Зови, зови декабрь, ищи себе зимы, Ищи себе пути, стирай с ладоней соль. Послушная ладья, да правим ей не мы, На первом корабле твоя алеет боль.
Если закрыть глаза и прислушаться, можно услышать, как затихает шум на главной пощади, ветер бьется в оконные ставни, курлычет на шкафу бормотушка. «Назову её Плотвой. Пусть Геральт завидует». Если прислушаться, можно услышать, как лопается лёд, сковывающий тело. У Йорвета сухие потрескавшиеся губы тонкой ниткой, на вкус как имбирный эль и полынь – терпкая горечь, оседающая на самом кончике языка. У Йорвета высокие обветренные скулы, кривой росчерк шрама на правой половине лица и, как насмешка, совсем тонкий, едва заметный над левой бровью. У Йорвета в единственном глазу помещается целая вселенная, колючая пряность леса и ледяные морские волны. Если прислушаться, можно почувствовать, как бьётся его сердце. - Эй, детка, ты меня вообще слышишь? - Что? Йенна уже битый час сидела в таверне и старалась не думать. Вообще. Получалось плохо, несмотря на старания друзей. Вчерашний вечер накрепко засел в её памяти, как и то, что даже приход ведьмака не смог оторвать её от одноглазого командира. Пришлось переносить всё на утро. Геральт сказал, что суккуб призналась в том, что зачаровала одного из эльфов, и попросила устранить незадачливого любовника. Ему было важно убедиться в наличии магии. А Йенне было важно понять, не лишилась ли она рассудка, оставаясь в полной власти того, кто одним своим существованием отравлял ей жизнь почище этилового спирта. Она просидела на его коленках до самого рассвета, рассказывая всякие глупости, поделилась даже тем, что никогда и никому не говорила и не собиралась, просто потому, что иначе он мог уйти. Почему ей вдруг стало так важно знать, что он рядом? Что-то изменилось, что-то, названия чему она не знала, и это тревожило. Как бы там ни было, уже битый час они все сидели в таверне и ожидали явления главного подозреваемого. Элеаса не было на привычном месте у таверны, не было в затопленной деревне, да и в самой таверне об остроухом никто не слышал со вчерашего вечера. К сожалению, не очень юные следопыты решили, что парень просто сбежал, опасаясь возмездия, и никто не стал рассматривать других версий. С каждым следующим появлением эльфов, которые возвращались с караулов, табличка «виновен» все четче проступала в карающем взгляде ведьмака. А Йенна всё ещё чувствовала подвох. Элеас не был глуп и даже чары не смогли бы заставить его подставиться столь нелепым образом. Потому что иначе как подставой все «улики» назвать было сложно. Как это выглядит со стороны? Элеас встречает ведьмака и просит разобраться с нечистью, которая убивает молодых мужчин. Элеас же говорит, где находятся тела, но просит не смотреть на них, а потом оказывается, что он в курсе того, какая именно нечисть прячется на старом пожарище. В склепе они находят обломок эльфийского клинка, а сама суккуб признается, что один из её остроухих поклонников сошел с ума на почве ревности и устраняет конкурентов. При этом Элеас ведет себя странно и совершенно нехарактерно для самого себя. Виновен? Но всё же у этого паззла не хватало парочки деталей. Например, за каким чертом эльф обратился к ведьмаку, если все убийства – его рук дело? Захотел правосудия любой ценой? Это как-то слишком эксцентрично и нелепо. Тогда бы уж сразу признавался во всем и шёл на плаху под ручку со своей рогатой любовницей. До полудня они безрезультатно оставались на месте. А потом Лютик предложил сходить ещё раз к демонической чаровнице, задорно блестя пьяными глазами, и почему-то его идею поддержали все, даже Золтан, равнодушный к прелестям других рас. Йенна хотела было оказаться – её моральный компас утверждал, что некоторые вещи лучше не видеть и вообще не знать об их существовании – но Йорвет тоже решил наведаться в логово смерти и разврата. И такой вселенской несправедливости она уже не выдержала. Организованной толпой они вышли из зала и как заправские шпионы направили свои стопы к выходу из города. Периодически бард порывался исполнить какую-то