Чужачка

Кто летит за пургой из обители молний, Тот единственный в силах шагнуть через край. Так гряди из-за гор, из-за синего моря, И у этого мира меня забирай. Эту ложь, горе, нежить и небыль, Я стеклянный сосуд со свечою внутри; Мы отвержены – что ж, упади же из неба и у этого мира меня забери, И навеки меня забери, слышишь, в небо меня забери. Мельница - Обряд

- Ты ещё кто такая? Несколько часов в четыре руки женщины стабилизировали состояние Саскии, и вот теперь пришло время поговорить по душам. Правда, Йенна так и не поняла, на кой хрен нужны все эти пассы и литры магии. Дракона обычным ядом не возьмёшь, поваляется пару неделек да очухается. - Я с ними, - целительница мотнула головой в сторону двери, за которой бдила половина Вергена, в том числе и Йорвет с Геральтом. Причем последние больше опасались, что самая могущественная чародейка Севера сожрет незадачливую целительницу и косточки выплюнет. В ситуации была еще одна странность, если забить на тот факт, что прямо сейчас у них на глазах притворяется мертвой драконица. Филиппу Эйльхарт Йенне успели отрекомендовать в лучших традициях местного населения: дескать, она душегубка, стерва и не слишком хорошая женщина. В идеале советовали бежать от неё подальше, если шкура дорога, или хотя бы не откровенничать с ней слишком уж сильно. Но бежать от неё Йенне не хотелось. За всей злостью, нетерпимостью и жаждой власти девушке виделась и другая сторона этой безусловно противоречивой натуры. Казалось, демонстрируя все свои отрицательные качества, эта женщина просто поддерживает статус, играет когда-то избранную роль. В отличие от той же Саскии, которая при всей своей показной любви вообще оказалась драконом и всё ещё не вызывала доверия. Поэтому целительница кратко пересказала свою биографию, начиная с момента появления в этом мире. Способности и таланты были продемонстрированы во время лечения, а детали Филиппу и вовсе не интересовали. Только ситуация с мглой и амулет из адуляра были изучены под всеми доступными углами. - Значит так. Сейчас мне будет некогда, а завтра приходи – будем изучать тебя и твои возможности. Меригольд, конечно, талантлива, но ещё слишком молода и многого не знает, поэтому я лучше проведу собственные эксперименты. Про то, что увидела в этой комнате, молчи. Йенне ничего не осталось, кроме как кивнуть. Город скорбел и обвинял всех вокруг, в том числе и союзников. Как так, саму Аэдирнскую деву посмели отравить прямо перед битвой! В первые часы, когда новость только начала расползаться по улицам, Верген напоминал большой муравейник, где каждый подозревал каждого. Ведьмаку и целительнице было начхать на заговоры и Саскию. Они уже три часа торчали под домом местного старосты, готовые штурмовать красную дверь. Скаллен Бурдон к приему гостей готовился основательно: тупо закрылся в собственной спальне с бутылью махакамского спирта и досрочно оплакивал «спасительницу и благодетельницу». Первым сломался ведьмак. Он хотел жрать и спать, а не слушать бесконечные причитания горожан. Решительно наказав Йенне сидеть и не рыпаться с лавочки, Геральт прихватил мешочек с монетами и драгоценностями, и уже через пятнадцать минут вышел с ключом от дома и картой, где красным крестиком этот самый дом был отмечен. Слава богам, пристанище двух одиноких странников оказалось недалеко. Относительно недалеко, учитывая краснолюдский размах и колорит. Каменная и с виду неприветливая постройка находилась чуть в стороне от главных улиц на площадке прямо в скале, куда вела длинная лестница. Изнутри домик выглядел необжитым, но достаточно просторным, чтобы в нем спокойно могли разместиться человек пять. На первом этаже обнаружилась кухня, пара чуланов и помещение, которое выполняло