тогда получалось… в замке бурлила совсем иная жизнь. Тоффи посмотрел на прочные стены, за которыми, вероятно, и обитала царская семья. Толстые серые камни представлялись глухой тюрьмой, а не крепостью, которая должна защищать. Что-то наталкивало его на мысль, что не всем мьюнианцам по душе такой дом. Он перевел взгляд обратно. Склонившиеся деревья в саду ещё не начали цвести, но источали из своих листьев свежесть. Здесь были запахи чего-то живого, не каменного.       Воины порешили на том, что лучше всего будет спрятаться в корневищах старого дерева. Его скрюченные «пальцы» были настолько громадны, что казались частью ноги великана. И королевская прислуга или даже сам Король, отец семейства, соорудили на них беседку. Сейчас она пустовала, и братья как можно скорее укрылись под её днищем, где торчали мощные корни. Никто их не заметит и тем более не догадается там искать.       Тоффи улыбнулся, когда Растикор нервно зашевелил хвостом, высматривая хоть какие-то признаки жизни на улице. По коричневым камушкам, уложенным в узкую дорожку, не разносилось шагов. Светлые скамеечки пустовали, и на них тихо опадали листья с соседнего белого куста. Тоффи на минуту пожалел, что не разбирается в травах. Зародившийся червячок тоски чуть ли не вернул его в старые воспоминания. Но внутри всё утихло, как только послышался треск дерева, на корни которого кто-то забрался. Беседка наполнилась гостями.       — Черт! — Растикор ударил кулаком по земле. — Мы же теперь не сможем отсюда выбраться… Надо было сразу уходить.       Укрытие, внезапно ставшее ловушкой, не смутило Тоффи. Он посмотрел наверх, сквозь редкие доски округлого помещения. Через них проглядывало голубое пятнышко. Ящер подкрался ближе и оказался под серединой беседки. На голубом платье, ранее казавшимся пятном, стали видны аккуратные оборки. Они дрожали, когда их владелица болтала ногами под юбкой пышного наряда. А тот, в свою очередь, был увешан переливающимися каменьями.       — А знаешь… давай всё-таки попробуем проскочить.       Тоффи больше не слышал Растикора. Дергающееся платье не уходило из его головы. Такое дорогое убранство могла надеть только женщина из круга королевской семьи. Значит… возможно то, что он стоит прямо под ногами той самой мьюнианской Королевы?       — А кто мне говорил про разведку? — Тоффи подозвал Растикора к себе.       Брат выглядел более задумчивым, чем обычно. Наконец, на его морде появилась знакомая ухмылка, а глаза хитро зажмурились. Это добрый знак. Тоффи, подрагивая в предвкушении новой авантюры, так и остался стоять с запрокинутой кверху головой. Как же удачно они выбрались на прогулку! Теперь нужно выждать момент…       — Так вы не знаете, где он?       — О! Девичий голосок… — Растикор подтянулся на цыпочках и уткнулся мордой в сырую доску. Щели когда-то потрескались на ней больше, чем на остальных дощечках, и теперь создавали отличный обзор. — Бубны! На щеках бубны! Да это же Мун Баттерфляй! А кожа-то какая бледная…       Деревянный пол заскрипел под тяжелыми ногами и прогнулся вниз. Кто-то описывал круги. Тоффи перестал дышать, чтобы расслышать новые слова в диалоге. Растикор тоже затих, прилипнув к дощатому дну.       — Вы не переживайте… — Тоффи поморщился, услышав скрипучий голос, подобный звукам от прогнившей древесины, которая ходила ходуном над головами воинов. Почему-то он показался ему до невозможности знакомым.       — Как вы можете мне это говорить? — воздух и тишина содрогнулись, когда их прорезал голос юной девушки. Он был ещё наивным, детским, но настолько смелым и звонким, что Тоффи невольно восхитился. Разве у мьюнианцев могут быть такие живые голоса?       Послышался тягостный вздох, который мгновенно проглотили, и резвый голосок продолжил:       — Прошёл не один год. А его всё нет… Каждый месяц он… Вы понимаете?.. — ящер представил, как, сделав паузу, Баттерфляй запрятала половину лица в атласной перчатке. — Каждый месяц он навещал меня с матерью. Где он теперь?       — Ради бога, ваше Высочество, успокойтесь. Я действительно не имею понятия, куда подевался Чарли Авар.       — Чарли Авар?! — полушепот ящера сорвался на крик.       Растикор от неожиданности стукнулся лбом о доску и тихо выругался, смерив Тоффи недовольным взглядом и наверняка не забыв проклясть его в мыслях.       «Да как же так?» — если ты не спешишь возвращаться к прошлому, то оно само приходит и стучится в твою дверь! Однако такого «стука» судьбы Септарсис безусловно не ожидал. Такого просто невозможно ожидать!       — Я слышала чьи-то голоса под нами.       