Первый контакт. Принцесса для дракона.

Лаврус очнулся ото сна, будто его толкнули. Чувствовал он себя удовлетворительно, если не сказать хорошо. Боль вспыхивала только при резких движениях. В состоянии покоя он ее уже не ощущал. Как бы ни издевались над ним люди — ему определенно стало лучше. В этом состоянии у него уже было больше шансов сбежать. Лаврус прислушался к царившей в медицинском блоке тишине. Под землей разделение на суточные циклы — весьма условное. День от ночи отличался только силой освещения. Светильники и лампы были приглушены. Тишину лаборатории нарушал только писк мед станции в такт ударам его сердца. Даже медперсонал угомонился, удалившись для отдыха в жилые блоки подземного бункера. Турианец покрутил головой, осматривая помещение. Его собрат на соседней койке был накрыт простыней с головой. Не сложно было догадаться, какая участь его постигла. Лавруса охватила тоска, гораздо сильнее терзавшая душу, чем даже боль от ран. Ему еще никогда не было так одиноко. Бессильная злоба душила его, затмевала разум. Было невероятно трудно сдержать себя от крика отчаяния. Твари, ублюдки! Да как они смеют творить настолько мерзкие вещи по отношению к разумным существам! У них нет ни капли морали и сострадания к пленникам. Лаврус бился в оковах, раз за разом испытывая их на прочность. Пытаясь рвать каленный металл цепей и браслетов, не замечая пекущей боли в запястьях. Он держался только на своей ярости и уверенности, что если вырвется на свободу, то убьет каждого находящегося здесь человека голыми руками. Разорвет на части и бросит медленно умирать в муках. Как они делали с его сородичами. Но наручники крепко держали его, давая людям отсрочку. Наконец, турианец выбился из сил. Перед глазами поплыли цветные пятна, пульсируя в такт сердечным сокращениям. Вновь нахлынувшее головокружение заставило откинуться на подушку и смежить веки для отдыха. Он пропустил момент, когда пришла медсестра, чтобы поставить очередную капельницу. Вероятно, до этого момента он снова отключился. По мере того, как раствор вливался в его вену, медицинское подземелье стало оживать. До слуха турианца стали доноситься разговоры незнакомых людей из соседнего помещения, граничившего с медблоком. Что-то громко вещал профессор своим холерическим голосом. Эхо услужливо разносило его голос по помещениям обширного грота, смешивая слова и мешая разобрать разговор. Спустя десять минут в лабораторию ввалилось восемь человек под предводительством Мельхера. Они обступили труп турианца на соседней кушетке, с не меньшим интересом поглядывая на Лавруса. Пленник, лишенный возможности двигаться, отвечал им ненавистным взглядом и демонстрацией крепких клыков. — …И обещанная лекция с наглядным материалом, — продолжил ранее начатый разговор профессор и сдернул простынь. Лаврус отвернулся. Отвращение скрутило внутренности, отозвавшись судорогой в челюстях. У него появился еще один повод мстить людям. Эти мрази препарировали труп его сородича. Вскрыли, как консерву — от паха до подбородка. — Господа, — начал обзорную экскурсию профессор по внутреннему миру мертвого турианца. — Надеюсь, вы приблизительно знаете строение внутренних органов человека, поэтому я освещу лишь несколько моментов в критических различиях между нашими органами и турианскими. Пожалуй, начнем… — Господин Мельхер, — перебил докладчика какой-то человек. Властный голос выдавал в нем военного, привыкшего отдавать приказы. Из-под белой накидки выглядывали манжеты и воротничок формы Альянса. — Одновременно делайте упор на их слабые места, при попадании в которые можно вызвать максимальное поражение или смерть турианца. Профессор поджал губы и кивнул в знак согласия. Он не любил, когда его перебивали. Но стоявший здесь человек вызывал в нем если не уважение, то терпимость к высказываниям в его адрес. Что говорило о важной