Поцелуй

Он в самом деле только что ушел от любимой женщины, которую не было никакой надежды еще хоть раз увидеть в живых? Не прикоснувшись к ней, не обняв и не поцеловав? О чем это он, Изабелла не умирала вовсе… Те героини Шекспира, которых она приводила в пример – задушенная Дездемона и ее убийца были прямой аллюзией на него, но Джульетта и Клеопатра обе умерли по собственной воле, после гибели тех, кого они любили, почему она назвала их? Ничего такого Изабелла никогда ему не говорила! Изабелла, шедшая за ним тенью Эвридики из мертвого царства Аида… До Орфея ему далеко, но петь, подыгрывая себе на музыкальном инструменте он любит. Он совсем сошел с ума! Окончательно и бесповоротно! Дважды два четыре. У зеркала два лица. Доппельгангер встречается незадолго до смерти. Уильям Уилсон. «Все, что мнится, снится мне Все есть только сон во сне». Потеряв путеводную нить мысли в лабиринте, какой бы сам Дедал не соорудил для Минотавра, Нигма громко расхохотался и пошел еще быстрее, почти побежал. Вскоре перешел на бег. Который не от чего не спасал и никуда не приводил. *** Эдвард бежал, расталкивая прохожих, плелся нога за ногу, в таком случае, все налетали на него, так же желая всего хорошего и долгих лет жизни. Его мыслей не покидала Изабелла, еще во время разговора в библиотеке показавшаяся ему в какой-то момент готической «дамой-призраком», что говорить о моменте настоящем. Если, конечно, все не было в точности наоборот и фантомом не был он сам. Его место не здесь. Здесь его быть не должно. На кладбище – вот где ему место! А не в глыбе льда посреди зала, экспонатом кунсткамеры, для любителей пощекотать нервишки, что собираются на местах трагедии голодным вороньем. Что?! Этого НЕ БЫЛО! Освальд бы с ним никогда так не поступил, как и он ни за что не стал бы стрелять в Освальда. Не было! НИЧЕГО не было! *** Не то, чтобы осознанно, между прочих, эта мысль сверкнула в потемневшем разуме молнией всего на миг, но на городское кладбище ноги его в конечном итоге и принесли. Увидев среди могил Освальда Кобблпота, Эд не удивился. Сперва – нет. Лишь когда очухался, полностью осознав, где находился сам. При виде него Пингвин пошатнулся и схватился за грудь, точно получив пулю в сердце. Открыл рот, но сказать ничего не смог. Не сразу. - Ты до смерти меня перепугал! Я подумал, ты умер! Во сне. Мало ли, врачу ведь ты не показался. Чтобы не торчать у твоей постели влюбленным вампиром, я решил уйти. Подальше. Тянуло проверить как ты там, выяснить все ли с тобой хорошо, я мог тебя потревожить, разбудить. Страшно было за тебя, Эд, за твою жизнь. А ты здесь как оказался? Я - пришел к родителям. - выпалив все на одном дыхании, Пингвин постепенно ожил, перестал напоминать разлившейся по лицу, синеватой при таком освещении, бледностью поднявшегося из могилы мертвеца. Ничего себе новая судьбоносная встреча, там, где они не должны были встретиться, как и в бескрайнем ночном лесу... - Разве у тебя не было что-то запланировано на вечер? Какое-то общественное мероприятие. – не спеша подошел Эдвард к Освальду, продолжающему стоять без движения, прижимая ладонь к груди. - Ну его, не до того мне. – рассеянно отмахнулся Освальд, в глазах которого все быстрее разгоралась радость от неожиданной встречи с тем, кого он любил. Вскоре мэр нашел в себе силы пошутить, не смотря на все еще до конца не отпустивший пережитый испуг за своего заместителя. – К тому же торжественные вечера в Готэме вечно заканчиваются для кого-нибудь там, где мы с тобой сейчас находимся. Эдвард смешливо фыркнул, отметив, что невольно заулыбался минутой раньше. При виде Освальда на душе стало как-то светлее, легче. Странно, так странно, страннее некуда… - Постой. – протянул к нему руку Пингвин, но так и не дотронулся. Улыбка на его лице потухла, будто сдутая порывом холодного осеннего ветра. – Ты мне так и не сказал, как здесь очутился. Я думал, ты спишь. Позвонишь, когда проснешься. Ты… Эд, ты хотел уйти? То есть… Ты бросил меня?.. - Нет. – односложно ответил Нигма, не вдаваясь