похабщину и делу разведки не помогал, о чём ему напоминали театральным шепотом на весь город. Идея становилась все рискованнее. Кривые солнечные лучи, обгоревшие остовы домов, всё ещё витающий в воздухе запах пожарища и серы – все это немного…пугало, учитывая, что вояки рядом с ней вообще не чувствовали опасности. Похоже, для пьяных мужчин это была обычная прогулка по местам «боевой славы», они даже перешучиваться ухитрялись. Все, кроме Йорвета, который еще на подходе к месту вдруг отдалился от остальных и немного застекленел взглядом. Остальные этого пока не замечали, зато заметила Йенна, которая в принципе с самого начала похода смотрела только на эльфа. И ей это не понравилось. «Какая замечательная, вкусная компания», вдруг раздался голос из ниоткуда. «Такой живой, полный энергии, сладкоголосый бард, старый знакомый ведьмак и эльф…ммм… сколько страсти, сколько чистой, прекрасной, сытной ненависти. Открою тебе секрет, меченая, обычно я предпочитаю помоложе, но и так сойдет». От резкой боли во всём теле девушка упала на землю и обхватила голову руками. Этот голос, он раздавался повсюду сразу и бил по ушам, оглушая, лишая способности сопротивляться. В нём звучала страсть и могильный холод, дикая жажда, желание, дьявольская сила. Йенна не могла ему сопротивляться, ей нечего было предложить демонице, решившей вдруг показать своё истинное лицо. О, нет, она не обольщалась насчёт её намерений - рогатая тварь, к которой даже ведьмак приходил в гости без мечей, всего лишь играла с простой человеческой смертной, но черт возьми, как же это было больно… «Первым я заберу эльфа. Он ведь дорог тебе, меченая? Ты оставила на нём свой след. В нем горит огонь, такой яркий, такой манящий. Он весь передо мной как на ладони, ты славно подготовила его и ничего не дала взамен. Да, первым я заберу эльфа…» Вдруг пространство впереди стало расплываться, поглощенное какой-то дымкой. Миг – и вместо сожженной деревни Йенна увидела перед собой каменный потолок ловушки. Вокруг – везде, куда доставал взгляд – был только холодный равнодушный камень. Отличная клетка для любого, даже для магички, просто потому что здесь не было света, не было воды, не было ничего, за что можно было уцепиться, чтобы пробудить древнюю магию. А потом выяснилось, что рогатая тварь опутала её по рукам и ногам. О, это уже лишнее, учитывая, что в этом гробу Йенна и так не могла ничего сделать. А ещё здесь не было двери. - Интересно, мои рыцари хотя бы заметили мое отсутствие? Где я? – собственный голос в закрытом помещении показался девушке чужим, страшным. Определенно, это была какая-то полость в скале, примерно в пару шагов в разные стороны. Взрослый человек среднего роста мог бы поместиться тут только сидя или на четвереньках, а лежащая, связанная магичка окончательно убедилась в том, что это персональный, милый гроб хрен знает где. Но тут был воздух, пусть мало, пусть недостаточно для колдовства - задохнуться ей точно не грозило. Значит, для неё уготовили более страшную смерть: сначала онемеют конечности, потом постепенно холод, уже сейчас проникающий в тело, разольется по венам, а дальше её убьет либо медленное оледенение, либо жажда и голод. Интересно, за что? Технически они даже не были знакомы, а единственный возможный вред от Йенны заключался только в том, что она могла спутать чьи-то планы. Вопрос номер два: какие? Что она знала такого, что её потребовалось вывести из строя прямо сейчас? Следующая правильная мысль была о том, что окружающая её темнота не была кромешной. Она умудрялась видеть очертания стен, даже, совсем немного, собственные связанные впереди руки. Видимо, суккуб не была специалистом по похищениям, иначе она точно знала бы, что пленным связывают руки за спиной. И это был маленький, крошечный шанс даже не на спасение, но хотя бы на попытку спасения. Нужно только попытаться дотянуться сведенными судорогой конечностями до правого сапога, в котором предусмотрительно спрятался маленький метательный кинжал – подарок Геральта, решившего, что даже такое оружие лучше, чем полное