роли этого мужчины в жизни госпиталя. Если не управляющего, так главного распорядителя. — Конечно, полковник. Я расскажу вам все, что мы успели про них узнать. Так вот, внутреннее строение турианцев во многом схоже со строением наших хищных птиц… Лекция заняла более часа. Склонившиеся над трупом люди внимательно слушали Мельхера, периодически задавая вопросы. Когда все закончилось, двое мужчин отделилось от группы и остались в лаборатории, тогда как остальные переместились в морг. Профессор тоже остался, нервно переминаясь с ноги на ногу и будто предчувствуя неприятный разговор. Лаврус с ненавистью наблюдал за людьми. Среди них находился человек, считавшийся за главного. Полковник периодически бросал в его сторону пронзительные взгляды, пробирающие до костей. — Профессор, мы с вами договаривались о сотрудничестве, а вы в ответ на простую просьбу выставляете моего человека за дверь без должного объяснения причин, — холодно сказал военный, расчленяя взглядом доктора не хуже скальпеля. Тот сжался, обхватив себя за плечи, став еще более круглым. — Мне нужно как можно скорее допросить этого турианца. Неужели вы не понимаете всю важность информации, которую я должен из него извлечь? — Еще рано, — упрямо пискнул Мельхер. В маленьком человечке боролось два противоречивых чувства. Страх перед полковником, влиятельной фигурой, одним из главных помощников и консультантов генерала Уильямса. И проснувшийся ученый, добравшийся одним из первых к биологическим образцам неизученной ранее инопланетной гуманоидной разумной формы жизни. Открытия такого масштаба происходят раз в тысячу лет. И Мельхеру хотелось, чтобы его имя тоже попало в анналы истории, естественно, при условии, что он сможет таки передать материалы исследований на Землю. Возможно, его наградят уже посмертно, но профессора это не пугало. — Этот экземпляр пока единственный, кого нам удалось стабилизировать. — Единственный? Очень плохо, — нахмурился мужчина. — Вы должны точно сказать мне время. У меня на счету каждая секунда. — Завтра, послезавтра. Я не знаю. Ксенобиология — молодая наука, — попытался отмахнуться профессор. — О турианцах известно очень мало. Мы сравнительно недавно стали получать хоть какие-то достоверные результаты. Полковника такой ответ явно не устроил. Его губы сжались в тонкую линию, темные глаза полыхнули гневом из-под смоляных бровей. — Мы предоставляем вам все материалы. Для вас оттянули массу тех скудных ресурсов, которые у нас остались и пошли бы на лечение наших людей. Вы же обещали содействовать нам… Генерал требует у меня результатов! — повысил он голос, заставив профессора присесть от неожиданности. Но, на удивление, Мельхер не стал лебезить и просить отсрочку. Его прирожденная несдержанность подняла цунами внутреннего негодования. Профессор припомнил свое положение, скромное оборудование, скудные медицинские припасы и вынужденное заточение под землей. Мельхер заметно покраснел и взорвался бурной тирадой: — Полковник, вы обещали мне материал! И не только трупный! — заорал он, наплевав на свой страх перед военным. В горячности откровения расплескивая негодование и капельки слюны. Вспыльчивый доктор яростно размахивал руками, перейдя на фальцет. — Стрелять и калечить — это дело пары секунд. А чтобы превратить те куски мяса, что вы мне присылаете, в живые, самостоятельно дышащие тела приходится оперировать в две смены! У меня не хватает рук. Постоянные перебои с препаратами. Мы пользуемся многоразовыми инструментами, как в каком-то каменном веке. Полковник не стал отвечать ему в подобном тоне. Характер Мельхера был настолько же отвратительным, насколько он был талантливым в плане врачевания и научных исследований. Сама колония даже в мирные времена не могла похвастаться развитой медицинской инфраструктурой. Выманить хорошего практикующего врача с Земли ради призрачных