Рот Тоффи оказался стиснут руками воина. Брат явно считал себя предусмотрительным и побоялся, что ящер опять выдаст какую-нибудь штуку.       — Уверен, вам просто показалось.       — Да, вы абсолютно правы… В последнее время со мной часто такое происходит. Извините, мне, право, неудобно перед вами. И… лучше пойдемте обратно.       Когда молоденькая принцесса покинула беседку вместе со своим спутником, Тоффи наконец-то смог укусить Растикора за ладонь.       — Ай! Я же спас нас!.. — воин шипя потер место укуса. — Нечего было так орать. Кстати… они ведь говорили о том самом мьюнианце, про которого ты когда-то сказки рассказывал? Погоди-погоди! Он тот самый?.. Чарли Авар? Тогда… это многое даёт.       Что-то мелькнуло в его глазах, какая-то догадка, какой-то тайный замысел… Тоффи даже не сразу заметил, что Растикор прокручивает в своей голове целый план. Ящер сорвался с места и опрометью кинулся в поле. Септарсис ринулся его догонять. Кончик зелёного хвоста продолжал мелькать где-то впереди. Стебли выращенной кукурузы плотно смыкались над головой, закрывая солнце и не давая разглядеть зеленого ящера. Тоффи уже знал, что из-за этой погони его тело потом будет жутко чесаться и зудеть, а вдобавок ещё и запахом пропитается! Не хватало только провонять кукурузой, чтобы главнокомандующий смог раскрыть их вылазку. Безумную вылазку! Что она им дала? Тоффи перестал ощущать боль на своих щеках. Злость подсобила ему в беге и растворила прочие чувства. Нет, ну это надо же додуматься! Он, считай, пошёл на встречу со своим прошлым! А Растикор что? Уже спешит использовать это в своих целях!       — Ты что задумал? — поле кончилось. Кончилось и терпение Тоффи. По везучему случаю, Растикор далеко не убежал и уже поджидал его у опушки. Теперь они оба пыхтели, как два старых ежа, и медленными шагами потихоньку брели в сторону лагеря.       — А я… я думаю… это… удачное знакомство, — пытаясь отдышаться, начал Растикор, — потому что… ты знаешь… где этого мьюнианца найти… так как… был в его пленном пункте.       — И что с того? — Тоффи выровнял дыхание.       — Мы могли бы… захватить его в плен и заставили бы выманить к нам принцессу.       Поперек горла словно встала кость.       — Его? Захватить в плен?       — А чего ты так удивляешься, братик? Всё же разумно и по-честному. Он тебя когда-то обманул, и вот… сейчас он нам пригодится. Ты разве не понимаешь? Девчонка дорожит им! Он кем-то ей приходится уж точно! А если мы надавим на него слегка… он её приведет прямиком к нам. И тогда мы сможем потребовать за неё выкуп. Мы вернём наши земли обратно! Ты понимаешь?       — Нет, — тихо отрезал Тоффи. Он не стал оборачиваться, чтобы не встречаться с испытующим взглядом Растикора. Тот, наверное, должен быть ошарашен ответом брата. Не каждый день рушатся такие грандиозные планы!       А Септарсис корил самого себя за то, что вообще позволил этим словам вырваться из своей пасти. Всё было бы по-другому, и, возможно, он бы поддержал Растикора… если бы не их визит в королевский сад. Он вспомнил ту самую частичку, которая колола его больнее всего в старые времена. Чарли! Он ведь солгал, скрыл своё истинное происхождение, назвался посланником Растикора и потом… спас его с Нут. Тоффи простил его. Но сейчас ни за что бы не пожелал с ним пересекаться, не хотелось снова видеть существо, к которому когда-то так привязался. Разве Растикор это поймёт?       — Т-ты… но как?       — А вот так. Пускай прошлое остаётся в прошлом.       Растикор удивился по-настоящему, теперь уж Тоффи в этом не сомневался, как только развернулся и увидел его ступор. Самый настоящий, неподдельный ступор, который только может быть. Старший ящер с трудом подобрал ускользающие слова и попробовал настоять на своём недавнем предложении:       — Ладно, ты не хочешь ему мстить… Но ты же понимаешь, что нам нужно менять территориальное положение в ближайшие годы? Сколько можно жить так, как живём мы?! Поэтому я просто обязан сегодня же рассказать этот план генералу.       — Ничего ты никому не расскажешь! — Тоффи не помнил, как очутился на спине у Растикора и обхватил его за шею. Он не хотел, чтобы брат стал причиной его воссоединения с прошлым. Нельзя было такое допустить!       — Отпусти!       Каким-то ловким и чересчур коварным движением Растикору всё-таки удалось сбросить Тоффи на землю. Но в следующую минуту, не успел он подняться обратно, на него обрушилась тень и прижала туда же, где лежал собрат. Септарсису показалось, что он увидел кошку. Кто-то выследил их и теперь рушил все планы. В том числе и те, которые не были столь грандиозными.