роль столовой и гостиной одновременно. Тут же за маленькой дверкой нашлась и лаборатория, что было уже приятнее. Весь второй этаж занимали две просторные спальни. Настолько просторные, что в комнатах гуляло эхо и сквозняки. Отправив Геральта на рынок, Йенна засучила рукава и приступила к уборке. Она тихо мурлыкала себе под нос песенки, смахивая паутину и представляя, каким может быть это место в теории. По всему выходило, что немного женской руки, и домик заиграет новыми красками. Жить можно. Ужин готовил тоже Геральт. Не то, чтобы девушка не умела готовить, просто большая печь как-то не вписывалась в её понятия о плитах. Проще было соорудить костер, чем справиться с дровами, заслонками и ухватами. За едой обсудили мглу, отравление Саскии и разошлись по своим углам. Так закончился первый безумный день в Вергене. А дальше жизнь как-то сама наладилась. Во всяком случае, первая неделя прошла крайне продуктивно и без дополнительных стрессов. Постепенно девушка облагородила дом до состояния жилого, обзавелась благодарными клиентами (это было вообще просто – слава бежала впереди планеты всей, не без помощи острых ушей товарищей) и вернулась в состояние душевного равновесия. Жить с Геральтом было удобно, если, конечно, игнорировать городские сплетни. Во-первых, крепкая мужская рука в хозяйстве лишней совсем не была: ведьмак, несмотря на кочевой образ жизни, оказался крайне привязан к домашнему уюту, чистой постели и горячей еде. А во-вторых, вместе они умудрились создать отличный симбиоз, где у каждого были свои обязанности. Кроме того, Геральт решил воспользоваться талантами юного дарования и часто таскал в лабораторию разные ингредиенты, совместив расширенное обучение и халяву. Эликсиры, включая и ведьмачьи, целиком легли на Йенну. С Филиппой девушка пересеклась всего два раза. Магичка действительно провела какие-то эксперименты, нацедила немного крови и сказала ждать результатов. При этом выглядела она потрясно для трёхсотлетней ведьмы, но весьма загнанно. На Эйльхарт давили со всех сторон, припоминая и мглу, и ту же Саскию, которая продолжала валяться без сознания, на радость каэдвенским шпионам, и даже прошлые заслуги. Она и держалась-то на отвратительном характере и страхе народа перед чародейками. Йенне было скучно. Вот кто бы мог подумать, что долгожданное спокойствие окажется таким до одури утомительным, бьющим по ушам одиночеством? Заперевшись в лаборатории, девушка перебирала травы и ингредиенты для ведьмачьих зелий. Ей вспомнился старый профессор с кафедры биологии: интересно, что бы сказал этот именитый дядька на то, как его любимая ученица раскладывает по странным банкам конечности невинно убиенных монстров? За последние два дня Геральт успел натаскать столько запчастей от гарпий, что вздумай Йенна пойти по следам Франкенштейна, уже могла бы создать собственную крылатую зомби-армию. Такой – с миртом и ласточкиной травой в волосах, с руками по локоть в слизи – её и нашел Киаран, решивший именно в этот момент осчастливить целительницу своим присутствием. Сбоку на зеленой стеганке зияла огромная дыра, через которую просматривался длинный тонкий порез. - Что? – она сдула прядь волос, свалившуюся на лицо. - Призраки. Дьявол, мгла висит уже неделю, а Vatt’ghern прогуливается по ущельям и любуется местными красотами. Эти твари всё ползут и ползут… Йенна споро ушагала за ширму, отмывать руки и готовить инструменты. Местная хирургия удручала, но прямо сейчас, к счастью, ничего, кроме иголки и ниток, было не нужно. - Раздевайся, - крикнула она. В ответ раздалось какое-то невнятное бульканье, которое частично заглушил плеск воды. Было немного обидно. Целую неделю остроухие ныкались по углам, и вся доступная информация