Исцеляющий сердца

      Чтобы стать ближе к победе, воину нужен хороший настрой. Чтобы одержать победу, важно не только не потерять этот настрой, но и укрепить его.       С этим у Тоффи проблем давненько не возникало. Но сейчас он был весьма изнурён лишними переживаниями и догадками. Взбалмошное состояние, настигшее его на церемонии, не проходило до сих пор. И Тоффи с сожалением ощутил, что нужный настрой этим вечером покинул его душу. Теперь в ней оставались только излишняя горячность и смятение.       Пытаясь выплеснуть давящую энергию, чтобы охладить мысли и тело, ящер перешёл на бег. Он легко огибал лесные колдобины и овражки, добираясь до заброшенной хижины. Ночь показалась ему светлой и приятной, так что зрение напрягать не приходилось.       А пробежка всё-таки давала свои плоды. Настигнув покосившееся крыльцо не менее сгорбленного дома, Септарсис понял, что нет для него ничего желаннее в эту минуту, чем сон.

***

      — Просыпайся!       Тоффи подпрыгнул от этих слов, как от внезапного удара.       «Что происходит?»       Взгляд судорожно стал цепляться за мутные очертания, но разобрать ничего так и не удалось. Воин был в замешательстве: ни почерневших брёвен, ни прочих деталей комнаты — ничего словно не существовало. Куда подевался старый военный пункт? Ящер протёр глаза и уткнулся взглядом в мерцающие ягоды.       «Клюсвет!»       Он ясно представил его кислый сок у себя во рту и последующее за этим прибытие силы. Да… это была одна из самых приятных вещей, которую детство оставило ему на память. Но почему он оказался здесь?       — Это я призвала тебя.       Наконец Тоффи обернулся на знакомый голос.       Она!       — Нут? Я не ожидал тебя увидеть… Право, я… — язык ящера прилип к нёбу, и каждое слово приходилось отдирать. — Я так рад тебя видеть!       Не сумев ничего более добавить, он двинулся навстречу силуэту. Сквозь него горел заревом клюсвет, а бывшая военная поглощала эти тонкие лучи и сияла подобно звезде. Она и была настоящей звездой. Отныне её душа принадлежала небу.       Свечение, исходящее от кошки, мягко прошлось по глазам Септарсиса и сделало то, о чём он давно мечтал. Остудило его сгорающую в обиде душу. И ящер, нисколько не удивляясь, потерял желание возвращаться в прежнюю суматоху дней.       — Я вижу, что смогла тебе подарить спокойствие, — разлился медовый голос рядом с Тоффи. — Перед своим уходом я обязана была навестить тебя. Нам есть о чём поговорить. Однако сон твой будет недолгим, нужно поторопиться!       Воитель с неимоверным усилием заставил себя сосредоточиться на сновидении и на пришедшей гостье. И вскоре почувствовал всю радость этого события. Наконец-то у него появился шанс поговорить с Нут по душам, как и раньше! Интересно, что же она собиралась ему поведать? Неужели что-то плохое? И тут Тоффи не смог удержаться от давно мучившего его вопроса. Когда они с давней наставницей сели в траву, ящер спросил:       — Ты случайно не виделась с моей матерью?       Он очень надеялся на это. Омелия ещё ни разу не приходила к нему во снах, словно не хотела навещать, и ящеру от того было куда хуже, чем от старых обид.       «Быть такого не может, чтобы она не наблюдала за мной. Она прекрасно знает, что я скучаю по ней!»       Нут дрогнула в слабой улыбке, напугав Тоффи тем, что может в любой момент исчезнуть. Однако лапа её потянулась к клюсвету, и красная оболочка треснула, забрызгав траву искрами сока.       — Я её не успела встретить, потому что долго была на земле. Не могла оставить дочь в том состоянии, в котором она находилась.       