***
Окна были открыты, дороги почти пустовали, и потому «плимут-вэлиант» ехал на большой скорости, а в его салоне царила прохлада. — Что он с ней сейчас делает?! — нервничал Гленн. — Наверняка прыгун повёл её в свой номер. Перед нами она такая чистая, а без нас порочна, как вавилонская блудница. — Успокойся ты, — утешал Стивена сидевший за рулём Модесто, которого не сильно волновали отношения между американцем и доминиканской девушкой. — Может, Фернанда и имеет виды на «генерала», но он к ней безразличен. Поверь мне. В конце концов, Хэллоуэй скоро уедет отсюда, если выживет. И заживём мы втроём так же, как раньше. За окном на землю спустилась тьма. — Меня раздражает он, чёртов прыгун с отбитыми мозгами. Думает, если летел вниз головой с двух миль и смешивал с грязью своих солдат, то ему всё можно?! Так любой идиот сможет. А выдержал ли бы «генерал» езду в огромной запечатанной наглухо консервной банке? — Консервная банка? — переспросил Гальего. — Да! Танк, слышал про такое? Я понимаю, что в том сброде, который зовётся доминиканской армией, их совсем мало. — Знаю я. Ты на них ездил? — Да, чёрт возьми! В огромном стальном гробу под названием M-103. Как же я ненавижу свою службу в армии. Худшего времяпровождения не придумаешь. — Охотно верю. Стивена дико раздражало то, что Фернанда совсем не обращала на него внимания, сосредоточившись на Митчелле, будто грубый «янки» оказался пределом её мечтаний. А ведь Гленн пытался добиться расположения девушки уже не первый месяц. — Зато в твоей тачке здорово. Проветривается отовсюду, — нервно закурил американец, пытаясь перестать нервничать. — Когда как, — ответил Гальего. — Ничего не поделаешь, но Ферни не воспринимает тебя как кабальеро. Сколько не злись, но она будет сохнуть по «генералу». Автомобиль выехал за городскую черту. С заднего сиденья, погружённого в темноту, послышался подозрительный шум, и через несколько секунд в зеркале заднего вида отразилась фигура человека в чёрной маске. — Привет, сволочи! Вам подарочек! — слова неизвестного, чьё появление оказалось очень неожиданным, словно он материализовался в салоне, как фантом, прозвучали по-английски с тошнотворным акцентом, от которого у Гленна при других обстоятельствах уши бы свернулись в трубочку. В руках «пассажира» блеснул пистолет, из-за чего Стивен перепугался настолько, что у него изо рта выпала сигарета, приземлившаяся ему на ногу. Лёгкая боль от соприкосновения с ней отошла на второй план, когда испуганный до смерти агент ЦРУ увидел в отражении глаза убийцы — в них читалось неистовое безумие, перемешанное с задором. Он словно играл в прятки и получал от процесса наслаждение, а не собирался стрелять. — Распишитесь и получите! Возврату и обмену не подлежит! — добавил гнусавый незнакомец, почувствовавший свою власть над людьми. «Вот дерьмо!», — пронеслось в голове Стивена. Дальше уроженец Западного побережья мысленно стал материться, не обратив внимания на Модесто. Палец в перчатке поочерёдно нажал на спуск, прогремели два выстрела, после чего лобовое стекло обагрилось алой кровью.***
…В номере Митчелл специально не закрыл дверь за собой, чтобы заманить потенциального убийцу в ловушку, где он должен был раскрыть себя. Раньше Хэллоуэй не придавал особого значения тому, что в коридоре на его этаже перегорела лампа. Теперь же сие обстоятельство показалось американцу заманчивой приманкой, отличным условием для скрытного проникновения. — Скажи мне, Фернанда, почему ты со мной говоришь по-английски? Я ведь великолепно владею испанским и пойму тебя с полуслова, — поинтересовался Митч, сидя на кровати, расположенной напротив входа. На самом деле его мало волновали причины такого поведения девушки, он просто старался продлить разговор до нужного момента, не вызвав подозрений со стороны латиноамериканки. — Великолепно владеешь. Наконец-то я начинаю видеть твоё отношение к себе. Я практикуюсь