приходила исключительно в виде таких же порезанных защитников родины. Йенна знала, что Киаран все время проводит в патрулях, что предводитель белок буянит и готовит армию к обороне и всем вроде как некогда. Не то, чтобы она жаждала внимания, но хоть бы раз кто заглянул просто так, на чай там или поболтать. То, что эльф серьезно воспринял её слова, девушка заметила сразу - сложно не заметить двухметровую ушастую скотину в одних подштанниках, раскачивающуюся на табурете посреди комнаты. Йенна рубанулась плечом об ширму, взвизгнула, оступилась и встретилась пятой точкой с полом. Вспомнился Йорвет. - Блядь. К чести Киарана, он хотя бы оставил подштанники. Его братец такими деталями вообще не утруждался. «А ведь они похожи» – вяло подумалось девушке. Тот же рост, тот же разворот плеч, тот же насмешливый прищур зеленых как трава глаз. Горячечный, воспаленный взгляд прошелся по обнаженному торсу, покрытому застарелыми шрамами, к татуировке на шее с правой стороны, пересекающей всю грудь до нижних ребер. И все же этот конкретный эльф был другим. Более расслабленным, более открытым. Сейчас он был похож на большого, довольного жизнью кота, ожидающего ласки. Йорвет всегда походил на волка, изготовившегося к прыжку. Она наблюдала, как Киаран медленно поднимается и подходит ближе. Поднимает её на ноги и встряхивает, проверяя на целостность. Слишком близко. Горячие сухие губы мазнули по виску, будто примеряясь, сползли по щеке и столкнулись с губами. На подоконнике ворохнулась старая знакомая – серая пичужка, и сейчас в её глазках-бусинках сквозило что-то похожее на разочарование. Поцелуй был медленным, тягучим. Киаран целовался умело, стараясь расшевелить девушку на ответные ласки. Йенна стояла как солдатик, вытянув руки вертикально вниз. Мозг упорно отказывался принимать действительность. Йорвет целовался по-другому. Птичка чирикнула и с размаху долбанулась головкой об подоконник. Киаран перешел к наступательным действиям, пуская в ход руки. Йенна чихнула. Бабахнула входная дверь, с размахом впечатываясь в стену. Домой вернулся ведьмак и привел с собой гостей. Йорвет шальным взглядом обвел лабораторию, брата, все еще полуголого и весьма страстно сжимающего целительницу, саму целительницу, стоящую истуканчиком и явно не разделяющую пикантности ситуации, и выдал длинную матерную тираду на Старшей Речи. - Блядь, - повторила Йенна. - Блядь, - поддержал её Геральт. С появлением гостей налёт романтики растаял как белый дым. Девушка наскоро обработала рану, которую, к слову даже зашивать не пришлось, и принялась разыгрывать радушную хозяйку. Киаран с появлением командира внезапно вспомнил, что у него там пост без присмотра и свалил. Метнув на стол свежеиспеченный хлеб, мясную похлебку и какие-то овощи, она решительно пресекла попытки мужчин добраться до абрикосовой наливки и взгромоздилась на стул. Ей было любопытно. Но увы, мужики жрали в три горла и делиться новостями не спешили. Зато наконец заметили птичку, которая перестала изображать глюк и снова уселась на плечо магички. - Ух ты, бормотушка, - восхитился Геральт. – В этих краях такие птиц – редкость. Вообще они крайне умны и не спешат показываться людям. - Iduna. Вымирающий вид. Одну такую я видел в Нильфгаарде, а чтобы на Севере… - Йорвет облизал ложку. – Она была у тебя ещё на барке. - А давайте без лекций из «В мире животных». Зачем явились? Ведьмак задумчиво пожевал хлеб и ухмыльнулся. Весь его вид говорил о том, что её явно обвиняют в непредусмотрительности. Мол, хотела потрахаться – надо было носок на дверную ручку вешать, или как в этом мире предупреждают соседей о планах на ночь. Йенна не хотела. Хотела треснуть по белой голове скалкой, упереть руки в боки и вернуться