Тоффи вспомнил об одинокой участи Сараби.       — Хорошо, — не скрывая печали, протянул он в ответ. — Тогда не забудь сказать Омелии, что я её очень жду. Ты бы знала, насколько сильно! Иногда я готов оставить эту жизнь, чтобы вновь увидеться с ней.       — Помнишь, что я тебе советовала? Брать пример с отца. Помни и об этом. Тебе пока рано уходить.       — Да… Но сейчас мне именно этого и хочется.       — Тоффи, — Нут строго улыбнулась, — ты нужен здесь, чтобы изменить мир. И поэтому я сейчас с тобой. Я знаю, что ты идёшь за головой Мун Баттерфляй.       Септарсис выжидающе кивнул.       — Не убивай её.       — Что?       — Если ты сохранишь жизнь принцессы, — Нут стала говорить тише, и Тоффи понял, что просыпается, — только тогда ты сможешь изменить её, а затем…       Нитка сна оборвалась. По сознанию проехалась привычная тьма, и воин тяжело вздохнул, поняв, что опять потерялся в себе.       Он очнулся прямо перед приходом Баттерфляй. Ящер слышал, как у дверей топчутся не привыкшие к долгим прогулкам ножки. Это его немного развеселило. Однако остатки сна запрятались где-то в голове и теперь не позволяли что-либо предпринимать. Тоффи дождался, когда принцесса зайдёт внутрь ветхой избы, и оглядел её. Видок юной леди с корнем вырвал проросший в глубине души смех.       — А Вам точно будет удобно сегодняшней ночью собирать клюсвет?       Уже не такое праздное, но по-прежнему длинное платье украшало фигуру наследницы, длинные волосы скрывали её плечи и руки. Единственное, что порадовало Тоффи в образе Мун — неприметные под пышным убранством сапоги. И рассматривая их, он не сдержал улыбки.       «Ну, хоть что-то правильное надела», — смеялись глаза ящера.       Он ожидал, что озадачит Мун своим замечанием и колкой шуткой, однако её реакция была иной.       — Я, помнится, просила меня назвать просто — Мун, не «выкая».       Девушка гордо шагнула вперёд. И Тоффи даже не мог домыслить в эту секунду, что она специально напускала совсем несвойственный для себя вид. Септарсис неловко удивился её собранности и бесстрашию (уже во второй раз) и предложил:       — Может быть, тебе всё же стоит вернуться домой и переодеться?       «А заодно избежать горькой участи…»       Тоффи особо не уповал на случай судьбы, но сейчас, вспомнив сон, резко изменил своё мнение. «Пускай принцесса уходит», — была его первая мысль. Если бы ящеру удалось прогнать принцессу, то тогда он бы с лёгкостью выполнил наставление Нут и не принёс бы нового кровопролития. Однако такой поступок вызывал другие проблемы.       «Что сказать главнокомандующему? Извините, мне было видение, что принцессе нельзя причинять вред? Ересь! Как же быть?»       Конечно, можно было бы поговорить с Растикором и Прокфой о том, чтобы задание перепоручили другому… Но всё равно даже в этом случае Мун была бы убита или замучена до смерти в плену. Тоффи помнил, что она должна была стать заложницей для провокации короля и королевы Мьюни. Тем не менее кто может гарантировать, что её пребывание в качестве приманки не окажется впоследствии плачевным? Любой монстр не упустит момент выместить многолетнюю обиду на подвернувшейся представительнице Баттерфляев. И вряд ли кто-нибудь встанет на её защиту.       Между тем Нут ясно дала понять, что Баттерфляй стоит на зыбкой почве и ею можно воспользоваться в пользу народа монстров. Различие было только в средствах для достижения, казалось бы, благородной цели. Тоффи знал, что вариант, предложенный Нут, — гуманный, но и не слишком надёжный. Во-первых, его пришлось бы исполнять тайком от воинского отряда. И при таком раскладе Тоффи должен был бы брать контроль над жизнью королевской особы в свои руки. В противном случае главнокомандующий мог раскрыть обман своего солдата. Или ящеру просто не удалось бы поладить с принцессой. Разве под силу ему изменить выращенную во дворце девчонку? Как он должен её перевоспитать, чтобы потом получить желанные земли обратно?       — Ничего страшного, моё платье не затруднит похода за клюсветом.       Тоффи отошёл к развалившемуся окну. Отлично! Просто отлично! Баттерфляй сама отказалась уходить, а значит, ему теперь предстоит сделать серьёзный выбор, либо повинуясь долгу и старому обещанию, либо подчиняясь спонтанному влиянию Нут. С другой стороны, он изумлялся и самой Баттерфляй: насколько надо быть наивной, чтобы так свято верить возможному врагу? Нельзя же судить по какой-то книге о всех Септарсисах! Тем более в такое время… Как она не осознаёт?       Раздумья Тоффи были короткими, и он стремительно вернулся взглядом к девчушке. А та стояла как ни в чём ни бывало и разглядывала старый дом. Узнать бы, о чём она сейчас думает… Уж точно не о клюсвете! Хоть взволнованности Мун и не было видно внешне, но чувствовалось большое напряжение.       «Итак, Нут, я тебя услышал. Однако позволь и мне распорядиться своей судьбой самостоятельно! Обманы к хорошему не приводят, а хитрость чувствуется издалека…»       — О чём-то задумался?       — Только о том, как быстро изорвётся твоё платье в нашем лесу, а его длинный подол вымокнет в болоте. Больше ни о чём, — съязвил Септарсис.       Ему нестерпимо хотелось покончить дело одним разом, но это повлекло бы за собой неурядицы и отчуждение от соплеменников. Сначала нужно было помочь самому себе. Если он собирается взять на себя ответственность за маленькую Баттерфляй, нужно разобраться, что она собой представляет на самом деле. В этом Тоффи увидел лучший вариант. Одна ночь, — и решение будет принято.       Исчерпывая время, оба стояли неподвижно и думали о своём.       — Если хочешь увидеть клюсвет, следует поторопиться.       Они, как и загадывал Тоффи, пошли старым путём, известным ему ещё с малых лет.       Узкая низинка утопала в зелени болотных трав, бурно разросшихся дождливым летом. Под ними было трудно угадать почву. Поэтому приходилось идти крайне медленно и с остановками.       Но Мун не замечала опасного пути (или не подавала виду) и каждый раз приковывала взгляды к новому растению.       — Это ли не клюсвет? — она кивком указывала на бурые, вздувшиеся от поглощённой влаги ягоды.       — Нет. До нужной поляны мы ещё не дошли.       — А когда дойдём?       — Когда-нибудь.       — А когда именно?       — Когда придёт время, тогда и дойдём.       Мун тихо простонала и крепче сжала оборки промокшего платья. Тоффи весело улыбнулся. Это будет ей небольшим уроком, чтобы впредь знала, как нужно держаться в древнем лесу, который мьюнианцы небось тоже для себя заприметили.       Ящер продолжал наблюдать за отстающей Баттерфляй. Её лицо утратило прежний блеск и улыбку. И Мун, с видом великомученицы, вытаскивала ноги, увязающие в грязи. Её усталость заставила Тоффи временно проникнуться сочувствием. Когда-то давно он так же боялся болот и ненавидел их. Чёрная жижа вызывала у него отвращение и неприязнь, но он не мог тогда ничего поделать, потому что был в бегах.       Воспоминания замедлили ход времени, и Тоффи несколько изумился, когда увидел приближающиеся знакомые места.       — Можешь расслабиться, — подбодрил спутницу воин. — Мы уже пришли.       Как оказалось, поляна расширилась. Тоффи не смог её узнать сразу, однако не стал скрывать немого восторга.       — Господи! Наконец-то! — Мун плюхнулась в сырую траву.       Септарсис отвернулся и всё равно неудачно рассмеялся.       «А ведь у меня было точно такое же настроение, когда я впервые сюда добрался!»       Не зная причины внезапного смешка, Мун смутилась.       — Где же клюсвет? — поторопилась она сменить тему. И увидев блёклые ягоды, которые поникли к земле, с чувством возмущения воскликнула. — Неужели мы шли в такую даль, только чтобы увидеть незрелые ягоды с горошину!       — Тебя во дворце наверняка учили терпению. А сейчас в твоём теле говорит усталость. Чтобы увидеть чудо, придётся подождать.       Она насилу улыбнулась и притихла. Мокрая и уставшая, принцесса, как показалось Тоффи, будет не способна дождаться самого интересного. Однако предчувствие быстро рассеялось: клюсвет наполнился красным светом, как и в дни далёкого прошлого.       Лицо Мун, всё время бледневшее в разочаровании, сейчас нельзя было узнать. Тоффи мысленно заверил себя в том, что удивление больше всего красит принцессу. Он не знал её остальных эмоций, но глаза Мун в текущий миг можно было перепутать с ягодами: они горели так же ярко в своей глубине и заставляли ящера, вопреки убеждениям, улыбаться. Может, не зря Нут напутствовала ему позаботиться о девочке? Если душа той была способна радоваться и созерцать богатства векового леса, то, возможно, Тоффи смог бы расположить принцессу и к его жителям!       Клюсвет тем временем засверкал не на шутку. Его дурманящий оттенок огня Тоффи помнил с детства. Осталось только припомнить вкус…       — За это можно отдать жизнь! Спасибо тебе огромное, что привёл меня на это место!       Тоффи не успел ей ответить. Земля, на которой они стояли, дрогнула.       Мун, окрылённая восторгом, не почувствовала первого толчка, однако после второго придвинулась ближе к ящеру.       — Что это?       Хотелось бы ему знать самому! Септарсис сделал усилие, чтобы удержать на месте и себя, и Мун Баттерфляй. Частая тряска чуть ли не вынудила их упасть обратно в трясину!       — Мы, кажется, поднимаемся… — подавив страх в голосе, прошептала Мун.       И действительно, Тоффи тоже отследил, как они стали на несколько метров ближе к звёздному небу. Он кинул взгляд вниз и по-настоящему оторопел. Добытчики клюсвета стояли на панцире огромной мьюнианской черепахи!       — Мьюнианская черепаха! — подтвердила опасения воина Мун, успевшая глянуть на землю.       — Шустрее! Вниз!       Септарсис толкнул горе-спутницу к краю и тотчас обратил внимание на роговые щитки, торчащие по бокам панциря. Как же он испугался их в юности, когда столкнулся с мьюнианским черепашонком! Тогда ему по правде казалось, что это взрослое чудище и крупнее его быть не может!       Мун ухватилась рукой за один из щитков и спрыгнула в топь. Тоффи последовал её примеру.       Оказавшись в безопасности, они вскарабкались на ближайшую кочку и стали наблюдать за черепахой. Та, почувствовав некоторое облегчение, пошла прочь, унося вдаль огоньки клюсвета.       Белизна ночи заменила их и предвестила раннее утро.       Мун после долгого ожидания втянула воздух, задрожав в припадке кашля. С горечью она посмотрела на свою руку.       — Эх! Успела пораниться об её панцирь! Теперь придётся скрывать вылазку тщательнее…       В ответ Тоффи не смог улыбнуться.       — Но всё равно приключение было превосходным, — быстро шепча, заверила его Мун. — Только я больше прежнего ощущаю усталость. И ещё мне нужно успеть вернуться домой до рассвета… Мой опекун-советник будет в ярости!       