перспектив на далекой колонии мало кому удавалось. Полетели самые отчаянные, почти зеленые юнцы, едва закончившие интернатуру, такие, как Корников и Баранов. Младший медперсонал состоял так вообще сплошь из вчерашних трудяг, кое-как закончивших сестринские курсы. А в период жестких военных ограничений и недостатка медицинских кадров выбирать было вообще не из кого. Военный умерил свое раздражение и продолжил в более миролюбивом ключе. — Я все понимаю, профессор. Все ваши проблемы мне известны. Согласитесь, мы не так уж и мало делаем для вашей исследовательской работы. Снабжаем дефицитными материалами и обеспечиваем относительную безопасность. Сегодня-завтра прибудет еще один помощник, как я и обещал. С нужными знаниями и навыками. А вы в ответ на мою услугу постарайтесь довести этого турианца до контактного состояния. — Всенепременно, — кивнул профессор, справившись со своим гневом и сложив руки на груди. Сухо попрощавшись, военные вышли из палаты и покинули медицинский блок. Мельхер, все еще не пришедший в равновесие после диалога с нежданным гостем, рассеяно изучал данные состояния Лавруса с его медицинской станции, бурча ругательства и негодуя:  — Как же. Получите вы у меня турианца. Мечтать не вредно. *** Весь последующий день в капельницу турианцу Корников добавлял какие-то препараты, снижавшие его восприятие действительности и боль. Из-за этого остаток дня для Лавруса пролетел в состоянии полудремы. Тогда как ночью пленнику снова никак не удавалось уснуть. Ранее, анестезиолог в сопровождении крупного санитара и Марты убрали тело турианца и все следы его пребывания в палате. И лейтенант остался наедине со своими мыслями. Лаврус вспоминал свою подготовку в учебном лагере. Двадцать лет семейной, почти счастливой жизни, в один момент закончившейся повесткой о смерти Аризы. За этим последовало три года мрака. Единственное, что его держало на этом свете — двое почти взрослых детей. Которые все же не так давно покинули его, чтобы влиться во взрослую жизнь. И, чтобы не свихнуться от одиночества, лейтенант вернулся на службу. Опытный инструктор по рукопашному бою быстро нашел свое место на линкоре «Азамаз». Именно его корабль один из первых прибыл к Шаньси. Он видел, как пылали поселки после орбитальных ударов, как яростно сопротивлялись местные жители наземным операциям турианских подразделений. Поначалу Лаврус не разделял решения руководства улаживать конфликт силовыми методами, но сейчас он понял, что был неправ. Люди заслуживают смерти. Медленной, мучительной, беспощадной. За неэтичные опыты над разумными существами, за грубость и жестокое обращение с ранеными. Все действия людей по отношению к нему вызывали только боль и мучения. Неужели они так же лечат своих соплеменников? Лаврус все время пытался слушать, о чем говорят медики. Но не мог разобрать и половины из их разговоров. Он был далек от медицины, а потому не знал, насколько люди целеустремленно, но не всегда успешно, пытались изучить такую непохожую физиологию турианцев для того, чтобы найти необходимые для его лечения лекарства. Военные много ставили на ученых и медиков. Захватить турианца живым и относительно здоровым на поле боя было очень большой удачей. Отчаянные бойцы Иерархии дрались до конца и не жалели своих жизней. Даже оставшись без оружия, они шли в рукопашную, используя ножи и когти. Нередко солдаты кончали с собой, лишь бы не попадаться в плен. Поэтому полковник мирился с упрямым Мельхером и потакал его капризам. *** Утро для Лавруса началось с привычной порции пыток. Флегматичная Марта с неизменным бурчанием колдовала с его повязками. Профессор стоял рядом и изучал данные со станции. — Антибиотик не действует. Нужен другой препарат, — печалился пожилой врач, потирая заметную лысину, неосознанно взлохмачивая остатки коротких седых волос. — Скорее бы прилетел