к делам, чисто из принципа. А трахаться, нет, не хотела. По крайней мере не с Киараном. Последняя мысль выбила её из состояния равновесия. Только теперь до неё дошло, что именно было не так все это время. Опыт её интимной жизни заканчивался на изнасиловании, но даже его хватило, чтобы сообразить простую истину – вовсе не Киаран занимал большую часть её мыслей и снов. От его поцелуев не пересыхало в горле, не становилось жарко и холодно одновременно. Было… никак. Вообще. Ну, то есть, должна же быть какая-то реакция, когда тебя целует красивый мужчина? Разумеется, кроме невольного сравнения с другим. Дикость. Бред. - Йен? - Ась? – девушка обнаружила, что Геральт обращается к ней, причем довольно давно. И запоздало поняла, что уже несколько минут как завороженная рассматривает острое ухо, задорно выглядывающее из-под красной повязки. - Элеас, mo elaine. Gwynbleidd пытается сказать тебе, что Элеас… не в порядке, - подсказал Йорвет, прищурившись. Уголки его губ приподнялись от сдерживаемой саркастичной улыбки. Скотина, на кой ляд она вообще рассматривает его губы? Элеас. Элеас. Надо сосредоточиться на важном. Действительно, его поведение в последние дни настораживало. С этим эльфом они сталкивались довольно часто, в основном на входе в таверну, но внутрь он никогда не заходил и каждый раз выглядел хуже и хуже. На вопросы и предложение помощи почему-то отмалчивался или огрызался, что было уже совсем на него непохоже. За столько месяцев регулярного общения Элеас никогда не вел себя подобным образом. Да, поначалу он, как и все эльфы, вел себя не по-джентльменски, но молчать не умел в принципе. Йенне он чем-то напоминал Лютика, во всяком случае у них с поэтом были одинаковые жизненные принципы: никогда не унывай, не затыкайся, и не пропускай красивых женщин. Видимо, теперь все стало совсем плохо, если даже эти двое обратили внимание на парнишку. - В городе убивают мужчин. У меня есть подозрение, что в этом замешан Элеас, вот только не похоже, чтобы он… - Если это он, - уточнил атаман. - Если это он, - покорно согласился Геральт. – Так вот, не похоже, чтобы эти убийства совершались кем-то в здоровом разуме. Я видел тела. Йенна невольно схватилась за горло. Выходит, в городе завелся маньяк, вырезающий боеспособное население? Ну хоть не расист, ему видимо пофиг, кого мочить. - И чем я могу помочь? - Эээ. Ну, тут как бы такое дело, - Геральт замялся. – Есть подозрение, что на нём чары суккуба. Кроме того, чтобы убедить этого… славного мужа, - ведьмак ткнул пальцем в сторону Йорвета, - мне надо добыть улику. Улика застряла в кости руки одной из жертв. - Суккуба? Улику? Подожди, а с чего ты вообще взял, что это Элеас? Я его давно знаю, и раньше он склонности к маньячеству не проявлял. - Это он сказал мне про суккуба, и он же сказал не ходить к телам. Как-то это слишком очевидная подстава, не находишь? Хрень. Правильное слово. Именно, что хрень какая-то. - И что ты предлагаешь? - Увлекательную прогулку к вергенскому склепу для начала. В это время суток он потрясающе хорош, - ведьмак заржал над собственным юмором. Йенну тряхануло от перспективы встретиться с местным могильником. Она перевела взгляд на Йорвета, который похоже тоже был не в восторге от этой идеи. Эльф пожал плечами, мол решай сама. Склеп или жизнь Элеаса – драма почище гамлетовской. Соваться в обитель старого, страшного врага отчаянно не хотелось, но на другой чаше весов был, нет, даже не друг, как всегда только один эльф, в чьих глазах отказ означал бы слабость. Пичужка одобрительно чирикнула. - Ну, пойдем. - Ну, пойдем, - согласился Йорвет, усмехаясь уже открыто. Он знал, скотина ушастая, знал, что в его присутствии она сделает все, чтобы не показать, что