его отсутствие. Милый заботливый мутант Геральт, как он там? Сумел ли разгадать планы демоницы или она околдовала его и остальных? Нет, на слезы и истерики времени совершенно точно нет. Нужно сделать рывок, один сильный рывок, чтобы сесть и суметь извлечь кинжальчик. Вот только задеревеневшее на ледяном полу тело никак не хотело двигаться, а со стороны жалкие попытки напоминали предсмертные шевеления червяка. То есть, какие-то движения совершались, но все они заканчивались очередным глухим ударом затылка об каменный пол. Йенна рвано выдохнула, не обращая внимания на злые слезы, текущие из глаз. Да чтобы она ещё раз полезла кого-нибудь спасать! Уже один раз погеройствовала, а теперь вот расплачивается за целый комок глупостей и неверных решений. По-хорошему, брось она эльфа в лесу, вместо того, чтобы тащить в свой дом, ничего этого с ней не случилось бы. Да, всё правильно. Во всем виноват Йорвет, поиздевавшийся над своей спасительницей. Эта мысль всколыхнула в груди волну злости, которая и помогла девушке наконец занять сидячее положение. Так стало уже намного лучше, учитывая напрочь затекшее тело, которое теперь покрылось злыми, болезненными мурашками от разгоняющейся по венам крови. Ещё пара рывков непослушными пальцами, и кинжал оказался между сомкнутых ладоней. Веревки на ногах поддавались плохо, оружие то и дело норовило выскочить и улететь в дальний угол её могилки, а слёзы все никак не хотели останавливаться. В конце концов, по-обезьяньи согнувшись, девушка сумела освободить нижние конечности и приступила к перепиливанию верёвок на руках. Трижды порезалась, дважды роняла кинжал и один раз умудрилась самостоятельно едва не вскрыть себе вены, но и с этой частью собственного спасения справилась. Наскоро перебинтовав обрывками собственной рубахи боевые раны, Йенна ещё раз внимательно огляделась. И обрадовалась, потому что одна из стен, принятая ей за сплошную, оказалась вовсе не стеной. В темноте окружающие предметы искажались настолько, что спутать цельный природный карман с обыкновенной нишей оказалось легче легкого, особенно при условии, что ты собрался умирать в бесславии и одиночестве. Согнувшись в три погибели и рискуя сорваться со своего могильника вниз головой, девушка добралась до заветного края и огляделась. Это определенно была шахта, которыми так изобиловал краснолюдский городок. В маленьком ответвлении, где её похоронила суккуб, очевидно, раньше планировали вырыть новый проход, но со временем либо забыли о нём, либо, что более вероятно, просто забросили саму шахту. В пользу этой версии говорили обветшалые стропила, готовые в любой момент рухнуть на голову неудачливой магичке. С горем пополам, подволакивая ноги, девушка спрыгнула вниз и пошла, надеясь только на то, что как у любой приличной шахты, у этой рано или поздно будет конец. В идеале, с Вергеном и трактиром в шаговой доступности, но на худой конец сошло бы и что-нибудь менее праздничное, например, голубое небо и трава под ногами, а не затхлый запах плесени и разложения. О том, что в подобных местах очень любят прятаться и размножаться трупоеды, Йенна старалась не думать. Но видимо те же зачатки везения, что оградили её от мучительной смерти, защитили целительницу и от нежданных знакомых. С такой акустикой шевеления гнильцов она слышала за километры, как и биение своего сердца, но плотоядный народец не спешил нападать, давая ей возможность обойти все логова и гнезда. А потом в этой рваной тишине пробился другой, живой звук, испугавший девушку сильнее, чем возможная смерть от лап монстров. Чужое дыхание, точнее хрипы. Кто-то прямо сейчас боролся за последние глотки воздуха в легких, и с каждым новым осторожным её шагом проигрывал. Йенна поспешила, несмотря на клятвенное обещание никогда больше не вмешиваться, почти побежала к месту, откуда доносились звуки агонии. В таком же закутке, из которого недавно выбралась она сама, в таком же связанном состоянии нашелся умирающий Элеас. Как там, мечты сбываются? Они же хотели найти этого эльфа – так вот, распишитесь в получении. Судя