В чужой шкуре

      На следующий день Дружок пришёл домой в крайне смятенном состоянии. На это было множество причин. Они затмевали то, что все продолжали похихикивать над его голосом, он вообще этого не заметил, если честно. Наверное, всем уже надоедать начало, к тому же сегодня он не хмурился, не грозил им кулаком. Все переменки и местами уроки напролет он слушал своего соседа по парте Тимоху. Тот с таким восторгом рассказывал ему о вчерашнем свидании. Барбоскин, конечно, прекрасно знал и помнил всё и сам, но не мог об этом сказать своему другу. Тот либо не поверит, либо они поссорятся, наверняка навсегда, ведь Дружок планировал разлучить эту сладкую парочку. Но, какого же было его удивление, когда товарищ, который давно уже с ним не заговаривал, вдруг стал тараторить о том, что вот-вот уже хотел растаться с Розой, вчера как раз думал, что это будет последним свиданием, ибо она к нему как-то охладела, да и в последнее время вообще почти не замечала, игнорировала приглашения на прогулку, поход в кино. Он даже думал, что и на этот раз откажет, тогда он просто напишет или позвонит, чтобы сказать, что всё кончено, хоть и ужасно не хотел этого, всё-таки Розка была его первой взаимной любовью. Но та, как знал и сам Дружок, мгновенно согласилась…       Барбоскин многое слышал словно сквозь густой туман, но обрывки пропитанных радостью предложений он всё же сумел уловить, иступленно глядя перед собой. … на ней был свитер, что я ей подарил на месяц наших отношений… … она его обещала носить, но так после того дня не надела… … заплелась так, как я у неё однажды просил… … почти не накрасилась… нет, она вообще вчера не красилась… …Господи, Дружок она стала такой, о какой я и мечтать не смел…       Сейчас он прокручивал все эти слова в голове, сопоставлял со свежими воспоминаниями и вот, лежа на кровати, юный пёс закрыл морду лапами и тихонько взвыл. Он только что понял несколько очевидных вещей: во-первых: он, никто иной как он, стал в своём роде Купидоном для этих двоих уже дважды, в первый раз, когда только-только помогал свести их, хотя, больше помог Малыш с этой его «военной тайной» и любовной запиской Тимохи к Розе. Во-вторых: они всё равно скоро растанутся — Розе, похоже, надоело встречаться с нелепым Тимохой. Но тогда для кого Дружок так невольно старался? Неужели?.. Нет, нет, этого просто быть не может. Дружок перевернулся на живот и громко всхлипнул в подушку, не сдерживаясь. Куда его только занесло?

***

      Гена молча сидел над своими книгами и булькающими, пузырящими жидкостями в склянках, соединенных между собой, когда дверь в его комнату без всяких церемоний раскрылась, и зашел его брат. Вид был у того, мягко говоря, никакой: помятый какой-то, морда насквозь мокрая, губы поджаты, глаза красные. — Ты чего, Дружок? — удивился Генка, никогда он ещё не видел Дружка в таком состоянии. Тот, хлюпая носом, подошёл к нему, чуть не опрокинул одну из склянок и посмотрел в его морду напрямую. — Брат, как мне вылечиться? — спросил он хрипло от выплаканных слёз, размазывая новые по морде. — От чего вылечиться? — брови брата полезли на лоб. — У меня в животе словно порхают бабочки, я весь горю, а сердце стучит так, будто я пробежал половину планеты без передышки, — прохрипел Дружок с серьезной мордой. Гена похлопал глазами, а затем громко засмеялся, немного откинувшись назад, слегка запрокидывая голову. — Чё ты ржешь? — нахмурился Дружок. — Ой, Дружок, ой не могу, — ухахатывался дальше Гена, — Ты просто-напросто влюбился. — Влюбился?! — почти взвизгнул Дружок. — Ну да, не бойся, это нормаль… — он не договорил, ибо брата в комнате не было, осталась лишь распахнутая дверь. — Ну ладно, — помолчав немного, пожал плечами он, продолжив свой опыт, — Надеюсь, ты избрал нормальную собаку, которая не убежит от тебя в первый же день.