трусит. Знал, и только поэтому пришел с Геральтом. Их взгляд скрестились, и девушка в очередной раз подумала, что у живого существа просто не может быть таких удушающе-зеленых глаз, отдающих пряной травой и лесом. «Будь ты проклят», мстительно подумала Йенна. - Потрахайтесь уже, - прокомментировал Геральт, поправил перевязь с мечами и вышел за дверь. Усмешка эльфа стала настолько широкой, что девушка капитулировала и скрылась в лаборатории. Склянки с эликсирами, набор инструментов, всё сложить в набедренную сумку и выпрыгнуть к чертям в открытое окно, только чтобы не пересекаться с дурной ушастой скотиной снова. Не выпрыгнула. Вышла даже почти спокойно, старательно игнорируя чужое присутствие. И даже не споткнулась об порог, когда тяжелая горячая ладонь легла чуть выше локтя, буквально прожигая дыру в рукаве рубахи. Дневной Верген всё ещё вызывал ассоциации с муравейником. Странные улочки, дома прямо в скалах, толпы разношерстной публики – за неделю девушка уже попривыкла к местным красотам, но вот к постоянному шуму и гомону толпы так и не смогла. Каждый раз чужие голоса, запахи и постоянно сталкивающиеся в толкучке тела вводили её в такой дикий ступор, что даже на рынок она предпочитала выбираться либо ранним утром, либо поздним вечером, когда основное население скрывалось в таверне. Сейчас на местный колорит ей было плевать. Толпа расступалась перед Геральтом, а от Йорвета и вовсе отскакивала в разные стороны. «Мутанты, убивцы, куда девку-то тащат?», раздавалось со всех сторон в разных комбинациях. Со стороны их процессия смотрелась забавно и угрожающе одновременно. Некоторые особо смелые краснолюды даже задумчиво выступали вперед, видимо из врожденного благородства, но натыкались на вполне себе благожелательную улыбку Йенны и отходили в сторону. Вид у девушки, которую под конвоем вели две такие легендарные личности, был невменяемый. Затопленную деревню они проскочили довольно быстро, а вот в тоннеле девушка внезапно вспомнила, что у неё тоже есть чувство собственного достоинства, и застопорилась. - Убери руки! - Нет, - в тусклом свете факела единственный зеленый глаз блестел поистине демоническим светом. Эльф только сильнее стиснул пальцы на её предплечье. – А вдруг ты решишь сбежать? Или навернешься в силу собственной неуклюжести, сломаешь ногу и Гвинблейд оторвет мне голову? Надо сказать, опасения Йорвета были небеспочвенны. Йенна и сбежать хотела, и уже несколько раз едва не пропахала носом землю, в основном потому, что практически ничего не видела в полутьме. Но теперь, в шахте, когда даже белая макушка ведьмака казалась лишь плодом воображения, близость эльфийского тела действовала на нервы. Рядом с атаманом белок она и так всегда находилась на грани, а после барки просто не могла позволить себе такую вольность, как прикосновение его руки и горячее дыхание в затылок. - Геральт? - Йорвет, опусти её. Йен, давай руку, тут недалеко осталось, - эльф подчинился, тихо хмыкнув себе под нос что-то на старшей речи, и словил укоризненный взгляд белоголового. Геральт чувствовал себя неуютно и искренне не понимал, зачем позволил Йорвету пойти с ними. Хотя что там, он и не позволял, учитывая возможную причастность к убийствам одного из членов йорветовского отряда, но остановить неугомонную белку, особенно когда на горизонте замаячила рыжая макушка целительницы, просто не смог. Поначалу ведьмак считал, что командир беспокоится за подчиненного, но потом понял, насколько ошибался. То, что произошло на барке, неуловимо изменило их обоих. Если раньше Геральт все время машинально проверял мечи, то теперь ему хотелось оставить этих двоих уже решить свои проблемы до конца и не мучить друг друга. Он не хотел замечать, но все равно