Исцеляющий сердца

      В ноздри ударила горечь. Перед Тоффи стояла чаша с недавно приготовленным снадобьем. Ящер окинул довольным взглядом своё творение и обратился к воителю, время от времени покашливающему в стороне:       — Пей этот травяной сок пару раз в день, и тебе станет легче.       Боевой товарищ аккуратно, с некоторым недоверием, взял чашу и вгляделся в колыхающуюся тёмно-зелёную жидкость. На минуту он застыл в растерянности. Ни один воитель ещё не успел привыкнуть к новому ремеслу Тоффи. Теперь он был и генерал, и знахарь во плоти. Ящер достиг того, чего так сильно ждал от него предыдущий главнокомандующий. Он развил в себе этот дар.       Все смотрели на него с восхищением, но с непривычки всё равно побаивались.       Тоффи ободряюще похлопал Клыка по плечу.       — Тебе нечего бояться. Я изучал это растение и пробовал уже на себе.       Убедившись, что воин всё-таки рискнул сделать робкий глоток, Тоффи проводил его из резиденции и остался один.       Оглядев покои, он усмехнулся. Резиденция генерала… Теперь она больше походила на убежище целителя-отшельника. Столы вблизи стен словно бы стонали под тяжестью обрушившегося на них разнотравья. Ярко-зелёные, голубовато-серые, жёлто-коричневые пучки сухих растений боролись за первенство на столе, вытесняя друг друга. Воздух в белоснежной мазанке становился настолько насыщенным, густым и тяжёлым, что ящер не утруждал себя закрывать дверь за уходящими гостями. Их уход дарил ему долгожданную свежесть.       Стоило Клыку выйти на улицу, как Алише пулей прошмыгнул внутрь и уже сидел перед Септарсисом. На его шерсти мерцали снежинки, точно россыпь звёзд. Он бойко отряхнулся и скользнул улыбкой по Тоффи.       — Только что я вернулся из патруля. Мы с Растикором и Сараби проверяли границы.       — Чем порадуешь?       — Обстановка тихая, как обычно. Ни одного мьюнианца в округе. Прошло уже несколько месяцев, а они словно все испарились…       Мысленно Тоффи улыбнулся. Если бы не Мун Баттерфляй, еженедельные стычки с врагами им были бы обеспечены…       На мгновение ящер погрузился в воспоминания о принцессе. Когда они в последний раз виделись? Тоффи каждый раз казалось, что это было совсем недавно. Но, между тем, ящера и принцессу разделяли недели. Иногда долгие и безмолвные.       С приходом холодов принцесса стала реже наведываться в их тайное пристанище на краю леса, и хижина, не раз приютившая Септарсиса и Баттерфляй, пустовала в гнетущей тишине.       Несмотря на то, что их тайные встречи были редкими, на Тоффи они влияли плодотворно. Он успел вникнуть в мьюнианскую письменность. Времени на обучение было ужасно мало, но он начинал понимать… Ранее загадочные узоры превращались в знакомые обороты речи. Тоффи тренировался каждый день и выписывал витиеватые буквы в тетрадку, подаренную ему Баттерфляй.       Перед глазами проносились образы с мьюнианской принцессой. Маленькие изящные ручки; прядка серебристых волос, падающая на белоснежное личико, и глаза… Глаза, наивно устремлённые на него, с едва скрываемой нежностью. Все эти образы подхватывали Тоффи и уносили далеко за пределы резиденции, в старую хижину, скучающую по верным гостям.       Они договорились встретиться этим вечером. Тоффи терпеливо ждал, когда в военном лагере о нём ненадолго позабудут и предоставят самому себе.       Помощник не заметил череду мечтаний, которая посетила Тоффи. Отрешённый взгляд и общее хладнокровное выражение лица стали каменным занавесом между душой ящера и реальностью. Никто не мог его понять. Никто, кроме Мун.       Задумчивость Тоффи передалась Алише. Они неподвижно сидели друг напротив друга, каждый в своих мыслях. Но резкий порыв холодного ветра вернул Алише к действительности.       — Тоффи, мой доклад окончен. Могу я идти?       — Да, — всё так же отрешённо промолвил Септарсис.       Он чувствовал, что важная встреча с королевой уже на пороге. Ещё чуть-чуть, и он напишет ей письмо. Она его примет и пригласит Тоффи во дворец… Состоится дипломатический визит, к которому Тоффи так усердно готовился. Этим вечером его усердия оценит младшая Баттерфляй, и решение будет принято. До заветного перемирия осталось совсем немного…