в подробности, для него в первую очередь все еще не досконально понятные. Глубочайшее облегчение, с которым Освальд выдохнул, на секунду прикрыв глаза, затеплило на губах Эда улыбку снова. - У меня с тобой разрыв сердца случится, вот увидишь. – проворчал Пингвин, беря его под руку со словами, - Ты позволишь? Нас никто не видит. Что-то меня ноги плохо держат. Может, Пингвин сказал правду, может, соврал. Во втором случае это было трогательно настолько, что Нигма улыбнулся шире, более открыто. От физического тепла Освальда стало теплее на душе, где, казалось, наступила полярная ночь. Навсегда. Они неторопливо пошли между могил, по кладбищенской узкой дорожке, в точности как прогуливающаяся вечерком по парку влюбленная парочка. Смешно и грустно. - Я приходил сюда, приносил твоей маме лилии, как ты попросил. Кажется, я так и не рассказал об этом. - Как и я тебя за это, вроде бы, не поблагодарил, не сомневаясь в том, что обещание ты сдержал. Эд, послушай… То, что я сказал с утра… Я сказал это на эмоциях, не подумав. Оглушил ты меня такими новостями, булыжником по голове. Забудь, что я сказал! У меня нет никакого права чего-то от тебя требовать, ставить тебе условия. Сказанное, вдобавок, прозвучало угрозой, за что я искренне прошу у тебя прощения. - Потребовав многое, ты предложил взамен еще больше. Не надо, Освальд, не извиняйся. За любовь прощения не просят. – покачал Эдвард головой, но еще спокойнее на душе ему все равно при этом стало. Хоть и кольнула прямо в сердце ледяной иглой подозрительность – его доверие обманывали не раз. Кольнула – и растаяла. - Спасибо, Эд. Что приходил. - Не за что, Освальд. Мне жаль, что так случилось. - А как же чего ты мне там говорил про слабость? - Что самый близкий тебе человек был убит, мне все равно жаль. - Спасибо… - Ты говорил это. - Знаю… В молчании они прошли почти все кладбище насквозь, невдалеке показалась арка выхода в мир живых. При виде которой в душе Эдварда вновь взметнулось черное пламя беспокойства. Здесь было хорошо, было спокойно. Хорошо и спокойно было рядом с Освальдом… Которому до смерти захотелось сказать что-то все еще не оформившееся в нечто конкретное! - Ты настоящий. - Не уверен, что правильно тебя понял, но как это звучит, мне нравится. - Ты был не так не прав, Освальд. - О, а это еще больше. – продолжил пошучивать тот, но было очевидно, с каким жадным вниманием Пингвин вслушивается в то, что слышит. Его рука, лежащая на локте Эда, дрогнула и судорожно сжалась. - Я почувствовал себя… разочарованным, обманутым в ожиданиях… не знаю… не мог понять в ожиданиях чего… когда ты ничего не сказал вчера утром. - А теперь?.. Теперь ты знаешь? - Даже после того, как ты ее убил, я не хотел твоей смерти. Только когда ты сказал, что любишь. Не представляя, что это на самом деле значит – любить. Чего ты меня лишил, что у меня отнял. Не любя и меня, стало быть. – в горячечной торопливости выпалил Эд, с каждым шагом приближаясь к миру по ту сторону ворот все неотвратимее. - Вот теперь я тебя не понимаю вовсе. И ты меня опять пугаешь. Эд, ты как, с тобой все в порядке? – обошел его Освальд и встал напротив, загораживая дорогу к выходу, пытливо, с беспокойством вглядываясь ему в лицо. Чувство нереальности происходящего вернулось к Эдварду, когда он, будто бы наблюдая за собой со стороны, протянул руку, ухватил Освальда за отворот пиджака двумя пальцами и плавно дернул на себя. Поймал в объятия, а затем осторожно, словно на пробу, прижался к его губам. Губы Освальда были мягкие и горячие, живые, настоящие. Целовать друга – это же как собственного брата поцеловать… Целоваться на кладбище, в окружении тлена и праха, гниющих и разлагающихся под землей тел – это надо было додуматься… Где-то здесь перезахоронены обнаруженные полицией останки мисс Крингл… Эдвард не знал, где именно, и выяснять это у него было желания не больше, чем разузнавать, где с надлежащими почестями закопали сержанта Пинкни. Он нашел Освальда, хороня Кристен… Если искать знаки Судьбы – это был первый.