ловил Йенну на том, как она дергается, когда ей приводят очередных раненых, как напрягается при одном упоминании командира повстанцев, как каждый раз смотрит на дверь. Она ждала его, хотя отрицала сам факт его существования. Йорвет был ничем не лучше, и в его случае оправдания возрастом и неопытностью не прокатывали. Ведьмак то и дело натыкался на красную повязку около их домика, но облегчать всем жизнь разбойник был не намерен. Зато услышав краем уха о таинственных убийствах, тут же вырос перед Волком и потребовал своего непосредственного участия. Конечно, из-за Элеаса. Исключительно из-за Элеаса рядом с этими упрямцами даже стоять было опасно для жизни. Кого-то они Геральту напоминали. Там ещё варенье было. Вишневое. В морду. В полном молчании они проделали оставшийся путь. Только около реки девушка нерешительно замерла, не решаясь лезть в воду, но ведьмак просто перекинул её через плечо и доставил на соседний берег, заранее предотвращая возможные споры. А вот перед могильником напряглись уже все. Йенна почувствовала знакомый холодок между лопаток. В прошлой жизни она не раз бывала в морге, и тогда её тоже постоянно преследовало такое паршивое чувство, будто из тела высасывают жизнь. С мертвыми отношения не складывались от слова совсем, с живыми тоже, но с последними хотя бы можно было договориться. И даже заверения Геральта в том, что всех призраков он уже успел забить в свой предыдущий приход, её не убедили. Смерть дышала в затылок и леденила ладони. - Altearth mor. Anseo si idh, - успокаивающе прошептал Йорвет, на всякий случай задвигая Йенну за спину. Ведьмак прошел вперед, стараясь одновременно отслеживать движения в склепе и наблюдать за своими спутниками. Идея притащить с собой девушку уже не казалась блестящей даже ему, потому что в прошлый раз медальон на шее не пытался оторвать его голову. А вот теперь голова волка подпрыгивала и извивалась, а воздух накалялся от какой-то странной, темной магии. Йенна всегда знала, что её отношения с старухой в капюшоне далеки от идеальных. А теперь могла почувствовать «любовь» своего заклятого врага до самой последней молекулы своего тела. Естественно, если в её мире смерть могла только устраивать свою жатву, то в этом, полном магии, разворачивалась на полную катушку. Что там Геральт говорил о призраках? Она видела каждого, кто был похоронен здесь. Да, они не нападали, но радости это вообще не доставляло. А все, что она могла противопоставить – амулет да сомнительные способности вырастить на камнях тройку симпатичных ритуальных венков. Даже мгла прямо сейчас казалась ей привлекательнее – те призраки были простым магическим орудием мести, с ними можно было сражаться и побеждать, эти просто по капле высасывали жизнь. И видимо из неё одной, потому что остальные, хоть и ощущали магию, двигались вполне шустро. Йорвет даже прошел сквозь какую-то краснолюдскую старуху и только выругался сквозь зубы от холодного воздуха. В неожиданно широком зале по стеночке был разложен «свежачок». Кто-то даже заботливо обмотал каждое тело в белые простыночки и обвязал красивыми веревочками, вот только Геральт испортил идиллию, когда искал улики. Сейчас простыночки уныло свисали, открывая обезображенные тела со следами гниения. Все убитые были красивы, относительно молоды и явно не рады, что их жизнь оборвалась так рано и нелепо. Их призраки стояли над собственными телами. Хуже всего было то, что троих мертвых эльфов она знала лично. Парнишка из отряда Йорвета, которого девушка обвиняла в том, что тот отказывается лечить свой кашель и пугает хрипами всю округу; оседлый эльф из Вергена, приходивший к ней пару раз за мазями для жены; и ещё один, совсем юный даже по эльфским меркам паренек с большими