***

      Выпавший снег громко хрустел под ногами, и Тоффи замедлил шаг, не желая разрывать покров лесной тишины. Наконец вдалеке замаячила знакомая хижина. На пороге стояла Мун и пристально смотрела на приближающуюся фигуру воителя. Уголки её губ приподнялись, а глаза засияли.       — Тоффи, как я рада, что ты смог выбраться ко мне!       Она двинулась с места, уже готовясь принять ящера в свои объятия, но замерла и неловко отступила назад. Септарсис тоже застыл на месте, оглядывая принцессу. Раньше он не замечал, насколько она может быть прекрасна! Наступившие морозы украсили бледную кожу румянцем, ресницы побелели, а синева глаз стала ещё выразительнее. Тоффи подавил восхищённый вздох, и оба торопливо вошли в хижину.       Вопреки лютому холоду снаружи, внутри убежища было тепло, словно в обычный летний день.       Тоффи вопросительно посмотрел на Баттерфляй, ожидая от неё объяснения этого чуда.       Готовая к расспросам, Мун радостно выпалила:       — Когда мы с тобой стали изучать мьюнианскую письменность и читать про травы, я тоже всем этим заинтересовалась и нашла в королевской библиотеке ещё одну книгу! Она про грибы и их волшебные свойства.       Глаза Тоффи загорелись, как и глаза принцессы. Он затаил дыхание, не смея её останавливать.       — Вечерами я листала эту книгу и вдруг увидела… Очень интересный гриб. Его споры согревают воздух, и он может светиться!       Пока ящер слушал рассказ, он рассматривал уголки хижины и теперь заметил расставленные по всему периметру грибы. Это было невероятно! Толстобокие приземистые уроженцы леса сияли, как свечи, и источали желанное тепло. По всей хижине летали золотистые сверкающие споры. Сначала Тоффи подумал, что это светляки, и не мог поверить своим глазам… Световое шоу повторилось. Только теперь на смену летним светлякам пришли зимние грибы-светляки. Так Тоффи решил их прозвать.       — Это… чудесно, — только и мог он произнести.       — Я решила подготовить этот сюрприз специально для тебя… Была уверена, что ты обрадуешься этому. Ты… ты очень дорог мне, Тоффи.       Мун притихла, ласково смотря на ящера, и, спохватившись, что сказала лишнего, вздрогнула. Её взгляд начал испуганно бегать по стенам хижины, не находя укромного места для спасения. Плечи сжались. По телу пробежала мелкая дрожь. Мун набрала в грудь побольше воздуха и уже собиралась сказать что-нибудь в свою защиту, как вдруг ощутила себя прижатой к тёплой шинели. Тоффи заключил её в крепкие объятия.       В этот момент ему показалось, что всё вокруг замерло. Весь мир утих, и он слышал только быстро бьющееся сердце Мун. Он не понимал, что делает и зачем. Единственное, чего хотелось ящеру, это быть рядом с ней. Нежность, которую он умерщвлял в себе в течение многих лет, пробудилась. Каждую встречу он боролся с собой, не торопясь снимать перед принцессой маску хладнокровия, но в этот зимний вечер его натура не выдержала. Чувства прорвались наружу, как бурный поток.       Тоффи положил голову на макушку Мун, робко прижимавшуюся к нему, и прошептал:       — Ты мне тоже дорога… Ты — моя жизнь.       Очарованные друг другом, они присели на пушистый плед на полу хижины. Царило безмолвие. Никакие слова не могли передать сейчас того восторга, что ощущали принцесса и ящер. Говорили только их глаза.       Неожиданная мысль пришла на ум Тоффи.       — Мун, душа моя, я хочу, чтобы ты знала о моём прошлом…       Он поведал ей о пережитой боли. Ужасная смерть матери в огне, плен у мьюнианцев, постоянная борьба за жизнь… Мун слушала друга, и её глаза часто наполнялись слезами.       Тоффи изливал ей душу, как никому другому раньше. Иногда его голос дрожал, когда приходилось касаться тяжёлых моментов. Наконец он с замирающим сердцем произнёс:       — Я жалею, что потерял свою матушку. Но ещё больше я жалею, что не успел попрощаться с отцом перед его смертью… Я не смог прийти к нему на помощь, когда он заживо сгорал в доме… Я не слышал его последнего крика. Я видел только огромное пламя повсюду… Я…       Он замолчал, когда Мун взяла его за руку.       — Тоффи, — принцесса бережно сжала его пальцы, — может, это и к лучшему, что ты не увидел страданий отца? Смог бы ты это перенести? Ты и так намучился, когда твоя мама погибла у тебя на глазах… Ты был совсем ребёнком.       Септарсис согласно кивнул, успокаиваемый нежным голоском Мун.       — Я горжусь тобой, Тоффи. Не каждый способен сохранить доброе сердце, живя так, как ты… Давай поскорее покончим с враждой между нашими народами и будем с тобой вместе! Будем жить в мире!       Этим вечером Тоффи вместе с Мун написал письмо королеве. Он давно был готов, и шаг вперёд наконец-то сделан.       Ночью Тоффи незаметно вернулся в лагерь. По дороге он чуть ли не столкнулся с Чарли Аваром, вышедшим во двор. Тоффи хотел было подойти к старому другу, но одёрнул себя. После признания Сараби в том, что Чарли мог быть знаком с его матерью, Септарсис отдалился от него. Ему казалось, что Сараби всё выдумала. А может, он просто боялся ворошить прошлое? Как бы то ни было, что-то удерживало ящера от беседы с Чарли Аваром. В последнее время он всё чаще думал о будущем и о Мун.       Мысли о возможной связи его матери с мьюнианским командиром постепенно рассеивались и всё реже давали о себе знать. Однажды они и вовсе не навестили Тоффи. Ему пришла весть с Мьюни. Королева назначила встречу во дворце…