помощник. Баранов с Корниковым плохо разбираются в антибиотической фармакологии. — Профессор отвлекся от прибора и оценил состояние раны на ноге пленника. — Отвратительно. Нужна новая операция. Еще немного и разовьется гангрена. Покончив с работой, люди удалились в соседнюю секцию, чтобы всего через час вернуться и начать развивать бурную деятельность. В подземелье возникло оживление. Турианец заинтересовано прислушивался к разговорам снующего персонала. Медики забрали часть оборудования из лаборатории и упаковки с препаратами в помещение рядом с его палатой. Через какое-то время заскочили Баранов с Корниковым. Медики принялись отключать мед станцию от соседней койки. Сматывали провода и складывали выдвижные блоки. Не прерывая своего занятия, они почему-то шепотом переговаривались: — А ты видел, как она на меня посмотрела?.. — продолжал какой-то спор Виктор, улыбаясь от уха до уха. Его усыпанная веснушками физиономия лучилась восторгом, а мелкие жесткие кудряшки волос, топорщившиеся из-под шапочки, придавали лицу мальчишеский вид. Молодой человек приободрился и уже не казался таким замученным от недосыпа и постоянного стресса. — Как на идиота, Виктор. Как на идиота, — подстрекал его Корников, будучи в не меньшем расположении духа. Его глаза блестели, а губы расползались в ответной улыбке. — Не обольщайся. Такие девушки, как она, не ведутся на таких, как ты. У тебя нет, как ее?.. А, харизмы! Баранов в шутку обиделся и запустил в коллегу удлинителем. Турианец с удивлением наблюдал за словесной баталией двух молодых докторов, не сразу догадавшись, о чем идет разговор. — А у тебя она будто есть? — не согласился Виктор и, дернув на себя основной блок станции, чуть не опрокинул анестезиолога, вцепившегося в другой ее край. — Чур я первый приглашаю ее на свидание. — И не мечтай, Баранов, — парировал Корников, дёрнув блок станции в свою сторону, будто это была воображаемая девушка, из-за которой они устроили словесную перепалку. — Талина тебя пошлет, даже не дослушав. К тому же куда ты ее поведешь? В столовую? — Да хоть в столовую. Я придумаю, — не сдавался Виктор, наконец отвоевав себе медицинское оборудование. Раст махнул рукой и стал сгребать в охапку съемные блоки, идущие в комплекте со станцией. — Придумает он, — буркнул Корников, понимая, что находится в таком же незавидном положении и мест для свиданий действительно мало, а романтических нет вообще. Но Виктора будто осенило, и он остановился как вкопанный, обнимая станцию руками. — Слушай. Я недалеко нашел огромный грот с флюоресцентными лишайниками. Думаю, ей понравится. Знаешь, какая там атмосфера? — Атмосфера? — буркнул анестезиолог в сторону более сообразительного коллеги. — Такая же спертая, как и везде. — Раст нахмурился и с досадой покосился на находящегося тут же пленника. — Чертовы пещеры, чертовая война, трижды проклятые турианцы. Корников нервно дернул зацепившийся провод и решительно покинул помещение, с желанием больше не продолжать разговор. — Раст! — окликнул его Виктор, не в состоянии самостоятельно справиться с блоком станции. Он выпрямился и тоже посмотрел на турианца. От хорошего настроения не осталось и следа. Вдобавок, послышался крик профессора в сторону «косолапого» Корникова и «копающегося» Баранова. Анестезиолог влетел в палату и не говоря ни слова стал помогать Виктору толкать станцию. Медики вывезли оборудование из палаты, снова оставив Лавруса одного. Время до вечера тянулось медленно. От скуки он впадал в подобие дремы. В прошлом он ежедневно занимался активной деятельностью. Тренировки, спарринги, обучение молодняка. Нынешнее бездействие, серый потолок и неволя просто сводили его с ума. За весь день один-единственный раз пришла медсестра, чтобы сменить капельницу. Из всех развлечений — прислушиваться к негромкому разговору докторов и звонким окликам Мельхера, оперировавшего