Исцеляющий сердца

      Воздух не мог поступить внутрь и охладить разгорячённые лёгкие. Горло было сдавлено лапами незнакомки, которая оторвалась от поверженного Растикора и переметнулась к другому ящеру. Тоффи нарочно обмяк под её хваткой, чтобы сделать хотя бы малейший вдох, и спокойно посмотрел ей в глаза, попутно оглядывая сердитую мордочку. Нападавшая действительно оказалась кошкой. И ещё достаточно молодой. Только взгляд её потерял всякую ясность и подёрнулся мутной пеленой, прямо как заболоченный пруд. Септарсис хорошо понимал, что означает эта пелена. Выброс такой ярости и энергии происходят с каждым воином в определённый момент боя, и тот становится настолько одурманен своей победой, что может ослепнуть. «Триумфальная слепота» — это не такой уж и редкий случай. Так и сейчас Тоффи догадался, что кошка даже не успела разглядеть, на кого нападала. Иначе бы маленькие лапки не сцепились вокруг его шеи. Он поспешно схватил её напряжённые пальцы, которые продолжали сжимать кожу, и, сделав большое усилие, хрипло прошептал:       — Свои… Тоффи Септарс… — жалкий запас воздуха иссяк, оборвав речь ящера.       Но слова моментально подействовали на воительницу. Кошка расслабила свои руки и отпрянула в сторону. Ещё несколько секунд её взор изучающе бегал по мордам двух братьев и их униформе.       — Тоффи Септарсис? Растикор Дисастервейн?       Светло-бурые шерстинки встали дыбом и только потом аккуратно улеглись, красиво обрамляя овал мордочки. Если бы среди них было несколько поседевших волосков, Тоффи бы решил, что перед ним стоит старая добрая Нут. Однако, приглядевшись, он заметил, что глаза у кошечки, в отличие от боевой подруги, были ярко-зелёными.       Пока воительница рассматривала ящеров, Тоффи досконально изучал её и уже не сомневался, что она является воином. Стала бы простая леди надевать военные брюки да ещё и открытую майку?       — Ты что, нюх потеряла?! — Растикор опомнился и возмущённо завопил, подбежав к кошке и прижав её к дереву. — Не видишь, на кого подняла свои когти? Ты даже не из моего штаба!       — Твоего штаба? — страх воительницы перешёл в гневное недоумение. Она выскользнула из лап Растикора и ударила длинным хвостом по его ногам. — Я присоединялась к штабу, которым руководит уважаемый мною Про́кфа.       Тоффи поднялся с примятой травы. Получается, их новая знакомая прибыла из другого военного лагеря?       — Как тебя зовут? — просто и без укоризны спросил Септарсис.       — Сараби. Но можешь называть меня просто Саби, — заключила кошка и быстро перехватила руку Тоффи, пожимая её своими пушистыми пальцами.       Очень неожиданно с губ ящера сорвалась улыбка, и Растикор недовольно поморщился. Тоффи был удивлён не меньше. Обычным знакомством их передрягу никак не назовёшь. И несмотря на это, кошечка прониклась к нему симпатией. Самый интересный вопрос нагрянул гораздо позже: как ей удалось за мгновение изменить свой прежний настрой? Тоффи помнил, с какой ненавистью кошка вжимала его лопатками в твёрдую землю. Но даже ящер не смог бы за столь короткую секунду избавиться от всех переполняющих его эмоций. Что это было?       — Значит так, Саби… — протянул Растикор, приблизившись к ним.       — Для тебя — Сараби.       Ощетинившись во второй раз, Растикор глухо прорычал и обернулся к Тоффи:       — Вот почему все мои планы рушатся из-за каких-то кошек?! Сначала одна к себе не принимала и послала куда подальше… Теперь другая дорогу перешла! — ящер с едва скрываемым смешком обратился к Саби. — Слушай, а вы с Нут случайно не родственницы?       — Она моя мать, — довольно улыбнулась кошечка, ответив воину смеющимся взглядом.       — Да вы издеваетесь…       Это многое прояснило для Тоффи. Даже резкая смена настроения показалась ему простым пустяком. Воительница его узнала, так как Нут наверняка успела ей что-то рассказать. И все обобщающие мысли сходились на том, что военная сейчас находилась в деревне… Нежданно-негаданно уже возле них! Ящер приучил своё сознание не возвращаться в ушедшее детство, а воспоминания с Нут сохранять отдельно. И на данный момент ему успешно удалось всё вспомнить, не коснувшись больной темы. Изредка он поглядывал на идущую рядом Саби. Всё-таки она — вылитая мать! Была в ней и та же резвость, и храбрость, а голос мурлыкал знакомыми нежными нотками. Пожалуй, они стали бы неплохими друзьями. Но только Растикору воительница до такой степени опротивела, что, казалось, был бы у него выбор, он пошёл бы под руку с мьюнианкой, нежели с ней.       На вопросы, как она умудрилась перепутать двух ящеров с врагами, Сараби не без удовольствия отвечала:       — Ваш топот был слышен на всю округу! Кто же так ходит? И кукуруза… Мой нос почуял её из самого далека. Генералу не очень понравится то, чем вы занимались.       Приходилось запальчиво объяснять ей, что дело было вовсе не в кукурузе, как могло показаться на первый взгляд. Тут-то Растикор, пускай и со сдержанной неохотой, поделился новостью. Кошка слушала его, держа уши торчком. И в завершение немного спутанного пересказа событий оба воина сошлись на том, что план Растикора вполне выполним. Что-то внутри царапало желудок, но Тоффи заставил себя порадоваться быстрому примирению брата и Саби. Наконец-то они поладили и уже звонко трещали на весь лес, позабыв про недавнее «правило тишины» и про всё на свете.       Неприметная деревушка, как и всегда, затерялась в гущине ветвей окружающего её бора. Солнце пробивалось сквозь дебри неприхотливо и роняло тонкие красные лучи на верхушки домов. Тоффи втянул родной запах и закрыл глаза. Тишина. Прохлада после долгого летнего зноя. И редкая трель попрятавшихся лесных птиц. Септарсис любил часы, когда наступал заход солнца. И что-то ему подсказывало, что этот вечер станет для него особенным и он запомнит его надолго.       — О, а вот и наши заплутавшие души! Вы где были? — уже строгим шёпотом спросил Йейл, подходя к троице по крутой тропинке. За его широкими плечами, закрывающими почти весь обзор, теснились двухэтажные хаты, в которых гудело множество солдат.       — Йейл! Старина! — Растикор не успел отодвинуться в сторону, как из-за его спины пулей выскочила Сараби и сбила ящера с ног, направляясь к старшему воину. Она вытянулась и повисла на шее непреклонного богатыря. — Ты не представляешь! Патрулируя у границы, я встретила Тоффи с Растикором!       — Ведьма… — Растикор пренебрежительно сплюнул. — А я уж поверил в её дружелюбие! И как это она так быстро втёрлась в доверие к Йейлу? Я с ним целых два года не мог поговорить!       Несловоохотливый воин принялся расспрашивать Саби о всех подробностях и (здесь ящер вообще дался диву) о её настроении. Кошечка смеялась, отвечая нараспев и закатывая глаза, а потом обернулась к двум воинам, продолжавшим стоять у входа в деревню.       — Они занимались очень ответственным делом. Если говорить вкратце… — воительница зашептала в свисающее ухо нового товарища. — Они разведывали у замка самих Баттерфляев! И узнали кое-что интересное из разговоров принцессы…       — Это дельно, — подавив изумление, рогатый воитель проводил всех за ворота, заперев за ними засов.       Тоффи не стал прятать своей взволнованности, когда увидел кишащий новыми союзниками лагерь. Прежняя тишина и простор исчезли, подобно солнцу за горизонтом! К слову, всех новоприбывших вояк нужно было ещё где-то разместить. Тоффи отнюдь не устраивала перспектива тесниться с кем-то на единственном спальном месте, улёгшись «вальтом». Хотя, это ещё куда ни шло! Больше всего ящера огорчила переполненная улица. Солдаты, не успевшие разобрать свои вещи и не знающие, в каком доме кому заселиться, разбросали всё на лужайке и громко буянили, деля между собой жилплощадь. Их беспорядок вызывал не только ярость, но и стыд. Два неизвестных бойца полезли в драку к другим, повалив их на дорогу и топча ногами.       — Ну что, помощник главнокомандующего… — Тоффи шутливо похлопал брата по плечу, — идите и выполняйте свои обязанности. Их необходимо разнять! Не хватало только междоусобиц.       