глазами – его она видела несколько раз, когда он помогал приносить раненых. - Йен, тут какой-то металлический осколок застрял. Нужна помощь хирурга, - Геральт потряс рукой одного из покойников, привлекая её внимание. Блондинистый крестьянин с порочно-красивым лицом, чьё тело так бездарно лапали, изобразил все муки ада, которые он устроит вандалу. Девушка постаралась сосредоточиться. Из неё уходили силы, и нужно было постараться сделать все быстро, пока она ещё в состоянии управлять собственным телом. «Я уже жаловалась на хреновое оборудование?» – поинтересовалась она сама у себя, доставая из сумки инструменты и аккуратно раздвигая края раны чуть ниже локтя. Обломок металла, так удачно застрявший в кости жертвы, оказался частью эльфийского клинка. Йорвет едва успел подхватить девушку на руки, забив и на клинок, и на убийцу в собственном отряде. Вытаскивать магичку из лап смерти уже входило в привычку, что слегка тревожило. Йенна думала примерно о том же, но не сопротивлялась, так что в этот раз ведьмак решил не вмешиваться и быстро вывел всех из мрачных катакомб на белый свет, не забыв по дороге прихватить улику. Возвращение в город выглядело ещё эпичнее: эльф категорически отказался отпускать девушку, хотя последняя ещё на подходе попыталась заверить его, что всё уже в порядке. Зато городок пополнился сплетнями о том, как два душегуба сначала силком увели барышню куда-то в ущелья, а потом… тут версии расходились от пыток до группового изнасилования, но все сходились в одном: «ухлопали девку, нелюди». Особенно забавно эта фраза звучала из уст бородачей-краснолюдов. Доставив Йенну до дома, ведьмак ускакал к суккубу на переговоры, почему-то забыв мечи на столе. - Пока отдыхай, вечером пойдем в таверну разговаривать с Элеасом, - бросил он, и скрылся в переплетении переулков. Йорвет остался. Повесил лук на крючок, сцапал бутыль наливки и уселся на табурет, не сводя с девушки странного взгляда. - А тебе не пора? – Йенна снова занервничала. «К черту склепы, эти остроухие сведут меня в могилу раньше срока!» - Нет. - Ну, пожалуйста. - Нет, - командир белок отвел глаз, полностью сосредоточившись на жидкости в своих руках. Подопечная в безопасности, умирать не собирается, значит можно накатить. Или как-то так. Вообще-то, ему надо было идти. Искать отравителя Саскии, думать, что делать с Элеасом, который так бездарно подставился и подставил под удар благополучие всех скоя’таэлей, заниматься своими делами. Но вот не уходилось. Целую неделю он искал повод поговорить и прояснить некоторые моменты. Например, спонтанную нежность, которая быстро трансформировалась в привычную злость. Но ведь был же чудесный вечер, когда она держала его руку и не пыталась сбежать или поддеть? Поэтому он и поперся в этот чертов могильник, а вот теперь не знал, что сказать. В такой ситуации Йорвет оказывался впервые. С другой стороны, с этой женщиной у него вообще все было впервые, начиная с первого дня их знакомства. Это бесило. Никогда командир белок не отличался терпением и благородством, а потому предпочитал знать заранее, откуда ждать подвоха. С Йенной прилетало хаотично и каждый раз с новой стороны. - Что случилось в склепе? Даже Гвинблейд ничего не понял, хотя что-то успел почувствовать, – вежливо поинтересовался эльф, просто чтобы не сидеть в неуютном молчании. - Смерть. Она дернулась всем телом как от удара. Странно. - Ты же целитель, и боишься смерти? - Я именно поэтому и целитель, что боюсь. Все боятся, - в этой фразе прозвучала какая-то обреченная решимость. Пожалуй, с этой гранью личности девушки Йорвет еще не сталкивался. - Расскажи. Он протянул ей руку, подзывая поближе. Не ждал, что послушается, но и сам подойти побоялся. Не был