очередную жертву человеческого произвола. Лаврус не знал, радоваться ему или огорчаться. Хотя, если ему в какой-то момент все-таки представится случай сбежать, то при наличии поддержки в лице соплеменников этот шанс может увеличится. И только поздно ночью в его палату ввалились профессор и медсестра. Мельхер едва держался на ногах. Его халат был весь в турианской крови. Он почти с головой влез в невысокий шкафчик и, шурша упаковками, стал перебирать препараты. Медсестра раскладывала инструменты для дезинфекции в автоклаве. Огромном бочкообразном чудовище, пускающему струйку пара из бокового отверстия. Ограниченные ресурсы быстро приучили медиков экономить и перейти на многоразовый инструмент. — Профессор, — послышался женский голос, не раз слышанный за этот день, но обладательницу которого турианец увидел впервые. Он уже тогда понял, что именно из-за нее спорили двое медиков. Лаврус повернул голову в сторону нового лица. — По Шестому прогноз неблагоприятный. У него все признаки комы. Обладательница голоса вытирала пот с лица чистой салфеткой. Ее халат тоже пестрел голубыми пятнами. — Спасибо, мисс Зонг. Вы сегодня здорово помогли. Едва прибыли и сразу к работе. Как вам ваши будущие пациенты? — спросил профессор, не прерывая своего занятия. Девушка пожала плечами. Она сняла шапочку. Иссиня-черные, коротко стриженные волосы упали на лицо. Девушка заправила непослушные пряди за уши. — Вы знаете мою историю. К турианцам мне не привыкать. Я уже научилась отличать их друг от друга, изучила поведение некоторых из них и привычки. — Две недели в турианском плену. Тесное общение с их учеными. Это делает вас поистине ценным кадром, — вскинулся профессор. Он хотел еще что-то добавить, но передумал. — Надеюсь проблем у вас с ними не будет. Все-таки стресс и лишения. — Со мной обращались очень корректно, — сказала девушка спокойно. — Естественно, мы не жили в комфортных номерах. Но, по крайней мере, не били и не пытали. Профессор, наконец, покинул недра шкафчика, придерживая охапку коробок с препаратами. Он высыпал их на поднос, снова пересмотрел, уже более внимательно и, выбрав несколько упаковок, вручил их своей новой помощнице.  — Значит, с завтрашнего дня будете куратором этого экземпляра. Надо снова вскрыть и вычистить рану на ноге. Справитесь? — спросил он молодого врача. — Я постараюсь, профессор Мельхер, — сдержанно кивнула девушка и только сейчас заметила бодрствующего пациента. Она очень устала. Сначала проделала нелегкий путь на воздушном транспорте, чтобы добраться до скрытого в горах военного бункера, затем больше десяти часов ассистировала профессору в довольно сложных операциях, на трех пациентах по очереди. Врач подошла к турианцу и посмотрела на него. Встретившись с ним глазами, она не отвела взгляд. — Он в сознании? Понимает нас? — В сознании уже пару дней, — профессор закончил с работой, подошел и встал рядом с девушкой. — Нас-то он понимает, в его среднем ухе вшит имплантат переводчика, но мы не понимаем его. Военные не оставили переводчик для нас. Талина удивленно приподняла тонкие брови. Узкий разрез ее глаз придавал лицу странное, отличное от местных докторов, выражение. — А как же с ним разговаривать? — А никак, — пожал плечами Мельхер и развернулся к выходу. Но вдруг резко остановился и бросил через плечо. — Мисс Зонг, он привязан, но будьте осторожны: может цапнуть. Корников еще в повязке ходит. Профессор захохотал и вышел. Врач еще какое-то время бесстрашно смотрела на турианца. Очень умные, наполненные злобой зеленые глаза. Синий рисунок на темно-коричневой коже лица. В свое время она насмотрелась на самые разные турианские лица. Нападение на колонию стало для всех неожиданностью. Мирный сонный городок. Новая партия свежеприбывших колонистов не спеша распаковывали свои пожитки во временных жилых модулях, в хаотичном