в общении для лучшего владения английским. Языковая практика, понимаешь? — ответила Вергара, стоявшая у окна, не просматриваемого со стороны входа. — Ваш язык неплох. — И ты хочешь посетить Америку? — Ага. Ты уже даже сделал рекламу для Северо-Востока своей страны. Мне нравится здесь, но я хочу увидеть мир, а английский является языком международного общения. — С нашей работой не просто вырваться отсюда. Что же ты мне принесла? Пора посмотреть. — Настоящее американское оружие, — Фернанда повернулась к Хэллоуэю. В белой коробке из картона лежал разобранный на части револьвер с пачкой патронов и кобурой. «Смит и Вессон Виктори», старая добрая пушка«, — опознал оружие Митч, начавший сборку. — Такую дуру нелегко спрятать, — сказал агент ЦРУ. — Под пиджаком получится. Тебе бы пошёл костюм тройка голубого цвета. Или бежевого. Ты бы смотрелся не хуже Шона Коннери. Затем он зарядил барабанный магазин. „Не может же она дать мне собрать оружие, из которого я буду защищаться?“ — промелькнуло в голове Хэллоуэя. Если девушка оказалась бы предательницей, то Митчелл с лёгкостью и без угрызений совести сокрушил бы её. Но для начала Вергаре стоило раскрыть себя, чтобы пробудить внутри него злобу, способную раздавить все симпатии к ней, словно сапог насекомое. — Я на него не похож. Шон Коннери слишком красив для нашей грязной работы. И ты тоже, — продолжил разговор Митч, вставив магазин в револьвер. — Оружие готово к стрельбе. За окном окончательно стемнело. — Спасибо, — улыбнулась девушка. — Как тебе? — Неплохо. Если захочется кого-нибудь пристрелить к чертям навеки, то с „Виктори“ не пропадёшь. Качество, проверенное временем. „Неужели я ошибался? Посмотришь на неё, так подумаешь: ‚какая она предательница?‘ — Митч был вынужден признать свою ошибку, однако его бдительность не притупилась. И когда белая дверь внезапным образом открылась, агент ЦРУ резко отпрыгнул в сторону, своевременно отреагировав на неожиданное появление человека в маске. Дважды стукнул приглушённо Walther P38 с пламегасителем, а после убийца вошёл внутрь. Хэллоуэй, поднявшийся поля, готовился сразиться с врагом в рукопашном поединке. Он не следил за Фернандой, а она, стоило противнику пройти дальше и занести руку с оружием в сторону Митчелла, не растерялась, хотя американец ожидал от неё именно такой реакции. Прогремел выстрел, после которого человек в маске, схватившись за шею, упал на пол. Митч не успел ни испугаться, ни прийти в себя, ни удивиться, когда увидел метиску с карманным пистолетом ‚Beretta‘ 950 в руках, из чьего ствола шёл дым. Вергара же застыла на месте с тяжёлым выражением лица. ‚В сумочке оказалась пушка, чёрт возьми! Хоть тут я не ошибся‘, — радостно подумал Митч. У него оставались ещё небольшие подозрения на счёт доминиканки, поэтому он присмотрелся к умиравшему человеку. — Мёртв, — через несколько минут Хэллоуэй с холодным видом подтвердил убийство. — П-проклятье, — вырвалось из уст девушки. Её передёрнуло изнутри, но она держалась достойно, в чём-то даже по-мужски стойко. — Не спорю, мы не сможем его допросить, — ответил Митчелл. — Убив гада, ты спасла мне жизнь. Спасибо. Фернанда стояла молча, словно онемев. — Знаю, тебе тяжело. Многие на службе через такое проходят. Но сейчас нужно найти выход из положения. Утешение потом, — приобнял метиску Хэллоуэй, ощутивший сквозь одежду нежность её тела. — П-правильно, — сказала Вергара, которая еле сдерживала слёзы. — Я сотрудник департамента… — И защищала себя. Ублюдок шёл сюда убивать, нам ничего больше не оставалось делать. Я всё видел и могу подтвердить, — продолжил мысль латиноамериканки Митч. — Полиция нам не страшна, но и драпать не нужно. — Как чёртов каброн здесь очутился? — от волнения Фернанда заговорила на родном для неё языке, что понравилось американцу. — Мы прошляпили слежку, зуб даю. Чёрт возьми! — осенило Митчелла. — Что такое? — Они собирались убить нас всех! — Почему ты так решил? — А как иначе?! Убьёшь одного, так другие разбегутся. Лучше ухлопать всех разом! Гленн и Модесто в опасности! Надо предупредить их! — Я знаю номер Модесто. Из коридора вошёл администратор отеля, чьё лицо вскоре перекосилось от увиденного. — Ох, чёрт! — невольно выругался он. — Что тут произошло? Полиция уже едет. — Национальный департамент расследований, — Фернанда предъявила служебное удостоверение. — Здесь проходила тайная операция.***