уверен, что целительница позволит такую вольность, уж слишком хрупким был этот новый мостик доверия между ними, готовый рухнуть от любого неосторожного слова или действия. Не ждал, а потому удивился, когда Йенна не только послушно подошла, будто зачарованная, но и забралась к нему на колени, поджав ноги и уткнувшись лицом в ворот стеганки. Все было намного проще. Йенне было страшно, холодно и мерзко. Ей нужен был кто-то достаточно живой и сильный, чтобы прогнать отвратительные ледяные пальцы костлявой старухи из собственного разума. И этот совершенно детский отчаянный жест был понят правильно, хотя, если бы кто-то из белок увидел сейчас этот странный памятник скорби в исполнении атамана и его человечки, у него вряд ли был бы шанс дожить до следующего часа. Девушку откровенно трясло от пережитого: она глотала воздух, то сильнее вцепляясь в несчастную стеганку и рискуя как минимум оторвать рукав, то порываясь свалить в неизвестном направлении. Йорвет ждал и осваивал новое для себя сочувствующее амплуа. Вежливо поглаживал по спине, ловил, когда пыталась вывернуться и убежать, и в экстренном режиме придумывал пытки для ведьмака, по вине которого вынужден был успокаивать женскую истерику. И где-то на самом краешке сознания радовался, что в этот раз на месте доверенного лица оказался именно он. Она рассказала все. С самого своего детства, так рано закончившегося под лязг металла о металл и крики раненых в горящих машинах. О той аварии ещё долго писали в газетах и крутили в новостях, слишком много тогда было жертв. Из пяти машин не выжил никто. Слишком поздно приехали спасатели и скорая помощь, когда на месте покореженных железок уже полыхало самое настоящее адское пламя. Не выжил никто, кроме маленькой девочки, чудом оказавшейся между двух обломков крыш, накрывших её своеобразным куполом. На ней не было ни царапины. Вообще. Она только кричала громко и звала папу, не способная понять, что всё уже кончилось. Самое жуткое – у её отца ещё билось сердце, он оставался в сознании, в то время как все внутренние органы превратились в кашу и практически стекли ему же под ноги. Сердце билось до самой больницы, вот только это не помогло. Она этого не видела, точнее узнала уже потом, когда во время учебы в медицинском этот случай показывали как пример человеческой стойкости. Собственно, с этого и началась история будущего врача, которая в свободное от работы время старалась побороть свои кошмары и не видеть то, что её глазам не предназначено. Позже появился амулет из адуляра, защищающий от нежелательных образов из чужих жизней, коллекция кристаллов, показывающая то, что видеть было желательно, и колода карт для придания образам материального вида. С этим она жила, работала и боролась. В чужих жизнях как-то выстраивала свою собственную, вот только отношения со смертью как не сложились, так и не собирались складываться. С мечтой о хирургии пришлось расстаться почти сразу, еще после первой практики, слишком много в операционной возможностей для размаха ржавой косой. Зато в педиатрии оказалось самое её место. Маленькие пациенты умудрялись восстанавливаться раза в три быстрее, чем должны были по всем медицинским показаниям, и это безмерно радовало. А потом Йорвет притащил её в свой мир, где жизнь любого живого существа не стоит ничего. И все началось заново – старая борьба со старым врагом приобрела прямо-таки глобальный размах. Но и её собственные силы получили долгожданный выход, что практически уравнивало шансы на победу. - А знаешь, что самое ужасное? Моя самая страшная тайна? – доверительно прошептала Йенна куда-то в острое ухо, чувствуя, как на место ледяному холоду приходит странный жар от чужого тела. – Я здесь по-настоящему счастлива.