беспорядке разбросанных вокруг новеньких капитальных корпусов и казарм военных сил Альянса — Аванпоста молодой колонии. Сирена разорвала уютный сон послеобеденной сиесты, заставив жителей с недоумением выглядывать из своих блоков. Крупный метеорит, первый грозный посланец с небес, чиркнув в раскаленном воздухе алую полосу, упал в двадцати километрах от поселения. Ударная волна смела все незакрепленные предметы в радиусе десяти километров, положила деревья, вырвала несколько антенн в непосредственной близости, порядочно тряхнув землю под ногами у колонистов. Среди населения поднялась небольшая паника, которую вскоре удалось погасить. Но сирена продолжала выть, а военные на территории базы готовились к каким-то маневрам. Стартовали все воздушные суда, имеющие на своем борту вооружение, выстраивались в колонны наземные войска Альянса, разворачивалось оборудование противовоздушной обороны. В течении суток с неба обрушилось еще несколько метеоритов, порождая новые волны паники среди гражданского населения. Люди строили догадки, одна другой страшнее, искоса поглядывая на военных, патрулирующих жилые районы. В городе ввели комендантский час. Генерал Уильямс, руководитель гарнизона, официально не давал никаких комментариев и не сообщал подробностей. Местные жители не знали, что в первые часы наступления захватчикам удалось лишить колонию всего воздушного сопротивления. Но дальнейший штурм останавливали продуманное противовоздушное вооружение аванпоста, осторожность противника, решившего для начала провести разведку, и его уверенность в собственном успехе. Колония погрузилась в напряженное ожидание удара. Жители нервничали и стали срываться в отдаленные аграрные поселки, пытаясь укрыться от нависшей угрозы, не понимая, что именно такие незащищенные поселения станут первыми ударными точками. Молодая специалистка, Талина Зонг, была медицинским куратором одного такого поселка, принимая жителей с жалобами на здоровье в том же блоке, что и жила, зонировав его на жилое и больничное отделение. Ее пациентами были десяток семей, ковырявших плодородную почву планеты, ассимилируя земные виды растений, плюс небольшая группа геологов, чей лагерь окопался у склона глубокого каньона в пяти километрах от поселка. Уже вторые сутки колонисты не могли никак связаться с аванпостом. Управляющий, Стен Миклер, исполнявший обязанности не только управления, но и много других, отправился на вездеходе выяснить причину радиомолчания и все еще не вернулся. Из зарослей, обступавших поселок, высыпалось два десятка агрессивно настроенных существ, при оружии и довольно свирепых на вид. Колонисты оторвались от дел, особо впечатлительные с взвизгами стали искать укрытие. Медблок на тот момент практически пустовал. Одну из пяти коек занимала Вельма, девочка лет пяти, дочка одного из колонистов. Она послушно терпела сканирование медицинской станции для выявления причины аллергической кожной реакции, мучившей ее уже пару дней. Чтобы ей было не так скучно, Талина читала сказку. — «…Дракон взмахнул крыльями и проревел, выпуская струю пламени, но копье рыцаря все же пробило его защитный панцирь и попало в сердце. Могущественный зверь рычал от боли и бил хвостом, но из последних сил защищал вход в пещеру. Однако силы его были на исходе. Чудовище последний раз полыхнуло огнем и уронило голову на землю, лишившись жизни. Принц праздновал победу, с видом победителя разъезжая вокруг поверженной туши дракона. Ратники потрясали мечами и издавали боевой клич. Они радовались в предвкушении сокровищ, что найдут внутри. Принц поднял руку, дабы успокоить своих спутников. Он заметил тонкую фигурку, отделившуюся от скал у входа в пещеру. — Веснава, — прошептал Далий и слез с коня. Он хотел было броситься ей на встречу, обнять ее, поцеловать, поведать, как же труден был бой с чудищем ради ее свободы. Но