Принцесса неуклюже шагнула вперёд и упала бы, если бы не подоспевший вовремя Тоффи. Он удержал худенькую фигурку девушки и поднял её на руки. Принцесса была безмолвна, провалившись в глубокий сон.       Тоффи очень обрадовался, когда вышел на сухую возвышенность и вскоре укрылся за прохладными стенами шаткого дома. Баттерфляй к тому времени пришла в себя и с тревогой посмотрела в глаза Тоффи.       — Я чувствую себя ужасно. И хочется пить…       Не нужно было лишний раз оглядывать принцессу, чтобы не понять, какой отпечаток на ней оставила прогулка. Септарсис пришёл к тревожному умозаключению. К тому, о чём он раньше никогда не догадывался, но предчувствовал в детстве.       «Панцирь треклятой черепахи! На его поверхности был яд!»       — Полежи здесь, — Септарсис поторопился к выходу. — Я попробую найти кого-нибудь в генштабе, у кого есть лекарства.       — В генштабе?! — лицо Мун исказилось в волнении. — Ты из действующей армии монстров? Этого не может быть! Я прочла в нашей книге, что Септарсисы находятся в стороне от военных деяний! Ты не можешь быть…       Тоффи её прервал:       — Моя внешность и, наконец, моё имя не могут ничего общего иметь с целительством, даже если раньше и были с ним связаны. Настало другое время, старая книга не может тебе рассказать, что происходит на данный момент.       Принцесса продолжала, не веря своим глазам, умоляюще всматриваться в ящера.       — Я вас прошу, — с выступающими слезами на глазах прошелестела она, — не отдавайте меня монстрам! Я бы раньше не смогла из-за гордости даже требовать этого, не то что вымаливать! Но моя мать не выдержит ещё одной потери… Я прошу!       В минуту безудержной мольбы она осознала, какой опасности подвергала себя этой ночью. Мысль о том, что Тоффи в любую минуту мог нанести ей вред, обмануть и сразу привести в чужой лагерь, уничтожила весь покой. И теперь, зная всю правду своего положения, видя, что перед нею стоит истинный враг, принцесса вконец отчаялась. Тоффи пронаблюдал, как поникла её голова и сжались замёрзшие плечи. Она уже не рассчитывала на счастливый исход.       Ящер оставил сидеть Баттерфляй в одиночестве, не дав подсказок на дальнейшее развитие судьбы. Подгоняемый тревогой за чужую жизнь, он всё дальше отдалялся от хижины. Ящер знал, что последние силы Мун остались только на борьбу с ядом, уйти во дворец она не сумеет.       При этом он давно решил, что не будет сдавать её в плен. Сейчас от него требовалась вся хитрость, чтобы заручиться лекарством и ложным доверием перед товарищами. Никто больше не сможет помочь Мун, кроме опытного лекаря в их лагере.       Руки прочёсывали гребень травы, окружающей сухое болото. Тоффи с неохотой коснулся языком оставшейся на пальцах зелени. И горечь ударила по слизистой рта.       «…— Возьми первый свёрток, он лежит ближе всего к тебе.       Тоффи потрепал рукой пучок тёмно-зелёных трав.       — Теперь попробуй несколько листиков на вкус…       Послушно запихав в пасть непонятное снадобье, ящер стал медленно его разжёвывать. Но сразу же выплюнул, поперхнувшись:       — Тфу! Горечь-то какая! И как же эту гадость можно есть?       Опытная врачевательница рассмеялась, глядя на перекошённую в гримасе, но по-прежнему милую мордашку Тоффи.       — Это, мой юный друг, специальный сбор для уставших в бою воинов или просто путников… Когда солдат изнемогает, ему дают этот небольшой свёрточек для того, чтобы он снова окреп и продолжил путь. Также эти травы возвращают аппетит больному».       Воспоминание ударной волной прошлось по душе Тоффи и замедлило его бег. Однако воителю пришлось и вовсе остановиться. Дорогу в штаб загородила Омелия.