Хуан Ламора сидел на стуле, поставленном на кухне, откуда просматривался вход в квартиру. Он находился левее, занимая выигрышную позицию в случае нападения. Артемьев спал, пока кубинец нёс ночное дежурство в абсолютной темноте. Бывший партизан не переставал чувствовать напряжение и продолжал ждать встречи с противником. Ламора поспал днём, поэтому сейчас связист ощущал бодрость, дававшую ему сил для возможного сражения. ‚Где же вы, амигос? Час ночи уже, а вас нет. Не порядок! Я готов к драчке, но вы вряд ли. К чёрту понятие ‚честный бой‘, главный выжить и победить“, — думал кубинец, который держал под рукой „Кольт“ M1911 45-го калибра с глушителем. Уличная тишина настораживала его, отчего Хуан признал, что с момента победы революции он потерял былую хватку. Если в пятьдесят восьмом Ламора мог без лишнего труда выжидать противника не то что часами, а днями, то в семьдесят третьем шифровальщику время, проводимое в засаде, давалось уже тяжело. „Ты не молодой партизан, а обрюзгший спец по связи. Выживание с убийствами уже не по мне, я слишком стар для подобного. Если бы Вася не был упрям и доверился мне, то я бы лучше спать лёг, а не торчал на кухне. Ух, переоценил ты себя“, — думал кубинский связист, не смыкая глаз. За окном дул лёгкий ветерок, от чьих дуновений шелестела листва. Хуану показалось, что время будто бы замерло, и он рисковал просидеть на неудобном стуле целую вечность. „Платили бы больше, снял бы номер в отеле на набережной, там чертовски хорошо. Ладно, потерпи. Завтра девочки снимут стресс, что будет намного лучше текилы“, — скромная квартирка уже давно успела надоесть Ламоре. Однако вскоре он понял, что предчувствия не обманули его. Сначала за дверью послышались шаги, потом послышался треск приглушённой стрельбы, после чего входная дверь слетела с петель. „Вот и попался, дорогой гость!“ — ухмыльнулся Ламора, взявшийся за рукоять пистолета. Шифровальщик планировал особо не утруждать себя физическими нагрузками, а выйти победителем с комфортом и удобством, не поднимаясь со стула. Тёмная фигура бойца „третьей силы“, вооружённая компактным пистолетом-пулемётом MAC-10 с глушителем, появилась в прихожей. Лицо стрелка было устремлено вперёд, однако удар последовал слева, подобно выстрелу карающего правосудия: кубинец, который привык вести огонь из пистолета с одной руки, выпустил пулю в противника, после чего врага отбросило к стене. „Живым нужен? Ювелирной работы захотел, молодой“, — связист был бы рад убить нападавшего при других обстоятельствах. Он попал в бок незнакомцу, однако крепкий убийца не выпустил оружие из рук. — Не балуй, амиго! Бросай свою игрушку, пока я добрый, — Хуан предложил „гостю“ сдаться. — Си, си, ты прав, — прохрипел раненый человек, наполовину растворившись в темноте, из-за чего Ламора не видел его рук. „Ликвидатор“ не замедлил с ответом и выпустил очередь в кубинца. „Барбудо“, которому пуля перекошенного стрелка вошла в плечо, в долгу не остался — разъярённый ветеран, превозмогая боль, выпустил из последних сил весь магазин в подосланного убийцу. — Вот тебе, проклятый каброн! — ругался шифровальщик, щёлкая спусковым крючком. Потом появилась расплывчатая фигура Василия. — Я в порядке, — заверил его Хуан, после чего он опустил пистолет. От противной боли ему хотелось ругаться самыми отборными словами. — Кто тебя нанял? На кого работаешь? — задал вопросы старший лейтенант, выставивший