по состоянию мужчины, пролежал он в шахте как раз около суток, и над ним поработала не любитель-демоница, а самый настоящий профессионал. Эльф был избит, истекал кровью, и держался только на голом энтузиазме, и то, приди Йен на пару минут позже – его история закончилась бы. И всё же он оставался в сознании. Кое как девушка размотала путы, сковывающие тело эльфа и зажала самую тяжелую рану, рассекающую предплечье до самой кости. Если бы была хоть одна возможность воспользоваться магией – он, возможно, остался бы жив, но увы, теперь она могла только сказать, что сожалеет и не винит его в смертях собратьев. - Elaine blatt, ты? Здесь? - Тише, Элеас, не трать силы. Нас найдут, кто-нибудь обязательно найдет. Геральт наверняка… - Нет. Беги… Беги отсюда… Спрячься… Он скоро вернется, когда узнает… - Кто? Кто вернется? - Он забрал мой меч… Я не убивал… не мог… остановить… - Элеас некрасиво захрипел и затих. Видимо это и была та самая особенность организма, о которой рассказывали в университете. Иногда, чтобы донести что-то живым, мертвые какое-то время сражаются за право высказаться. Элеас высказался и умер. И это было символично. А дальше от затылка прокатилась волна дикой нечеловеческой боли. Йенна еще успела почувствовать, как горячая струйка крови стекает ей за воротник, её собственной, мать её, крови. И тихие, осторожные шаги, которые могли принадлежать только эльфу. И больше ничего. ***Зови того, кто ждал, через туман ищи, Волною и мечом, за правду и добро, Пока есть силы звать, и голос различить. На корабле втором чернеет серебро.
Первым пропажу заметил, как ни странно Лютик, который, устав от монотонности пейзажа решил «вдохновиться зрелищем нашей дикой розочки», и искомую «розочку» не нашёл. Зато нашёл совершенно ошалевшего Йорвета, пытающегося одновременно осмотреть все ближайшие кусты единственным глазом. Зрелище вдохновило барда настолько, что он только и сумел издать вопль ужаса и свалиться под ноги ведьмаку. Йенна пропала. Прямо у них под носом какая-то мерзкая сила уволокла куда-то беззащитную девушку, а бравые воины нихрена не увидели и даже не почувствовали. Ещё и Йорвет выглядел и вел себя странно даже по собственным меркам, будто пытаясь сопротивляться какому-то заклятию из последних сил. Спрашивать у него, видел ли он что-нибудь дельное, было бесполезно. Первое, что сделал Геральт – ломанулся в прикрытое люком логово суккуба, которое естественно оказалось пустым. Рогатая барышня не только успела сделать ноги в неизвестном направлении, но и замести все следы своего пребывания. Сунься сюда кто-нибудь, не знающий, что еще совсем недавно этот погреб мог похвастаться обстановкой, достойной лучшего борделя, никогда бы в это не поверил. Демонесса избавилась от всей будуарной мебели, роскошных ковров на стенах и полу, сундуков с затейливыми приспособлениями для любовных игр, только запах серы и дурмана всё ещё витал в воздухе. Это была заранее запланированная подстава для тупых смертных, в которую вписывался даже пропавший Элеас, и в которую, приходилось признать это хотя бы перед самим собой, опытный ведьмак попался как мальчишка. Его собственная беспечность стала причиной того, что пострадали ещё как минимум двое невинных – эльф и Йенна. Когда Геральт выбрался обратно на поверхность, атаман белок как раз приступил к членовредительству над всеми любимым бардом. Что странно, последний даже не сопротивлялся, только глупо хлопал глазами и старался отвести удар от драгоценной лютни. - Холера! Что вы тут устроили?! – взревел ведьмак, принимая на себя град ударов. - Йорвет рвался куда-то, ну я и… - Thaess aep, taedh! Эта тварь пыталась околдовать меня. Где Йен? Ты убил суккуба? Геральт отрицательно помотал головой и попросил буянить потише. Ведьмачье чутье было его единственным козырем в этой ситуации, а ссорящиеся голосистые товарищи мешали сосредоточиться. Но кроме запаха серы и следов магического портала никаких улик не было. Потом Геральт вяло размышлял о том, что, если бы одноглазый с такой прытью искал отравителя Саскии, последний уже