девушка даже не посмотрела в его сторону. Смахивая слезы, она подбежала к туше дракона. Упала рядом, обняла за шею, прижимая морду к груди. Это разозлило принца. Ведь он рисковал своей жизнью, пытаясь вызволить принцессу, а она вместо благодарности обнимает убитого дракона, будто он был ей милее всей жизни. — Ты свободна, Веснава. Отец ждет тебя. Он будет очень рад узнать, что ты жива. Девушка подняла на него свои заплаканные глаза. — Он не держал меня взаперти. Я была с ним по собственной воле, — тихо проронила Веснава, все еще не желая отпускать мертвого дракона. — Он любил меня и был верным другом, а ты убил его! Принц оторопел. Он ждал слов благодарности, объятий и рыданий принцессы на своей груди. Перед глазами маячил собственный замок, земли, слуги и эта самая принцесса в подвенечном платье, стоящая рядом с ним. Все то, чего он был лишен по праву рождения, как самый младший. Вместо этого его обвиняют в убийстве и гонят прочь. Далий не собирался отказываться от почестей и награды ради капризной девчонки, вообразившей себе неизвестно что. Драконы и любовь — вещи несовместимые, это знает любой ребенок. Он потянул принцессу за руку, но она вырвалась и выхватила кинжал, который хранила за поясом: — Не подходи, иначе я убью себя! — крикнула она и приставила острый клинок к своему сердцу. — Не говори глупостей, — сказал принц и шагнул в ее сторону, чтобы забрать оружие. Девушка охнула и вонзила в грудь клинок по самую рукоять. Ее бездыханное тело повалилось сверху на тушу дракона. Кровь девушки, вытекавшая из раны, стала смешиваться с кровью дракона. По шкуре ящера и коже принцессы стали плясать искры, а красный поток смешанной крови вспыхнул ярким пламенем, заставив Далия отшатнуться. Через несколько минут от двух тел осталось только кучка пепла, которую разнес по горам разгулявшийся ветер. И даже сокровища дракона не смогли принести радости принцу. Он думал и никак не мог понять, почему принцесса предпочла ему ужасное чудовище. Почему лишилась ради ужасной твари жизни? И не знал он, что любовь и дружба не знаю границ. Что этому прекрасному чувству подвластны не только люди. И даже покрытое чешуей чудовище, с пастью полной острющих зубов, тоже может любить. КОНЕЦ „ Талина выключила планшет и тут же была атакована вопросами:  — А можно приручить дракона? Подружиться с ним? Покататься на нем, как принцесса? — Сказка Вельме очень нравилась, слышала она ее уже раз двадцать, и с каждым новым прочтением история вызывала у нее еще больше вопросов. — Не знаю, — улыбнулась девочке врач. — Драконы умны и свободолюбивы. Но, думаю, можно. — Ух, ты! — обрадовалась малышка. — А что для этого нужно сделать? Талина на минуту задумалась, припоминая фольклор, связанный с древними огнедышащими ящерами. И пусть это была всего лишь сказка, она не видела смысла отказывать в этой сказке ребенку. Вырастет, сама поймет. — Ну, для начала нужно найти драконье яйцо, положить его в костер и ждать, пока из него не вылупится дракон. — Это долго, — нахмурилась Вельма, непоседливая по натуре, она не любила ждать. Но для своего возраста девочка казалась чересчур взрослой, как и все дети колонистов, проживших здесь хотя бы пару лет. — И папа меня не пускает далеко от поселка. Как мне искать яйцо? А есть еще какой способ? — Иногда можно найти и вылечить раненого дракона. И он в благодарность что-нибудь тебе подарит. Глаза Вельмы засияли, она чуть было не подскочила, но врач придержала ее на месте. — Золотые сережки или колечко? — Может даже что-то более ценное, — уклончиво ответила девушка. — Осталось только найти раненого дракона. Жаль, они не водятся рядом с нашим поселком… — нахмурилась девочка. — Может, они живут дальше? Дядя Стен рассказывал, что мы так и не успели расследовать все земли нашей новой Родины. — Исследовать, — поправила ее врач. Исследования, действительно, еще