Окликнув Йейла, Растикор побежал в сторону распоясавшейся гурьбы солдат, громко угрожая им на бегу. Саби кивнула ящеру и последовала за двумя воителями. Септарсис остался стоять один, вдыхая раздирающий запах пота и обречённости.       — Тоффи? А я тебя со спины и не сразу узнала…       — Нут? — ещё немного, и глаза ящера полезли бы на лоб. Перед ним стояла она! Давняя спасительница, не выходившая всё это время из его мыслей. Тоффи не сдержал радостного «ах!» и с теплотой оглядел старую подругу. Она ни капельки не изменилась! Разве что ростом теперь казалась короче…       — У вас все кошки с годами хорошеют, в то время как другие задыхаются от старости? — Тоффи позабыл о непутёвом сборище солдат и во весь рот заулыбался, обнимая кошку.       — Не знаю, как остальные, но я ещё не разваливаюсь по кускам, — тем же плавным голосом засмеялась Нут и потом шутя пригрозила Тоффи пальцем. — А ты чего не помогаешь своим товарищам, а?       — Как бы тебе объяснить… Сегодня я чувствую, что нахожусь не в своей тарелке после нового сумбурного плана Растикора.       — Что за план?       Септарсис отбросил идею сбивчивых исповедей на поляне. Не столько по причине шума, сколько ради личного желания поболтать с кошкой наедине. К великому счастью, Нут, как и когда-то давно, поняла его без лишних слов.       — Мы с моей дочерью Сараби расположились в доме, где обычно проживаете вы с Растикором, — она указала на дальний ряд, в котором также стояло пристанище главнокомандующего. — Уже темнеет, зови наших и приходи. Обсудим всё, что накопилось за последние годы!       Завидев Растикора с Сараби, уже переступающих порог генеральского дома, Тоффи не удивился. Как-то поднадоело.       Кузен не намеревался допускать того, чтобы его план канул в воду, и вдобавок подключил к своему делу молодую кошку. Это поджигало затаившуюся обиду в душе ящера. Как-никак, Растикор не взвесил и его мнение.       «Ну, посмотрим, посмотрим, что у них выйдет…»       С горемычными размышлениями Септарсис направился в конец деревни. Он надеялся отдохнуть и ещё раз всё обдумать под своей пустующей крышей. Но и здесь его настиг неприятный казус. На ступенях пристройки сидели волкообразные, которые бессовестно прижимали к себе спиртное.       — Руфус! — Тоффи сделал вид, что не заметил сего «прелестного» зрелища, развернувшегося впритык к дверям его дома, и подозвал солдата. — Руфус… это как понимать? Ваше пребывание здесь.       — Эдак нас подселили к вам с Растикором. Мы теперь будем ютиться на первом этаже.       — Нут уже там?       — Да, на втором-с.       Махнув напоследок в сторону пузатеньких бутылей, Тоффи вбежал наверх и застал Нут, увлечённо смотрящую в «окно» — вырубленное, ужасно маленькое окошечко для света. Военная развернулась на каблуках своих длинных сапог и ласково обняла Тоффи. А потом поцеловала его в холодный лоб.       — Где ребята? — напомнила она, подразумевая Растикора и дочь.       — Ведают нашему старцу тот самый план.       Между тем во дворе стемнело, и в доме стало тоже как-то непривычно и неуютно. Кошка расставила по краям у стен чердака зажжённые свечи. Свет разливался по всему периметру, оседая на лицах говорящих. Тоффи рассказывал всё, что с ним произошло, дойдя до целей Растикора, своих собственных тревог… Он не думал, что Нут будет так требовательна к каждой мелочи, которая когда-либо с ним случалась. Он-то и сам уже мало что помнил! Но сегодняшним вечером ему словно развязали давно подчинённый язык, и ящер не упустил ничего важного из своего повествования. А может быть, заслуга в хорошем слушателе?       — И как всё-таки ты изменился… — отошла от темы старая подруга и провела дрожащей лапкой по убранным назад чёрным прядям волос. Она их гладила любовно, словно родная мать. — Но вернёмся к нашей главной беде или, как её обозвал твой брат, возможности…       У Тоффи снова что-то глухо осело внутри.       — Для начала я хочу заверить тебя в том, что тот мьюнианец с винтовкой, — Нут задела болезненные воспоминания ящера, — не был послан Чарли Аваром. Я его слишком хорошо знаю. Он не смог бы так поступить.       — Тогда как ты это объяснишь? — Тоффи хотелось верить, но всё было лишь на словах… Ему нужно больше.       Нут горько рассмеялась и направила свои блестящие глаза на воина:       — Я говорю так потому, что знакома с ним ещё до создания пленного лагеря. И знаешь… — сгорбившись, зашептала она, но вдруг осеклась, — я… я жалею, что посоветовала тебе забыть прошлое. В этом штабе, а теперь в двух штабах, полно одних и тех же воителей, но среди них нет ни одного, кто бы мог врачевать.       «Уходишь от темы…» — мысленно всполошился Септарсис, но вслух возразил другое:       — У нас уже есть один лекарь.       — А ты помнишь, что он делал? Это, по-твоему, целитель?       — Никто не жалуется, — закрыл вопрос Тоффи. Он старался сдержать рвущуюся на волю злость. Он был сердит на всех, кто твердил ему изо дня в день забыть прошлое. Растикор и прочие не просто твердили, они вдалбливали ему это по самое «не могу», пока ящер так и не поступил. Что им нужно теперь? Нет-нет! Он им не глупая машина для выполнения команд!       — Прости меня…       Ящер отрешённо глянул на Нут, постаревшую за одно мгновение. Ему стало стыдно. Тоффи присел на пол и прижал к своей груди затосковавшую кошку.       — Знаешь, я очень ценю твои слова и прислушиваюсь к ним. Просто… для меня целительство стало запретным воспоминанием. С тех пор…       — А вот и мы! И угадайте с какими новостями? — в узком проходе замаячил знакомый силуэт, но появление самого Растикора опередил его голос.       Рядом с ним приплясывала растормошенная Сараби, каждый раз странно улыбаясь. Наконец, она не стерпела и перебила ящера:       — Главнокомандующий одобрил план Растикора! Мы выступаем этой ночью!       — Да, — продолжал смутившийся на минуту воин. — Все воители предупреждены и уже наготове. У нас есть пара часов для сна и отдыха.       — Как выступаем?! — Тоффи вскочил с освещённого пола и подбежал к брату. Тот, кажется, не хотел видеть возмущение Септарсиса и в этот раз так же его упустил из виду. — Этот расклад никуда не годится! Ты подумал, чем всё это может обернуться? У них же целый оружейный склад с винтовками!       — Растикор… Саби, — Нут успела ловким движением стереть все набежавшие слёзы и посмотрела на старшего ящера и дочь. — Это не очень удачная затея.       — Не переживайте вы так! План безупречен! Завтра мы всё вам расскажем в дороге, а сейчас пора на боковую.       Тоффи, пригорюнившись, заметил, как Нут склонила свою голову, пряча подавленное выражение. Он тоже подавлен… Но так уж сложились обстоятельства, ничего не поделаешь. Нужно посмотреть, как всё может получиться, и, если что, изменить это. Подумать только… вся эта заварушка и испорченные нервы ради одной единственной Мун Баттерфляй. Избалованной принцессы, каких море на этом свете. Всё ради неё! «И нашей территории», — напомнил бы Растикор. Но Тоффи считал, что могли найтись и другие способы для её отвоевания.       — Матушка, почему бы нам всем не спеть перед предстоящей битвой?       Успокаивающая молитва… Тоффи был наслышан о ней из рассказов самой военной. Но он был уверен точно: этим двум она не пригодится. Они и думать не думают о возможных поражениях! Ладно, Сараби… Братец всё же втянул её. Но Растикор-то! В молитвенной песне нуждались только Тоффи и Нут. И чтобы отвлечься, он задумался: почему она пользуется такой популярностью у кошачьего народа?       Когда голоса двух кошек слились в один и тихо замурлыкали, звеня где-то высоко в горле, Септарсис понял. Ни он, ни одно другое существо никогда бы не смогли воспроизвести своей гортанью столь сложные звуки! Песню никто не слышал, она как будто бы звучала на тонком уровне. Тоффи предельно ясно ощущал её мягкие переходы своим сознанием. И вдруг ему стало так хорошо… Чувство неописуемое. Все проблемы и огорчения растаяли. Однако, как только его тело окончательно расслабилось, он распознал голос Нут внутри своей головы:       «Я боюсь, как бы мы не сделали оплошность… Цена победы бывает разной. Я чувствую, что нас ждёт что-то ужасное».