к вечеру после отравления висел бы в петле. Йорвет развил такую бурную деятельность, что на ушах стоял весь Верген, включая даже местячковых Аэдирнских рыцарей, которые почему-то послушно отправились прочесывать ближайший лес. В самом городе перевернули каждый камушек, залезли в каждую подозрительную выбоину, остановились только на стадии обшаривания домов, поскольку тут уже возмутился Сессиль Бурдон, заявивший, что никто из мирных жителей не стал бы прятать раненую чародейку. Припряженная к поисковым работам Филиппа, неожиданно быстро согласившаяся с доводами в виде бряцающего оружием эльфа и флегматичного ведьмака, обследовала портал, но, увы, оказалась совершенно бесполезна. Порталы демонического рода нельзя было отследить. Единственное, что она могла сделать – определить примерный радиус поиска по какой-нибудь личной вещи, чем и занялась, запершись прямо в домике Йенны и Геральта. Патрули из скоя’таэлей и краснолюдов исследовали по кочке все доступные территории, но близилась ночь, а ни одной, даже незначительной, зацепки найдено не было. В воздухе витала только одна мысль – магический портал мог забросить целительницу куда угодно, от ближайшего гнезда гарпий, до Ард Каррайга. Возможно, девушки уже не было в Аэдирне. На Йорвета было страшно смотреть. Казалось, он винит в случившемся только себя, и с упоением вгрызается в разрушительное чувство бессильной ярости. Глядя на то, как этот сильный эльф разъедает сам себя изнутри, даже верные приверженцы теории его неразделённой любви к Саскии затыкались и молча уходили заново заглядывать во все темные углы и подворотни. И чем больше проходило времени, тем отчаяннее он кидался к каждому вернувшемуся из патруля в слепой надежде узнать хоть что-то. К рассвету в Йорвете что-то сломалось. Командир самого большого отряда скоя’таэлей на Севере, знаменитый разбойник, гроза Долины Понтара, переживший неоднократный плен и Дракенборг, победивший всех командиров специальных отрядов, отправленных по его голову, сидел на земле напротив домика целительницы и смотрел в пустоту. Без движения, без намека на то, что он вообще жив. Такое открытие наверняка порадовало бы Вернона Роше, всё ещё желающего видеть его голову на плахе, но союзников пугало до чертиков. Собственно, сам Геральт выглядел не лучше: он методично прочесывал ущелья, успел даже пообщаться с троллем и его супругой, но ни суккуба, ни Элеаса, ни Йенны не нашел. И теперь точно так же подпирал стену, правда думал в большей степени о том, какого ляда ему приходится опять всё улаживать. А еще о том, что Трисс так и осталась ненайденной, но на неё почему-то все благополучно забили, занимаясь более важными делами. - Геральт, а давай порассуждаем логически, - отвлек белоголового от мрачных мыслей непривычно грустный и сосредоточенный Лютик. – Зачем суккубу устранять Йен? Что такого могла знать обычная целительница? - Например, определить, был ли под чарами Элеас, - рассуждать логически оказалось проще, чем бездействовать. – Поэтому мы его и не нашли. Тогда возникает следующий вопрос: кто был под чарами, кого не должна была вычислить Йенна? И почему Элеас, если он сам не был убийцей, не хотел, чтобы убийцу нашли, а ссылался на магию суккуба? Кого он защищал? Оба разом посмотрели на атамана белок. Это был самый логичный, самый правильный ответ на оба вопроса, вот только Йорвет все время был либо рядом с ведьмаком, либо с самой Йенной, которая посторонние чары на мужчине уж точно заметила бы – больно специфическая магия у суккубов, с характерным запахом и последствиями. Значит был кто-то другой, за кого Элеас был готов умереть. Кто-то, кто так или иначе пересекался с девушкой, но она по неопытности или просто не придав этому значения не заметила чужеродную магию. И этот третий неизвестный всё ещё был околдован и знал о планах ведьмака и компании. Ситуация складывалась паршивее некуда. Наконец, внутри дома послышалась возня и на пороге появилась Эйльхарт с нехорошей, но обнадеживающей улыбочкой. - У меня для вас две новости: одна хорошая, и одна плохая. Ваша