не были окончены, но Талина сомневалась, что они смогут найти на планете животных, чем-то схожих с драконами из легенд. Однако она немного ошиблась. Эти самые драконы, чуть меньших размеров, уже обшаривали поселок и выгоняли колонистов из их домов, сбивая в кучу. Медблок стоял на отшибе, и криков пленных слышно не было. Турианцы огонь не открывали из-за того, что местные жители не имели при себе огнестрельного оружия. Все надеялись на аванпост и прикрытие из космоса. Крупных хищников в округе не водилось уже давно, и длительная мирная жизнь заставила тех, кто даже имел оружие, закинуть его подальше, чтобы до него не добрались любопытные дети. В сейфе коменданта Стена, на случай беспорядков, хранился небольшой арсенал. Но тот все еще не вернулся. Поселок пал почти без сопротивления. Двери медблока распахнулись, беспрепятственно пропуская трех вооруженных солдат. Девушка сидела спиной ко входу. Завидев турианцев, человеческий ребенок подскочил на кушетке и радостно захлопал в ладоши: — Драконы, драконы!!! А ты говорила, что у нас они не водятся. Врач оторопело осматривала прибывших, прижимая ребенка к себе. Ящеры оказались самыми настоящими, пусть гораздо мельче сказочных, но не менее опасные и вооруженные не только когтями. И намерения у них были далеко не дружеские. Впасть в отчаяние ей не дали дети, заботу о которых повесили на нее одну. Куда забрали остальных взрослых — Талина не знала. Часто приходили турианцы в униформе, отличной от той, что носили военные и без оружия. Исследовали ее и детей под сканерами, брали кровь и ткани для исследования. Ученые — догадалась девушка. Дети держались мужественно, плакали только самые маленькие. Бодрее всех держалась Вельма, заражая своим оптимизмом врача и остальных детей. Она все происходящее вокруг считала своего рода сказкой и упорно пыталась ‚подружиться с драконами‘. И в какой-то мере ей это удалось. Девочка снискала снисхождения у одной из турианок, присматривавшей за порядком в блоке, где они жили. Болтала с инопланетянкой на разные детские темы, смеялась и охотно участвовала в исследованиях. И в тот момент, когда в ответ на какой-то вопрос малышки, турианка по-дружески приобняла девочку, Талина осознала, что больше не воспринимает их как злобных, бескомпромиссных захватчиков. Девушка скользнула взглядом по лежащему турианцу. Естественно, привязанному и желающему освободиться. В нем полыхала ненависть. Она чувствовала это едва ли не физически. Раненый дракон, — подумала Талина и усмехнулась своим мыслям. — Почти как в сказке. И если ей удастся его вылечить, сможет она рассчитывать на его благодарность или он бездумно свернет ей шею, когда у него появится возможность сбежать? Она была не так уж далека от правды, за одним единственным исключением. Прямо сейчас турианец не жаждал немедленного убийства, а с таким же интересом рассматривал ее. Он сравнивал девушку с Мартой и другими женщинами, встреченными в колониях на Шаньси или захваченными в плен. Тонкие черты лица, почти белая кожа, оттеняемая черными волосами, темные пронзительные глаза. Одежда не могла скрыть ее стройную фигуру. Тонкие руки с длинными пальцами явно не держали ничего, тяжелее скальпеля. — Надеюсь, сработаемся, — Талина улыбнулась, от этого на ее щеках появились ямочки. — И если разобраться, то мы не так сильно и отличаемся. Она развернулась и вышла из лаборатории. Девушка смертельно устала и мечтала добраться до кровати. Лаврус поднял голову и проводил взглядом нового врача, уже сделав для себя вывод. Пожалуй, это самое симпатичное лицо в этом госпитале. Жаль, что она принадлежит к расе врагов и скорее всего прибыла для того, чтобы принимать участие в пытках. И если мне все-таки удастся сбежать, то эту девушку я убью последней. — От этой мысли у пленника потеплело на душе. — Может, даже для начала с ней позабавлюсь.