вперёд руку с итальянским пистолетом. — Домик… за городом, — твердил уходивший из жизни противник. — Вам нужен мужчина. — Спасибо, что не сеньорита, урод, — с усмешкой ответил Ламора. — Как его зовут? Кто он? — грозно спросил сотрудник КГБ, желая выйти на нанимателя. — Он не назывался… только прозвище. — Какое? — Ух, вам всем крышка. Не сегодня, так завтра. Они не остановятся ни перед чем. Увидимся в аду, эскориас. — Отвечай на вопрос. Вместо слов послышалось лишь молчание. — Я высадил в него весь магазин. Он труп, — тихо сказал Ламора. — Ёлки-палки, ты же ранен! — Василий подошёл к шифровальщику и ужаснулся. — Только слёзы лить не надо. Пора валить отсюда. Моя рана подождёт, займись передатчиком, молодой, — Хуан не хотел попасться полиции и решил скрыться с места убийства. У них не было никакого прикрытия, потому рана стала второстепенной проблемой. — Куда едем? — Грузи передатчик в багажник. Водить ты умеешь же? — Си. — Вот и хорошо. Шевелись. Пока Артемьев собирался, кубинец с трудом поднялся на ноги. — Готово, — сообщил офицер. — Тогда пора за руль. Этого оставим здесь, нет времени им заниматься. — У тебя кровь. — Потом посочувствуешь мне. Жители дома вызвали полицию, оставшись в своих квартирах ради собственной безопасности. Разведчики сели в автомобиль, который Артемьев не смог толком рассмотреть, а затем заревел мотор и зашипели покрышки. — Гони из города. Есть у меня один домик, я там редко бываю. — Проклятье. У нас просто очень дерьмовые проблемы, — дал волю эмоциям советский товарищ, что происходило нечасто. — На нас труп, а соседи знаю, что ты там живёшь. — Соглашусь. Первый раз такой случай за всю мою службу с начала шестидесятых. Кровь продолжала течь, и шифровальщик начал ощущать слабость. Теперь ему было бы не просто удержать в руках тяжёлый пистолет американского производства, а о меткости стрельбы стоило забыть. — Держись, я займусь тобой, как мы доберёмся, — постучал по коленке кубинца офицер КГБ. — Все думают, что разведка сплошь состоит из стрельбы и приключений. Знаешь, что я тебе скажу? — Ламора старался не думать о смерти, заняв голову сторонними вещами. — Сегодня те наивные ребята оказались бы правы, если бы из них не сделали решето раньше нас. — У тебя, я смотрю, ещё полно сил, раз ты никак замолчать не можешь. — Если бы я промазал, то он убил меня ко всем чертям собачьим. Но я его ранил, и наш друг перекосился от боли. Потому из пяти пуль только одна угодила мне в плечо. — Мне нужно поговорить с американо. Он должен избавить нас от проблем с полицией. Нам нужна его защита, — высказался Василий. — К чёрту собаку-американо! — Нет, туда лучше послать твои принципы и неприязнь к „гринго“. Без поддержки американос нас заметут, как миленьких. — Си, си. Я тебя понял. Попадём в тюрьму — провалим задание, а наши страны останутся без информации. — Я рад, что ты наконец-то догнал это. Мы так ничего и не узнали. И Василий, и Митчелл понимали, что Хуана с Фернандой было бессмысленно отчитывать за их действия. Они защищались, находясь в непростой ситуации, когда на принятие решения оставались лишь считанные секунды, а на кону стояли человеческие жизни. Поступи они иначе, оказалось бы неизвестно то, чем бы тогда закончилось их столкновение с „третьей силой“. Враг имел все шансы на победу. — Ты оказался прав, — сменил тему Артемьев. — Где именно? — со смешком ответил кубинец, не понимавший того, к чему клонил его коллега. — В том, что сегодня к нам пожалуют гости. Я ошибся. — Не надо извиняться, мой молодой амиго. Мы же победили? — Надо прислушиваться к твоим советам. Чутьё нас не подведёт. — Хватит уже. Они выехали за город. „Девушка действительно за нами следила, И за Варгасом, наверное, тоже“, — пронеслось в голове офицера КГБ. — Куда дальше? — спросил Василий. — Налево. Вон туда. Автомобиль исчез в темноте, подобно призраку. Дорога привела разведчиков в заросли.