целительница в Вергене, даже ближе, чем можно было рассчитывать. Она в заброшенной шахте по правую сторону от замка Трех Отцов. Вот только времени на её поиски почти нет – из неё прямо сейчас уходит жизнь. Если вы не отыщите её в ближайшие полчаса, искать будет уже… Чародейка не успела договорить, точнее, её никто не стал дослушивать. Первым сорвался с места Йорвет, перепрыгивая через все наземные преграды. Следом за ним, на ходу прихлебывая «Кошку» пронесся ведьмак. И это было ещё одно удачное стечение обстоятельств – буквально на днях Геральт как раз получил ключ от этой самой шахты, потому что по заверениям местных травников в её недрах в изобилии рос пресловутый краснолюдский бессмертник, один из ингредиентов для противоядия Саскии. Он как раз собирался закончить расследование с суккубом и наведаться в шахту, но жизнь распорядилась иначе. По дороге к ним прибилось ещё несколько скоя’таэлей и Золтан, заявивший, что бросать друзей в беде не приучен. Притормозили только перед самой дверью, наскоро раздав указания и предупредив, что в случае нападения гнильцов лучше отпрыгивать в сторону. А после разделились, поскольку шахта имела сразу несколько ответвлений и развилок – как раз для трёх пар исследователей. В случае успеха один и группы должен был немедленно вытаскивать целительницу и нести её к чародейке, а второй любыми путями оповестить остальных. Геральту достался собрат-краснолюд. Йорвет же, вопреки собственным приказам, ломанулся в первое попавшееся ответвление в полном одиночестве, правда, прихватив с собой зажигательную смесь. Лис, почуявший вполне материальный след, снова ожил и стал тем, кого так сильно ненавидели все северные королевства – то есть самим собой. И эта метаморфоза невольно вселила уверенность в остальных членов их маленького отряда. В дешёвых романах принц обязательно должен был первым наткнуться на свою прекрасную принцессу. Но в реальности принцу достался утковол и гербарии с бессмертником как раз тогда, когда ему эта радость даром не сдалась. Но из природной запасливости Йорвет всё же удосужился собрать пару цветочков. А принцессу нашли вообще левые персонажи – те самые молодые эльфы, которые последовали за своим командиром и точно не рассчитывали на улов из трупа своего сородича и полутрупа любимой женщины Йорвета. Один из молодцев даже хотел сбежать по тихой, чтобы потом не объяснять увиденное, но на их счастье, рядом очень быстро вырос ведьмак, услышавший шум из соседнего рукава шахты. А следом за ним с причитаниями и вздохами, перебудившими всю нежить в ближайшие километры, ввалился Золтан, радостные вопли которого услышали даже на поверхности. Иначе объяснить выросшего из-под земли Йорвета с трофеем из утковола и букетом бессмертника наперевес и почти моментальный портал с Филь объяснить не получалось. На обратную дорогу ушло в половину меньше времени и сил, в основном потому, что драгоценную ношу в лице Йенны ухватил атаман белок и без спросу ввалился в окно портала вперед магички. Эйльхарт пожала плечами и последовала за безумной парочкой, бормоча что-то об умственных способностях Старших Рас. «Если эти двое не поубивают друг друга в замкнутом пространстве, за целительницу можно больше не волноваться» – подумал Геральт – «С такой поддержкой она просто обязана выжить, в противном случае её вытащат с того света с помощью некромантии и убьют снова, просто из чувства противоречия». Тело Элеаса несли его братья по оружию. Ведьмак наскоро осмотрел повреждения и пришел к выводу, что над несчастным поработал тот же маньяк, который упокоил остальных несчастных. Но самое противное – один из его клинков Синих Гор отсутствовал в ножнах и обозримой близости. Значит искать убийцу по следу оружия бесполезно - даже такую мелочь предусмотрели сообщники. С другой стороны, целительница была спасена, бессмертник добыт, а тролль успел рассказать занятную историю про летающих с неба рыжеволосых магичек в компании лысых перекачанных мужиков. «Надо бы ещё раз наведаться к супругам», подумал Геральт. Жизнь снова становилась сносной.